Там, где цветёт папоротник

Глава 6. Болотная хмарь

В путь тронулись, едва рассвело. Зябко ежась от утреннего тумана, ведьмочка еще раз оглядела полянку в поисках волшебного гребешка, но, так и не найдя его в высокой траве, со вздохом причесалась пятерней. Марун только смерил ее тяжелым взглядом и ничего на это не сказал.

Шли еще медленнее, чем накануне. Под ногами чавкала влажная грязь, в траве то и дело попадались лужицы. Новые кожаные сапожки Любомиры быстро промокли, и теперь хлюпали при каждом шаге. Невыспавшаяся, с мокрыми ногами, сердитая ведьмочка неуютно сутулилась и только мысли о младшем братце заставляли ее идти все дальше и дальше на лесное болото следом за охотником. Она настороженно глядела ему в спину: а ну как ему снова вздумается перекинуться медведем? Что тогда? Опять песенку ему спеть?

Внезапно Марун остановился:

– Нет, так дальше идти нельзя.

И принялся обшаривать ближайшие заросли лещины. Срезал молодое деревце и в несколько ловких движений обстругал его от веток.

– Ты чего это удумал? – Любомира с подозрением следила за мужчиной.

– Слегу [*] хочу себе справить – и тебе, – оборотник покосился на девушку. – Дорогу перед собою щупать на болоте. А то не ровен час, угодишь в лыву [**] или, того похуже, в трясину.

– Мамочка, – Любомира даже юбку подтянула повыше, до самого колена, словно так могла уберечься от зыбкой топи. – Мне нельзя в трясину, мне Василёчка выручать надобно…

– Вот, потому и держи, – Марун протянул ей крепкую ровную палку, аккурат по ее росту. – Прежде чем ступить, проверяй, тверда ли опора.

– Так… ты ведь все равно впереди идешь, – девушка протянула задумчиво. Спохватилась, – Ой, а как же Беруня?

– Лесной зверь трясину лучше нас с тобой чует. Не пропадет, – Марун срубил себе вторую палку, подлиннее. Добавил, – А если вдруг чего не так… пособлю, чего уж…

Погода начала портиться. В лесу потемнело, занялся мелкий моросящий дождичек, и где-то в небе погромыхивало, пока еще далеко и неуверенно. Пахло свежестью.

– Гроза будет, – Марун проговорил с убеждением, и у Любомиры даже мысли не возникло усомниться в его словах. Хотя радости от его правоты она не испытывала – мокнуть очень не хотелось. И без того от промокших ног по всему телу ползла стылая зябкость. – Укрытие нам с тобой надобно.

– Не поспеем до места к сроку? – девушка потерянно огляделась: ну, где в лесу спрятаться от грозы? Дерево – ненадежный приют, мигом промокнет да еще сильнее тебя же намочит.

Марун молча покачал головой:

– Думал я, до Ягини к полудню доберемся, да мы еле тащимся. Хорошо бы к вечеру успеть.

– Так, чего ж мы тащимся-то? – Любомира сердито подбоченилась. – Идем скорее.

– Да, жалко мне тебя, небось, ноги стерла в мокрых сапогах, – Марун посмотрел на нее с таким участием и почти отеческой нежностью, что Любомира аж задохнулась от избытка чувств – возмущения, волнения, смущения…

– А нечего меня жалеть! – она даже топнула. Ноги Любомира действительно натерла, но ни в жизни бы в этом не призналась. После смерти матушки с батюшкой никто больше ее не жалел. Разве, что Шуршаня мог, да и тот, чаще ворчал, чем ласковые слова говорил, да Василина, но та всегда была строга. Потому теперь от этой простой заботы она себя почувствовала такой слабой и беззащитной, что аж под ложечкой засосало. – Сам, небось, притомился, вот и еле плетешься. Да, я бы без тебя тут быстрее дорогу отыскала. У меня получше тебя провожатый есть!

– Кто же это интересно? – Марун даже остановился и повернулся к ведьмочке. – Этот, что ли, мохнатый? – кивнул на медвежонка, благоразумно косолапившего следом за своей благодетельницей.

– А вот, что у меня есть! – и девушка вытащила из котомки Василинин клубочек, сунув его под нос Маруну. – Вещичка непростая, заговоренная. Враз меня до Бабы Яги доведет.

– Ага, и от разбойников защитит, – Марун усмехнулся в бороду, но не стал спорить с взбалмошной девчонкой. – Не болтай ерунды попусту, и идем побыстрее, коли хочешь до Ягининой избушки затемно добраться.

И уже развернулся, чтобы идти дальше.

– Сам же, сказал, что лихих людей больше не будет.

– Так что же, – Марун снова остановился, – и вправду одна пойдешь?

