Татаро-монголы в Азии и Европе

А. А. Бокщанин Попытки монголо-китайского вторжения в страны Юго-восточной Азии

Походы монгольских, а затем монголо-китайских войск в страны Юго-Восточной Азии до настоящего времени не получили обстоятельного освещения в советской исторической науке. Между тем эти походы являются одной из интересных страниц в истории монгольских завоеваний XIII в. Они завершают собой монгольское нашествие, захлестнувшее почти половину цивилизованного мира. На западе наступление монгольских войск прекратилось после взятия Багдада в 1258 г. и неудачной попытки вторжения в 1260 г. в Египет. В дальнейшем широкая монгольская экспансия распространяется лишь на Восточную Азию. Попытки покорения стран Юго-Восточной Азии предпринимались в основном после окончательного утверждения, власти монголов в Китае (1279 г.), они явились прямым продолжением захватнической политики монгольской феодальной знати.

Как известно, завоевания монголов диктовались стремлением сложившегося к концу XII–XIII вв. в Монголии класса феодалов расширить сферу эксплуатации и укрепить свои классовые позиции. Однако завоевательные походы в страны Юго-Восточной Азии имели ту особенность, что они совершалась в условиях, когда обширная Монгольская империя практически распалась на отдельные государства, возглавляемые различными группировками монгольской феодальной знати. Власть великого хана над всеми территориями, захваченными монголами, была чисто номинальной. Фактически под властью Хубилая, объявившего себя великим ханом в 1260 г., была лишь сама Монголия и, сначала частично, а затем и полностью, Китай. Следует также учесть, что завоевания Чингис-хана и его преемников привели к истощению значительной части людских и материальных ресурсов. Показательно в этой связи, что Хубилай своей столицей сделал Пекин. К тому времени, когда начались вторжения в Юго-Восточную Азию, монгольская правящая верхушка в Китае все больше перенимала китайскую практику взаимоотношений с соседними странами, начиная с дипломатических и кончая некоторыми военными приемами. Монголы также стали привлекать к участию в завоевательных походах китайскую армию и флот. Именно использование материальных, а позже и людских ресурсов Китая дало возможность обосновавшейся здесь монгольской феодальной верхушке продолжить завоевания других территорий. Это наложило определенный отпечаток на всю историю захватнических походов в Юго-Восточную Азию в конце XIII в. и соответственно отразилось на взаимоотношениях Китая со странами этого района.

В 1252 г. монгольские войска, намереваясь выйти в глубокий тыл китайской империи Южная Сун, вторглись в государство Наньчжао, центр которого находился примерно» в пределах современной провинции Юньнань. В 1254 г. Наньчжао пало, но монгольские войска продолжали покорение соседних племен и народностей. Окончательное подчинение монголами территории Юньнани китайские источники относят к 1257 г.[1471] В том же году монгольская армия вторглась во Вьетнам. В «Синь Юань ши» этот поход непосредственно связывается «с успешным наступлением монгольских войск после покорения Наньчжао, когда они вышли к границам Вьетнама[1472]. «Юань ши» указывает официальную причину вторжения — задержание монгольских послов. Осенью 1257 г. командующий монгольской армией, занявшей Юньнань, Урянхатай направил во Вьетнам посольство. Прошел месяц, а послы не возвращались[1473]. Тогда Урянхатай выступил в поход. Надо думать, что послы предъявили вьетнамскому. королю требования, которые не только не могли быть удовлетворены, но и воспринимались как вызов. Как выяснилось, монгольские послы были закованы в цепи и брошены в тюрьму.

Монгольские войска беспрепятственно подошли к р. Сам, севернее Ханоя, где их встретила армия вьетнамского короля Чан Тхай Тонга. Она состояла из пехоты, конницы и боевых слонов! Переправившись на противоположный берег, вьетнамцы разрушили мосты. Урянхатай перед началом сражения направил в стан противника послов с предложением сдаться и одновременно с заданием разузнать численность и позиции вьетнамского войска. Предложение о сдаче было отвергнуто вьетнамцами, но зато разведка добыла для Урянхатая необходимые сведения[1474]. Определив броды с помощью пускавшихся в воду стрел; авангард монгольской легкой конницы форсировал реку выше по течению. Завязавшийся бой отвлек внимание вьетнамцев от нападения с фронта. В результате вьетнамская армия потерпела поражение и рассеялась. Король спасся бегством, выйдя в море на кораблях, стоявших на реке[1475].

В описании этой битвы, помещенном в главе о Вьетнаме в «Юань ши», сообщается о полной победе монголов на суше и на воде, и, в частности, говорится о захвате вьетнамского флота на реке[1476]. Однако в биографии Урянхатая в том же источнике приводятся интересные данные о провале общего стратегического плана этого сражения. Направляя конный авангард в обход, Урянхатай рассчитывал воспользоваться этим, чтобы захватить вьетнамский флот и отрезать противнику пути отступления. Авангарду был дан приказ: переправиться через реку, но в бой не вступать, а ждать атаки вьетнамцев, которые в таком случае покинули бы свои позиции и оставили флот без прикрытия. Но монгольский авангард в нарушение приказа сразу же после переправы атаковал вьетнамцев. Поэтому, несмотря, на поражение, значительной части вьетнамской армии удалось уйти на кораблях, которые Урянхатай не смог захватить. За эту оплошность командир монгольского авангарда поплатился жизнью[1477].

