Там, где цветет Ситхмой

ОАЗИС СВЕЖЕСТИ

Час быстрой езды от Мандалая по спирали обкатанного шоссе, уходящего к вершинам холмов, — и ты попадаешь в чудесный уголок ухоженной природы, столь редкой в жаркой тропической! стране. Палящие лучи солнца словно щадят небольшой городок Мемьо, приютившийся на плоской вершине холма, и его живописные окрестности. Городок в окружении высоких зеленых сопок более всего известен своим умеренным климатом и богатой флорой местного ботанического сада. Мемьо получил свое название в 1886 году по имени полковника британских колониальных войск Мея и долго служил иностранным завоевателям главной летней резиденцией, особенно в период гнетущего зноя.

Теперь разросшийся на площади почти в 142 гектара ботанический сад, подступающий со всех сторон к тихому озерцу, стал местом отдыха для бирманцев, которые заботливо охраняют ценные насаждения и пополняют этот зеленый оазис новыми видами. Сад известен во всей Бирме великолепными экземплярами индийской индокитайской и китайской флоры, а также представителями растительности среднеевропейской полосы, В особых климатических условиях здесь прижились различные хвойные деревья — пихта, сосна, в том числе и гималайская, из лиственных — стройные эвкалипты, могучие дубы и даже встречаются березы. Склоны холма заняли плантации кофейных деревьев, ананасов, клубники. В Мемьо плодоносит редкая для Бирмы вишня. Из своего вечнозеленого сада город рассылает по всей стране цветы — розы, хризантемы, которые буддисты традиционно приносят по религиозным праздникам к пагодам. Дивная природа, свежий воздух и прохладная, как в Европе, ночь ежедневно выводят на дорогу к Мемьо сотни автомашин и пеших туристов.

Другой благоухающий оазис находится в.48 километрах от «страны пагод», древнего Пагана, в одном из красивейших мест Центральной Бирмы, где поднимается на более чем полторы тысячи метров вершина древнейшей горы Поупы. На фоне ровного плоскогорья горы, занимающие площадь 80 квадратных километров, кажутся огромными. Бирманская хроника Конбаунского периода утверждает, что горе 2425 лет. На самом же деле ей гораздо больше. Поупа — это один из потухших уже в четвертичный период вулканов Бирмы. Сама гора имеет сглаженные формы, а о ее вулканической деятельности напоминает спящий уже много тысяч лет безобидный кратер, весь заросший травой и кустарником. В вулканических породах встречается того же свойства песчаник, что устилает ложе Иравади. По этой причине, а также по отпечаткам растений и окаменелым останкам животных ученые полагают, что горе не менее двух миллионов лет. Ввиду столь древнего происхождения бирманцы причисляют Поупу к священным горам. Безымянный поэт времен Паганского государства оставил ей короткие поэтические строчки: «На величественных высотах горы Поупа — пристанище богов, в благоухающих лесах вспыхивают ярко, словно золото, цветы».

Возможно, в доисторические времена этот вулкан частенько наводил страх на все живое, сейчас же мирная гора утопает в цветах и фруктовых садах, разбитых в лощинах и на склонах. Где еще в Бирме природа соткала такой пестрый ковер из роз, хризантем, африканских маргариток! Плодородная, вулканического Происхождения почва и климат всегда благоприятствовали развитию садоводства. Многие гектары заняты Под вишней, яблоней, персиками, цитрусовыми. Свежий ветер, дующий с Иравади в сухой сезон, надежная тень от разросшихся эвкалиптов, прохлада, исходящая от Солее чем двухсот родников с кристально чистой водой, Манят в этот уголок жителей изнывающих от жары городов.

Крикни с вершины горы — и тотчас многоголосое эхо подхватит твой восторженный голос и разнесет далеко по окрестностям, по лесам, где когда-то водились олени, тигры, леопарды, медведи и другое зверье. На вершине Поупы, согласно преданиям, с незапамятных времен живут духи-наты — их изваяния можно встретить там на каждом шагу. К монастырям, храмам и пагодам днем и ночью тянутся паломники. Их путь в ночные часы выдают мерцающие огоньки светильников (зажженные бамбуковые палки), петляющие по склонам горы. А днем «бирманский Олимп» штурмуют иностранные туристы, которых всегда хватает в подобного рода местах. И уже много лет каждого встречает здесь старожил монах У Парама Вана. Он знает все легенды и песни, сложенные об изумрудной зелени столь непохожего на тропики уголка Бирмы, знает, сколько сил вложено, чтобы сохранить этот заповедник природы.