– А вот, и пойду! – ведьмочка сама себя узнать не могла. Всегда добрая с людьми, тихая и покладистая, она вдруг стала язвить и упрямиться. Но Марун-охотник поднимал в ее душе такой ураган, которого она пугалась и стыдилась. Даром, что она ведьма, а он оборотник, да к тому же такой взрослый…

– Не чуди, девка, – охотник нахмурился и потопал дальше, не обращая более внимания на свою капризную подопечную.

– А ну как ты снова медведем обернешься, что мне тогда делать прикажешь? От медведя в лесу спасения нет.

– Не обернусь, – Марун буркнул себе под нос. – А из клубочка лучше рукавички свяжи братцу, он рад будет красивой обновке.

– Нет, ну а если…

– Если-если, вот заладила, – охотник протянул сварливо. – Не завлекай меня, так и не обернусь.

– Это как понимать? - Любомира споткнулась о свой же шест. – Не собиралась я тебя завлекать. Без надобности ты мне …

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Совсем без надобности? – Марун спросил с какой-то даже обидой. – Зачем же тогда ты через костер со мной прыгала?

– Зачем прыгала? – Любомира потерялась. – Так ведь Весняна, подружайка моя, подговорила, вот и прыгнула.

– Ах, Весняна подговорила… У самой что ли разуменья нет? – охотник насупился, и Любомире так показались обидны его слова – нет, ну правда, кто он ей, Марун Северный Ветер, чтоб так с ней разговаривать? И ведьмочка выпалила, не успев прикусить язык:

– Интересно, а Марьяна тоже думала, что ничего с ней не приключится в лесу…

Охотник резко остановился, развернулся к ней, и ведьмочка аж присела под его взглядом – столько в нем было тяжелой обиды. Ноздри его раздувались, он до белых костяшек на пальцах стискивал свою слегу. Наконец, через силу проговорил:

– Вот что, ведьма Любомира. Вижу, совсем я тебе не люб, тяготит тебя мое товарищество. Так вот, и иди дальше одна, пусть тебя твой клубочек на болота ведет. А звереныш защищает. А мне в другую сторону.

С этими словами Марун повернулся и широким шагом направился прочь.

______________________________

[*] слега - палка для опоры при движении, которая используется для облегчения прохождения заболоченного участка

[**] лыва – лужа, топкое место

***

Любомира смотрела охотнику вслед до тех пор, пока его было видно среди лесного подлеска. А потом он вдруг пропал, словно растворившись в зарослях, и ведьмочка осталась одна. Разом накатило ощущение брошенности, как совсем недавно на деревенской площади. Вот только на площади вокруг были люди, а сейчас только Беруня испуганно жался к ее ногам. Даже птицы примолкли перед грозой.

Ведьмочка зябко обхватила себя за плечи, прижав к себе свою палку, словно пытаясь обнять ее. Но палка была тонка и не годилась для объятий. Вдобавок острый сучок кольнул ее в щеку. Любомира ойкнула и в сердцах отшвырнула жердь в сторону:

– Даже палки не смог нормально обстругать, – она с обидой прошипела вслед ушедшему Маруну, но тут же сама устыдилась своих слов и только нахмурила брови и потупилась, хоть и не перед кем ей больше было виниться.

Словно чувствуя растерянность подруги, Беруня принялся лапой теребить подол ее рубахи, а затем и вовсе встал на задние лапы, вцепившись когтями в ткань и ткнувшись носом в живот ведьмочки. Любомира благодарно потрепала его по голове:

– Спасибо, маленький. Ты мой единственный защитник остался.

Мишка довольно заворчал, но тут же попытался влезть в котомку со съестным, и Любомира едва успела ее отобрать:

– Ну, нет, теперь нам с тобой припасы беречь надобно. Охотника-то больше нет, – сказала это, и глаза противно защипало. Без Маруна в дремучей чаще стало одиноко и очень страшно. И пусть он оборотник-берендей, но с виду-то совсем как обычный человек. Нет, не обычный. Красивый, сильный и добрый. Любомира вздохнула.

В лесу становилось все темнее, ветер усиливался, раскачивая кроны могучих деревьев, гром рокотал все ближе.

– Видать, и правда, духи на меня гневаются, – от очередного громового раската Любомира поежилась. – А может, и сам Батюшко сердится, – ведьмочка снова отпихнула лезущего за съестным Беруню. – Ладно, нечего слезы лить попусту. Василёчек там совсем один, ждет сестрицу, зовет, плачет.

Любомира вытащила из котомки красный шерстяной клубочек, повертела его в руках. Василина сказала бросить наземь, и он доведет, куда надобно. Ведьмочка и бросила. Прямо в лыву. Шерсть быстро намокла, клубочек погрузился в лужу почти полностью, да так и остался там лежать.

Еще не веря в подобный обман, Любомира забормотала:

– Клубочек-клубочек, отведи меня к братцу Василёчку.

