Тайна его сердца

Глава 11

К вечеру у Ричарда созрел новый план. Вернее, модификация старого. Такой бы ему придумать с самого начала.

Айрис будет в гневе. Зрелище феерическое, однако его не избежать.

Но, возможно, ему удастся смягчить удар?

Крессуэлл сказал, что сестер не будет две недели. Ричард рассчитывал, что ему хватит и одной. А потом он сможет привезти сестер домой, это будет не трудно сделать. Тетка жила в двадцати милях от Мейклифф-парка.

А тем временем…

Единственное, о чем Ричард сильно жалел, так это о том, что у него не было достаточно времени, чтобы как полагается организовать ухаживания за будущей женой. Айрис до сих пор не знала причину их такого поспешного брака, но она была совсем не глупа и вполне могла сообразить – что-то здесь не то. Если бы у него в Лондоне было больше времени, он ухаживал бы за ней так, как того достойна любая женщина. Он дал бы ей понять, что в восторге от ее компании, что общение с ней доставляет ему удовольствие, что ему по силам заставить ее смеяться. Он смог бы заполучить пару-другую поцелуев украдкой, чтобы пробудить в ней желание, которое – и для него это было вне всяких сомнений! – таилось в глубине ее души.

После всего этого, когда он преклонил бы перед ней колено, Айрис не стала бы колебаться. Она заглянула бы ему в глаза и, увидев в них все признаки любви, о которой так долго мечтала, сказала бы ему «да».

Может быть, еще и упала бы в его объятия.

Глотая слезы счастья!

Вот о таком предложении она мечтала, а не о каком-то жалком, расчетливом поцелуе, которым он наградил ее в Плейнсворт-Хаусе.

Но у Кенуорти не было выбора. Конечно, когда он ей все объяснит, Айрис поймет его. Она знала, что значит любить свою семью и желать защитить ее любой ценой. Именно этим она, собственно, и занималась каждый год, участвуя в музыкальных вечерах. Ей не хотелось выходить на сцену, но она делала это ради матери, ради тетки и даже ради этой прилипалы Дейзи.

Айрис поймет. Должна понять!

У него есть гарантированная отсрочка сроком в неделю. Целых семь дней, прежде чем он признается и увидит, как лицо жены побледнеет еще больше от его предательства. Может, он – трус. Может, стоит воспользоваться этим временем, чтобы объяснить ей все и подготовить к неизбежному.

Но ему требовалось то же самое, чего не доставало перед женитьбой. Больше времени!

За семь дней многое может случиться.

Одна неделя, сказал он себе, отправляясь за Айрис, чтобы разделить их первый ужин в Мейклифф-парке.

Одна неделя на то, чтобы влюбить ее в себя.

Всю вторую половину дня Айрис провела в своей новой спальне. Она никогда не понимала, почему езда в карете отнимает так много сил, а если точно так же сидеть в гостиной и ничего не делать – нет. Трехдневная поездка утомила ее до предела. Может, это от тряски по отвратительным дорогам здесь, на севере. Или может – скорее всего! – это каким-то образом связано с ее мужем.

Она не понимала его.

То Ричард, казалось, был полон шарма, то вел себя так, словно она болела чумой. Айрис представить не могла, что можно поручить экономке показать комнаты хозяйке дома. Конечно, это была обязанность мужа. Но она решила ничему не удивляться. За три ночи Ричард ни разу не лег с ней в постель. С какой стати теперь он будет вести себя по-другому?

Айрис вздохнула. Ей нужно научиться не обращать на него внимания. Не злиться, не дерзить, а просто… оставаться равнодушной. Когда он улыбался ей – он ведь и в самом деле улыбался ей, хам! – все ее естество трепетало от счастья, что было чудесно. Но из-за этого его отказ от нее становился еще более загадочным.

И болезненным!

Откровенно говоря, было бы лучше, если бы бо́льшую часть времени он не вел себя так мило по отношению к ней. Вот если бы Айрис удалось вызвать в себе неприязнь к нему… Если бы он был жесток с ней или полностью игнорировал ее…

Нет, чего это она задумала? Пусть брак будет трудным, но это лучше, чем несчастный. И надо прекратить хандрить. На нее это не похоже. Ей нужно найти точку равновесия и балансировать на ней.

