Техасская страсть

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Райли доел ланч и проглотил две таблетки, чтобы предотвратить надвигавшуюся боль. Пожар, разгоравшийся в желудке, заставил его резко выпрямиться. Врач предупреждал, что с язвой шутить не стоит! Язва в его возрасте! Райли обращался за консультацией к нескольким врачам. Все они единодушно советовали ему устранить из жизни стрессовые ситуации. Легко сказать.

В данный момент жизнь Райли являлась сплошным стрессом, и он чувствовал, что вот-вот взорвется. Нужно позвонить Сойер.

Райли не стал тратить время на приветствия, когда раздался далекий голос Сойер.

— Как мой дедушка?

— Я видела его вчера. Он в том же состоянии, в каком был во время твоего последнего звонка. Райли, прошу тебя, позвони ему. Просто поздоровайся. Он очень ждет этого.

— Все японцы отличаются завидным терпением, — ответил Райли.

— Если не хочешь звонить, то хотя бы напиши, для него это так много значит. И не вешай мне лапшу, что ты не можешь. Я здесь не для того, чтобы выполнять за тебя грязную работу, Райли. То, что ты делаешь, непростительно, и ты сам это понимаешь. И не нужно петь старую песню о том, что все должны заниматься своим делом. Будь внуком, а не сволочью!

— Ты многого не понимаешь, Сойер.

— Как же, черт возьми! Тебе нужно все сразу. Но это не пройдет, Райли.

— Дедушка меня понимает. Ты передашь ему, что я звонил?

— Нет, — солгала Сойер. Она, конечно, не психолог, но за ее плечами достаточно большой опыт, чтобы расслышать тревогу в измученном голосе Райли. — Старик не знает, чем вызвана твоя бесчувственность. Он не заслуживает такого отношения.

— Ты думаешь, я не знаю? Для меня это тоже непросто. Ты не понимаешь японского пути, Сойер.

— Ты уж извини меня, Райли-сан, но мне кажется, это ты не понимаешь японского пути. И довольно об этом. Как идут дела в Техасе?

— Тяжело. Коул и я выбрались из Санбриджа к Адаму. Мне показалось, что твой друг выбит из колеи намного сильнее, чем хочет показать. Его приемный сын — настоящая проблема. Похоже, Адам повесил себе на шею паренька, который его ни в грош не ставит.

— Адам справится. Для таких вещей требуется время. Слава Богу, Адам не обделен терпением. Передай ему от меня привет.

— На следующей неделе я улетаю в Рио. Думаю, это поможет нам остаться на плаву во время кризиса. Офис организовал эту поездку, и если ты захочешь со мной связаться, они дадут тебе номера телефонов, по которым можно позвонить.

— Хорошо. Не сражайся с драконами. Скоро позвоню.

Райли повесил трубку. Боль в желудке становилась невыносимой. Он похлопал себя по карманам в поисках таблеток, которые выписал ему гастроэнтеролог. Вместо одной Райли проглотил две. Если Коул узнает о язве, то поднимет его на смех. А остальные члены семьи, скорее всего, срочно отправят блудного сына обратно в Японию.

Время Райли еще не пришло.

Телефон в джорджтаунском доме звякнул четыре раза, прежде чем включился автоответчик: чета Кингсли находится в Остине, штат Техас, просьба оставить сообщение.

Мэгги слушала и удивленно моргала. Сообщение как раз в духе мамочки и Тэда. Ясно, что в доме никого нет, кроме спятившей кошки, которая наверняка сидит в чайнике. Да, очень похоже на Билли. Она всегда стремилась к тому, чтобы дети знали, где ее можно найти.

Мэгги набрала другой номер. Мать подняла трубку на третьем звонке.

— Мэгги, как хорошо, что ты позвонила. Ты пыталась застать нас в Вашингтоне?

— Да. Мам, тебе не следует оставлять такие сообщения. Вдруг кто-нибудь проберется в дом?

— Дорогая, все, что они могут сделать, это украсть что-нибудь. И если им это так необходимо, они это сделают, даже если мы будем дома. А Тэд обязан оставлять номер, по которому с ним можно связаться. Я тоже хочу, чтобы вы знали о том, где я нахожусь.

— Мама, мне нужен твой совет, — голос Мэгги потеплел.

Билли сразу же забеспокоилась:

— Что случилось, Мэгги? Что-нибудь с Рэндом?

— Да, но с ним все в порядке. Я имею в виду, он здоров и прочее.

— Дорогая, в чем дело? Ты меня пугаешь.

Мэгги рассказала матери о событиях прошедшей недели.

— Бедный Рэнд. Он, наверное, ужасно мучается. Но все, что ты можешь сделать, дорогая, это быть рядом с ним. Попытайся поставить себя на его место, Мэгги. Ты ведь уже находилась в схожей ситуации.

— Мама, я никогда не отказывалась от Сойер. Я совершила худшее. Я хотела рассказать обо всем Рэнду, но не могу до него достучаться. Он целыми днями сидит под своим баобабом и притворяется спящим. Недавно Рэнду представилась блестящая возможность вложить деньги в плантацию сахарного тростника в Хило, но мне кажется, дело пойдет прахом, потому что он не отвечает на телефонные звонки. Он даже ест машинально, не чувствуя вкуса. Если я намажу ему тост гуталином вместо масла, он съест и не заметит.

— Нет ничего тяжелее ожидания, — сказала Билли. — Оно всегда выпадает на долю женщин. Наверное, потому Господь и наградил женщин терпением, некоторых большим, чем других, — нежно добавила она.

— Я все сделаю для Рэнда, мама. Я найму частного детектива. Позвоню в приют.

— Нет, Мэгги, ты не можешь этого сделать. Это должен сделать Рэнд.

— Но как долго он будет выжидать?

— До тех пор, пока ожидание не станет невыносимым.

— Рэнд никогда не хотел иметь детей.

— Ты полагаешь, причина его состояния — в девочке? Если, я повторяю, если Рэнд дал ее матери денег на аборт, то, возможно, именно это и оставило шрам в его душе. Отобрать жизнь, пусть даже у эмбриона, всегда мучительно. А дать для этого деньги — такая же вина, как и сам аборт. Но мы с тобой строим догадки, Мэгги, не имея на это права. Мы вторгаемся в личную жизнь Рэнда, его внутренний мир. Ему сейчас тяжело. Вот когда он почувствует себя в состоянии что-либо предпринять, тогда бери его за руку и не отпускай.

— Я знала, что ты найдешь выход, мама.

Билли рассмеялась:

— Я всего лишь высказала твои мысли вслух, но если ты хотела сделать мне комплимент, то он принимается.

— Я очень по тебе скучаю.

— Я тоже, дорогая. Как бы мне хотелось оказаться рядом с тобой! В Вашингтоне сугробы высотой в десять дюймов, в Техасе — шесть. А мне бы хотелось ощутить под ногами шесть дюймов теплого белого песка.

— У тебя постоянное приглашение, мама Как и у всех остальных.

— Как чувствует себя Сойер? У нее не повторялись провалы в памяти?

— У Сойер все хорошо. Здоровье в порядке. Иногда она устает от вечеринок и изредка забывает кое-какие мелочи, но врачи говорят, что это нормально. Сойер часто навещает мистера Хасегаву. Я тоже ездила к нему. Знаешь, мам, я расплакалась, когда вышла от него. И узнала кое-что новое. Скажи, почему, когда родители узнают о своем ребенке что-то хорошее, то в это всегда трудно поверить?

Билли засмеялась.

— Мы все боимся разочарований, поэтому закрываемся от мира, как куколка бабочки. А когда слышим что-то по-настоящему хорошее, то словно прорываем кокон. Так что ты узнала о Коуле?

— Почему ты решила, что это Коул, а не Сойер? — поинтересовалась Мэгги.

— Потому что у тебя две разные интонации. Обе они — любящие, но одна предназначается дочери, другая — сыну. Я уже давно это заметила. Так в чем же дело?

— Оказывается, Коул постоянно переписывается с мистером Хасегавой. Он пишет письма от руки, а мистер Хасегава — диктует. Мне не позволили прочитать эти письма, просто рассказали о них. Кажется, это секрет, потому что даже Сойер не знает об этом, так что не говори никому. Мистер Хасегава сказал, что Коул помогает ему многое пережить. Я очень довольна.

— Разве не чудо, что наши дети творят добро?

— Да. Мама, а что ты делаешь в Техасе?

— Я беспокоюсь за «Колмен Ойл». Ты не поверишь, но я собираюсь заказать Тэсс Букалев гороскоп. И у меня еще несколько подобных заказов от жен сенаторов, поэтому я вполне могу провести с Тэсс какое-то время. Кажется, Букалевы чересчур интересуются делами нашей семьи. И еще я хотела бы поговорить с Райли и Коулом. Благосостояние слишком многих семей зависит от нашей фирмы. Я не хочу, чтобы положение изменилось.

— Значит, ты собираешься спросить звезды о своей судьбе? — немного нервно рассмеялась Мэгги.

— Это просто так говорится. На самом деле я хочу услышать, что скажет Тэсс. Возможно, я иду по ложному следу, но мне кажется… — Билли не закончила свою мысль.