Вслед за тем в начале 1258 г. монголы взяли Ханой. Урянхатай, рассчитывая закрепиться в стране надолго, пытался запретить в своих войсках грабежи[1478]. Однако ни то, ни другое ему не удалось осуществить. Монгольская армия подвергла Ханой разгрому, грабежу и сожжению, а через девять дней монголы покинули Вьетнам из-за жаркого и сырого климата[1479].

Одна из версий «Юань ши» объясняет отвод монгольских войск заключением мира с Вьетнамом. Будто бы бежавший Чан Тхай Тонг прислал послов с заявлением о полном подчинении и присоединении страны к владениям великого хана. После этого был устроен банкет и монголы ушли[1480]. Однако остальные версии того же источника говорят о другом. Покидая пределы Вьетнама из-за жары (и, очевидно, после того как Урянхатай понял, что ему не удержать Вьетнам), монголы направили к королю новых послов с предложением покориться. Но в это время Чан Тхай Тонг вернулся в Ханой и увидел, во что превратили монгольские войска его столицу. Тогда он приказал связать послов и в таком виде отправил их Урянхатаю[1481]. Таким образом, ни о каком примирении речи не было.

Отношения Вьетнама с монгольской ставкой оставались напряженными. Вступивший на престол в 1258 г. новый король Чан Тхань Тонг пытался начать с монголами переговоры. В ответ монгольский посланец Насреддин доставил ему следующую ноту: «Ранее я (хан. — А. Б.) направил послов с дружественными намерениями. Ты и иже с тобой арестовали послов и не вернули их. Поэтому в прошлом году я послал войска против вашей страны… Снова направили к тебе двоих послов с умиротворяющими манифестами, возвращавшими тебе твою страну. Ты же опять связал наших послов и так отправил их обратно. Ныне посылаю чрезвычайного посланца огласить манифест: если ты и иже с тобой чистосердечно присоединитесь [к нам], то пусть король лично прибудет [ко мне]; если же будете сомневаться и не исправите ваши ошибки, то в будущем ответите мне за это»[1482].

Чан Тхань Тонг ответил общими словами о покорности, но от поездки воздержался. Тогда монголы стали настаивать на прибытии в ставку заложников — кого-либо из ближайших родственников короля. Последний прислал ответ: «Разве прекрасные слова о подчинении могут сочетаться с присылкой в заложники сыновей и младших братьев?»[1483].

Кратковременное улучшение отношений Вьетнама с монголами наступило после объявления в 1260 г. великим ханом Хубилая. В начале 1261 г. он направил во Вьетнам послов с бумагой, гарантировавшей мир на условиях подтверждения отношений, издавна существовавших между Вьетнамом и Китаем. При этом подразумевалось признание вьетнамским королем своего вассалитета правительству Хубилая в Пекине и периодическое прибытие посольства «с данью». Послам было дано также указание добиться того, чтобы первые «данники» из Вьетнама были обязательно родственниками королевского дома[1484]. Такой по сути дела номинальный вассалитет, не являвшийся, как показывает предшествующая практика, формой реальной политической зависимости, вполне устраивал вьетнамцев. Требуемое посольство было отправлено в Пекин, а Хубилай официально признал Чан Тхань Тонга вьетнамским королем[1485].

Вышеизложенное свидетельствует о том, что, хотя монгольские правители в захватнических походах полагались пока лишь на свои войска, они в совершенстве усвоили китайские дипломатические методы.

В 1267 г. отношения между двором Хубилая в Пекине и Вьетнамом вновь обострились. В самом начале года упоминавшийся Насреддин был назначен «управляющим» на территории Вьетнама[1486]. А через несколько месяцев вьетнамскому королю от монголов был доставлен своеобразный меморандум из шести пунктов: король должен породниться с монгольским двором; его сыновья или младшие братья присылаются в Пекин как заложники; следует составить списки податного населения Вьетнама и передать их в Пекин; вьетнамские войска должны участвовать в походах, предпринимаемых монголами; в пекинскую казну должны поступать налоги и повинности из Вьетнама; в стране утверждается пост управляющего из Пекина[1487]. Выполнение этих требований означало бы полное подчинение страны. В конце того же 1267 г. сын Хубилая получил титул «ван Юньнани» и был послан контролировать сопредельные юго-западные районы, в том числе и Вьетнам[1488].

В 1273–1275 гг. пост «управляющего» Вьетнамом занимал китаец Ли Юань[1489]. В 1275 г. Чан Тхань Тонг послал в Пекин просьбу убрать монголо-китайских управляющих. Но в ответ он получил новое предписание выполнять вышеперечисленные шесть пунктов[1490]. Все это должно было привести к новому конфликту монгольских правителей Китая с Вьетнамом. Но прежде чем он разразился, монгольские войска предприняли захватнические походы в другие страны Юго-Восточной Азии.

