Танец ангела

28

Винтер поднялся из подземки на лифте и прошел через турникет, открыв его проездным на весь транспорт Лондона. Снаружи, на Иарлс-Корт-роуд, его встретили запахи большого города: бензина, жареной рыбы, гниющих отходов и особенно тот запах камня и уличной пыли, который присущ только по-настоящему старым городам. Под лондонским дождем он смешивается с водой и, как цемент, залепляет ноздри и глаза.

Здесь было теплее, чем дома, в Гетеборге. Из-за вечного британского тумана выглядывало солнце, и даже среди транспорта чувствовалась весна. Он видел ее следы по дороге из Хитроу, вдоль Пиккадилли-лейн, неожиданно выходившей на поверхность: клены с набухшими почками, просыпающиеся сады, мальчишки в прыжке за мячом. Они бегают круглый год, но так — только ранней весной.

Винтеру такая картина была знакома. Раз за разом он возвращался в этот город и с каждым визитом все меньше чувствовал себя чужестранцем.

В вагоне, как обычно, одна половина пассажиров предвкушала неизведанные ощущения, вторая уже миллион раз все видела. Из аэропортов в город ехали парни и девушки с рюкзаками, пары среднего возраста, несколько одиночек, изучавшие карту все сорок пять минут пути. Слышался итальянский, немецкий и, как предположил Винтер, польский. Несколько раз он слышал шведский, один раз норвежский.

Ближе к центру стали садиться местные: мужчины в строгих офисных костюмах, с портфелями и «Дейли телеграф». Черные женщины с детьми, глазеющими на иностранцев. Худые бледные девушки с прозрачной, как туманная дымка, кожей, мерзли в укоротившихся по случаю весны юбках. Винтер почувствовал себя неуютно в толстом пальто.

Он дождался зеленого сигнала, перешел через дорогу, катя за собой чемодан на колесиках, свернул налево, направо, прошел по Хогарт-роуд к Кнаресбороу-плейс, к перекрестку и дальше. Слева доносился гул машин с Кромвель-роуд, но здесь, в двух шагах, уже пели птицы.

Винтер позвонил в дверь под номером восемь. Дверь распахнулась, на пороге стоял Арнольд Норман, уже протягивая руку.

— Комиссар Винтер! Как я рад снова вас видеть.

— Я тоже рад, Арнольд.

— Почему вы так долго не приезжали?

— Сам удивляюсь.

Хозяин этого маленького отеля отступил, из-за него выскочил ждавший своей очереди юноша, схватил сумку Винтера и быстро потащил к лестнице.

Последние десять лет, приезжая в Лондон, Винтер останавливался только здесь — ему нравилось расположение: в стороне от шума Пиккадилли, но можно дойти пешком до Кингс-роуд и Гайд-парка.

— Я оставил вам Т2, — сказал Арнольд, когда они сели в его крохотной конторке.

— Прекрасно.

— Вы хорошо выглядите.

— Только старше, — сказал Винтер.

Арнольд махнул рукой — что поделаешь. Сам он со своей домашней гостиницей выглядел как реликт, всего в сотне метров от Кромвель-роуд.

— Ничего, скоро не о чем будет беспокоиться, — сказал Арнольд Норман и протянул Винтеру счет.

— Вы старше меня всего на десять лет.

— Я не об этом. Я о тех безумных шотландцах, которые стали клонировать овец.

— Разве им не запретили?

— Клонировать овец?

— Вообще клонировать.

— Я думаю, они никого не спрашивали.

— И какая связь со старостью?

— Они хотят вывести породу бессмертных, и меня беспокоит, что открытие достанется именно шотландцам. Они не только будут все на одно лицо — они и сейчас такие, — но еще и будут жить вечно.

— Если бы экспериментировали в Англии, было бы совсем другое дело?

Арнольд посмотрел на него с притворным возмущением:

— На что вы намекаете!

Винтер с улыбкой встал.

— Проводите меня в мою комнату.

Номер был на втором этаже, окно выходило в тихий внутренний дворик. Гостиная и кухня с открытой планировкой и спальня с двумя кроватями. Удобная ванная, что нетипично для английских отелей, — можно включить воду без предварительного изучения системы труб и вентилей эпохи королевы Виктории.

