Так завершается карьера сыщика в XIX веке (сыщик князь Долгорукий-3)

Глава 3

Император Николай стремительно повернулся и посмотрел на своего собеседника. Взгляд был и подозрительный, и восхищенный. Покачал головой:

— Как ты все узнал, ведь ты находился в стороне от розыска? Хотя, что я наивный говорю, голова-то твоя с тобой и, в отличие от многих, ты ею можешь, да и хочешь пользоваться!

Николай сердито посмотрел на великого уже князя, как будто это именно он был виноват в недостатке в штате жандармского аппарата ставок думающих аналитиков. Потом явно опомнился и стал собираться, как и хотел, в Зимний дворец.

Правда, перед этим ее перехватила дочь Мария Николаевна. Она о чем-то сравнительно долго говорили. Константин Николаевич разговор не слышал, они буквально шептались, но видел мимику лиц. Император сначала был недоволен, но Мария, не собираясь сдаваться, настаивала, и ее дражайший папА не удивление быстро отступил. В конце он что-то сказал, причем довольно тепло и стремительно вышел.

Великому князю пришлось поторопится, наскоро попрощаться с Марией (та напомнила ему о сегодняшним бракосочетании) и выскочил. Впрочем, большой ряд карет только еще выстраивался в дорожную линию.

Император явно не торопился, ожидая великого князя, и окружающие это чувствовали. Но когда он вышел, по предложению Николая Павловиче сел в его карету, то процесс резко убыстрился.

Константин Николаевич, глядя на это, поговорил с монархом. Однако попытка великого князя хотя бы поверхностно ознакомится с ситуацией, с чем же так сумели проколоться жандармы, император пресек одним движением руки. Не ограничившись этим, коротко сказал:

— Здесь не место болтать, больно много ушей. Приедем в мой служебный кабинет — поговорим обо всем и предельно открыто. Во всяком случае с императорскими регалиями ты сказал точно. И имей в виду, полную картину катастрофы до сих пор имеют только два человека — я и граф Александр Христофорович. Гораздо больше людей знают фрагментарно, по отдельным деталям.

А здесь, в карете, покойно и безопасно. Но все равно, откровенничать чрезмерно я не буду. Едем в Зимний дворец!

Князю Долгорукому оставалось только смирено подчиниться, хотя он, дай бог, не понимал, почему император так наделся на совершенно незащищенное помещение и тащил его туда.

Николай в этом отношении оставался, как типичный восточный сатрап. Объяснять отказывался, а вот принуждать к действию мог сколько угодно. Сам считал все свои помещение, одежды и личные вещи как бы сакральными. А еще говорили, что петербуржские императоры обрели западный лоск и манеры. Как были московские деспоты, так ими же остались! Сразу видно — предок у него Петр Великий, всю Россию тащил за бороду в парадиз и ругался.

Перед отъездом, кстати, Константин Николаевич сунул свой нос в их семейную спальню. Маша уже снова лежала в постели, ее мать Александра Федоровна деятельно хлопотала рядом. Ольга перебирала льняные ткани и корпий, приготовленные на случай появления ребенка! Твою ж, ведь только сутки начал существовать ребенок! Если вообще начал. И пусть его рождение явление весьма радостное, но очень грязное и даже кровавое, но ведь не так же долго. Да, попаданец понял — еели не все Романовы, то, по крайней мере, родители его ждут с нетерпение!

Видимо, в спальне они и решили принимать роды. Что же, они с Машей специально пока не обговаривали место родов, но как бы сугубо автоматически предполагалось, что это будет спальня. Там, где зачинали, там и рожать будет. А где еще принимать ребенка?

Ведь во второй четверти XIX века роддомы в России подразумевались только теоретически. Николай I еще при родах своей жены повелел создать учреждения акушерского дела, но потом, родив положенное количество детей, супруга это дело прекратила. От этого и император стал весьма пассивен. Да и российское общество особо не рвалось. Считалось, как рожали бабы от сотворения мира где-то дома, так и дальше будут.

Уже и дочь его, повзрослев, собиралась рожать, а все одно процесс приходился дома и без квалифицированной медицинской помощи. Хотя нет, — князь Долгорукий несколько неприязненно проводил взглядом опрятно одетую старушку, — те же повивальные бабки, как двести лет назад. Бр-р! Потому и первая его жена Елена Федоровна так тяжело рожала.