В 1277 г. Бирма подверглась нападению монгольских войск. Еще в 1271 г. монгольские власти в Юньнани направили в Бирму послов с требованием присоединения страны к владениям великого хана, которые тогда были объявлены империей Юань[1491]. Бирманский король Наратихапате отказался принять китайских послов[1492]. Вслед за тем в 1272 г. Наратихапате напал на небольшое княжество Куангаи на р. Типинг и захвалил в плен местного властителя, который перед тем выразил покорность Монголам[1493]. Новое посольство, прибывшее в Пагай, не возвратилось: «Послы были схвачены и казнены[1494]. После этого монгольский наместник в Юньнани в докладе двору предлагал пойти походом на Бирму[1495]. Однако распоряжение о наступлении пришло из Пекина лишь в 1277 г., после нового набега войск Наратихапате на Куангаи.

Весной 1277 г. г наместник Юньнани Хуту вторгся в «Бирму с 700 всадниками. Под Нгазаунгджаном монголы встретили бирманскую армию. По данным китайских источников, она состояла из 40–50 тыc. пехотинцев, 10 тыс. конников и 800 боевых слонов[1496]. Марко Поло, который описывает эти события в своей книге (гл. 121–123), говорит о 60 тыс. конницы и 2 тыс. боевых слонов у бирманского короля[1497]. По-видимому, в обоих случаях цифры преувеличены, однако нет сомнения, что бирманцы имели превосходящие силы[1498].

Монгольская конница тремя отрядами атаковала боевые порядки противника, но кони путались боевых слонов. Тогда монголы спешились и стрелами обратили в бегство шедших впереди бирманского строя слонов, которые помяли собственную пехоту и конницу. Но бой не утихал. Рукопашная схватка, красочно описанная Марко Поло, длилась несколько часов, после чего бирманская армия не выдержала и отступила. Монголы преследовали ее, но остановились из-за ранения Хуту. На другой день они повернули назад в Китай[1499].

В конце того же 1277 г. был предпринят второй поход в Бирму. Командующий гарнизоном Юньнани Насреддин ворвался в округ Бамо с армией в 3840 человек. Он взял несколько небольших крепостей, но вскоре монголы ушли обратно, не выдержав жаркого климата[1500].

Оба похода 1277 г. скорее всего имели характер набегов, Которые совершались небольшими силами местного юйьнаньского гарнизона. Их целью не могло быть подчинение угли захват Бирмы. Однако успехи первых походов сделали такую перспективу вполне реальной для юаньского двора. И монгольские правители начинают подготовку крупного похода в Бирму. В 1280 г. Насреддин докладывал Хубилаю об опасности угрожавшей провинции Сычуань со стороны Бирмы[1501]. И хотя Сычуань никаких границ с Бирмой не имела, сюда было подтянуто 10-тысячное войско. А в 1282 г. всем воинским гарнизонам; размещенным на юго-западе империи, было приказано выступить в поход на Бирму[1502].

Монгольские войска с разных сторон, в том числе и уже проторенным путем через Бамо, вторглись в Бирму. Разбив бирманцев под Каунгсином, они в конце 1283 г. овладели их столицей Паганом и оттуда разослали небольшие отряды для захвата всей страны[1503]. После разрушения и грабежа нескольких городов монголы, расставив свои гарнизоны, стали изымать у местного населения необходимое им продовольствие. В Пекин была направлена карта Бирмы в знак присоединения страны к империи. В 1285 г. бирманский король, которому удалось избежать монгольского плена, прислал послов с сообщением о сдаче на милость победителя, за что получил «высочайшее прощение»[1504].

Одновременно с завоеванием Бирмы (1282 г.) было совершено другое крупное вторжение монгольской армии в государство Тямпа (на юго-востоке Индокитайского п-ова). Намерения завладеть Тямпой появились у монгольских властей еще в 70-х годах XIII в. Начальник местных «инородческих» округов провинций Гуандун и Гуанси Ма Чэн-ван неоднократно просил у Пекина прислать 3 тыс. пеших и 300 конных воинов для похода в Тямпу[1505]. Но дело осложнялось тем, что Тямпа не соседствовала с территорией покоренного монголами Китая и попасть туда можно были либо через Вьетнам, либо морем. Поэтому. центральное монгольское правительство не сразу решилось на этот поход.