Он снял рубашку, собираясь сполоснуть только подмышки, но передумал, разделся и встал под душ: день обещал быть длинным.

С полотенцем вокруг бедер он подошел к телефону, висевшему на стене, набрал номер. Открыл занавески. Комната оказалась светлее, чем ему помнилось. Весна, весна. Половина второго, голубое небо, закопченные фасады домов. Прошло всего пятнадцать минут, как он вошел в номер.

— Юго-восточное отделение Группы расследований особо тяжких преступлений, констебль Бэрроу, — ответил женский голос.

— Это комиссар полиции Эрик Винтер из Швеции. Мне нужен комиссар Стив Макдональд.

— Секундочку, — ответил голос без тени эмоций.

Винтер слышал, как она тихо разговаривает с кем-то рядом, бормотание шуршало в ухе.

— Макдональд.

— Это Винтер.

— Ах, Винтер. Опять задержка?

— Нет, я в Лондоне.

— Отлично. Откуда вы звоните?

— Из отеля. В районе Иарлс-Корт.

— Если вы подождете, я могу прислать машину.

— Наверное, своим ходом займет столько же времени?

— Если знать, как к нам ехать.

— Да, поезд в Торнтон идет с вокзала Виктория.

— Это займет минут двадцать пять, — сказал Макдональд. — Но вы проедете по красивейшим местам на земле.

— Тогда я так и сделаю.

— От Иарлс-Корт вам только пару остановок до Виктории, по Дистрикт-лейн.

— Я знаю.

— Конечно, конечно.

Винтер почувствовал, что его уже занесли в категорию швед-всезнайка.

— Позвоните, когда приедете в Торнтон, и вас встретит машина, — сказал Макдональд и повесил трубку.

Винтер стоял в центре мира, а точнее, на вокзале Виктория. Дыхание метрополии чувствовалось здесь, как нигде. Он представил, что сейчас подойдет Восточный экспресс, как у Агаты Кристи. Неспешное расследование в дорогих интерьерах, все подозреваемые собираются в баре, очень удобно.

Задрав голову, Винтер следил за мельканием строчек на табло. Нашел нужный поезд, он оказался почти пустой. Вагон тряхнуло, и поезд медленно отошел от станции. На фоне заводских труб у реки небо казалось ослепительным. После моста остановка в Баттерси-парк: ожидающие на скамейках люди, постройки из красного кирпича, граффити — но меньше, чем он ожидал, — и тишина.

Винтеру пришло в голову, что на железной дороге всегда очень тихо. Да и в любых поездках. Путешественник не дома и не в гостях, он, или мы, в подвешенном состоянии в середине Ничего, где мало слов и звуков, и надо только подождать, чтобы где-нибудь опять очутиться.

Начало весны и Лондон настроили Винтера на философский лад. Он вспомнил о цели визита — в дороге его сопровождала смерть. С самого начала он подозревал, что они видят только завязку событий. Продолжение беззвучно и не поддается описанию. Внезапно он ощутил себя одиноким. Есть ли что-то, во что можно верить? Зло шло по пятам, какой бы путь он ни выбрал.

За окном вагона простирался южный Лондон. Про него не пишут в путеводителях, сюда редко заезжают иностранцы. Он сам лишь пару раз в жизни бывал на юге, да и то не дальше района Барнес в кольце Темзы, послушать джаз.

Он рассматривал вереницы домов, построенных из средневекового кирпича. Город, вечный и бесконечный, прижимался к земле — кажется, выше трех этажей тут не строили. Трусцой бежал человек в шортах.

На остановке он увидел школьников, гоняющих мяч на площадке у станции. Их зеленые куртки усиливали ощущение весны. Да и весь город оказался зеленее, чем можно было представить. Как будто дома здесь строились без оглядки на столицу мира.

Высоко к Аллаху вздымалась мечеть с блестящей вершиной. На скамейках сидели женщины с закрытыми лицами. В вагон зашли двое черных парней в черных кожаных куртках и вязаных шапочках. До Винтера донеслась музыка, стучавшая в их наушниках.

На следующей станции он вышел. Перрон был ниже уровня улицы, Винтер поднялся по эскалатору. Станция была пустынна, только пара черных девчонок скучала в углу в ожидании какого-нибудь происшествия да газету носило ветром, задев ему по ногам.

