Там, где цветёт папоротник

Глава 9. Самое страшное проклятие

В скором времени из бани выскочила Любомира. Стыдливо кутаясь в длинную простыню, она, словно чувствуя скорую разлуку с суженым, бросилась в избушку. Путаясь в ткани, так и норовя сорваться со ступенек, вскарабкалась по лесенке.

Баба Яга собирала охотнику харчи в дорогу и, как могла, тянула время.

– А вот и наша Любушка, – Ягиня улыбнулась внучке кривозубым ртом. – Намылась, напарилась, красота ненаглядная?

Ведьмочка только кивнула.

– А чего смурная такая? – словно не понимая причины ее кислого лица, старуха продолжала кудахтать как ни в чем не бывало. – Обидел тебя, что ли, Марун-оборотник?

– Нет, – Любомира пробормотала, стараясь не встречаться взглядами с охотником.

– Сдается мне, поговорить вам надобно, – Яга хитро подмигнула внучке.

– Не о чем нам разговаривать, – Марун хмурился и тоже отводил взгляд от Любомиры.

– Да, неужто? – Ягиня всплеснула руками и красноречиво посмотрела на девушку, постучав себя кулаком по лбу.

Собравшись с духом, Любомира шагнула к охотнику и проговорила быстро, покуда решимость ее не оставила:

– Послушай, Марун, задержись ненадолго. Мне тут… одолжение одно твое надобно…

– Зачем тебе непременно мое одолжение? – охотник хмурился все сильнее, увязывая узел со снедью. – Все равно одного меня тебе будет мало. Так вон на болоте полно мужиков, и леший, и водяной.

– Не хочу я лешего и водяного! – Любомира даже ножкой топнула от расстройства.

– А оборотника-берендея, значит, хочешь? – Марун перестал вязать свой узел и внимательно посмотрел на ведьмочку, ожидая ответа.

Но она ему не ответила.

Вместо этого она перевела взгляд на Ягу, спросила:

– А правду говорят, баба, что ежели цветок папоротника отыскать, то он любое проклятие с человека снять может?

Яга с прищуром посмотрела на внучку, хмыкнула:

– Правду. Токмо папоротник на людской земле раз в году всего цветет, на купальскую ночь. Поздно ты спохватилась, отцвел здесь уже чудо-цветок.

– А есть такое место, где он еще не отцвел? – Любомира скорбно хмурила бровки.

– Есть, - Яга кивнула, разом отбросив свою напускную дурашливость. - На том берегу реки Смородины, по другую сторону Калинова моста.

– Это же… – юная ведьмочка только охнула.

– Навь, земля нечисти да нежити, царство духов и могучих колдунов. Смертным людям туда дорога закрыта, – Баба Яга пристально посмотрела на внучку. Скривила тонкие губы, – Тут, кстати, до Калинова моста рукой подать через болото.

– А меня пустят туда, если я попрошусь? – Любомира подняла на Ягу полные решимости глаза.

– Ты чего это удумала, девка? – Марун отставил узел в сторону и теперь сердито смотрел на ведьмочку.

– Ежели хорошо попросишься, пустят, – Яга улыбнулась, показав кривые зубы. – Чай не чужая ты там, да и Горыныч тебя наверняка помнит.

Любомира подняла голову и прямо посмотрела на Маруна. Проговорила громко и звонко:

– Нет, Марун, оборотника-берендея я тоже не хочу. А хочу снять с тебя это проклятие, и для того мне надобен цветок папоротника.

Марун только рот открыл, но ответить ничего не успел.

– А, знаешь ли ты, какое проклятие на нем лежит? – Яга приложила ко рту узловатый палец.

– Какое? – Любомира растерянно захлопала зелеными глазами.

– Самое страшное проклятие, что только может быть, – Яга проговорила зловещим голосом. – Да, Марун-оборотник?

Она посмотрела на мужчину пронзительным взглядом, и тот отвернулся.