Обычно Мэгги поддерживала разговор, но теперь все ее мысли были лишь о муже.

— Я позвоню тебе завтра, мама. Спасибо за то, что выслушала.

— Мэгги, дорогая, если я или Тэд можем помочь, позвони. Мы все для тебя сделаем.

Некоторое время Билли сидела возле телефона, сжимая трубку в руках. Как и большинство родителей, она довольно долго разделяла убеждение, что со взрослыми детьми меньше хлопот. Неправда, горько усмехнулась Билли. Маленькие детки — маленькие проблемы, большие дети — большие проблемы.

— Это наше первое приглашение на обед, и я не хочу, чтобы из-за твоих дурацких шуточек оно стало последним, — говорил Адам. — Ты понял, Джефф?

— Ага, — лениво отозвался мальчишка.

— Тебе обязательно понравится в Санбридже. Джонкил — превосходная повариха, и мы сможем хорошо поесть. Дай-ка я на тебя взгляну.

— Я выгляжу как разодетый гомик, — пожаловался Джефф.

— Ты выглядишь замечательно. Так, как положено выглядеть подростку.

— Скажи, когда ты в последний раз видел мальчика с галстуком-шнурком на шее?

— Я сам носил такой. Если это было хорошо для меня, то и тебе пойдет. Что еще?

— А, так ты жил в средневековье. Сейчас восьмидесятые. Почему я не могу одеться, как все нормальные ребята? Я чувствую себя уродом.

— Мокасины, легкие брюки и рубашка на пуговицах делают из тебя урода?

— Я твержу тебе об этом уже несколько недель, но ты не слушаешь. Только старики, которые носят панамы и живут в тропиках, одеваются в это тряпье!

— Чепуха. Я носил такую одежду. Летом, — оскорбленно возразил Адам.

— Ага.

— Что ты хочешь надеть? — спросил Адам. Словно сам не знал.

— То же, что и всегда. Что носят все ребята. Джинсы, майку и кроссовки.

Адам сдался.

— Хорошо, извини. Я просто хотел, чтобы ты хорошо выглядел. Чтобы люди видели, что я о тебе забочусь. Ты вымыл уши?

Поднимаясь к себе в комнату, Джефф бросил через плечо:

— Хочешь посмотреть на мыльную пену за ушами? Я не неряха. Уши вымыл, зубы почистил и сменил белье.

Адаму пришлось признать, что парень неплохо выглядит, когда Джефф спустился вниз.

— И последнее. Одно ругательство — и я надеру тебе задницу перед всеми! Ты будешь вежливым. Ты будешь скромным. Ты будешь говорить: «Да, сэр, нет, сэр» и ты поблагодаришь Джонкил за обед. Можешь попросить добавки, только не говори, что я тебе разрешил. Я показал тебе, какими вилками пользоваться и как раскладывать салфетку. Кажется, ничего не забыл.

— Боже, да мы всего лишь едем в гости к твоему другу! Им наплевать, что я стану делать и как я выгляжу. В чем проблема?

— Но мне не наплевать, черт побери! Этого вполне достаточно. Садись в машину и поедем, а не то опоздаем.

Они вошли в Санбридж через кухонную дверь. В огромной комнате витал легкий запах корицы. Адам показал глазами на Джонкил и прошел в библиотеку. Джефф отстал, и краем уха Адам услышал, как мальчик спросит, чем это так хорошо пахнет.

— А где твоя тень? — ухмыляясь, спросил Коул.

— На кухне. Полагаю, берет уроки кулинарного мастерства.

Прошел час, а Джефф все еще не выходил из кухни.

— Может, проверим? — предложил Райли.

Через минуту Адам вернулся в библиотеку и поманил Райли и Коула следовать за ним. Подойдя к кухне, он на дюйм приоткрыл дверь. Три головы прильнули к щели и услышали:

— Если смешаешь сахар с корицей и слегка их посыпешь, то получится чудесная коричневая корочка. Это годится и для французских тостов. Ну, сколько у тебя получилось рецептов?

— Четыре. Пять, если считать французские тосты. Мне бы хотелось еще про баранью ногу. Где абрикосы и мятное желе.

— Вот, — Джонкил вытащила рецепт из коробки. — Я его помню наизусть, так что возьми.

— Вот это да, спасибо, Джонкил! У меня дома уже около ста пятидесяти рецептов. Если хочешь, я с тобой поделюсь. Некоторые из них на самом деле хороши. Только не рассказывай Адаму, ладно? Он подумает, что я спятил.

— Почему?

Джефф пожал плечами.

— Не знаю, ну, начнет подшучивать надо мной или еще что-нибудь.

— Обо мне не беспокойся, у меня рот на замке, — улыбнулась Джонкил. — Думаю, тебе понравится сегодняшний обед.

Три конспиратора отпрянули от двери, с трудом сдерживая смех. Но, добравшись до библиотеки, Коул и Райли расхохотались.

— Еда, кругом еда, — недоуменно произнес Адам.

— Могу его понять, а ты, Райли? Подгоревшие хот-доги Адама и консервированная фасоль любого ребенка превратят в монстра! Джефф рассказывал, как однажды ты пек булочки с корицей, и они поднялись на два фута в высоту!

— Это все из-за микроволновой печи. Я не знал, что их нельзя в ней готовить, — покорно сознался Адам.

— Как ты думаешь, парень счастлив с тобой? — спросил Райли.

Адам неопределенно махнул рукой.

— Надеюсь. Да, наверное, нам неплохо, но мне нужно еще многому научиться. Я попытался его одеть сегодня, но потерпел неудачу. Спросил его, в чем я неправ, и он ответил.

Обед прошел в дружеской атмосфере. Джефф наслаждался едой, отвечал на все вопросы с добавлением «сэр», а Джонкил называл «мэм». Когда они собрались уходить в девять часов, Джефф протянул на прощанье руку. Райли сграбастал его и взъерошил мальчишке волосы. Коул сжал его ладонь, и Джефф ответил крепким рукопожатием. Коул сдался первым со словами: «Да ты уже настоящий техасец». Джефф едва сдержатся, чтобы не сказать ему в ответ что-нибудь приятное.

— Да, сэр, — просто ответил мальчик, что уже само по себе было неплохо. Адам расцвел от удовольствия.

— Я гордился тобой сегодня, сынок, — сказал Адам по пути на ранчо.

На следующее утро, когда Адам спустился вниз, его уже ждал восхитительно пахнущий завтрак. Французские тосты с тонкой корочкой корицы с сахаром и четыре кружочка поджареной колбасы лежали на его тарелке. Салфетка, замысловато сложенная, сияла чистотой, а в высоком стакане желтел свежий апельсиновый сок.

— Ого! — восхищенно протянул Адам.

— Получше той зеленой яичницы, которую ты обычно готовишь, правда?

— A-а… да, конечно, Джефф. А когда ты встал, чтобы приготовить все это?

— Всего лишь на двадцать минут раньше.

— Джефф, я и не знал, что ты умеешь готовить.

— Ты многого обо мне не знаешь, — улыбнулся мальчик. — Я готовил, тебе мыть посуду. Давай поторопимся, а не то я опоздаю на школьный автобус.

Адам остался сидеть за столом.

Он налил себе третью чашку кофе. Нужно принять решение. Вначале постирать или вымыть посуду? А может, застелить постели и прибрать в ванных комнатах? Адама ждала кипа неглаженного белья, а еще нужно съездить за покупками. Бог свидетель, он ненавидит гладить белье и ездить за продуктами! По каким-то причинам Адаму нравилось пилить дрова. Он гордился четырьмя поленницам, сложенными возле гаража. Если бы только у них был камин…

Адам допил кофе. Теперь он точно знал, чем хочет заняться, и, уж конечно, это не доставшая его домашняя работа! Он почти вбежал в мастерскую. Карандаш легко запорхал над листом бумаги. Это — для него. Это то, что Адам умел делать лучше всего.

Раздираемая сомнениями, Тэсс стояла перед раскрытым гардеробом. Что надеть на ланч с Билли Кингсли? Яркие облегающие брюки? Длинный балахон? Слишком претенциозно. Определенно не костюм, не юбку с блузкой. Чересчур строго для середины дня. В конце концов, это все-таки официальный ланч, она встречается с Билли по делу. За которое Тэсс получит вознаграждение. Десять гороскопов по пятьсот долларов за каждый — и у нее в руках окажется небольшая, но необходимая сумма. Возможно, Тэсс оплатит срочные счета, по поводу которых сокрушался Кутс.

Тэсс не переставала удивляться тому, что Билли Кингсли именно сейчас захотелось составить свой гороскоп. Наверняка у Билли еще что-то на уме. Тэсс была умной женщиной, несмотря на то, что Кутс ежедневно уверял ее в обратном. Билли, как и все Колмены, всегда держалась в рамках приличий, но сегодня она показалась Тэсс чересчур… общительной. В отличие от Букалевых Колмены уже несколько поколений назад обладали большим капиталом. Это заставляло их соблюдать дистанцию. Тэсс и Кутс лишь недавно разбогатели, а точнее, недавно обанкротились.