Он вышел на улицу и оказался не в Англии. Большинство прохожих были индусы или пакистанцы, корейцы, китайцы, африканцы.

Винтер спустился с горки и прошел метров двести по Вайтхорс-лейн. Дальше, он знал, находился Селхурст-парк, прибежище футбольных болельщиков из бедных районов, фанатов местной команды «Кристал-Палас». Когда-то Винтер ходил в Лондоне на футбол, но только на большие безопасные стадионы на севере.

Перед мостом-Винтер свернул и прошел мимо магазина с экзотическими продуктами. У входа стояли плетеные корзины с толстыми длинными клубнями. На картонке от руки было написано: «Свежий ям». На окнах висели гирлянды бананов.

Мимо бара «Принц Георг» он вернулся к станции и позвонил по мобильному. Макдональд тут же ответил.

— Я стою у стойки с цветами у станции, — сказал Винтер.

— Если вы пройдете под горку налево и потом еще раз налево, вы окажетесь на Парчмор-роуд, — ответил Макдональд. — Я не прочь прогуляться, так что, если вы пойдете по правой стороне улицы, мы встретимся через десять минут.

— Хорошо.

Макдональд не спросил, как он выглядит. Он узнает полицейского за километр, подумал Винтер.

Он пошел обратно к перекрестку и не успел повернуть, как стал свидетелем сцены у большого магазина: белый мужчина с бейджиком на груди держал за шкирку черного пацана.

— Опять ты здесь, воришка!

— Я ничего не делал!

Они двигались, как в некоем уличном танце. Вокруг стояли товарищи пацана.

— А это что?! — Охранник потрясал электрической бритвой.

— Я не знаю!

— Марш за мной.

И они скрылись — один, согнутый перед другим.

Винтер пошел дальше.

Стив Макдональд спустился с лестницы и через гараж вышел на улицу. Теплый день согрел его лицо. Он не стал застегивать куртку и доставать перчатки. «Швед увидел Лондон с лучшей стороны, — думал он. — У него может создаться неправильное впечатление».

Макдональд разминал члены, застывшие от многочасового сидения над записями показаний свидетелей. Глаза будто свели в одну точку. На душе и так нелегко, да еще тяжесть в теле.

В сотне метров впереди он увидел мужчину в бежевом распахнутом кашемировом пальто, серо-стальном костюме, белой рубашке и галстуке.

«Наверное, он, по голосу он так и выглядит, — подумал Макдональд. — Походка слегка развязная. И как его тут не ограбили? Он что, держал перед собой полицейское удостоверение всю дорогу?»

Макдональду показалось, что они ровесники, и он не ошибся — по крайней мере угадал, что еще нет сорока, слава Богу. Или не слава, если кто-то очень спешит на пенсию.

Подойдя ближе, Макдональд увидел широкое, гладко выбритое лицо, глаза чуть-чуть навыкате, светлые волосы, разделенные на пробор, как у актеров 1950-х, и ему не очень понравился налет высокомерия и смазливости.

Винтер совершенно не ожидал, что этот прохожий назовет его имя. Незнакомец был еще выше, чем он, приблизительно метр девяносто четыре. Волосы стянуты в конский хвост, небрит, разношенная кожаная куртка, рубашка в крупную бело-голубую клетку, черные джинсы и остроносые ботинки, блестевшие на солнце. «Ему бы еще кобуру на бедро и кольцо в ухо, — успел подумать Винтер, прежде чем тот что-то сказал. — Тип, с которым опасно связываться».

— Комиссар Винтер?

Винтер разглядел трудноуловимую улыбку, складки у рта, усталый взгляд.

— Комиссар Макдональд!

Винтер протянул руку.

— Я думаю, может, мы возьмем по пинте в «Принце Георге», — сказал Макдональд. — Там сейчас тихо и спокойно. В отличие от полиции.

Они пошли обратно по тому же пути, что Винтер проделал уже два раза. Макдональд слегка хромал.

— Колено побаливает после каждого воскресенья. Мы играем в футбол с командой местных пабов. Многие думают, что это старая огнестрельная рана, а мне это только на руку.

— Я завязал с футболом несколько лет назад, — сказал Винтер.

— Слабак.

