Танец ангела

38

В полночь Винтер вышел из такси у своего отеля, поднялся по ступенькам и открыл ключом наружную дверь. Сверху раздавались голоса, кто-то сидел у телевизора.

Голова казалась пустой, словно вычищенная джазом в «Голове быка» в Барнесе. Он досидел до последнего выхода Алана Скидмора на бис. Он играл, явно вдохновляясь Колтрейном, на тенор-саксофоне и немного на сопрано. Это лучшее, что есть в британской музыке, решил Винтер.

Он не напрасно провел там время. Голова стала свежей. Он и сидел там на сквозняке. «Джаз — как секс, — думал Винтер, — плохим не бывает. Если он отличный, то это замечательно. А если он не такой уж прекрасный, то все равно неплохо».

Он осознал, что после джаза ему не хочется секса, хотя он уже давно в Лондоне. На женщин в клубе он не смотрел, и пачка презервативов лежала нераспечатанной.

Он открыл окно и задвинул шторы. Он чувствовал, что от него пахнет дымом и потом.

В голове по-прежнему было пусто, он разделся, встал под душ. Со струями воды тело обретало обычную твердость и силу.

После он надел чистое белье и устроился на диване. Но во рту по-прежнему оставался привкус дыма, и он пошел и почистил зубы еще раз.

Снова сев, он спокойно сидел и прислушивался к музыке, которая продолжала звучать внутри его, постепенно стихая. Когда он лег, музыки уже не было, а в голову приходили обрывки разговоров и воспоминания о важном.

Среди тяжелого сна он вдруг услышал, как тенор-саксофон кричит ему, как в безумной медитации Колтрейна. И еще раз. Он так свистел и дребезжал, что Винтер проснулся и услышал, как надрывается мобильный, лежавший с зарядкой на полу у розетки. В комнате было темно.

Он сполз на пол и схватил телефон.

— Винтер.

— Это Стив. За тобой придет машина через десять минут.

Винтер перекатился и взял часы с тумбочки. Три часа ночи.

— Это случилось опять, — сказал Макдональд.

— О нет.

— Накинь на себя что-нибудь и спускайся.

— Где?

— Камбервель, между Пекхамом и Брикстоном.

— Отель?

— Да.

— Швед?

— Да.

— О Боже.

— Одевайся.

— Когда?

— Ночью. Эрик, одевайся, черт возьми.

Когда Винтер подъехал к отелю, комната была полна людей. Все было до ужаса знакомо.

— Я не мог ждать, — сказал Макдональд.

Он был бледен. Винтер молчал. В комнате продолжались работы. Все было залито кровью. В свете ярких ламп жутко блестели пластиковые пакеты техников.

— Пока не ясно, тот же убивал или другой, — сказал Макдональд. — Случилось это поздно вечером. Вот имя мальчика.

Он достал из кармана листок, дал Винтеру.

Мальчика унесли. Винтер посмотрел на следы на полу, вившиеся от двери до стула в середине комнаты.

Кровать была нетронута. На ней лежала кучка дисков. Опущенные жалюзи оставляли ночь за окном. Профессионально тихие голоса. Фотовспышки. Повсюду лежат пластиковые пакеты, подписанные буквенным кодом и цифрами: в них волосы, зубы, окровавленные кусочки кожи, человеческое мясо, выделения.

«Мы все в аду, — думал Винтер. — Ад на земле существует, он в этой комнате». Он повертел головой. Пустота теперь была заполнена кровью. От крови набухал лоб, кровь стучалась в барабанные перепонки. Макдональд быстро рассказал, что уже удалось узнать.

Это был критический час, решающее для всех время.

— Ему помешали, — сказал Макдональд.

— Кто?

— По лестнице проходил парень, что-то услышал и начал стучать в дверь.

— Что-о?

— Он сейчас внизу, там в вестибюле есть дверь в служебную комнату. Это сын хозяина отеля. Он умственно отсталый и к тому же в сильном шоке. Он сидит с отцом. Я пытался с ним поговорить, но без толку, сейчас хочу попробовать опять.