В.1278 г. монгольские послы доставили в Тямпу известие о падении империи Южная Сун в Китае. По возвращении они сообщили. о согласии государя Тямпы подчиниться империи Юань. В 1279 г. монголы потребовали прибытия местного властителя на поклон Хубилаю в Пекин[1506]. Одновременно такое же требование было послано правителю Камбоджи. Английский исследователь. Д. Дж. Е. Холл справедливо отмечает, что подобные дипломатические шаги были характерны для политики правительства Хубилая в отношении многих стран Юго-Восточной Азии:, «Хубилай-хан направлял в государства Юго-Восточной Азии, посольства, у которых вошло в обычай требовать в подтверждение признания сюзеренитета Китая особых проявлений покорности. Вскоре стало ясно, что Хубилай-хану нужны не обычные изъявления уважения, сопровождаемые подарками в виде продукции местного производства, а действительное подчинение, причем, если в этом отказывали, он готов был подкрепить свои требования силой»[1507].

Естественно, эти требования вызывали отрицательную реакции)., в, странах, куда, они направлялись. В Камбодже, которая еще дальше от границ Китая, чем Тямпа, монгольские послы были, взяты под стражу[1508]. Властитель же Тямпы проявил осторожность: он отправил в 1280 г. послов со словесными выражениями покорности, но вопрос о своем приезде обошел молчанием[1509]. Тем не менее монгольский двор воспользовался даже этим: в 1282 г. на основании полученных из Тямпы заверений в покорности Сагату было приказано «умиротворить ту страну и овладеть ею», разделить ее на провинции и области по китайскому образцу[1510]. Это вызвало резкий протест в Тямпе. Юаньские послы, направлявшиеся в Сиам и Южную Индию, корабли которых подошли к берегам этой страны, были задержаны. Этот инцидент и послужил поводом для вторжения монгольских войск в Тямпу[1511].

Армия Сагату переправилась морем в самом конце 1282 г. Монголы, не имевшие опыта мореплавания, целиком полагались в данном случае на китайский флот и китайских моряков. Характерно также, что войска сопровождали чиновники, которым заранее предназначались области разделенной по китайскому образцу страны[1512]. Монголо-китайский флот достиг берегов Тямпы и высадился на берег около г. Мучэн (в китайской транскрипции). Сюда подошла и тямская армия короля Индравармана V. Тямы заняли оборону в городе, выставив на стены около сотни пушек арабско-персидского производства. Сагату семь раз посылал парламентеров с предложением сдаться, но получал ответы с отказом.

В ночь на 13 февраля 1283 г. около 4 тыс. монгольских и китайских солдат атаковали Мучэн с трех сторон: два отряда — с суши и один — с моря и реки. Атака с моря оказалась неудачной— корабли не подошли из-за волнения моря. Против одного из монгольских отрядов тямы совершили вылазку. Они выступили из города с развернутыми знаменами и барабанным боем. Но в то время как здесь завязалось сражение, другому монгольскому отряду удалось ворваться в город с противоположной стороны и ударить в тыл тямским войскам. Это и решило исход боя[1513]. Тямы понесли большие потери, но Индраварману со своими приближенными и частью армии удалось скрыться в горах[1514].

Войска Сагату через пять дней после этой битвы овладели столицей страны. Индраварман V дважды направлял послов в монгольский лагерь с заявлением о сдаче. Но на требования лично явиться к Сагату отвечал отказом, ссылаясь на болезнь[1515]. Монгольская армия расположилась у стен столицы, а прибывшие из Китая чиновники приступили к управлению завоеванной территорией.

Народ Тямпы не желал мириться с захватчиками. Спустя менее месяца после взятия столицы Сагату получил донесение от проживавшего в Тямпе китайца Цзэн Яня о том, что Индраварман V собрал в горах 3-тысячную армию[1516]. Еще через несколько дней схваченный лазутчик сообщил, что тямы располагают уже 20-тысячным войском[1517]. Сагату, понимая шаткость своего положения, направил просьбу о присылке подкреплений из Южного Китая, а также обратился за военной поддержкой к Камбодже и Яве[1518]. Но помощь не приходила, а усиление противника побуждало Сагату не сидеть сложа руки.

Весной 1283 г. монголо-китайский отряд под командованием Чжан Юна атаковал военный лагерь Индравармана V. Нападавшим с огромным трудом удалось прорваться через укрепления, но затем они попали в ловушку. Заманив их в горное ущелье, тямы отрезали им обратный путь. Ценой больших потерь Чжан Юн вырвался из окружения и отошел к своим[1519]. После этого началось общее отступление войск Сагату к Мучэну, где они заняли оборону. О дальнейшем продвижении вперед не могло быть и речи. Не дождавшись прихода подкреплений, Сагату весной 1284 г. начал отход обратно в Китай[1520].

Между тем юаньский двор дважды посылал подкрепления в Тямпу. Сначала было направлено 15 тыс. солдат и 200 кораблей, но их задержали события во Вьетнаме, на которых мы остановимся ниже[1521]. Вторая армия в 20 тыс. под начальством Хутухту достигла пределов Тямпы через неделю после ухода оттуда войск Сагату[1522]. Это явилось полной неожиданностью для Хутухту. Не решаясь вступить в военные действия, он начал дипломатические переговоры с Индраварманом V, требуя его визита ко двору. В результате обмена рядом посольств Хутухту добился лишь прибытия внука Индравармана V с официальным визитом[1523].