Как быстро забыли надутые Колмены о том, что старик Сэт сколотил состояние благодаря жульничеству и подлогам. Так и Кутс занимался одним делом, которое знал. Добычей нефти. Безмозглый. Прямолинейный. Ограниченный во всем. Таким был ее муж.

Кутс рассмеялся, узнав, что Билли приезжает к Тэсс с заказами от своих друзей-сенаторов. «Она смеется над тобой и твоими фокусами, а ты настолько глупа, что не видишь этого. Она вернется в Вашингтон и поднимет тебя на смех со своими подругами. Поразмысли над этим». Тэсс последовала совету мужа. Что ж, Билли Колмен может сделать из нее дуру, если только Тэсс ей позволит.

Визит королевы клана Колменов мог означать все что угодно, и Тэсс ночью не сомкнула глаз, пытаясь разгадать, что именно Конечно, прежде всего она подумала о Лейси. Разрыв с Коулом и отношения с Райли — Колменам есть над чем призадуматься. Райли управлял нефтяными и животноводческими предприятиями Колменов; где Райли, там и деньги, Тэсс была готова поспорить на свою лучшую нитку жемчуга. Каким-то образом Кутс надавил на Лейси, Тэсс нутром это чувствовала. Кутс имеет дело с тем же, с чем и япошка. Кутс разбирается в нефтепромышленности. Он ни черта не смыслит в авиации и электронике и никогда не забивал себе этим голову.

Тэсс приподняла прядь жидких волос. Волосы стали сухими и ломкими от частого окрашивания и завивок. Кутс не зря говорит, что ее прическа выглядит, как улей без пчел. Тэсс усмехнулась, показав зеркалу ровный ряд белых зубов. Пришлось несколько лет расплачиваться с дантистом. Но Тэсс не беспокоилась по поводу счетов. Каким-то образом они оплачивались. И у нее еще остался счет в банке, нетронутый со дня свадьбы, за вычетом недавних платежей, которые она совершила. Впервые за годы замужества Тэсс прикоснулась к своим деньгам. По последним данным, у нее на счету оставалось четверть миллиона. И они принадлежали ей. Только ей. Оставленные Тэсс ее папочкой.

Тэсс в последний раз оглядела себя в зеркале. Билли Кингсли не найдет погрешностей в ее туалете.

До приезда Билли оставалось десять минут. Ровно столько, чтобы успеть брызнуть на себя духами и выбрать подходящее кольцо.

Бриллиант в четыре карата уютно устроился у нее на пальце, приведя Тэсс в хорошее настроение. Это кольцо ей подарил Кутс после его очередной любовной интрижки. Подходящие к кольцу сережки лежали у Тэсс в сейфе, их он купил ей, когда подцепил легкомысленную официанточку в ресторане «Кристал Сити».

Мужчины — скоты. Если Кутс хочет поиграть, пусть расплачивается за это.

Туфли из крокодиловой кожи довершили туалет Тэсс. По ее мнению, она выглядела настоящей леди. Билли Кингсли останется только изумляться.

Ланч подадут в комнату для завтрака. Тэсс потратила несколько часов, выбирая подходящую скатерть и составляя меню. Она остановила выбор на ланче в китайском стиле, с салатом из креветок. На десерт — шоколадные пирожные, рецепт которых достался Тэсс от матери и которым она не поделилась бы ни за какие сокровища мира. Стол Тэсс намеревалась украсить вазами с тюльпанами. Не слишком много, но и не мало. Если уж она принимает подругу, то все должно быть по высшему классу: окаймленные позолотой тарелки, столовое серебро с золотом, ручной работы кружевная скатерть и салфетки, заказанные Тэсс в Бельгии. Кружева самого высокого качества. В центре стола — вырезанная изо льда скульптура. Этот ланч Тэсс рассматривала как своего рода умасливание. Но ее мнение не в счет, главное — какое впечатление сложится у Билли Кингсли.

Только самой себе Тэсс могла бы признаться, что Билли — красивая женщина, леди до кончиков ногтей и образцовая жена сенатора. Мягкие пепельные волосы Билли всегда были уложены в искусную прическу. Незаметный макияж создавал впечатление полного его отсутствия. Морщинки вокруг глаз ничуть не портили лица Билли, а наоборот, подчеркивали ее веселый характер. Единственным украшением, которое она себе позволяла, были маленькие жемчужные серьги. Тэсс знала, что жемчуг — подлинный. Сегодня Билли появилась в доме Тэсс в элегантном темно-синем платье и таком же шарфике. У Тэсс перехватало дыхание: платье выглядело великолепно и стоило, по ее подсчетам, целое состояние. Оно превосходно сидело на Билли, словно созданное специально для нее, как и было на самом деле.

Хозяйка и гостья слегка соприкоснулись щеками. Тэсс посетовала на морозную погоду и похвалила шубу Билли из меха койота. Билли, в свою очередь, отвесила комплимент хозяйке и прошла за Тэсс в залитую солнцем комнату для завтрака.

— Как чудесно, Тэсс, я очень люблю солнечный свет. Если бы у меня были такие большие окна, я бы все время сидела перед ними. Мы с тобой сейчас в таком возрасте, когда очень важны солнце и тепло.

Тэсс согласилась, хотя про себя возмутилась тем, что Билли причислила ее к «такому возрасту». Она по крайней мере на десять лет моложе Билли Кингсли.

Билли села за стол. От этого ланча она ожидала чего угодно, но только не дружеской, легкой беседы. Тэсс выглядела на удивление нормально и не щеголяла экстравагантным «мистическим» нарядом. Конечно, они с Билли никогда не были подругами, но время от времени вместе работали в благотворительных комитетах. Тэсс всегда казалась ей вспыльчивой, шумной натурой, которая постоянно ставила окружающих в неловкие ситуации. Теперь же Билли заметила, что Тэсс очень проницательная женщина. Тщательно скрываемый интерес все-таки иногда вспыхивал во взгляде хозяйки «Дубов», и Билли поняла, что Тэсс ждет от нее неосторожного слова, по которому смогла бы определить, с чем пожаловала гостья. Тэсс явно подозревала, что целью визита жены сенатора являются не только гороскопы.

Билли попробовала пирожное.

— Очень вкусно, Тэсс! — Комплимент прозвучал искренне и тепло, но взгляд Тэсс оставался таким же напряженным. — Не поделишься рецептом?

— О, конечно. Я пришлю его тебе.

Черта с два она его получит. Это особенный, семейный рецепт. Билли не первая, кто жаждал узнать старинный рецепт матери Тэсс, и ей, как и остальным, Тэсс отошлет рецепт поварихи, Амелии Эрхарт. Наверняка, приготовив пирожные, Билли не заметит разницы, а если и заметит, то подумает, что сама допустила ошибку.

— Тэсс, могу ли я помочь в подготовке помолвки Лейси и Райли?

— О, в этом нет необходимости. Я все держу под контролем. Помолвка состоится через два месяца, и у меня еще довольно много времени. Но спасибо за предложенную помощь, — подумав, добавила Тэсс. Конечно, Билли и в голову не пришло предложить взять на себя половину расходов. От такой помощи Тэсс бы не отказалась.

— Если передумаешь, то позвони. Как поживает Лейси?

— Прекрасно. Влюблена. Ты сама знаешь, как ведут себя влюбленные девушки. Но Райли сейчас очень напряженно работает.

— Я полагаю, что все нефтепромышленники штата в эти дни очень заняты, — ответила Билли, доедая пирожное. — Просто невероятно, как такое могло случиться! А как дела у вас с мужем? Райли сказал мне, что перестал следовать советам Кутса. Как ты полагаешь, Тэсс, это мудрое решение?

Так, значит, дело в бизнесе, а не в любовных отношениях Лейси и Райли, решила Тэсс и ответила:

— Мудрое или нет, но Райли его принял. Он не рассказывал Кутсу о своей программе помощи нефтебизнесу до тех пор, пока не прикрылись скважины Кутса. И я не знаю, чем тут можно помочь. — Тэсс посчитала, что не случится ничего плохого, если она выскажет это Билли. Весь Остин знал, что Райли сыграл не последнюю роль в том, что бизнес Кутса погорел. И весь Остин знал, что японец предупреждал Кутса об этом. Все знали, что Кутс приперт к стенке. Он умолял Райли взять его скважины в аренду, но тот отказался. Если бы Райли согласился, то этот альянс с Колменами мог бы поддержать в людях уверенность в том, что у Кутса есть кое-что в запасе. Но Райли остался непреклонен, и даже чары Лейси не помогли, как на то рассчитывал ее отец. Райли оказался умным парнишкой. Тэсс пошла в своих мыслях дальше и предположила, что помолвка и свадьба могут не состояться. Все играло против Кутса. Вначале неудавшаяся попытка купить ранчо Джарвиса, теперь Райли. Даже собственная дочь не поддержала отца.

— Билли, единственное, что я знаю о нефти, так это то, что она нам всем нужна, — постаралась взять непринужденный тон Тэсс. — Это — бизнес мужчин. А нам не следует обсуждать дела, в которых мы ничего не смыслим, верно? — неожиданно резко спросила она.

Билли подумала, что Тэсс похожа на старую рысь, напружинившуюся перед прыжком.