– Добрый вечер, леди Кенуорти, – сказал Ричард, просунув голову в приоткрытую дверь.

Айрис с удивлением посмотрела на него.

– Я предварительно постучал, – весело объявил он.

– Не сомневаюсь, – быстро ответила она. – Просто я мыслями была далеко отсюда.

Ричард лукаво улыбнулся.

– Осмелюсь спросить, где именно?

– Дома, – солгала Айрис и тут же сообразила, что именно сказала. – Я имела в виду, в Лондоне. Теперь мой дом здесь.

– Да, – сказал муж и, войдя в комнату, тихо прикрыл за собой дверь.

Склонив голову набок, Ричард довольно долго рассматривал Айрис, и она, в конце концов, забеспокоилась.

– Вы по-другому уложили волосы?

И все! Все ее клятвы оставаться равнодушной тут же оказались забыты.

Айрис нервно дотронулась до прически. Он заметил! Ей и в голову не пришло, что он на такое способен.

– Одна из горничных помогла мне переодеться, – принялась объяснять она. – Ей нравится…

Почему он так напряженно смотрит на нее?

– Нравится что?

– Заплетать косы, – торопливо ответила Айрис. Странная торопливость! Она заговорила, как маленькая дуреха.

– Прекрасно смотрится.

– Спасибо.

Его взгляд потеплел.

– У вас потрясающе красивые волосы. Очень необычного оттенка. Никогда не видел ничего подобного.

Айрис открыла рот. Надо было хоть что-то сказать. Но она не могла. Она застыла. Просто замерла на месте! Ей самой это показалось странным – так поразиться всего лишь одному комплименту!

Хорошо, что Ричард не заметил ее переживаний.

– Прошу прощения за то, что вам пришлось путешествовать без горничной, – продолжил он. – Признаюсь, я этого совсем не предусмотрел. Так типично для мужчины!

– Я… Это не страшно.

А Ричард продолжал улыбаться. Айрис показалось, это все из-за того, что ему стало понятно, насколько она взволнована.

– Все равно, – заметил он, – я приношу свои извинения.

Айрис не знала, что сказать. Наверное потому, что просто забыла, как говорят люди.

– Миссис Хопкинс все показала вам в ваших комнатах? – спросил Ричард.

– Да. – Айрис коротко кивнула. – Она мне очень помогла.

– Вы всем довольны?

– Конечно, – абсолютно честно сказала Айрис. Комната оказалась чудесной, светлой, уютной, с окнами на юг. Но что ей больше всего понравилось…

Она подняла на Ричарда полные счастья глаза.

– Вы даже не представляете, как я рада тому, что у меня теперь есть отдельная ванная.

Он хмыкнул.

– Правда? Это вам понравилось больше всего?

– После того как в течение семи лет приходилось пользоваться одной ванной комнатой с Дейзи? Абсолютно! – Айрис кокетливо склонила голову, понадеявшись, что он это заметит. – А еще здесь прекрасный вид из окна.

Продолжая улыбаться, Ричард подошел к окну, поманив ее за собой.

– Что вы видите? – спросил он.

– Не понимаю, о чем вы. – Айрис встала рядом и при этом постаралась сделать так, чтобы они не коснулись друг друга.

Муж, однако, все сделал наоборот. Взял ее под руку и притянул к себе.

– Я всю жизнь живу в Мейклиффе. Когда я смотрю из этого окна, то вижу дерево, на которое залез в первый раз в семь лет. И место, где мать всегда хотела обустроить лабиринт, насадив колючий кустарник.

На его лице появилось тоскливое выражение, поэтому Айрис отвела глаза. Ее взгляд он мог бы воспринять как назойливость.

– Я не могу увидеть Мейклифф глазами вновь прибывшего, – услышала она его слова. – Возможно, вы сделаете доброе дело и опишите мне его.