– Что за проклятие такое? – Любомира спросила, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Кто ж такой его оговорил? Карачун? Вий? Лихо?.. Или сам… Кощей?..

Яга засмеялась недобрым скрипучим смехом:

– Кощей? Да, уж лучше бы Кощей, – проговорила, строго зыркнув на Маруна, и тот опустил глаза.

– И что же, папоротник не поможет? – голос Любомиры дрогнул.

– Поможет-поможет, – видя смущение своих гостей, Яга смягчилась. – Не забоишься в мир Нави-то одна идти?

– Не забоюсь! – ведьмочка гордо вскинула голову, тряхнув мокрыми волосами.

– Почему это одна? – Марун сердито нахмурился. – Я ее одну не отпущу.

Ягиня посмотрела на них с улыбкой:

– Вон оно даже как. Токмо тебе, Марун, с Горынычем сложнее будет договориться, он мужик принципиальный.

– Договорюсь, – лицо охотника приняло злое выражение. – Я не только силки на белок ставить умею, но и меч в руке держать. Зря, что ли, дружину в пограничье водил?

– Занятный у тебя мужик, внученька, – Яга усмехнулась, а Любомира смутилась:

– Не у меня он, сам по себе.

– Ладно-ладно, не красней, – старуха погладила девушку по плечам. – С добрых намерений дорогу начинаете, скатертью она вам под ноги ляжет. Вот что, есть у меня для вас парочка колдовских подарочков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ведьма распахнула объемистый ларь, стоявший в углу горницы. Как и в доме у Василины, Любомира не заметила сундука, пока Яга его не открыла. Только Ягинин сундук был раза в три больше и не такой красивый, без глазури и разноцветного стекла.

– Знаю я ваши колдовские подарочки, – Любомира проворчала себе под нос. – Обманки одни, да сказочки.

– Ишь, ты. Много ты понимаешь в сказочках, – Ягиня выпрямилась, а в руках у нее был длинный, тяжелый на вид сверток. – Колдовские вещицы для смертной земли не годятся, их только на той стороне Калинова моста в руки брать следует. Но раз ты так остра на язык, то подарочек мой будет твоему суженому…

– Не суженый он мне, – ведьмочка принялась было отпираться, но под строгим взглядом Яги замолчала.

– То не суженый, то ради него в царство мертвых бежишь, сломя голову. Ты уж определись, внучка, надобен он тебе или нет.

С этими словами Яга развернула сверток перед Маруном:

– Бери, добрый молодец, меч-кладенец. Его в Свароговой кузне ковали, любая нечисть от него, как от Огня, бежит. Чтоб в разговоре с Горынычем твои слова звучали убедительнее, – старуха подмигнула охотнику.

Тот взял меч, примерил к руке:

– Доброе оружие. Спасибо тебе, Ягиня-баба, – охотник отвесил низкий поклон старухе.

– И лунницу свою забери, – старуха сунула в руки Маруну его оберег. – Я тут поколдовала над ней чутка. Чай еще пригодится тебе.

Яга довольно покачала головой, посмотрела на внучку:

– Ну, а ты чего нос повесила? Дам и тебе подарочек, хоть и дерзишь ты бабке. На вот, тебе колечко. Да, смотри, не потеряй. Это матери твоей обручальное кольцо. Повернешь его на пальце, ни одна живая душа углядеть тебя не сможет. Повернешь еще разок, снова станешь видимой.

– Спасибо, баба, – Любомира пробормотала смущенно, принимая подарок, и тут же примерила его. – Красивое, как раз мне впору.

Баба Яга захлопнула ларец, и тот тотчас пропал из виду:

– Котейка мой до Калинова моста вас доведет, а дальше уж сами. – Махнула Любомире, – Иди за кутную занавесь [*], переоденься.

Любомира спряталась за занавеской, разворошила одежу, что там лежала. И только протянула возмущенно:

– Да, неужто? Портки?!! Как у мужика!