Как уроженец просвещенного XXI века, Константин Николаевич с очевидной брезгливостью смотрел на примитивную псевдомедицину XIX века. С другой стороны, а что ему оставалось делать? Он не гинеколог и не администратор! Он сыщик, а потому молчи в тряпочку!

С чувством внутреннего неудовольствия спустился из кареты на землю. Николай, наскоро собравшись, уже ждал его у входа, озабоченно и с опаской поглядывая на небо. Дождь поджидает зимой?

— Монарха заставляешь ждать, — заметил он, оп, впрочем, довольно беззлобно и сразу предложил, не дожидаясь ответа: — зайдем в Зимний дворец? А то всякие дела множатся, не давая спокойно почивать.

Эк его потянуло философствовать. Еще и Бога приплетет. Пожалуй, он на это отвечать не возьмется. Попаданец молча пропустил Николая, не прекословя. Простому человеку XXI века он, может быть, еще бы возразил, но абсолютному императору России XIXвека как-то было тяжелее. Феодальные заморочки, итить его!

Николай I тоже не стал больше ругаться. Какой смысл оттягиваться с невиновным человеком, да еще теперь практически родственником. Сел в пролетку, погрузился в свои думы. Заговорил о тайном, неприятно его до сих пор впечатляющем:

— Неужели я такой слабый никчемный монарх, что беру людей где попало и как попало, а потом не могу хотя бы перевоспитать?

Посмотрел на собеседника вопросительно. Тот, не зная, о чем идет речь, только недоуменно пожал плечами. Сам он никогда не занимался интеллигентным самоедством, считая это занятием никчемным и бесперспективным. Если делать тебе совершенно нечего, ищи работу потяжелее и все получится!

Так они прошли остальной путь в молчании и короткими репликами. Оказались, наконец, в личном рабочем кабинете монарха, где император почему-то чувствовал себя безопасно. Попаданец все-таки понял в чем дело. Тот чисто психологически чувствовал себя легче в знакомой, понятной почти с детства обстановке, перекладывая ее, видимо, и на безопасность.

Вот здесь Николай Павлович и сообщил всю имеющую информацию, которая портила ему настроение который день.

Оказывается, великий князь не ошибся. Действительно вскоре предстояли торжественные церемонии по какому-то крупному религиозному празднику. Не суть. Главное, что Николай, верный своей привычке проверять все самолично, в кои-то времена осмотрел еще царские (некоторые еще были великокняжеские) сокровища. И о ужас, быстро нашел четкие следы кражи!

В предыдущие десятилетия осмотр, ремонт и поддержание в работоспособном состоянии проводил специальный и особо доверенный мастер. Да и Николаю I было относительно некогда посмотреть хотя бы на общее положение. Так, подглядывал при одеяние и думал достаточно.

Но тут мастер уже, к сожалению, умер, и император в кои-то времена решил сунуть любопытный нос в это малоизвестную для него сферу.

На скипетре российских монархов даже невооруженным взглядом был замечены следы грубого взлома. Бриллиант «Орлов» — красивый и большой драгоценный камень — остался, а вот часть не больших, но чистых бриллиантов исчезла! Видно было — их украли!

И теперь император уже который день мается двумя неприятными проблемами. Во-первых, как он покажет на церемонии стране, а, по сути, всему миру, обесчещенный скипетр. Ведь кто бы ни украл, все будут показывать пальцами на него, правящего монарха. Не сберег ведь, не сохранил! И во-вторых, проводимый отбор людей. Императорские регалии — предметы очень ценные не только с финансовой стороны, но и сугубо политической. И шеф жандармов Бенкендорф, и сам император Николай тщательно рассматривали кандидатов в охрану и обслугу. И все одно где-то сумели проворонить! Регалии не могут украсть без хотя бы малейшей помощи изнутри. Это и полному дураку ясно! Это кто же такой приближенный, который нагло обманул?

Последнее, с точки зрения попаданца, особенно задевало императора. И если на людях он привычно нес на лице маску из пропорции свирепой надменности, августейшей гордости и холодного внимания к поданным, то оставшись среди своих (а теперь уже великий князь с недавней поры, стал, безусловно, своим) все больше падал духом. Самодержец ведь тоже человек, хоть и Помазанник Божий!

И что с того что, как правило, сам император не отбирает ни нижних чинов, ни их офицеров. Зато этим занимаются ответственные люди монархов, которые уже подобраны самим Николаем I, или в некотором прошлом, братом Александром Iи на которых они привычно привыкли опираться.