Клубок не шелохнулся.

Любомира судорожно втянула носом воздух, повторила чуть строже:

– Клубочек, мне нужно к Бабе Яге на болото. Отведи меня к ней. Ну, пожалуйста, – протянула просительно, глядя на моток красной шерсти.

Но он так и остался мокнуть в луже. Любомира закричала и в сердцах пнула клубок ногой, разбрызгивая воду. Ударилась пальцами о притопленный в лыве древесный корешок и закричала еще громче. Крик перешел во всхлипы. Она подняла голову к небу:

– Батюшко, чем же я прогневила тебя? Помоги мне! Мне так нужна помощь!

Крупные капли дождя падали на лицо юной ведьмочки. Высоко над кронами полыхнула молния, и Любомира вздрогнула от яркой вспышки. По всему небу, от края до края прокатился раскат грома, слово грозный древний бог ломал небесную твердь, чтобы дотянуться до провинившейся ведьмы и покарать ее.

И Любомира испугалась. Втянув голову в плечи, она побежала, куда глаза глядят, прямо в темную чащу. На болото.

Медвежонок с ревом помчался за ней. Под ногами все больше хлюпало, каждый шаг увязал в жидкой грязи, и Любомира быстро устала. Напуганная и запыхавшаяся, спотыкаясь через шаг о поваленные трухлявые стволы и переплетение густых болотных трав, ведьмочка упрямо шла все дальше.

Дождь уже не просто моросил, он падал на землю крупными тяжелыми каплями, мгновенно промочив густой лесной полог. И теперь едва коснувшись любого куста или ветки, Любомира получала ушат дождевой воды с листьев. Она очень быстро промокла до нитки, а ведь гроза только-только начинала расходиться. Вода потоками лилась по лицу ведьмочки, она едва успевала вытираться и отплевываться. Очередной ее шаг пришелся в глубокую лужу, и Любомира утопла в ней почти по колено. С испугом отпрянула прочь, едва не оставив там свой сапожок. И только тут остановилась и огляделась.

Лес вокруг стал другим. Древесных стволов было мало, в основном одиноко торчащие кипы кустарника да вывороченные пни. Зато трава стала выше и даже как будто зеленее. Широкие плотные листовины резали не хуже ножа, и Любомира только сейчас заметила, что руки и коленки ее были все в порезах и кровоточили. Дождь потоками смывал кровь, но она сочилась снова и снова. Девушка в очередной раз вытерла лицо от воды, повертела головой: за плотной пеленой дождя и тяжелых густых испарений ничего не было видно.

Понятно было лишь одно, Любомира заблудилась.

– Беруня, – она позвала тихонько, и в тот же миг, словно отвечая ей, грянул гром. Да, так оглушительно, что ведьмочка от испуга втянула голову в плечи. Опустилась на корточки, обхватив коленки руками и спрятав в них лицо.

Медвежонка рядом не было, в горячке бега Любомира даже не заметила, как потеряла его. Она тихонько завыла – от страха и обиды – на саму себя. Глупая девчонка! Как же ей теперь братца вызволить из лап старухи-Яги? Как самой не сгинуть в этом проклятом болоте?!!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И наверно, она задала эти вопросы вслух, потому что на них неожиданно пришел ответ.

***

– Любомира, девочка моя… – голос, прозвучавший совсем рядом, показался знакомым, и ведьмочка в испуге вскинула голову.

– Василина? – недоверчиво прищурилась, пытаясь разглядеть наставницу.

За потоками дождя образ старой травницы расплывался, словно отражение на водной глади, в которую камнем бросили.

– Василина, порченый твой клубочек! Обманула ты меня! – ведьмочка подскочила, бросилась к наставнице, но неожиданно запнулась за травянистую кочку и карасиком нырнула вперед. Протянула руки к Василине, думая, что та подхватит ученицу, но обняла лишь туман и со всего маху шлепнулась лицом в лужу.

Отфыркиваясь, поднялась на руках, огляделась. Василина стояла чуть в стороне. Или то была не Василина? Лица было не разглядеть, да и голос был не совсем ее:

– Ну, что ж ты под ноги не смотришь, дочка? – глубокий, грудной, чуть насмешливый он был одновременно похож и не похож на голос травницы.

– Баба, я заблудилась, – Любомира решила не тянуть кота за хвост и сходу попросить совета. – Что делать? Помоги мне.

– А зачем провожатого прогнала от себя? – голос стал строже.

– Да, я же… – девушка опустила голову, не зная, что сказать в свое оправдание. – Да, он же знаешь кто? – вскинулась, но Василины перед ней уже не было. Ведунья оказалась за спиной Любомиры, хоть вот только что стояла рядом.

– Знаю-знаю, – прозвучало с насмешкой. – Что, такой страшный?