— У меня достаточно знаний, и я понимаю — все мы оказались в большой беде. Если Кутс так не считает, я счастлива слышать это. Ходят слухи, что он провел геологические исследования во владениях Джарвиса. Наверное, это единственное ранчо в Техасе, на котором нет нефти. Бедняга Адам.

— Но там обнаружена нефть, — вырвалось у Тэсс, и в ту же секунду она пожалела об этом, увидев, как в глазах Билли мелькнул живой интерес.

— А Адам говорил мне, что нет. Наверное, я неправильно его поняла.

Ну, поскольку Билли сама затронула эту тему, Тэсс решила ее продолжить:

— Я слышала, что Адам решил сохранить за собой право добычи нефти. Он хотел продать ранчо, но оставить себе скважины. Никто, и Кутс не исключение, не согласился бы на подобную сделку, — словно защищаясь, сказала Тэсс.

Билли согласно кивнула и попробовала сменить тему разговора.

— Где ты намерена провести вечеринку по поводу помолвки?

Тэсс облегченно вздохнула.

— В Миранде, конечно. Райли не упоминал о том, где они собираются жить? Лейси сейчас витает в облаках, так что иногда мне хочется хорошенько ее встряхнуть.

— Полагаю, в Санбридже. Кажется, Мэгги упоминала о том, что Коул собирается уехать, но я не уверена на все сто процентов.

— Чудесно, — просияла Тэсс, обнажая в улыбке все свои великолепные вставные зубы. — Она станет хозяйкой Санбриджа, такой же, какой была когда-то ты. Колесо вращается, не так ли?

Билли изо всех сил постаралась удержать улыбку. Старый Сэт, наверное, в гробу перевернулся, услышав слова Тэсс.

— Уверена, что так и будет, — тепло ответила Билли, — Санбриджу нужна женская рука и молодая хозяйка.

— Кто бы мог подумать, что Санбридж и Дубы объединятся, — восторженно сказала Тэсс.

Только не я, едва не воскликнула Билли. Она поспешно начала рыться в сумочке, отыскивая бумаги с именами жен сенаторов и датами их рождения. Найдя, Билли протянула записи Тэсс.

— Как складываются отношения у Райли и Кутса?

Тэсс ответила рассеянно, так как она внимательно изучала список сенаторских жен:

— Не так хорошо, как раньше. Кутс нервничает и срывает злость на всех, кто попадается под руку. Райли не обращает на него внимания. Надеюсь, когда они с Лейси поженятся, то Райли станет относиться к Кутсу со всем уважением, которое он заслуживает.

— А ты не знаешь, в чем тут дело? Обычно Райли очень уважительно относится к людям.

— Хмммм. Три Девы. Не люблю работать с Девой. Я считаю, что это самый плохой знак зодиака. Райли еще молод, он это перерастет.

— Что перерастет, Тэсс?

— Что?.. A-а, да все. Пощади, Билли, ты словно допрашиваешь меня. Мне известно лишь то, что раньше Райли советовался с Кутсом по малейшему поводу, но затем что-то произошло. Согласись, Кутс знает о нефти гораздо больше, чем мальчик узнает за всю свою жизнь. Если Райли наделал ошибок, то ему некого в этом винить, кроме себя. Но я верю, что он все исправит. Это же не конец света, верно, Билли?

— Я бы сказала, это зависит от того, к чему ведут подобные ошибки. Ты же знаешь, Тэсс, что от «Колмен Ойл» зависит благосостояние множества семей.

— Мне казалось, Билли, ты передала руководство фирмой Райли потому, что он прекрасно подходил для этого. А теперь ты утверждаешь, что сама совершила ошибку?

— Вовсе нет. Хотя я намерена побеседовать с Райли сегодня вечером. Ведь я, как и все остальные члены семьи, имею право знать о положении дел и о том, насколько они плохи.

— На твоем месте я бы не стала волноваться, Билли. Вашей семье повезло, что у вас есть Коул и Райли. Коул — превосходный организатор, да и Райли знает свое дело. Они просто молоды и неопытны, но ведь это поправимо.

Билли слегка покраснела.

— Они больше не мальчики, Тэсс. И у них, между прочим, накопился достаточный опыт, так что в этом я с тобой не согласна. Я доверяю им обоим.

Тэсс сложила бумаги ровной стопкой и наклонилась над столом:

— Тогда зачем ты здесь, Билли?

Она ждала этого вопроса. Тэсс Букалев не удалось ее обмануть.

— Зачем? Конечно, из-за гороскопов: Позвони мне, когда они будут готовы. Если хочешь, я могу заплатить сейчас.

— Мы найдем для этого время, когда я их закончу. Приступлю завтра же. — Ее взгляд сверлил Билли.

— Я ценю это, Тэсс. У тебя, наверное, масса клиентов и ты слишком занята. Но эти заказы могут принести тебе множество других, ты ведь понимаешь, у моих друзей есть еще свои друзья. Это подобно снежному кому. А сейчас извини, мне действительно пора идти. Чудесный был ланч.

— Рада, что тебе понравилось, Билли. В следующий твой приезд мы сможем повторить.

Билли уехала. Тэсс сидела за столом, размышляя о том, что отдала бы все свои драгоценности, лишь бы обладать хотя бы половиной того шика, который присущ Билли с рождения.

Джонкил Дулитл, повариха и домработница Райли и Коула, приготовила отличный ужин. Тэд Кингсли довольно сощурился, когда на столе появилась нога барашка, его любимое блюдо после фасолевого супа. Билли спросила Джонкил, где она отыскала свежий зеленый горошек и картофель в это время года. Салат с оранжевой морковью, тертым миндалем и петрушкой, который обожал Коул, дополнял цветовую гамму стола, заставляя рты наполняться слюной. Воздушные, золотистые бисквиты и свежее масло заставили Райли застонать от восторга. На противоположных концах стола стояли два пирога, банановый со взбитыми сливками и клубничный с ревенем.

Предстоявший ужин не был обычной семейной трапезой в Санбридже, и все собравшиеся за столом прекрасно понимали это. После ужина состоится серьезный разговор, обсуждению подлежат весьма важные вопросы. Билли многое отдала бы за то, чтобы ее внук Райли не выглядел таким настороженным и подавленным. Как всегда, на помощь пришел Тэд, разрядив обстановку забавными рассказами о происходящих в Вашингтоне событиях.

Когда Джонкил унесла в кухню последнее блюдо, Билли кивнула мужу. Настала ее очередь говорить.

Райли втянул голову в плечи, отчего стал выглядеть еще более жалким. Коул закурил, хотя редко позволял себе это и никогда — за обеденным столом.

Когда Билли пригласила внуков в гостиную, желудок Райли скрутился в узел. Настал час расплаты. Райли испытывал благодарность к Коулу за то, что тот не оставил его одного отчитываться перед бабушкой. Он не боялся Билли. Райли боялся увидеть в ее глазах разочарование. Он тяжело вздохнул.

Билли положила руку на плечо Райли. Каким несчастным показался ей внук! Она взглянула на Коула, тот выглядел не лучше брата.

— Ради Бога, вы не могли бы глядеть повеселее? Все, чего я хочу, это знать, что происходит. Кто мне расскажет об этом? — спокойно спросила Билли.

Райли пожал плечами и вздохнул.

— Я отвечаю за «Колмен Ойл», мне и объяснять, — сказал он глухим от волнения голосом.

— Бабушка, не слушай его. Он считает себя ответственным за то, что цены на нефть упали до восьми долларов за баррель. Райли только напрасно мучает себя, — перебил Коул.

— Я запланировал прибыль, когда нефть стоила тридцать долларов за баррель. Я подстраховал доходы фирмы на товарной бирже, но, видимо, недостаточно. Я думал, что цена останется на прежнем уровне. А она упала.

— Бабушка, послушай меня, — умоляюще воскликнул Коул. — Другие нефтяные компании, побольше нашей, вообще не страховали прибылей на бирже. Большинство мелких фирм, как у Кутса, так же не сделали этого. Райли, по крайней мере, постарался прикрыть наши тылы. А кризис — не его вина.

Райли не обратил внимания на слова брата.

— Я взял в аренду несколько скважин, которые, как я полагал, будут продолжать разработку по тридцать долларов за баррель нефти. Я выложил за это десять миллионов. Еще десять миллионов я заплатил за оборудование и материалы и рассчитывал получить тридцать миллионов прибыли. Когда цены на нефть упали, я остался без гроша. Еще я взял в аренду оборудование за пятьдесят тысяч в день. Подписал годовой контракт со специалистами по сборке этого оборудования, которые получают тридцать баксов в час. Вдобавок я нанял пятерых геологов за тысячу долларов в час. С каждым заключен контракт. Я должен платить им, и я плачу. Эти контракты — дело чести, несмотря на разразившийся кризис. Я тратил и тратил; мне и в страшном сне не могло присниться, что цены на нефть упадут. Мы покупали недвижимость, здания под офисы и многое другое под залог рассчитанной мной будущей прибыли.

Разработанный мной план по выходу нефтяной промышленности из кризиса находится в стадии эксперимента, но все же работает на нас. Он основан на высоких технологиях и подразумевает интенсивную нефтедобычу, — голос Райли дрогнул.