«Мгм, — обеспокоенно подумал прославленный, но квалифицированный попаданец, — а ведь охрану и обслугу совсем недавно я сам лично проверял и даже частично заменил. Надеюсь, он не меня имел в виду?»

Словно прочитав его мысли, Николай затронул тему влияния собеседника на положение в Бриллиантовой комнате:

— Великий князь, — сказал он, — когда ты проверял уровень обслуживания и охраны, ничего подозрительного или, хотя бы, глупого не заметил?

Если бы и заметил! Тогда бы было гораздо проще. Нашел, лихо предохранил и смело гуляй дальше. Но ведь ничего такого не было!

— Ваше величество, обнаруженные мною тогда недостатки и промахи были сразу же ликвидированы, — пояснил сыщик, — проводилось это разными способами. Где-то менялись технические детали административного плана, где-то улучшался график. В крайнем случае, менялись сами люди. Честно говоря, после этого я считал, что любые действия злоумышленников там уже не возможны. Видимо, я ошибался.

— Видимо да, — спокойно сказал Николай. Безгрешных людей не бывает, в этом он уже не раз убеждался. Сказал, как отрезал: — теперь же на кону твой авторитет следователя и жандармского офицера. Работай чисто, но быстро, не забывай, у тебя только несколько дней, впереди торжественная литургия и освещение с моим участием!

Император помолчал, разфокусировано посмотрел в окно, задумчиво продолжил:

— Мне поначалу показалось, что это был обычный ремонт, сделанный еще в предшествующем веке. Но нет, оказалось, это слишком легко и просто. Скорее всего, здесь работали грабители при помощи слуг изнутри.

Император взглядом подавил возражения князя. Он считал, что все уже августейше обдумал и рассудил. Что же еще болтать даже личному следователю князю Долгорукому? Надо работать!

— Что же, — сказал Константин Николаевич, выслушав своего сюзерена и понимая, что сейчас не время для споров, — задача и сфера деятельности мне, в общем-то, ясна и понятна. Разрешите выполнять, ваше величество? Времени я себе положу двое суток, никак не больше.

Николай немного одобрительно, хотя и с долей скепсиса посмотрел на князя, уже почти на своего зятя. Свой человек, уже даже в личном общении не при официальном разговоре разрешил ему обращаться коротко. Не ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, а просто ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО.

Но ведь буквально тысячи людей государственного аппарата несколько суток бесполезно искали. Он и сам в ряде случаев возглавлял тщательный розыск. Ничего не нашли! А тут появляется один, не сказать либо просто наглый нахал, либо гениальный следователь и говорит, что мне надо двое суток и я все раскрою. Вот ведь!

Николай с трудом подавил вспышку, в чем-то похожую на праведный гнев. Бог с ним, пусть делает, что хочет. Сколько уже было раньше, когда только способы, применяемые сыщиком, помогали раскрыть гибельное вроде бы дело.

А отмеченный великим князем срок вполне устраивал и самого монарха. Найди тот хотя бы бриллианты, Николай бы пришел на церемониальные торжества с полностью «укомплектованным» скипетром. Он даже согласился бы и на ненайденных грабителей. Вот только найдет ли? Даже захочет ли? Он-то к нему лаской, а тот хоть и с тихой сапой уже пролез к старшей дочери Марии Николаевне!

Благополучно все же отпущенный императором, хотя и обстрелянный подозрительными взглядами, Константин Николаевич отправился «в поход по людям» — предстояло пройти по всем свидетелям, подозреваемым и просто служебным лицам, пока шел рабочий день, и они были на казеной службе. То есть, можно, разумеется, было их самих вызвать вечером, а наиболее вредных и ночью. Полномочия у него были и по текущей должности, и по срочному поручению императора Николая I большущие, только зачем ненужно нагнетать и без того напряженную обстановку?

Начал, естественно, с шефа жандармов Бенкендорфа — своего, между прочим, номинального начальника, который единственно мог не согласится явиться к следователю великому князю Долгорукому, когда тот захочет. Хотя оный великий князь даже не пытался использовать имеющие полномочия. Пришел сам.

Граф Александр Христофорович был в последнее время сильно не в духе. И это еще мягко сказано. Как он страдал, что провалил вверенное ему государем дело! Это сильно портило ему настроение. Император-то чисто по-дружески попросил, а он не смог ничего сделать. Все остальное было второстепенно, хотя тоже входило в «нужные дела».