Любомира чувствовала себя очень странно. Она никак не могла разглядеть наставницу, словно у нее голова кружилась после хоровода.

– Да, не… особо. Он… добрый… и красивый, – добавила, смущаясь донельзя.

Смутилась еще сильнее, когда в ответ услышала смех – заливистый, совсем не старческий. Не Василинин.

– То-то и оно – красивый. Дуреха ты еще молодая! – снова образ Василины растворился в потоках дождя, и голос прозвучал откуда-то сверху, словно это сам дождь разговаривал с Любомирой.

– Так некому меня уму-разуму учить! Сирота я! – ведьмочка прокричала с вызовом, запрокинув голову.

– Приходи – научу. Заждалась уже… – голос звучал все тише, заглушаемый растущим шумом летнего ливня.

Снова прогремел гром, долгий, раскатистый во все небо.

– Василина? – Любомира попыталась перекричать шум дождя. – Василина, вернись! Скажи мне еще! Что мне делать? – она кинулась было следом за травницей, да куда только бежать? Кругом болотина и льет, как из ведра.

Ведьма топталась на одном месте, вертелась по сторонам, силясь разглядеть образ Василины. И вот, среди пелены дождя ей почудился другой силуэт – грузный, четверолапый.

– Беруня! – она закричала радостно. – Ты меня нашел, миленький.

Но силуэт был намного крупнее Беруни. Это был не медвежонок, это был взрослый медведь. Любомиру пробрал озноб, она попятилась, снова запуталась ногами в переплетении болотных трав и плюхнулась на попу, прямо в лужу.

Страшный зверь приближался, раздвигая могучими боками струи дождя. Он был огромен, Марун показался бы медвежонком рядом с этим великаном. Лохматая шуба его сияла, точно объятая пламенем, и даже летняя гроза не могла затушить этого огня. Древний дух, хозяин леса, он навис над дрожащей Любомирой, склонился к ней… И глаза у него были совсем человеческие, ясные, голубые…

– Почему не слушаешь своего сердца, Любомира-травница? – великан пророкотал человеческим голосом, и Любомира так испугалась, что даже не удивилась этому.

Она только помотала головой, силясь оправдаться, но язык точно онемел. Дух леса наклонился еще ближе, девушку обдало горячим дыханием. С пылающей шкуры сыпались искры, валил густой пар. Любомира зажмурилась от страха, и снова раздался громовой раскат. Батюшко мчался на своей упряжке, колдовские кони били копытами о небесную твердь, выбивая искры молний, грохоча тяжелыми подковами…

Любомира всхлипнула, открыла глаза, готовая принять наказание, но медведя-великана перед ней больше не было. В сомнении она протерла лицо от воды, оскальзываясь, поднялась на ноги. Впереди сквозь пелену дождя светилось что-то, словно бы костер горел. Мимоходом ведьмочка удивилась: как так, гроза бушует, а костер не тухнет. Ноги сами понесли ее на огонек…

Прямо у трухлявого выворотня [***], прикрытый высокими перистыми листьями папоротника, рос цветок, высокий и крупный. А лепестки у него сияли, словно язычки пламени… Как завороженная, Любомира смотрела на пляску колдовского огня:

– Папоротник… зацвел… – проговорила удивленно. Протянула руку, чтобы коснуться редкого чуда, и в этот момент полыхнула молния.

Ведьмочка сморгнула, а когда открыла глаза, чудо-цветка как не бывало, только мокрые перистые листья папоротника шуршали на ветру. Порыв ветра швырнул в лицо Любомиры пригоршню дождевой воды. Девушка принялась отфыркиваться, пытаясь протереть глаза, и вдруг разом почувствовала, как она промокла и продрогла. На ней нитки сухой не осталось, а гроза и не думала униматься. Деревья стонали под натиском ветра и испуганно шуршали листвой, которая обильно ссыпалась с их крон. То и дело сверкали молнии – почти без остановки, гром гремел, сотрясая нутро. Любомира потерянно огляделась в поисках хоть какого-то укрытия. Рванулась было, к ближайшему сухому дереву, но в этот момент молния с громким хлопком ударила в его макушку. Сверху на голову ведьмочки посыпались искры, но поток воды с неба был настолько силен, что тут же загасил не успевший вспыхнуть лесной пожар.

Девушка испуганно захныкала, обняла себя за плечи и шагнула внутрь зарослей кустарника, наивно думая, что их тощие мокрые кроны хоть немного защитят ее от дождя. Опустила голову, чувствуя, как течет по ее телу дождевая вода, и тихонько заплакала.

Так она и стояла, мокрая насквозь, замерзшая и испуганная, когда ей на плечо легла тяжелая рука.

______________________________

[***] выворотень – вывороченный из земли с корнем ствол дерева или пень