— Мы делаем все, что в наших силах, бабушка, — перебил его Коул. — Ты наверняка знаешь, что «Колмен Авиэйшн» тоже находится в тяжелой ситуации. Большинство заказов на самолеты было получено от нефтепромышленников. Теперь они отменили заказы, и у нас практически ничего не осталось. Мы можем пойти ко дну.

— Я вел себя слишком самоуверенно, неосмотрительно. Я должен был предвидеть этот спад, подстраховаться как можно больше, — с несчастным видом произнес Райли.

— Если ты еще хоть раз заикнешься об этом, я тебя придушу, — взорвался Коул. — Ты ничего не смог бы сделать, ты ведь не ясновидящий. Бабушка, скажи ему, что я прав, — взмолился Коул.

— Он прав, Райли. И с чего ты взял, что я или кто-нибудь из членов семьи обвиняет тебя в случившемся? Ответь мне, — нежно попросила Билли.

— Я не оправдал ваших надежд. И еще я дал полтора миллиона Кутсу. Чтобы он свел концы с концами. Человек работает всю жизнь, и в один прекрасный день по вине банкиров все летит к черту! Я должен был помочь.

— Конечно, должен. Я бы поступила точно так же. Мы ведь прежде всего люди, а потом уж бизнесмены. Кажется, ты упускаешь это из виду, Райли. Людей, семью. Мы вместе.

Коул усмехнулся.

— Я рад, что хоть кто-то из нас не потерял голову. Уже несколько месяцев я твержу Райли то же самое, но он мне не верит. Спасибо, бабушка.

— Кажется, нам стоит выпить брэнди и кофе, и именно в таком порядке, — улыбнулась Билли. — А затем я хотела бы услышать о том, как обстоят дела с арендой скважин в Южной Америке. Райли, ты не знал своего знаменитого прадеда Сэта, а я знала. Поверь мне, он бы в тебе не разочаровался. — Про себя Билли попросила прощения за ложь. Если бы Сэт был жив, он растерзал бы внука на клочки и вырвал у него сердце.

Райли скорчил смешную рожицу.

— Мне трудно в это поверить, но раз ты говоришь… Пойду принесу брэнди.

Глядя Билли в глаза, Коул усмехнулся.

— Нам всем приходится иногда лгать во спасение, — не моргнув, шепнула она. Пряча широкую ухмылку, Коул нагнулся к ботинку, словно у него развязался шнурок.

Через час Билли поднималась к себе в комнату по широкой лестнице в сопровождении обоих внуков. Подойдя к двери, она звонко поцеловала Коула и Райли в щеки.

— Вся семья поддерживает вас, не забывайте об этом ни на минуту. А теперь спокойной ночи и приятных снов.

Когда они спустились обратно в гостиную, Коул принес пиво и спросил брата:

— Ну, теперь тебе легче?

— В общем-то, да. Спасибо за поддержку.

Однако Коул заметил, что улыбался он одними губами, глаза же оставались серьезными. Что ж, для начала и это неплохо.

— Я буду по тебе скучать, Райли, — нежно сказала Лейси, слегка наклонившись над ресторанным столиком.

Райли пристально посмотрел на девушку, на которой собирался жениться. Она была прекрасна — в прямом смысле слова. Почему же Айви назвала сестру манекеном? Желудок Райли сжался от боли. Язва давала о себе знать. Ничего не помогало. Райли твердо решил поговорить с Лейси сегодня вечером, до своего отъезда в Рио. Наверное, жестоко просить ее отложить их помолвку. Он надеялся, Лейси не расплачется.

— Я предлагал тебе поехать со мной, но ты сказала, что у тебя дела и ты не сможешь, — начал он. — Почему ты умолчала о том, что взяла отпуск? Я узнал об этом из последнего письма Айви.

— Айви сует нос не в свое дело. Я собиралась сказать тебе об этом, но ты вечно занят. А объясняться по телефону не хотелось. Неужели это так важно?

— Для меня — нет, но для тебя должно быть важно. И мне вовсе не кажется, что Айви сует нос в чужие дела. Она упомянула об этом так, словно я уже знал. Между прочим, она всегда говорит о тебе только самое хорошее. В любом случае, я думал, тебе нравится твоя работа. — Голос Райли звучал обвиняюще, он понимал это, но ничего не мог с собой поделать.

— Нравится… нравилась. Просто слишком многое нужно подготовить к помолвке… — к столику подошел официант, и Лейси понизила голос.

Райли отвел взгляд. Свет горящих свечей странным образом изменил его лицо, заставил ярче гореть глаза, а губы вытянул в тонкую линию. Райли выглядел угрожающе, и Лейси почувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Что-то надвигалось, ей следовало раньше это понять. Приглашение на ужин, пусть даже на последний их ужин перед отъездом Райли, само по себе настораживало. Райли никогда не появлялся с ней в ресторанах в середине недели. Это, и еще многое в его поведении, ужасно раздражало Лейси.

— Я думаю, нам следует отложить помолвку. Мне, вероятно, придется провести много времени в Южной Америке. Если дела там сложатся не совсем удачно, я вернусь быстрее, чем думаю, но тогда появятся другие проблемы. В любом случае, это несправедливо по отношению к тебе.

Лейси дотронулась до его руки. На глаза девушки навернулись слезы. Натренированные слезы.

— Почему ты решаешь за меня, что справедливо, а что — нет? И что подумают наши семьи? Все полагали, и я в том числе, что ты подаришь мне обручальное кольцо к Рождеству. Или ты считаешь, что ошибся? Ты передумал?

При виде ее слез Райли почувствовал себя отвратительно. Ему нравилась Лейси. Черт побери, и как это он вляпался в подобную ситуацию? Передумал ли он? Конечно, передумал, но вместе с тем он никогда и не собирался обручаться с Лейси. Решение принадлежало ей, а он только согласился. Конечно, он виноват. Теперь же Райли собирался причинить Лейси боль и подвергнуть свой желудок очередному стрессу.

— Лейси, я понимаю, что поступаю как настоящий подлец. Ты мне очень нравишься, но я не уверен, что это любовь. Вряд ли и ты меня любишь.

— Ты думаешь, я до сих пор без ума от Коула? Это Коул стоит между нами? — потребовала ответа Лейси.

— Коул здесь не при чем, — возразил Райли.

— Значит, отец. Что он тебе сказал? Я так и знала, что дело в нем, — со злостью прошептала Лейси.

Райли не отрицал.

— Послушай, нам обоим нужно время, чтобы во всем разобраться. Если мы нужны друг другу, время это покажет. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной, пока меня нет рядом.

Снова отброшена, как старый башмак. Холодные пальцы паники пробежали вдоль позвоночника Лейси. Мать прожужжала все уши своим подругам и тем, кто оказывался под рукой, о предстоящей помолвке. Коул… Коул посмеется. Интересно, повлияло ли отношение к ней семьи Колменов на решение Райли? Начиная с шестнадцати лет Лейси никогда не оставалась без поклонника. Всегда рядом с ней находился мужчина, на которого она могла рассчитывать. Что же теперь с ней случилось?

— Мне кажется, Райли Колмен, ты решил, что я недостаточно хороша для тебя. У Колменов слишком высокие стандарты, а Букалевы не вполне под них подходят. Не так ли?

«Айви подходит,» — едва не слетело с языка Райли. Но вместо этого он сказал:

— Ты не права. У меня сейчас слишком много проблем, Лейси. Ты знаешь, что происходит с нефтебизнесом. И ты также прекрасно знаешь о том, что мой дедушка серьезно болен Вполне вероятно, что в ближайшем будущем мне придется вернуться в Японию. Я должен обо всем подумать и принять устраивающее всех решение. Пойми, именно сейчас я не могу связывать себя обязательствами. Пожалуйста, скажи, ты понимаешь меня?

Лейси не могла позволить ему все разрушить. Она согласна на унижение, если это необходимо.

— Я понимаю. Послушай, Райли, завтра я начну искать работу. Я попрошу маму отложить помолвку. Я люблю тебя, — солгала Лейси не моргнув глазом, — и отказываюсь понимать всю ту чушь, что ты сегодня нагородил. Когда ты вернешься из Южной Америки, мы начнем с того момента, на котором остановились. Обещай мне, Райли, — попросила она с милой гримаской. Его очень просто уломать, особенно если женщина действительно этого хочет.

Сердце Райли забилось сильнее. Все вышло совсем не так, как он планировал В желудке начался пожар. Райли схватил брэнди Лейси и проглотил залпом, мгновенно испытав облегчение. Это всегда помогало.

Райли не хотел причинять ей боль, ни теперь, ни в дальнейшем. Лейси и без него пришлось многое выстрадать; он не станет умножать ее несчастья. Райли понимал, что останется в дураках, когда согласно кивал ей. Подошедший к их столику официант на мгновение закрыл от него Лейси, и Райли не увидел триумфального, победного выражения, озарившего ее лицо.

Остаток вечера пролетел для Райли словно в тумане. По дороге домой Лейси нежно прижалась к нему, но это вызвало у него лишь глухое раздражение. Райли проводил ее до дверей дома Когда Лейси приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его на прощанье, он шагнул в сторону и поцелуй пришелся в щеку.