Если бы великий князь не обладал таким высоким статусом, он был бы отправлен прочь с большой выволочкой. Но он входил в категорию великих князей, то есть людей, никому не подсудных, кроме самого императора.

И более того, именно великий князь с большой долей вероятности мог раскрыть это дело и убрать большой острый топор, виртуально нависший над шеей шефа жандармов. Долгорукий в отличие от него самого был следователем от Бога и был способен на многое.

Это было обидно и даже несколько завидно. Будь Бенкендорф хотя бы чуть моложе и чуть завистливее, Долгорукий стал бы его главным соперником. Но чего нет того нет. Шеф жандармов был по-настоящему зол и сердит только на государевых врагов. На врагов его сюзерена Николая I, каковым новоявленный великий князь, разумеется, никогда не был.

Потому граф не стал рычать на него, как на всех подчиненных, через чур смелых и говорливых, а решительно отложил служебные бумаги на столе и стал приветливо рассказывать новости под углом розыскного дела.

Константин Николаевич только кивал головой. Ничего не скажешь, работали до него жандармы толково и быстро, учитывая уже привнесенную методику попаданца. На этот раз были отброшены все версии, в которых было хоть немного мистики или сверхъестественные силы. Делали, как неоднократно показывал им князь, упор на самые реальные и понятные детали и действия.

В конечном итоге под наблюдением оказалось двое подозреваемых. Горничная Марефа, нерегулярно убиравшая пыль с монарших регалий в Бриллиантовой комнате, и секретарь английского посольства, неоднократно отмеченный около здания с регалиями.

И хотя четких доказательств их вины найдено не было, но нечетких было столько, что все следователи и их начальники дружно кивали: — они, как есть они!

— Рекомендую особо обратить внимание на Марефу Грязнову, — указал Бенкендорф, — биографические данные рисуют нам вроде бы обычную женщину из народа, но следователи раскрыли очень изощренное воровство, к которому она наверняка причастна. Уже бы арестовали, да государь не велел, видимо, ждал вас.

Дело еще не раскрыто до конца и даже обвиняемая не арестована главным образом из попытки опознать ее соучастников. Но лично я считаю ее виновной в грабеже в Бриллиантовой комнате на все 100% с гаком.

— Это хорошо! — одобрил великий князь, — с этой проверенной версии я, пожалуй, и начну. Видно, что люди под вашим руководством неплохо работают!

Скупая похвала от опытного следователя, не раз решавшие головоломные дела в присутствии самого императора Николая, была приятна графу. Лицо его слегка порозовело, а губы, как он не старался, сложились в довольную улыбку. С трудом ее убрал, пожаловался:

— Все бы хорошо, но бриллианты со скипетра мы так и не нашли. И сообщать об их краже нельзя, тем более людям подозреваемым. Так и бродим в кошмарной мгле. Меж тем, празднества уже подходят, государь даже не ругается, рычит, опасаясь повторной кражи. Ведь это же наглость несусветная — обкрадывать самого Помазанника Божьего в его же дворце! А корпус жандармов, в чьи обязанности входит защита и оберегания российского монарха, совершенно ничего не может сделать.

Князь Долгорукий, хладнокровно выслушав жалобы, отметил:

— Его императорское величество Николай I сегодня соизволил приказать мне прервать отпуск и вернутся на службу в жандармерию, дабы сегодня — завтра раскрыть это дело. И я приложу все силы и рвение, дабы оправдать его надежды.

Бенкендорф искренне обрадовался. Конечно, лучше бы дело раскрыть ему. Но что делать, если твой подчиненный куда сметливее тебя. С другой стороны, все руках Божьих и нечего гневаться. Быть генералом способных поданных то же неплохо.

— Я немедленно прикажу передать вам всю имеющую информацию, — сообщил он великому князю, — и, разумеется, работающих по делу людей. Все возможности корпуса в ваших руках. Работайте с Божьей помощью!

С тем и разошлись. Граф снова начал разбираться с многочисленными служебными бумагами о текущий обстановке в стране, от которых его никто не освобождал. А Константин Николаевич пока в уме корректировал список людей, с которыми ему необходимо хотя бы поговорить, а там будет видно.

Кажется, проблемы не столь велики и трудны, как это считал Николай I. Его предшественники почти раскрыли это дело. И если он не найдет в их доводах откровенные ляпы, то дело можно отправить в архив, а подозреваемых на бессрочную каторгу. Или, если это иностранные дипломаты, из России навсегда!