Его голос звучал мягко и бархатисто и втекал в нее как горячий шоколад. Она старалась смотреть прямо перед собой, но знала, что Ричард повернулся к ней. Его дыхание касалось ее щеки.

– Что вы видите, Айрис?

Она проглотила комок в горле.

– Я вижу… газоны. И деревья.

У него вырвался забавный звук, как будто он постарался скрыть свое удивление.

– Часть холма, – добавила Айрис.

– Вы ведь не склонны к поэзии, не так ли?

– Не склонна, – призналась Айрис. – А вы? – Она повернулась к нему, забыв о своем намерении не делать этого, и вздрогнула – так неожиданно близко оказался Ричард.

– Я? Может быть, – коротко ответил он.

– Когда это вас устраивает?

Ричард медленно улыбнулся.

– Когда это меня устраивает.

Айрис издала нервный смешок и снова отвернулась к окну. У нее возникло странное чувство, будто кто-то поджаривает ее пятки на огне. Так и подмывало подскочить на месте.

– Я предпочла бы услышать о том, что вы видите, – сказала Айрис. – Мне нужно больше узнать о Мейклиффе. Я хочу стать хорошей хозяйкой поместья.

У него загорелись глаза, однако выражение лица осталось непроницаемым.

– Пожалуйста! – попросила она.

Ричард задумался на миг, но потом, расправив плечи, как-то по-новому вгляделся в пейзаж за окном.

– Вон там, – указал он подбородком, – на том лугу за деревьями мы каждый год устраиваем праздник урожая.

– Правда? – откликнулась Айрис. – Это же чудесно! Я хочу принять участие в его подготовке.

– Не сомневаюсь, так и будет.

– Этой осенью?

– Да, обычно в ноябре. Я всегда… – Ричард выпрямился, а потом тряхнул головой, словно отмахнулся от занимавших его мыслей. – А вон там тропа, которая ведет на мельницу, – сменил он тему разговора.

Айрис хотелось больше узнать о празднике урожая, но было совершенно ясно, что муж не скажет о нем ни слова, поэтому она решила проявить вежливость.

– На мельницу?

– Я сдаю ее в аренду, – объяснил Ричард. – Это самое крупное хозяйство из тех, что я отдал арендаторам. Недавно мельница перешла в руки сына прежнего арендатора. Надеюсь, он правильно поведет дела. Не то что его отец, у которого все шло наперекосяк.

– О! – только и смогла добавить Айрис.

– Видите ли… – Ричард неожиданно повернулся к ней. – Нужно сказать, что ваши наблюдения более ценны. Вы свежим взглядом можете увидеть недостатки, которых я не замечаю.

– Я не вижу никаких недостатков, уверяю вас.

– Никаких? – тихо переспросил он, и в его голосе Айрис вдруг услышала нежность.

– Но, конечно, я мало что знаю о том, как ведутся дела в поместье, – быстро добавила она.

– Как все-таки странно, что вы круглый год жили в Лондоне, – задумчиво сказал Ричард.

Айрис склонила голову набок.

– Вовсе не странно, если не видеть ничего другого.

– Но ведь вам было известно что-то еще, не так ли?

Нахмурив брови, Айрис повернулась к нему. Это была ошибка! Ричард стоял намного ближе, чем ей казалось. На миг у нее из головы вылетело все, что она собиралась сказать.

Одна бровь у него вопросительно приподнялась.

– Я… – Почему она уставилась на его губы? Надо заставить себя посмотреть ему в глаза.

– Вы что-то хотели сказать? – проворковал он.

– Только то, что я… Ах!.. – Так что же она хотела сказать? Айрис опять отвернулась к окну. – О! – она снова повернулась к Ричарду. Еще одна ошибка! Но хорошо хоть, что в этот раз она не забыла, что собиралась спросить: – Что вы имели в виду, когда сказали, что я знала что-то еще?

Он дернул плечами.

– Но вы же, конечно, бывали в загородных домах своих кузин.

– Верно, но это не одно и то же.

– Возможно. Однако это дает некоторое представление о том, чем отличается жизнь за городом от городской жизни, разве не так?