Так, благодаря сопротивлению народа Тямпы, безуспешно закончился поход 1282–1284 гг. Между тем завоевание Тямпы создало бы угрозу монгольского вторжения другим странам Юго-Восточной Азии. В приказе флоту, направленному в 1282 г. в Тямпу, говорилось, что целью похода является покорение всех стран Южных морей[1524]. После Тямпы монголы намеревались начать наступление на Камбоджу[1525]. Таким образом, борьба тямского народа в 1282–1284 гг. сыграла большую роль для судеб стран Юго-Восточной Азии. Но успех этой. борьбы в конечном счете был решен войной Вьетнама против общего врага.

Пекинский двор, не желая мириться с поражением в Тямпе, в 1284 г. двинул новые войска, которые должны были пройти через Вьетнам[1526]. Но здесь они натолкнулись на сопротивление вьетнамцев, и война с Тямпой переросла в войну с Вьетнамом. Это было вполне закономерно, ибо отношения юаньского двора с Вьетнамом с конца 70-х годов XIII в. оставляли желать много лучшего. В 1277 г. на вьетнамский престол взошел новый король, Чан Нян Тонг, который получил предложение явиться в Пекин. Он отказался и в знак протеста прервал сообщение по дорогам, ведущим в Китай. В ответ на это к границам Вьетнама была двинута монголо-китайская армия[1527]. Но вторжения не последовало, ибо Чан Нян Тонг поспешил вступить в переговоры и открыл дороги. О сохранении напряженности можно судить по депеше, полученной вьетнамским королем на рубеже 1278–1279 гг. В ней от имени Хубилая было сказано: «Твоя страна уже более 20 лет присоединена [к империи]. Прежние шесть пунктов ты как бы не видел и не исполняешь их. Если ты не расположен к нашему двору, то подновляй свои крепости, приведи в порядок свои войска и жди нашу армию»[1528].

Юаньские послы не переставали требовать прибытия вьетнамского короля в Пекин, не желая до тех пор рассматривать его как законного властителя. Но Чан Нян Тонг не соглашался. В 1279 г. сановники в Пекине выдвинули план нового военного похода во Вьетнам, но он не получил одобрения Хубилая[1529]. Взамен визита в Пекин вьетнамскому королю предложили откупиться: подарить свою статую из золота, а также уплатить выкуп за всех своих родственников и весь народ[1530]. На эти предложения ответа не последовало. Наконец, в 1281 г. пекинский двор провозгласил Вьетнам «Самоуправляющимся инородческим округом» («Сюаньвэйсы»)[1531]. Начальником округа был назначен Баян Тимур. Формально это означало присоединение к империи Юань. Но пекинское правительство пока не подкрепляло свои претензии оккупацией страны. О фиктивности указанного «присоединения» свидетельствует тот факт, что й после объявления «инородческого округа» юаньские послы вновь требовали прибытия вьетнамского короля в Пекин[1532]. Видя, что обстановка складывается угрожающая, Чан Нян Тонг отправил к Хубилаю своего дядю. Монгольский двор счел возможным удовлетвориться этим. Очевидно, в Пекине решили, что Вьетнам уже достаточно «умиротворен». Об этом говорит как само начало похода в Тямпу, так и посланное тогда во Вьетнам требование снабдить монголо-китайскую армию продовольствием. Вьетнам отказался, ссылаясь на небольшие размеры страны и скудость урожаев зерновых, и заодно предупредил о невозможности военной помощи, мотивируя осложнениями с Лаосом[1533].

Поражение монголо-китайской армии в Тямпе ободрило вьетнамцев. Уже в 1284 г. тайные соглядатаи докладывали в Пекин о негласном союзе Вьетнама с этой страной[1534]. Сагату же, покинув Тямпу, рассматривал Вьетнам как плацдарм для будущей войны с тямами. Он предлагал двору разделить его на провинции по китайскому образцу, разместить там войска и вести подготовку к вторжению в Тямпу, снабжая их за счет поборов с местного населения[1535]. Есть данные, что посланные в 1285 г. против Тямпы войска должны были попутно «навести порядок» и во Вьетнаме[1536]. Поэтому не удивительно, что монголо-китайский флот, подойдя к берегам Вьетнама, встретил здесь вьетнамский флот и армию. Пришельцам предложили обойти пределы Вьетнама стороной, за это было дано обещание прислать провиант, вновь затребованный монголо-китайской армией[1537]. Однако юаньские войска на этот раз наступали не только морем: другая армия под начальством сына Хубилая — Тугана вторглась во Вьетнам с суши. Обнаружив, что им угрожает обход, вьетнамские войска покинули подготовленные для обороны позиции и отошли. Превосходящие монголо-китайские войска взяли Ханой[1538]. Им также удалось нанести поражение и вьетнамскому флоту.