На обратном пути в Санбридж Райли не переставал ругать себя сквозь зубы. Он не только не смог выпутаться из непростой ситуации, а, пожалуй, увяз еще сильнее. Сукин сын!

Надежды Лейси на то, что ей удастся проскользнуть к себе незамеченной, развеялись, как дым, когда Тэсс буквально выбежала из гостиной вслед за дочерью.

— Ты сегодня слишком рано, Лейси, я думала, тебя не будет всю ночь, — вкрадчиво начала она. — Ведь Райли завтра уезжает, и надолго.

— Ты ошиблась, мама, — холодно произнесла Лейси.

— Что-то случилось? У тебя странное выражение лица. Только не говори, что япошка бросил тебя, ведь это не так?

— Нет, мама, он не бросил меня. Мы заключили соглашение. Мы откладываем помолвку до тех пор, пока Райли не решит своих проблем. Его дед болен. «Колмен Ойл» идет ко дну. И еще много чего. Райли хочет, чтобы я была счастлива. Не волнуйся, мама, у меня еще остался шанс стать одной из Колменов, просто с этим придется немного подождать.

— Не нужно оправдываться, дорогая. Я беспокоюсь о тебе.

— Конечно, мама. Ведь если я не выйду за Райли, то твои планы продвижения по социальной лестнице можно похоронить.

— Ты просто несносна, Лейси, — фыркнула Тэсс. — Ни одна мать не станет терпеть подобные речи. У тебя нет ни капли уважения ко мне.

Лейси не потрудилась ответить. Она захлопнула дверь перед носом у матери и закрыла ее на замок.

Лейси провела в спальне четыре дня, выходя только для того, чтобы приготовить себе чай и тосты. Все остальное время она перечитывала письма Коула, рассматривала фотографии, на которых они были вместе, и перелистывала старые газетные статьи о Колменах. Двадцать шесть раз она пыталась дозвониться до Коула, и двадцать шесть раз ей говорили, что он на совещании или занят. Ни поздней ночью, ни ранним утром Коул не поднимал телефонную трубку. Все это время Лейси не умывалась и не чистила зубы. Ее покрытые лаком волосы свалялись и висели тусклыми, безжизненными прядями. Она ужасно выглядела, а чувствовала себя еще хуже. Когда на пятый день Лейси подошла к зеркалу, то вздрогнула от испуга при виде глядевшей на нее карикатуры. Лейси встала на весы, взглянула на цифры и обомлела. Девяносто два фунта. За четыре дня она потеряла девять фунтов.

В два часа ночи Лейси внезапно сорвалась с кровати и побежала в ванную. Она приняла душ и вымыла волосы, четыре раза почистила зубы и тщательно прополоскала рот эликсиром. Выйдя из-под душа, она торопливо надела джинсы, не обращая внимания на то, что теперь они болтались на ней как мешок. Позабыв про бюстгалтер, она натянула свитер прямо на влажное тело. Надела ботинки.

Благодаря толстому ковру Лейси удалось бесшумно спуститься по лестнице. Пройдя по темному холлу, она вышла из дома и направилась к гаражу. Ярко-красная машина Тэсс, казалось, ждала девушку. Ключи, как и предполагала Лейси, торчали в замке зажигания. Тихо скользнув в машину, Лейси вывела ее из гаража. Шорох гравия под ее колесами показался девушке оглушительным шумом. Очутившись на безопасном расстоянии от дома, она включила фары. Лейси сосредоточилась на дороге, отказываясь думать о том, что произойдет, когда она приедет на место.

Неподалеку от Санбриджа Лейси выключила фары. Сбавив скорость, она медленно подъехала к дому. Тихо закрыв дверцу машины, Лейси направилась к кухонной двери. Дверей в Санбридже не запирали. Бесшумно ступая ботинками на резиновой подошве, она прокралась через холл и начала подниматься по лестнице. Девятая ступенька скрипела, и Лейси перепрыгнула через нее. Ее сердце отчаянно колотилось.

У комнаты Коула Лейси встряхнула головой, отгоняя появившиеся сомнения. Дрожавшая рука с трудом нашла дверную ручку. Подождав несколько секунд, Лейси осторожно повернула ее. Скользнув в комнату, она так же осторожно закрыла дверь. Минуту Лейси стояла неподвижно, восстанавливая дыхание. Ничто не нарушало тишину. Лейси взглянула на разметавшегося в кровати Коула. Покрывало сбилось у него в ногах. Первые лучи рассвета, пробивавшиеся сквозь жалюзи, серебряными полосами расчертили мускулистое тело юноши. Лейси сняла ботинки и одежду. Обнаженная, она шагнула к окну и плотно прикрыла жалюзи. Вернувшись к кровати, она некоторое время смотрела на Коула.

Осторожно скользнув в кровать, Лейси замерла, едва дыша. Убедившись, что Коул не проснулся, она подвинулась к нему вплотную. Нежными движениями рук она стала ласкать его тело, ответившее мгновенной эрекцией. Вырвавшийся у Коула стон удовольствия заставил Лейси улыбнуться в темноте. Она принялась целовать его, жарко, ненасытно, возбуждаясь сама. Внезапно Лейси остановилась, осознав, что Коул все еще не проснулся и, возможно, думает, что ему снится сон. Ощущая жгучий огонь желания, она опустилась на него сверху и медленно заскользила вниз, пока твердая плоть Коула не заполнила ее. «Возьми меня, Коул, сейчас, — хрипло вскрикнула Лейси. — Возьми меня. Люби меня». Она перекатилась на спину, плотным кольцом рук прижав к себе Коула.

Коул на мгновение открыл глаза и тут же плотно закрыл их, погружаясь в нее резкими, неистовыми толчками. Лейси стонала и вскрикивала, извиваясь в его железных объятиях. Внезапно Коул издал животный стон, и они вместе достигли оргазма.

Когда его дыхание восстановилось, Коул потянулся к лампе и включил свет. Он с ненавистью взглянул на Лейси.

— Я никогда тебе этого не прошу, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Коул, выслушай меня, пожалуйста, — умоляюще попросила Лейси. — Мне нужно было знать, можем ли мы…

— Ну, так теперь ты знаешь. Мы не занимались любовью. Ты прокралась в дом, как вор, ночью, и я оттрахал тебя. Вот и все. Одевайся и отправляйся домой.

— Тебе ведь понравилось, признайся, — всхлипнула Лейси. — Ты не забыл меня.

— А как же Райли? Боже, я не могу поверить, что ты здесь. Во что ты меня втянула? Какая же ты стерва!

— Я люблю тебя. Разве тебе это безразлично? — продолжала рыдать Лейси.

— Оставь, Лейси. Единственный человек, которого ты любишь, это ты сама. Что будет, если Райли узнает? Как ты посмотришь ему в глаза?

— Райли узнает только в том случае, если ты ему расскажешь. Да я и не спала с ним, так какая разница?

— Я тебе не верю. Пошевеливайся, одевайся и выметайся. Не заставляй меня делать то, о чем нам потом придется жалеть.

Коул вскочил с кровати и остановился перед ней с лихорадочным блеском в глазах.

— Ты сама справишься или мне спустить тебя с лестницы?

Голос его звучал хрипло и грубо, а в позе, как и во взгляде, чувствовалась угроза.

— Никогда не думала, что ты такой жестокий, — жалобно протянула Лейси, спуская ноги с кровати.

— Теперь знаешь, — сказал Коул. — И еще. Я не хочу видеть тебя в этом доме, никогда. Ты поняла меня, Лейси?

Лейси не ответила. Она натягивала свитер и думала, изменится ли что-нибудь, если она расскажет Коулу о принятом Райли решении. Хотя нет, для Коула это не будет иметь ровно никакого значения. Жестокий сукин сын. И с чего это ей вздумалось, что он любящий и нежный?

В дверях Лейси обернулась:

— Кажется, мне было необходимо услышать от тебя эти жестокие слова, чтобы прийти в чувство. Я долго любила тебя, Коул. Когда… когда мы расстались, я не смогла этого забыть. Райли помог мне, но я слишком резко изменила курс. И не волнуйся за Райли, я не скажу ему ни слова.

— Прекрасно, просто превосходно, — прорычал Коул. — А как же я? Скажи, как мне смотреть ему в глаза после этого? Ведь теперь, глядя на Райли, я каждый раз буду вспоминать о случившемся.

Горькая усмешка пробежала по губам Лейси.

— Я всегда хотела быть незабываемой. Прощай, Коул.

Коул знал, что с этого момента его жизнь никогда не будет прежней.

Спустившись вниз, Тэсс прошла в «солярий», как она называла открытую веранду. Увидев сидевшую на белом плетеном стуле Лейси, которая что-то сосредоточенно писала, Тэсс от неожиданности отступила назад.

— Не слишком ли рано для тебя, дорогая? Мы тебя не видели четыре дня, и вдруг на пятый ты поднимаешься с петухами. Ты заболела?

Лейси не услышала в вопросе матери искреннего беспокойства и продолжала писать.

— Пишешь Райли? Он вернется скорее, чем получит письмо. Ты мне не ответила, Лейси. Ты нездорова? Почему ты встала так рано?