– Наверное, – согласилась Айрис. – Но если честно, я очень мало размышляла над этим.

Ричард напряженно смотрел на нее.

– Как вы думаете, вам понравится жить за городом?

Сглотнув, Айрис постаралась не обращать внимания на то, как бархатисто звучал его голос.

– Не знаю, – призналась она. – Но надеюсь.

Внезапно Ричард взял ее за руку, и прежде чем Айрис сообразила, что происходит, поднес ее к губам и поцеловал.

– Я тоже надеюсь. – Оторвавшись от руки, он поднял на нее глаза.

Их взгляды встретились, и у нее молнией сверкнула мысль: «Он меня соблазняет!»

Только зачем? Она никогда не давала ему понять, что откажется от его ухаживаний.

– Думаю, вы проголодались. – Ричард так и не выпустил ее руки.

– Проголодалась? – тупо повторила Айрис.

– Я про еду, – весело улыбнулся муж. – Кухарка приготовила праздничный ужин.

– О! Да! Конечно! – Она откашлялась. – Мне кажется, я проголодалась.

– Вам кажется? – усмехнулся Ричард.

Айрис набрала в грудь воздуха, заставила сердце биться немного ровнее.

– Я в этом вполне уверена, – заявила она.

– Что ж, отлично! – Ричард кивнул в сторону двери. – Тогда пойдем?

Весь вечер за ужином Ричард был само очарование. Айрис не помнила, когда в последний раз столько смеялась. Беседа за столом получилась изумительной, еда оказалась роскошной, а то, как он смотрел на нее…

Как будто она была единственной женщиной в целом мире.

Айрис подумала, что в известной степени так и есть. Она была единственной женщиной в доме, за исключением слуг. Всегда стоявшая в стороне и лишь наблюдавшая за течением жизни, теперь она оказалась в центре внимания.

Это было чудесно, но сбивало с толку. А теперь еще и пугало.

После ужина Айрис поднялась в свою комнату, Ричард находился в своей и, вне всякого сомнения, в любой момент мог постучаться в дверь. На нем будет надет халат, ноги – босые, распущенный галстук болтается на шее.

Девушка, которая причесывала Айрис, пришла, чтобы помочь ей приготовить постель. Айрис помертвела, когда служанка достала одну из ночных рубашек, которую специально купили для приданого. Рубашка была удивительно тонкой и прозрачной. Несмотря на то, что Айрис стояла возле пылавшего камина, она ничего не могла поделать с руками, которые покрылись гусиной кожей.

Ричард может прийти к ней сегодня. Конечно, он придет к ней. И она, наконец, почувствует себя настоящей женой.

По другую сторону двери Ричард расправил плечи. Он может сделать это. Он может это сделать!

Или не может?

Кого он пытается обмануть? Если он войдет к ней в комнату, то возьмет за руку. А если возьмет за руку, то поднесет ее к губам. Он поцелует каждый тонкий палец, потом сожмет их, и Айрис прильнет к нему теплым телом, невинная и целиком принадлежащая ему. Ричарду придется обнять ее, он совершенно точно не устоит. А затем поцеловать так, как должно целовать женщину, – долго, не отрываясь, пока она шепотом не произнесет его имя, и в ее голосе прозвучит мягкая просьба, тихая мольба о…

Ричард зло выругался, пытаясь обуздать воображение, чтобы оно не увлекло его за собой. Ни черта ему это не помогло! Он пылал страстью к своей жене.

Опять и опять!

Все еще!

Вечер превратился в сплошную муку. Ричард не мог вспомнить, что он нес за ужином. Оставалась лишь надежда на то, что ему удалось поддерживать умную беседу. Его мысли были заняты какими-то непристойными вещами, и каждый раз, когда Айрис слизывала крошку с губы, или улыбалась ему, или, дьявол побери, делала вдох, его тело напрягалось. Она возбуждала его до такой степени, что ему казалось, еще немного – и он просто взорвется.

Если бы Айрис вдруг заинтересовалась, почему они так долго остаются за столом, когда ужин уже закончился, ответа она бы не получила. И слава богу! Ричард не понимал, как можно найти хоть какое-то приличное объяснение того, что ему нужно минимум полчаса, чтобы возбуждение прошло.