Однако в целом положение складывалось не в пользу завоевателей. Командующему вьетнамской армией Чан-хынг-Дао удалось уберечь ее основные силы, уклоняясь от столкновении с сильнейшим противником. Монгольское командование стало распылять свои силы, совершая карательные экспедиции в разных. направлениях. Народ Вьетнама поднялся на борьбу с захватчиками. Несмотря на то что. было одержано семь побед в больших и малых сражениях, китайские источники признают: «Хотя разные наши полководцы многократно разбивали и рассеивали вьетнамцев, но войска их снова пополнялись и. увеличивались в числе»[1539]. Вьетнамцы скрывались в. горах, прятали продовольствие. В результате в монголо-китайской армии начался голод, затем разразилась эпидемия. Хотя одной из колонн удалось соединиться с вышедшими из Тямпы войсками Сагату, продвижение к намеченной цели похода — Тямпе сорвалось. Вскоре, попав в безвыходное положение, монголо-китайская армия стала покидать Вьетнам.

Войска Чан-хынг-Дао преследовали отступавших. Во время переправ монголо-китайцев через одну из рек вьетнамцы из засады внезапно атаковали их. Под градом стрел в волнах реки погибла большая часть армии захватчиков. Были убиты Сагату и другой полководец. Лишь немногие во главе с Туганом добрались до границ Китая[1540].

Сокрушительное. поражение юаньской армии, нанесенное поднявшимся на борьбу за свою свободу вьетнамским народом, не охладило завоевательного пыла монгольского двора. Разгневанный вестью о разгроме армии, Хубилай приостановил подготовку нового вторжения в Японию (первое было предпринято в 1281 г., но не достигло цели) и решил бросить все силы на юг[1541]. Уже в конце 1285 г. пришедшие из Вьетнама войска были переформированы и пополнены. Вслед за тем совещание всех монгольских губернаторов покоренных китайских провинций, созванное весной 1286 г., вынесло решение о новом крупном походе на юг[1542]. Направление похода точно не было указано. Это позволяет думать, что он направлялся не только против Вьетнама, но и против других стран Юго-Восточной Азии.

Весной 1287 г. 70-тысячная юаньская армия двинулась во Вьетнам. Характерной особенностью похода было присутствие в армии значительного контингента китайских войск, навербованных в провинциях Цзянхуай, Цзянси и Хугуан (Хубэй и Хунань)[1543]. Кроме того, по дороге к ним присоединился гарнизон Юньнани из 6 тыс. человек. Всей сухопутной армией командовал Абачи. В то же время к берегам Вьетнама отплыл китайский флот из 500 кораблей во главе с Чжан Вэнь-ху. С флотом было отправлено продовольствие — 160 тыс. даней зерна (около 10 тыс. т). Общее командование походом снова поручалось Тугану.

В конце 1287 — начале 1288 г. войска Абачи подошли к Ханою и взяли его[1544]. Действия китайского флота были менее удачны: у берегов Вьетнама его встретили вьетнамские корабли. Чжан Вэнь-ху попытался прорваться, но был отброшен. Затем вьетнамцы блокировали китайский флот. Чтобы спасти корабли и вырваться из окружения, Чжан Вэнь-ху приказал сбросить весь провиант в море. Затем его корабли отошли к о-ву Хайнань[1545].

В результате сухопутная монголо-китайская армия во Вьетнаме, как и в 1285 г., оказалась без провианта. Попытки отбить его у прятавшегося в горах населения не увенчались успехом. Близилось жаркое лето, и военачальники юаньских войск стали предлагать Тугану вернуться в Китай. Взвесив обстановку, последний понял, что другого выхода нет. Монголо-китайская армия перешла к обороне и начала медленно отступать. Как и в 1285 г., войска захватчиков попали в засаду, но на этот раз в узкой теснине. Град отравленных стрел довершил разгром их войск. Погибли многие монгольские и китайские военачальники, и среди них Абачи[1546]. Туган вывел часть войск обходным путем, и вскоре все монголо-китайские отряды покинули Вьетнам[1547]. Так бесславно закончилась последняя попытка монгольских властей в Китае покорить Вьетнам.

Несколько удачнее для юаньского правительства был предпринятый в 1287 г. одновременно с вьетнамским поход в Бирму. Подготовка к нему началась еще в 1286 г.[1548] Но, когда монгольские власти в Юньнани предложили использовать удобный случай для вторжения в Бирму (внутридворцовые неурядицы при королевском дворе), пекинское правительство заколебалось и не дало разрешения на поход. Очевидно, оно ждало окончания боев во Вьетнаме. Тогда юньнаньские власти предприняли нападение на Бирму на свой страх и риск[1549]. Войска под командованием внука Хубилая — Есу Тимура одержали победу над королевскими войсками и взяли Паган. Первоначальные планы монголов не заходили дальше покорения Северной Бирмы[1550]. Здесь, в районе Тагаунга, они еще в 1283 г. создали провинцию Чинмянь. После победы 1287 г. они превратили в имперскую провинцию и Центральную Бирму, назвав ее Мяньчжун[1551]. Административным центром ее остался Паган. Был также установлен размер ежегодной дани, которую Бирма обязывалась выплачивать Китаю[1552]. Однако в отличие от китайских провинций управление Мяньчжуном было отдано одному из отпрысков местной королевской фамилии — Чосве. Монгольские войска находились в Бирме, очевидно, до 1291 г., когда провинция Мяньчжун была ликвидирована[1553]. С этого времени определяющей силой в Бирме становятся шанские племена и их вожди.