***

Сборы были недолгими, разве что Василёк никак не хотел отпускать сестренку от себя:

– Любушка, сестрица, не бросай меня! Одного на болоте…

Ведьмочка гладила братца по волосам, едва сдерживая слезы:

– Ну, как же одного? С бабой. И не на болоте, а в избушке, светлой и теплой.

– На куриных ногах! – мальчонка куксился и не давал Любомире ходу.

– Ну, и что ж, что на куриных? Зато ни один лютый зверь на такую высоту не достанет. Да, баба? – Любомира обратилась за помощью к колдунье, сама она никак не могла оторвать братца от себя, словно от сердца его отрывала.

– Конечно, – старуха добродушно заворковала, – ни один зверь.

– Полно реветь, как девчонка. Мужик ты или нет, в конце-то концов? – Марун не выдержал мокротЫ и влез в момент прощания, за что был немедля награжден негодующим взглядом Василька:

– Не твоего ума дело, – мальчуган огрызнулся, плакать, однако ж сразу перестал.

– Василёк! Перестать дерзить! – Любомира, наконец, смогла оторвать руки братишки от своей шеи.

Но Марун не обиделся. Проговорил поучительным тоном:

– Ты за старшего в избе остаешься, не пристало тебе слезы лить. Кто за бабой присматривать будет?

– Я буду присматривать, – Василёк шмыгнул курносым носом, исподлобья глядя на Маруна.

– То-то же, буду. А то взял охоту мокротУ разводить, – охотник усмехнулся, но тут же посерьезнел.

– Мы с Василёчком таких тут дел наворотим, – Баба Яга обняла мальчонку за плечи. – Мавки совсем распоясались, надобно приструнить. Водяной еще с начала лета ушел в зап… лыв, не дозовешься. У кикиморы тоска, ей бы чаю с пустырником попить, да поговорить с кем по душам. Дел невпроворот, одной мне не управиться. Помощник надобен. Поможешь?

Старуха хитро подмигнула мальчугану и тот со вздохом кивнул:

– Помогу.

– Вот и славно, – Яга потрепала его по голове. Повернулась к Любомире и Маруну, – А вы идите, не медлите, да медведя своего забирайте. Он моей избушке все ножки уже пообкусал, ирод.

– Беруня, маленький, иди ко мне! – Любомира позвала медвежонка, и тот с радостным ревом поскакал к ведьмочке. – Как ты вырос, – девушка попыталась поднять звереныша от земли, но с удивлением обнаружила, что тот стал слишком уж тяжел.

– Водички он попил из моего родничка, – Ягиня проговорила загадочно. – Хороша у меня тут водица, я вам ее в баклажку налила с собой в дорогу. Пригодится.

– Спасибо тебе, баба, – Любомира поклонилась старухе.

Собрав все подарки и напутствия, путники направились прочь. Но стоило Любомире отвернуться, как за спиной ее прозвучал звучный и словно бы знакомый голос:

– Скатертью дорога… – и ветер унес слова в шуршание болотной травы.

Ведьмочка резко обернулась, но Ягини с Василечком позади уже не было. Убежали кикимору пустырником отпаивать.

– Ты чего, Любомира? – охотник тоже обернулся, проследив за взглядом спутницы.

– Так, почудилось. Идем, – и ведьмочка первой побежала следом за огромным черным котом, их провожатым до берега реки Смородины.

***

Беруня с котейкой сразу не поладили. Медвежонок так и норовил попробовать кота на зуб или лапой тронуть, а тот каждый раз только злобно шипел, вздыбливая шерсть на загривке. И потому бежал вперед так быстро, что Марун с Любомирой едва поспевали за своим усатым проводником. Охотник, как мог, помогал ведьмочке, подавая руку на особенно скользких кочках. Любомира не противилась, чувствуя себя виноватой перед мужчиной. И спасибо Ягине, прыгать по болоту в мужицких штанах было не в пример легче, чем в девичьей рубахе до колена.