— Я не больна, мама. Пишу письмо Айви.

Нет нужды упоминать, что Райли она уже давно написала, когда петухи еще спали.

— Айви! — удивленно воскликнула Тэсс. — С чего это вдруг ты пишешь Айви?

— Потому что я так хочу. Этого достаточно? Тебе тоже не мешало бы написать ей хотя бы раз, она все-таки твоя дочь. Знаешь, мама, я не помню, чтобы ты когда-нибудь сказала Айви ласковое слово. Почему бы это?

— Что-то мы сегодня утром раскапризничались, — протянула Тэсс, стараясь выиграть время. Наконец в голову ей пришел отличный ответ. — Мне незачем писать моей дочке, потому что я всегда могу ей позвонить!

— Неужели! И когда в последний раз ты ей звонила?

— Я запрещаю тебе говорить со мной в таком тоне, Лейси. Тебя не касается, когда и зачем я звоню Айви.

Лейси издевательски рассмеялась.

— Тебе больше не придется запрещать мне что-либо. Я решила переехать в Нью-Йорк. Уезжаю завтра. Когда устроюсь, заберу вещи.

— Что?! — взвизгнула Тэсс. — Я так и знала, я знала! Райли отправил тебя собирать вещи, и не возражай, я догадалась, куда ты ездила ночью! Ты совсем ум потеряла, Лейси Букалев.

— Ты права, мама. Прошлой ночью я действительно потеряла ум, но теперь он ко мне вернулся. И именно поэтому я уезжаю. Если бы хоть раз, хотя бы один раз, мама, ты пришла ко мне или просто была со мной рядом, когда я нуждалась в тебе, я бы, наверное, не уехала. Но ты даже не пыталась мне помочь, ни мне, ни Айви. Я пишу ей, чтобы сказать, что у нее по крайней мере есть сестра. Наверное, я слишком поздно спохватилась, но лучше поздно, чем никогда.

— Ты могла прийти ко мне в любое время, Лейси, и я бы выслушала тебя, — жалобно сказала Тэсс. Лейси промолчала.

Только дурак стал бы спрашивать о помолвке. С этим покончено, раз Лейси собирается в Нью-Йорк. При мысли о том, что ей никогда не войти в клан Колменов, рот Тэсс наполнился горечью. Она проглотила полную ложку джема, но это не помогло. Злые слезы бессилия навернулись на глаза. Ей некого винить, кроме себя. Звезды предупреждали ее, но она все же надеялась на чудо.

Мысли Тэсс мгновенно направились в другое русло, и она начала просчитывать варианты разговора с Райли, когда он вернется. Она должна заставить его поверить, что у ее дочери разбито сердце. Если ей повезет, то Райли помчится в Нью-Йорк и привезет Лейси домой. От этой мысли Тэсс сразу же повеселела.

Лейси решила перечитать письма, чтобы убедиться, все ли она написала. Первым было письмо к Райли.

Дорогой Райли, с тех пор, как ты уехал, я много думала и хочу сообщить тебе, я согласна с тем, что ты сказал в ресторане тем вечером. Ты мне нравишься, но я не люблю тебя, так же, как и ты не любишь меня.

Я заново пересмотрела свою жизнь за последние несколько лет, и то, что я увидела, мне не понравилось. Надеюсь, что мой переезд в Нью-Йорк окажется верным решением для нас обоих. Я собираюсь привести свою жизнь в порядок. К тому времени, когда ты вернешься, я уже уеду, но я знаю, что ты пожелаешь мне удачи.

Ты свободен, Райли. У нас бы все равно ничего не получилось. Я слишком эгоистична для тебя. Надеюсь, мы сможем остаться друзьями, и спасибо за то, что ты был рядом со мной, когда я так отчаянно в этом нуждалась.

Уверена, что у тебя все будет хорошо.

С признательностью, Лейси Букалев.

Второе письмо предназначалось Айви.

Дорогая Айви, я понимаю, что это письмо повергнет тебя в шок. Пожалуйста, не выбрасывай его. Я хочу, чтобы ты его прочла. Мне это просто необходимо.

Мне очень жаль, что я не была тебе хорошей сестрой. Когда я думаю а прошлом, то вижу, насколько трудно тебе приходилось. Мне бы хотелось стать близким тебе человеком, и я надеюсь, что еще не слишком поздно это сделать. Мне нужно знать, что у меня есть любимая сестра.

Я вела себя, как настоящая дура, Айви. Я настолько была влюблена в Коула, что не могла думать ни о чем другом. И когда он меня бросил — да, он меня бросил, я лгала, говоря, что мы перезваниваемся, — я совершила несколько ужасных поступков, за которые мне стыдно. Не думаю, что мне удастся их исправить, но я все же попытаюсь. Завтра я уезжаю в Нью-Йорк. Когда устроюсь, вышлю тебе адрес.

Я никогда не любила Райли, как и он — меня. Я настаивала на помолвке из-за отца. Райли — джентльмен, и поэтому он согласился. Теперь он в Рио, но перед отъездом он мне сказал, что хотел бы отменить помолвку.

Наверное, для тебя будет важным знать, что мы с Райли не занимались любовью. Ты всегда относилась к нему с большой нежностью, да и он к тебе тоже. Райли всегда первым бросался на твою защиту. В области ухаживания он несколько медлителен. Если кто-та и сможет расшевелить его, то это — ты.

Надеюсь, что вскоре напишу тебе.

С любовью, Лейси.

Запечатав конверты, Лейси почувствовала, словно гора упала с ее плеч. Она ощутила себя человеком, готовым к переменам. Несчастным человеком. Однако Лейси знала, что ее несчастье пройдет довольно скоро. Чувство вины и стыда обычно заставляют людей сломаться. Но она не сломалась. Лейси двигалась вперед, оставляя позади свое прошлое. Она надеялась на то, что у нее хватит сил и мужества не оглядываться назад. Если Айви могла это, то и она сможет.

Перед тем как лечь спать, Лейси разорвала на мелкие клочки все письма и фотографии Коула. Газетные вырезки о Колменах отправились в мусорную корзину. Лейси не собиралась оглядываться назад и оставлять что-либо за собой. В новой жизни все будет по-новому.

В эту ночь Лейси спала крепко, без сновидений.

Пять дней, остававшихся до возвращения Райли, превратились для Коула в сущий ад. По десять раз в день он принимал решение сознаться во всем Райли. Двадцать раз в день решал хранить молчание и страдать до конца своей жизни. Никогда еще он не чувствовал себя таким несчастным. Кусок не шел ему в горло, а по ночам Коул не мог заснуть.

За день до приезда Райли Коулу пришло письмо с пометкой «личное», без обратного адреса. Джонкил положила его на стол в комнате Коула. Вернувшись домой поздно, около полуночи, он принялся разбирать почту. Коул был пьян, но все же сумел разобрать короткую записку от Лейси.

Дорогой Коул, я в Нью-Йорке, как ты мог догадаться по штемпелю на конверте. Я решила, что это — лучший выход для всех нас.

Той ночью я совершила ошибку, о которой буду жалеть всю оставшуюся жизнь, как и ты. Надеюсь, что в тебе не взыграет благородство и ты не признаешься Райли в случившемся. Он этого не заслужил. Я уехала, ты волен жить своей жизнью, а Райли пускай решает свои проблемы.

Пожалуйста, Коул, ради наших прежних отношений, сделай мне это последнее отдолжение и не рассказывай ничего Райли.

Лейси.

Коул швырнул письмо на стол, к остальной почте. Ему необходимо с кем-нибудь посоветоваться. Адам. Адам любит поговорить и обожает давать советы. Коул набрал номер и принялся ждать. Через несколько секунд в телефонной трубке раздался раздраженный голос Адама:

— Черт побери, сколько сейчас времени, Коул?

— Откуда я знаю, — агрессивно ответил Коул, — я звоню тебе, потому что мне нужно поговорить, а не узнать, который час.

Раздражение тотчас же исчезло из голоса Адама.

— Что случилось? Ты напился?

— Случилось все. Да, я, кажется, пьян. И у меня заканчивается скотч в бутылке.

— А она была полная, когда ты начинал пить?

— Вчера или сегодня?

— Ты дома? Хорошо, оставайся у себя, я скоро приеду.

Когда Адам поднялся к Коулу, он остановился в дверях и присвистнул:

— Я думал, ребята, у вас есть домохозяйка. Из-за чего такой бардак? — спросил он, указывая на разбросанную по комнате одежду, обувь, книги, газеты и журналы. Со спинок стульев и кровати свисали влажные полотенца. Адам старался не смотреть на шеренгу пустых бутылок на гардеробе. Коул не был пьяницей, и он не курил, однако на ночном столике стояли переполненные пепельницы.

— Хочешь выпить? Если да, то нужно поискать… Или лучше спуститься вниз и принести новую бутылку, — бормотал Коул, окидывая взглядом комнату.

— Нет, спасибо. Полагаю, мне понадобится ясная голова, чтобы разобраться в том, что ты хотел мне сообщить.

— Я не собираюсь тебе ничего сообщать, я хочу показать, — Коул нетвердым шагом подошел к столу и взял письмо Лейси. — Читай.