Бар был пуст, только пыль кружилась на свету у окна. Бармен кивнул Макдональду, как кивают завсегдатаям.

— Сядем вон там. — Макдональд показал в глубь зала.

Винтер повесил пальто на спинку стула и сел. Макдональд пошел к стойке и вернулся с двумя кружками еще не отстоявшегося, непрозрачного шотландского эля.

— Или вы предпочитаете лагер? — спросил он.

— В Лондоне я всегда пью эль, — сказал Винтер, пытаясь не выглядеть слишком воспитанным.

— Я взял «Кураж директорс». У них есть еще «Кураж бест», а он редко где бывает.

— Я как раз люблю «Директорс», — сказал Винтер.

«Он, конечно, сноб, но, возможно, не идиот», — подумал шотландец.

— Вы часто бываете в нашем славном городе?

— Я давно здесь не был. И он же огромный — я никогда не бывал тут, на юге.

— Да, мы редко видим новые лица, все почему-то застревают вокруг Лейчестер-сквер.

— Где же они покупают свежий ям?

— Что?

— Тут в пятидесяти метрах продают свежайший ям.

— Да, этого у нас не отнимешь.

— Я прогулялся, прежде чем вам позвонить.

— Я так и понял.

— Но до стадиона не дошел.

— Местная команда паршиво играет, но она своя.

— Вы тоже за нее болеете?

— Я?

Макдональд усмехнулся, отпил пива.

— Здесь, конечно, моя служба. Но я не обязан быть настолько лоялен району. Если уж я буду болеть за английскую команду, так это будет «Чарлтон», хоть они и никогда не попадут в высшую лигу.

— У вас выговор как у шотландца.

— Это потому, что я шотландец.

Пара посетителей зашла в бар, они кивнули Макдональду, и он кивнул в ответ, но с таким видом, что они отошли и сели в другом конце зала.

— Здесь редко появляются новые лица, — сказал Макдональд. — Но иногда приходят чужаки, и начинается черт знает что.

— Я знал этого мальчика, Пэра Мальмстрёма, — сказал Винтер. — Я приехал в том числе и из-за этого.

— Я понимаю. Мы с вами съездим в его отель. Мы все оставили как было.

— Хорошо.

— Я тоже хотел съездить в ваш город, но решил сначала дождаться вас тут.

— А раньше случалось, что вам приходилось выезжать или принимать кого-то?

— Пару лет назад ко мне приезжал один американец. Тоже по убийству. На нашей северной границе, так сказать, в Пекхаме. А сам я ездил на Ямайку, в Кингстон, на две недели.

— На Ямайку?

— Да, убили здесь, но события развивались и на Ямайке. Это обычная ситуация. Если начать копать, корни многих преступлений уходят на Карибские острова.

— Успешно съездили?

— Местные копы не обрадовались визиту и не дали мне почти ничего сделать, но я узнал, что надо, и когда я вернулся сюда, все разрешилось.

— Но у нас, кажется, все получится?

— Еще по кружке? — Макдональд кивнул на почти допитое пиво.

Винтер покачал головой и достал свой «Корпс».

— Курение убивает, — сказал Макдональд. — Я возьму еще по пинте. Вы пока как раз докурите без меня. — И ушел.

Винтер закурил и с удовольствием втянул дым. В баре появился народ, но никто не подходил к ним близко. Похоже, Макдональда здесь слушаются, но сколько пинт ему пришлось для этого выпить?

— Я взял «Кураж бест» на этот раз.

Макдональд поставил на стол две кружки и сел. В другом конце играла музыка, современный вариант регги, более тяжелый.

— Значит, вы его знали, — сказал Макдональд после минутной паузы.

— Он вырос на моей улице. Я помню его в основном ребенком.

«И такой кошмарный конец. Не знаю, смогу ли я снова зайти в эту комнату и вынести вопль ужаса от кричащих стен», — подумал Макдональд.

— Что вы ощущали, когда стояли в той комнате? — тут же спросил Винтер.

Макдональд посмотрел на коллегу. Да, похоже, он все понимает правильно.

— Я слышал крики и мольбу о помощи.

— Да, — сказал Винтер и отпил из новой кружки. — Я тоже. Я слышал, как кричали твои ребята, а ты слышал крик моего.