Наконец, переводя ее через очередную лыву, Марун проговорил:

– Спасибо, Любомира. Не ожидал я от тебя, что ты на такое ради меня решишься.

Благодарность была неоднозначная, и ведьмочка только губы поджала:

– Как плохо ты обо мне думаешь, Марун Северный Ветер.

– Да, как ведешь себя, так и думаю, – охотник ответил без обиняков и снова подал ей руку, желая помочь, но на сей раз Любомира помощь не приняла. Шагнула сама через лыву, оскользнулась, намочила сапог. Марун только головой покачал, но ничего не сказал.

А Беруня все продолжать приставать к котейке.

– Уняла бы ты своего медвежонка, не ровен час, допечет провожатого, сбежит он от нас, – Марун недовольно поджал губы, глядя, как звереныш в очередной раз норовит цапнуть кота за пушистый хвост. Хоть тот и был необычайно велик для обычного кота, медведь все же был больше и тяжелее, и с каждым разом все наглее клацал зубами возле кошачьих ушей.

И, в конце концов, кот не выдержал и вцепился острыми когтями прямо в наглую морду медвежонка и принялся драть его задними лапами. Только что кошачьи зубы медведю с его толстой шкурой? Однако ж Беруня испугался такого напора, заревел, пытаясь стряхнуть обидчика, замотал головой.

– Не командуй тут, без тебя знаю, – ведьмочка проворчала тихонько, однако ж медвежонка окликнула, – Беруня, маленький! Иди ко мне скорее, не обижай котейку, – шагнула к сцепившимся зверям.

Ноги ведьмочки по щиколотку погрузились в воду, и она испуганно отшагнула назад.

– Беруня, прекратите! – уже настойчивее позвала медвежонка. Обернулась к Маруну, просительно нахмурилась, – Разнять бы их…

– Это ты мне предлагаешь промеж медведя и кота-баюна влезать? – охотник только изумленно брови поднял.

– Так ты ж… тоже медведь, – уже понимая, что просит глупость, Любомира отвернулась.

– Мне медведем обернуться? Еще лучше, – Марун даже усмехнулся. Покачал головой, – Нет уж, теперь пусть сами выясняют, кто из них главнее.

И медведь с котом выясняли. Над болотом слышалось котовье шипение и утробное ворчание и недовольный испуганный рев медвежонка. И все ближе мохнатый комок двигался в сторону зыбкой трясины, которую путники все это время старательно обходили по краю.

– Утопнут же, – Любомира, не отрываясь, следила за дракой, кусая губы от тревоги.

Охотник не ответил, но ведьмочка почувствовала, как он напрягся, стиснув в руке болотную слегу. Шагнул уже в сторону драчунов, но в этот момент котяра с воплем отскочил от медвежонка, сыпля искрами с взъерошенной шерсти. А Беруня остался на месте.

Наполовину утонув в болотной жиже.

Косалапый отчаянно молотил лапами по поверхности топи, ревел, рвался из коварной ловушки, но оттого только лишь погружался все глубже.

– Вот те раз, – Марун выдохнул полуудивленно-полувстревоженно. – Вот тебе и дикий зверь.

– Марун, миленький, спаси его, – Любомира прикрыла рот ладонями, глядя, как тонет ее любимец, но охотник уже без ее просьб примерялся, как подойти к попавшему в беду медвежонку.

Недолго думая, он лег животом прямо в болотную грязь, положил слегу перед собой и медленно пополз навстречу косолапому.

– Да, не дергайся ты, туполобый, – охотник вытащил веревку, скрутив на ее конце хитрую петлю, и подобравшись на расстояние броска, швырнул ее на шею животного.

Петля затянулась, охотник потащил. Медленно и неохотно трясина отпускала свою жертву. Испуганный, грязный, мокрый медвежонок отчаянно барахтался. И вот, с громким чавком звереныш выскочил из объятий болота и ломанулся в чащу.