Таким образом, к началу 90-х годов XIII в. монгольским властям Китая не удалось добиться успеха в своих завоевательных планах в отношении стран, расположенных на Индокитайском п-ове. Тогда юаньское правительство решило изменить направление удара: начать завоевание более удаленных, но менее крупных государств в районе Южных морей. Морской поход монголо-китайской армии на Яву в 1292–1293 гг. нужно рассматривать как одно из звеньев означенной цепи завоевательных походов в страны Юго-Восточной Азии.

Официальной причиной похода китайские источники считают враждебный прием яванским правителем Кертанагарой юаньских послов, прибывших к нему в 1289 г. Не отвергая эту версию, некоторые современные китайские авторы все же склонны рассматривать яванский поход 1292–1293 гг. как чистое недоразумение, случайный инцидент. Эта точка зрения высказана, например, У Цзы-цзинем[1554]. Из его слов можно заключить, что жестокое обращение с юаньскими послами на Яве было вызвано личными качествами Кертанагары, «невиданного деспота, тирана, от которого отвернулся народ и которого покинули родичи»[1555]. В этом свете монголо-китайская армия выступает как бы благодетелем народа Явы. Тенденциозность такого взгляда очевидна.

Подоплека этого похода была гораздо глубже, нежели обидное обращение с послами, которое могло послужить лишь поводом для нападения. Посмотрим, как развивались связи монгольского двора с Явой и другими странами Южных морей. В 70-х годах XIII в. между ними и пекинским двором устанавливается посольский обмен, аналогичный официальным отношениям этих стран с Китаем в предшествующие времена. Характерно, что в 1278 г., когда готовилась и начиналась широкая монгольская экспансия на Индокитайском п-ове, Сагату получил следующие инструкции двора относительно морских стран: «Все иноземные страны, лежащие отдельно от нас на островах Восточных и Южных морей, питают в сердцах чувства покорности и долга [по отношению к нам]. Через людей, [приходящих] на иноземных кораблях, следует распространить там мою волю: те, кто искренен, могут приходить ко двору, и я буду оказывать им любезный прием. Их посещения и торговля [с нами] в равной мере соответствуют нашим устремлениям»[1556].

Поэтому естественно, что когда в 1280 г. юаньское посольство во главе с Мэн Ци потребовало прибытия Кертанагары на поклон в Пекин, яванцы восприняли это как поворот монгольской политики на 180°. Кертанагара велел заклеймить лицо Мэн Ци и в таком виде отправил обратно[1557]. Надо полагать, что, смело принимая вызов Юаней, Кертанагара знал о неудачах во Вьетнаме и Тямпе, а также о провале попыток вторжения в Японию. В свою очередь монгольский двор на основании, опыта своих отношений со многими странами понимал, что предложение правителю прийти на поклон в Пекин является своего рода провокацией. Суммируя вышесказанное, следует подчеркнуть, что поход 1292–1293 гг. диктовался далеко идущими целями юаньского двора и никак не ограничивался стремлением отомстить за испорченное лицо посла[1558].

С монголо-китайской стороны в походе приняло участие 20 тыс. солдат и 1 тыс. кораблей[1559]. Почти вся армия была навербована из китайцев в провинциях Фуцзянь, Чжэцзян и Хугуан. Командование войсками было поручено китайцам Ши Би и Гао Сину и монголу Икхмишу. При этом в «Синь Юань ши» отмечено: «Ши Би командовал войсками, а Икхмиш ведал всеми делами во время пути по морю»[1560]. В напутствие своим полководцам Хубилай сказал, что они отправляются «донести просвещенное слово до армии и народа Явы»[1561]. Такой прием «сохранения лица» был весьма характерен для китайской средневековой казуистики.

Корабли с войсками отплыли в самом конце 1292 г. Вскоре после выхода в море разразилась буря, и не привыкшие к качке солдаты с трудом переносили плавание. Когда флот Икхмиша шел вдоль берегов Тямпы, местные морские силы преследовали его по пятам, чтобы предотвратить возможную высадку[1562]. В разные мелкие, главным образом суматринские, княжества Икхмиш разослал послов с императорскими манифестами, требующими капитуляции[1563]. Очевидно, это была мера предосторожности, рассчитанная на то, чтобы запугать соседние с Явой государства и княжества и тем предупредить удар в тыл монголо-китайского флота. С целью обеспечения тыла связана и высадка небольших отрядов солдат на отдельных островах по пути следования кораблей[1564].