— Черт, срочно туда. Нам надо спешить, Стив.

— Я же сказал, что попробую. К нему прислали врача, кстати.

Они вышли из номера. Воняло блевотиной.

— Наши констебли. Такое все время случается, — сказал Макдональд.

— Мы всего лишь люди.

— Десятки наших сотрудников сейчас стучатся в соседние дома.

Отец и сын сидели, вжавшись в стулья. Отец держал сына за руку. Ему было лет тридцать, как показалось Винтеру, а может, меньше — болезнь огрубила его черты. Направление несфокусированного взгляда постоянно менялось. Он хотел встать, но отец удержал его за руку.

— Я хочу идтииии, — протянул он тяжелым, как камень, голосом.

— Скоро пойдешь, Джеймс, — сказал отец.

— Идтиии…

— Он ходит по отелю кругами, — объяснил отец. — Это единственное, что он может делать.

Макдональд кивнул и представил Винтера. Какой-то полицейский принес им стулья, и они сели.

— Расскажите еще раз, что произошло, — попросил Макдональд.

— Джеймс прибежал сюда, крича и топая ногами. Он потащил меня, и я в конце концов последовал за ним.

— Вы никого не видели на лестнице?

— Нет.

— Открывал ли кто-нибудь дверь?

— Нет.

— И что было дальше?

— Дальше я поднялся наверх и увидел это… кровь.

— Что делал Джеймс?

— Он только кричал.

— Видел ли он кого-нибудь или что-нибудь?

— Я пытаюсь это узнать.

— Вы сами не видели, кто проходил в номер?

— Нет. Наверное, мне надо было бы больше сидеть за стойкой.

— Никто не сбегал вниз по лестнице?

— Нет.

— Точно?

— Я ничего не слышал.

— Но Джеймс что-то слышат?

— Похоже, что да. И это должно быть что-то чрезвычайное, потому что раньше он никогда не останавливался и не обращал внимания на гостей, что бы ни случилось.

— Он прекратил то, что там происходило, — сказал Винтер.

Сын повернулся к Винтеру, и его взгляд сфокусировался.

— Ооон выыыышел.

— Он вышел? — переспросил Винтер.

Сын поспешно закивал, схватил отца за руку.

— Мальчик вышел? Мальчик, который там жил?

Молчание.

— Большой человек вышел?

Блуждающие глаза сына остановились на Винтере.

— Я стучаааааал.

— Да.

— Я стучаааал в двеееерь.

— Да.

— Оооон выыышел.

— Кто вышел, Джеймс?

— Оооон, — повторял сын. Его трясло.

Отец взял руку Винтера, ткнул в нее пальцем и спросил:

— Он был белым, вот таким?

Сын не ответил, только начал раскачиваться.

— Джеймс, тот, кто приходил, был ли он белым, как эти два, которые тут сидят?

Сын не отвечал.

— Мне кажется, ему нужен врач, нам лучше поехать в больницу, — сказал отец.

— Чеееерный, — внезапно сказал Джеймс, поднял руки к голове и провел вдоль лица вниз.

— Черный? — переспросил отец, взял в щепотку кожу на своей руке и поднес к глазам сына. — Черный, как я и ты?

— Чееерный, — сказан сын, мотая головой, и снова провел вдоль лица.

— Черные волосы. У него были черные волосы? — спросил Макдональд и потянул за свои на виске.

Джеймс резко кивнул.

Макдональд снял резинку со своего конского хвоста, и волосы рассыпались по плечам.

— Черные длинные волосы? — спросил он, потянув за прядку.

Сын дергался и раскачивался, как глубокоскорбящий. Глаза казались черными дырами.

— Чееерный. — Он показал на Макдональда.

— И белый? — спросил Макдональд и потер щеку.

— Белый? Человек белый? Кожа белая?

— Беееелый, — сказал сын.