– Вот тебе и дикий зверь, – Марун повторил еще раз, провожая его взглядом. – Недалекий он какой-то у тебя, Любомира.

Ведьмочка тоже проследила глазами за убежавшим медвежонком:

– Маленький еще, а мамка не успела его уму-разуму научить. Ухажер настырный подрал ее, – попыталась защитить звереныша. – Ты сам-то чего там разлегся? Вставай, давай, дальше пойдем, опостылело мне это болото. Ноги мокрые, да мошкара зудит так, что в ушах звенит.

Она с показным возмущением покосилась на охотника, и сердце ее захолонуло от недоброго предчувствия. Он лежал посередь трясины и все примерял, куда положить свою слегу. А она каждый раз тонула, не желая держаться на поверхности топи. И Марун тоже тонул, медленно погружаясь в болото.

Любомира рванулась было ему на помощь.

– Замри на месте! – от резкого окрика охотника она застыла, расставив руки в стороны, словно неуклюжая лесная птица на токовище.

Марун пытался найти опору, но болото, выпустив одну добычу, желало заменить ее другой – двуногой, и держало крепко.

– Давай сюда свою палку, – подражая охотнику, ведьмочка легла на поверхность трясины и потянулась к нему.

– Не достанет, далеко, – Марун попытался протянуть ей слегу, но та оказалась слишком коротка.

– Я сейчас, – Любомира подскочила, принялась озираться в поисках подходящего прута или деревца. Как назло, на болоте кроме широкой остролистной травы, да поваленных трухлявых деревьев не было больше ничего. А веревку Беруня утащил прочь на своей шее…

Снова она шагнула к охотнику.

– Не подходи! – нижнюю часть его тела уже полностью засосало, и теперь на поверхности оставались только грудь да плечи.

Но Любомира не могла спокойно смотреть, как ее суженый тонет в болоте. Пусть даже и отказала она ему сперва, и не были они обручены по всем правилам. Но мысль о том, что Маруна не станет, не будет рядом его сильного плеча и крепкой руки, заставляла дрожать от обиды и страха.

– Как помочь тебе? – Любомира в отчаянии заломила руки.

– Уходи… – Марун сдавленно прохрипел, в очередной раз перехватив тонущую слегу. – Не гляди…

– Не уйду! – Любомира выдохнула и решительно поползла вперед по болоту. – Давай слегу, говорю!

Охотник снова протянул ей палку. Еще чуть-чуть, совсем немного… Любомира вытянулась во весь рост, пачкая лицо в болотной грязи, но не замечая этого. Протянула руку… Еще рывок – осторожно, чтобы не нарушить хрупкого равновесия коварной трясины. Едва дыша, ведьмочка ползла вперед: она чувствовала, что выдыхая воздух, погружается чуть глубже в топь.

– Давай, миленький! Еще немного… – она тянула руку, видя только конец палки и блестящие светло-карие глаза Маруна. Так некстати похожие на две капельки горячего меда…

Борода Маруна намокла коснувшись поверхности трясины.

– Уйди, Любомира, – он выдохнул обессилено. – Вернись к Яге, там братец тебя ждет. Будешь дальше жить…

– Не хочу без тебя! – ведьмочка выкрикнула, глотая слезы. – Люб ты мне, Марун Северный Ветер, как я без тебя дальше жить буду?

Эти слова, казалось, придали охотнику сил. Он медленно пополз из трясины и – Любомира ухватилась за кончик его слеги. Сжала ее пальцами, потянула к себе. Только бы не выпустить скользкое древко! Держать, во что бы то ни стало.

Она тянула и тянула. Это было очень трудно – охотник был тяжел, болотная топь держала крепко. Но она тянула, покуда силы не оставили. И тогда Любомира с отчаянием выдохнула.

И почувствовала, как сама она погружается в топь.

_______________________

[*] кутная занавесь - отделяла пространство избы, где шли женские работы