О Господи! Он это заслужил. Заслужил каждый миг мучения за то, как собирался поступить с ней. Но даже понимание этого не приносило облегчения. Ричард не был сибаритом, но при этом никогда не отказывал себе в удовольствиях. Теперь каждая клеточка его тела, каждый нерв требовали от него погрузиться в наслаждение. Это было полным безумством – так хотеть собственную жену.

Единственную женщину, которую он – по праву! – смог бы уложить в постель без всяких угрызений совести.

Когда Ричард планировал сегодняшний вечер, все представлялось ему таким легким. Он очарует ее за ужином, потом страстно поцелует на ночь. Пробормочет какую-то романтическую чепуху, чтобы Айрис лучше узнала его, прежде чем они займутся любовью. Еще один поцелуй, и он отпустит ее, задыхающуюся от желания.

Затем, взяв Айрис за подбородок, прошепчет:

– До завтра! – И уйдет.

План был прекрасен. На деле получилась полная ерунда.

Тяжело вздохнув, Ричард взъерошил волосы, которые и без того уже были в полном беспорядке. Дверь между их спальнями пропускала все звуки с ее стороны. Он слышал, как Айрис ходит по комнате, как садится за туалетный столик, вероятно, для того, чтобы расчесать волосы. Она ждала его! А почему бы нет? Они ведь муж и жена.

Кенуорти должен войти к ней. Если он этого не сделает, она будет в замешательстве. Может, почувствует себя оскорбленной. А ему не хотелось делать ей больно. Айрис еще столько предстоит пережить…

Набрав в грудь воздуха, Ричард постучал в дверь.

В соседней комнате повисла тишина. После нескольких, показавшихся бесконечными секунд Ричард услышал, как жена пригласила его войти.

– Айрис, – начал он, пытаясь сохранить непринужденность в голосе. А потом поднял на нее глаза и затаил дыхание.

Ему показалось, что сердце у него перестало биться.

Айрис была одета в шелковую рубашку бледно-голубого цвета. Руки у нее оставались обнаженными, как и плечи, только узкие бретельки удерживали ткань на месте.

Это одеяние было создано с единственной целью – завлечь мужчину. Завлечь самого дьявола! Вырез на груди был не глубже тех, что бывают на бальных платьях, но при этом намекал на гораздо большее. Ткань была такой тонкой, что казалась прозрачной. Он даже мог видеть очертания грудей с напряженными сосками.

– Добрый вечер, Ричард, – сказала Айрис. И только тогда до него дошло, что он лишился дара речи.

– Айрис, – прошептал Кенуорти.

Жена понимающе улыбнулась, и он заметил, как трепещут ее руки, опущенные по бокам. Она просто не знала, что с ними делать.

– Вы потрясающе выглядите, – вырвалось у него.

– Спасибо!

Волосы у нее были распущены и мягкой волной спускались за спину, доставая почти до локтей. Ричард уже забыл, как ему хотелось узнать, какой они длины.

– Это моя первая ночь в Мейклиффе, – стесняясь, произнесла Айрис.

– Верно, – согласился Ричард.

Айрис проглотила комок в горле, явно рассчитывая на то, что муж возьмет на себя лидирующую роль.

– Вы, должно быть, устали, – пробормотал он, хватаясь за первую подвернувшуюся отговорку, которая возникла в его разгоряченной желанием голове.

– Немного.

– Я не хочу докучать вам.

– Что? – Айрис захлопала глазами.

Ричард взял себя в руки ради того, что должен был сделать. Вернее, ради того, что не должен был делать.

Он шагнул к жене и поцеловал ее. Но только в лоб! Кенуорти знал предел своих возможностей.

– Я не буду вести себя как животное. – Ричард попытался произнести это мягко и успокаивающе.

– Но… – Глаза у нее стали огромными, взгляд – недоверчивым.

– Доброй ночи, Айрис, – быстро сказал он.

– Но я…

– До завтра, любовь моя.

И ушел.

Как последний трус!