Тактический план нападения на Яву был принят на совете на о-ве Телам в начале 1293 г.[1565] По достижении пролива Каримата, что само по себе диктовалось, по нашему мнению, стремлением отрезать суматринские и малаккские владения Кертанагары от Явы, часть войск под начальством Ши Би и Гао Сина двинулись вперед и высадились в Тубане. Пехота и конница должны были наступать на столицу г. Маджапахит. Флот же продолжал направляться на восток к Сурабае и р. Брантас.

Внутреннее положение на Яве благоприятствовало юаньским войскам. Около 1292 г. Кертанагара был убит неким Джайякатваном — властителем Кедири, который захватил престол в Маджапахите. Зять Кертанагары — Виджайя выступил против узурпатора, но был разбит. По прибытии монголо-китайской армии Виджайя выразил готовность подчиниться Юаням и оказать помощь в борьбе с Джайякатваном. Монголо-китайское командование приняло предложение Виджайи при условии, чтобы он инсценировал торжественную встречу юаньского войска[1566].

Гао Син, Ши Би и Икхмиш развертывали военные действия медленно и осторожно. Сосредоточив силы в низовьях р. Брантас, они поставили большой серповидный военный лагерь и стали разбивать всю округу по китайскому образцу на уезды[1567]. Высланная вперед разведка донесла, что на реке стоит флот одного из местных феодалов, еще не решившего, на чью сторону ему перейти. После неудачной засылки к нему парламентеров с предложением сдаться монголо-китайские силы атаковали его, и он, не принимая боя, бежал, бросив около сотни кораблей[1568]. Войска монголов, оставив гарнизон в лагере, двинули основные силы на Маджапахит.

В это время от Виджайи прибыл гонец с сообщением, что Джайякатван атаковал его. На помощь вышел отряд Гао Сина, но вернулся, не обнаружив противника. Однако вскоре местонахождение армии Джайякатвана стало известно, и монголо-китайские войска разными колоннами пошли ей навстречу. Завязались первые стычки на дорогах. Армии обоих противников сосредоточились у местечка Даха (китайская транскрипция) на р. Брантас, где 26 апреля 1293 г. произошло решающее сражение. Бой длился целый день, с утра до вечера. Трижды сходились воины врукопашную, и только в третий раз монголо-китайцам удалось опрокинуть противника в реку и рассеять. Потери яванцев составили 5 тыс. человек. Джайякатван бежал в Маджапахит и приготовился к обороне[1569].

Осадив город, юаньское командование предложило ему сдаться. И Джайякатван согласился, ибо его устраивали условия: он получал право вернуться в свои владения в Кедири[1570]. Виджайя также отправился в свои — г. Сингосари. В Маджапахите же, а также на богатом торговыми городами северо-восточном побережье Явы рассчитывали закрепиться сами завоеватели. Но планам не суждено было осуществиться. Спустя месяц после битвы при Дахе Виджайя выступил против монголо-китайских войск. Первым делом он уничтожил отряд в 200 человек, посланный с ним вместе в Сингосари «для охраны», а затем приступил к сбору большого войска[1571]. Борьба с захватчиками нашла широкий отклик в народе. Монголо-китайские войска оказались бессильными перед сопротивлением, вылившимся в партизанскую войну. Сталкиваясь с крупными силами, яванцы отходили, зато держали под контролем дороги, атаковали противника в теснинах[1572]. Юаньская армия начала отступать к месту стоянки флота. При отходе Ши Би потерял весь арьергард, который был отрезан и уничтожен. Отступление сопровождалось непрерывными боями. Наконец, монголо-китайская армия достигла спасительных кораблей и через два месяца прибыла в Китай.

Результаты похода были плачевными: 3 тыс. убитых, много раненых и больных, а трофеи — плененная жена Джайякатвана и около сотни его челяди, а также различное имущество в полмиллиона медных чохов. Основная же цель — захват Явы, а оттуда и других стран Юго-Восточной Азии — не была достигнута.

Последней завоевательной акцией монгольских властей против стран Юго-Восточной Азии можно считать вторжение в Бирму в 1300 г. Войска юньнаньского гарнизона встретили на этот раз упорное сопротивление шанов и ушли восвояси, получив определенный выкуп. Виновные в получении такой взятки после выяснения дела были казнены. Но больше нападений не предпринималось. Более того, в 1303 г. последние монгольские отряды покинули пределы вышеупомянутой провинции Чинмянь[1573].

Так безрезультатно окончились все попытки монголо-китайских феодальных властей утвердить свое господство в Юго-Восточной Азии. Главной причиной их поражения было сопротивление народов стран этого района, и прежде всего вьетнамского народа, вынесшего основную тяжесть борьбы с захватчиками. Монгольским феодалам не помогло ни взятие на вооружение методов и средств китайской дипломатии, ни использование китайских войск и флота в захватнических целях. В дальнейшем, осев в Китае и все более китаизируясь, монгольская феодальная верхушка сосредоточивала все свое внимание на эксплуатации китайского населения с помощью средств и методов, выработанных китайской же феодальной государственной машиной. Окончание завоевательных походов в Юго-Восточную Азию можно считать завершающим моментом монгольских завоеваний.