Окрестности горы считались заповедными еще до второй мировой войны. Лес стоял непроходимой стеной, и никто не смел сломать даже веточку, сорвать цветок. Местным жителям разрешалось обрабатывать лишь узкую полоску по краю леса. Там и были разбиты 33 сада по 7 гектаров каждый. Выращивали бананы, батат, цитрусовые. Вторая мировая война нанесла благодатному краю страшный урон. В безнадзорных лесах под топор пошли могучие тиковые деревья, железное дерево, другие ценные породы. После войны район захватили сепаратистские мятежники, и новая истребительная волна прокатилась по заповеднику. Изрядно поредевшие лесные массивы стали сохнуть под жарким солнцем, появились ржавые выжженные плеши. Не раз прошлись по склонам пожары. Говорят, что один бушевал семь дней. Вооружившись палками, все население вышло на борьбу с огнем, сбивая его в высоком травостое, но сберечь удалось немногое. Над кладбищем обуглившихся деревьев еще долго стоял дым.

— Возрождение этого края, — сказал сотрудник департамента лесного хозяйства У Тун Тин, — практически началось только в пятьдесят седьмом году, когда после стихийных бедствий были произведены первые посадки местных пород. Этих мер по исцелению края, конечно, было недостаточно, если учесть масштабы потерь. Работа заметно оживилась с приходом к власти в шестьдесят втором году Революционного совета. Посадили на пустошах саженцы сосен, сандалового дерева, кофейного. На совещании департамента лесного хозяйства девятого января семидесятого года было принято решение в течение трех лет полностью озеленить три с половиной тысячи акров земли. Генеральный план восстановления природы также предусматривал покрыть лесопосадками склоны горы и тем самым предотвратить изменение микроклимата, оживить начавшие пересыхать родники. Было запланировано поднять уровень воды в близлежащем водохранилище Чемаутаун.

Гора Поупа и прилегающие районы вновь получили право на неприкосновенность. Зажили старые раны, забили хрустальные ключи, которые дают воду нескольким соседним деревням. В леса пришла прохлада, и вновь повеяло, как говорится в старой легенде, «пряным ароматом корней, стволов, листьев, цветов, плодов». И опять спешат люди к бирманскому Олимпу, этому красочному зеленому острову на фоне чистого голубого неба, древнему памятнику природы.

— А сколько еще прекрасных мест в Бирме требуют доброго внимания человека! — снова заговорил У Тун Тин, хорошо знающий природу страны и беззаветно преданный своему делу. — Еще недавно из-за многих трудностей наше лесное хозяйство находилось в довольно запущенном состоянии. Сейчас новые лесопосадки занимают огромную территорию, активизировались поиски редких растений, которые мы стараемся взять под контроль и надежную защиту. Вам приходилось что-нибудь слышать об ароматном дереве ситхмой? — спросил У Тун Тий и, получив отрицательный ответ, принялся горячо доказывать необходимость воспроизводства и распространения этой породы в стране.

В мае, когда Бирму накрывают первые муссонные ливни, кое-где на склонах гор и среди вечнозеленых лесов на высоте 900 метров над уровнем моря расцветает маленькими белыми звездочками ситхмой. О существовании этого «пахучего» дерева даже в Бирме знают немногие. В буддийских книгах упоминается ситхмой, который якобы был ровесником самого Будды и прежде Назывался «сандаку».

Когда бирманские леса изобиловали деревьями ситхмой, на рубку их отправлялись как на охоту, запасаясь провиантом… Промысловики ставили временные шалаши, располагались лагерем. По ночам они зажигали огонь и по традиции ублажали духов леса и гор подношениями риса. Поиски ситхмоя начинались с разведки, и не каждое найденное дерево оказывалось пахучим. Из ста примерно в пяти содержатся ароматные соки, которые концентрируются в наростах внутри ствола. Если у комля свежесрубленного дерева не обнаруживаются скопления смолы, то весь ствол в поисках Этих наростов сверлят, а потом распиливают на поленья, а порой даже и раскалывают на мелкие щепки.

Смолистое вещество собирают буквально по каплям. Как правило, из взрослого дерева извлекают не более 80 килограммов ароматного густого сока, острого и горького на вкус. Сок ситхмоя издавна применялся как лучшее медицинское средство для заживления ран и от укусов ядовитых насекомых, а также в парфюмерии.

Может быть, это редкое дерево и исчезло бы совсем, если бы не энергичные усилия отдельных энтузиастов, поднявших вопрос об охране ситхмоя и восстановлении лесопосадок. Теперь есть надежда, что древнее ароматное дерево все-таки выживет и с течением времени станет еще одной статьей бирманского экспорта. И очевидно, недалек тот час, когда лучшие экземпляры бирманской флоры станут украшением городов. Решением городских властей в 1980 году в Рангуне было высажено несколько тысяч эвкалиптов, саженцев нгушваве, цветущего ярко-желтыми соцветиями, деревьев сейнбан, распускающихся красными и оранжевыми шатрами, и много других, дающих спасительную тень деревьев и кустарников. Столице первой из бирманских городов суждено стать вечнозеленым благоухающим садом.