— Значит, ты спустил штаны, когда не следовало, — почти весело заключил Адам. — Что ж, со всеми случается. Если будешь держать рот на замке, как просит Лейси, то не возникнет никаких проблем.

— Райли — хороший парень. Мы с ним друзья. Даже если я ничего не скажу, он все равно узнает: он — японец.

— Чувство вины — ужасно неприятная штука, Коул. Ты, конечно, можешь повесить его камнем на шею, а можешь послать к черту и забыть. Если бы я оказался на твоем месте, я выбрал бы последнее. Только не говори, что ты хочешь во всем признаться. Нет, ты не такой дурак! — Но несчастное выражение лица Коула утвердило Адама в правильности его догадки. — Слушай, ты позвонил мне для того, чтобы поговорить и попросить совета. Так вот, мой совет — ничего не говори. Поверь, если ты признаешься, то легче себя не почувствуешь. Райли никогда и ни за что не простит тебя. Возможно, оттого, что он — японец, как ты сам заметил. Сказанного не воротишь, помни об этом.

— Я думал, что сплю, а потом… А ты бы что сделал, Адам?

— Скорее всего, то же, что и ты. Но это не означает, что ты прав, — резко ответил Адам. — Оставь все при себе. Ты больше не ребенок. Хочешь играть в высшей лиге — плати членские взносы.

— Как мне смотреть ему в глаза? — Коул уронил голову на руки. Адам беспомощно стоял рядом, похлопывая друга по вздрагивающим плечам. — Он приезжает завтра. Черт, он ведь еще не знает, что она уехала.

— Коул, хочешь поедем ко мне на ранчо?

— Нет. Ты поезжай домой, Адам. Извини, что вытащил тебя посреди ночи. У тебя у самого куча проблем.

— Но ведь для этого и существуют друзья. Господи, я не могу тебя оставить в таком состоянии. Ты уверен, что все будет в порядке?

Коул вздохнул.

— Я не собираюсь ничего с собой делать, если ты об этом думаешь. И я ничего не скажу Райли. Я лягу спать. Извини, что поднял тебя с постели, — добавил он, увидев пижамные штаны, выглядывающие из-под брюк Адама.

— Да брось, я ведь всего-навсего спал. Ложись, я подожду, пока ты не заснешь.

В два часа ночи Адам уже вел машину к своему ранчо. Он хотел бы сделать что-то для Коула, чтобы тому стало легче. Жизнь и без того достаточно тяжела, чтобы тащить на себе груз вины.

Всякий раз, когда Адаму приходилось иметь дело с Колменами, мысли его возвращались к Сойер. Он хотел, чтобы она была рядом с ним. Адам знал, Сойер нашла бы правильные слова для Коула и дала бы верный совет ему самому о воспитании Джеффа. Бог наградил ее здравым смыслом и острым язычком. Адам улыбнулся в темноте машины. Он надеялся, что наступит день, когда Сойер поймет, что не может жить без него. Или у него не хватит терпения ждать, и он ворвется в ее жизнь со словами: «Детка, давай покончим с этой ерундой. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня, так что я собираюсь тебя похитить…».

Рабочий день уже закончился, когда Райли поставил свой «форд» на стоянку. У Джонкил сегодня выходной, значит, в доме темно и пусто, если, конечно, в нем нет Коула. Райли оглянулся в поисках припаркованного «порше» брата, но машины не было видно Наверное, Коул где-нибудь ужинает или веселится с друзьями. При воспоминании о еде Райли затошнило. Ему вполне хватит яблока или крекеров Что ему действительно нужно, так это горячий душ чистая одежда и что-нибудь выпить.

Райли зажег свет в кухне и огляделся. Ему нравилась эта часть дома. Когда он впервые увидел ее, то широко раскрыл рот. Он был еще ребенком и понятия не имел о западном образе жизни, но сразу понял, что ему нравится этот теплый, уютный дом Райли влюбился в плетеное кресло-качалку, стоявшее возле камина. В то время кресло занимала старая большая рыжая кошка. Тогда мать Райли впервые приехала в Санбридж вместе с сыном. Райли вытер набежавшие то ли от воспоминаний, то ли от бессонной ночи слезы.

Потемневшие от времени деревянные балки потолка, поблескивающая медь, веселая зелень домашних растений приветствовали его возвращение в старую большую кухню, полную воспоминаний. Мать рассказывала Райли, что его отец очень любил забирать к себе в кабинет вкусное печенье, всегда лежавшее в большой глиняной вазе. Когда Коул и Райли нанимали Джонкил на работу, они поставили ей условие, что бы эта ваза всегда была полна печенья. Вот и теперь по привычке Райли потянулся к вазе и взял восхитительное, покрытое сахарной корочкой печенье.

Проходя по дому, Райли включал на своем пути свет. Он любил Санбридж всем сердцем. Сняв с головы бейсболку, Райли кинул ее на вешалку и довольно усмехнулся, когда кепка повисла на крючке. Он вернулся домой. Наверное, следует завести собаку, чтобы хоть кто-то встречал его в такие дни, как этот. Райли поднялся к себе в комнату.

Струи горячего душа приятно жалили тело. Почувствовав себя гораздо бодрее, Райли насухо вытерся и аккуратно повесил полотенце. Они с Коулом придавали большое значение поддержанию порядка и постоянно дразнили Сойер неряхой, шутливо клялись, что не смогли бы прожить ни дня в том бардаке, который она устраивала вокруг себя.

Райли вышел из душа, и его босые ноги утонули в мягком ворсе ковра шоколадного цвета. Возле магнитофона он на минуту задумался. Наконец, Райли решил, что Билли Оушен, один из его любимых певцов, прекрасно подойдет к нынешнему настроению. Комната наполнилась звуками, и теперь Райли уже не чувствовал себя одиноким.

На письменном столе лежала почта, и краем глаза Райли заметил конверт с полосками авиапочты. Письмо от дедушки. Райли понял, что больше нельзя тянуть с решением. Включив лампу, он принялся просматривать остальную почту. Карточка от дантиста с рядом зубов, похожих на клавиши пианино, напомнила ему о том, что пришло время очередного визита к врачу. Заметив письмо от Лейси, Райли нахмурился. У него было не то настроение, чтобы думать о Лейси или читать ее письма. Отложив письмо в сторону, он тут же забыл о нем.

Со стаканом виски в руке Райли начал читать письмо дедушки. Тихое, проникновенное пение Билли Оушена не смогло ослабить охватившее Райли напряжение.

Письмо оказалось коротким, написанным по-японски рукой дедушки.

Дорогой мой внук, прошу тебя простить эти старые, дрожащие руки, которые не могут твердо держать ручку. С тех пор как я получил от тебя письмо, прошло много времени. Я знаю, что сейчас ты находишься в Южной Америке, но Суми уверила меня, что к тому времени, когда придет это письмо, ты вернешься в Санбридж.

С печалью сообщаю, что в этом году мы можем не дождаться цветения вишен на нашем холме. В эти дни у меня появилось слишком много причин для скорби.

Сойер сказала мне, что ты здоров, и мое сердце забилось от счастья. Я рад, что в Америке ты нашел свое призвание. Надеюсь, что в скором времени ты почтишь своего деда посещением. Буду ждать и хранить в сердце надежду на встречу.

Райли сложил письмо. Писать или не писать? Что он может сказать? Не лучше ли вообще ничего не говорить? Райли подумал, что если он все же решится написать, то просто расскажет о последних событиях и не станет давать никаких обещаний. Но это лишь причинит старику новые мучения, а Райли видел сквозь строчки его письма, что дед ждет от него решения.

Райли взял ручку и бумагу. Он напишет по-английски, не по-японски.

Дорогой дедушка, Суми оказалась права, говоря, что я уже вернусь в Санбридж к тому времени, когда придет твое письмо. Мне жаль, что вишни на нашем холме не зацветут. Здесь, в Техасе, тоже было очень холодно. Может, следующий год обрадует нас двойным цветением. Мама говорили мне об этом, но сам я не помню такого прекрасного зрелища.

Моя поездка в Южную Америку оказалась бесполезной. В этой стране слишком сильная коррупция и люди очень жадны, так что мне не удалось заставить себя иметь с ними дело. Поскольку я обязан активизировать добычу нефти, то мне предстоит выработать решение. Я сделаю это, но потребуется время.

Ты ничего не пишешь о своем здоровье, дедушка. Я молюсь о том, чтобы ты поправился.

Сейчас я не готов написать тебе вещи, которых ты ждешь от меня. Прошу тебя, пойми, мой мудрый дедушка. Никогда в жизни я ни о чем не просил тебя. Сейчас я прошу, дай мне время и пойми, что я не могу обещать тебе то, что не буду в состоянии выполнить. Я люблю тебя всем сердцем, и поэтому чувствую право просить тебя об этом.

Пожалуйста, береги себя. Остаюсь любящим тебя внуком.

Райли.

Райли несколько раз перечитал письмо. Это лучшее, что он мог сделать. Он пошарил по столу в поисках марки и конверта. Нашел только марку. Но он мог поклясться, что оставлял на столе целую пачку конвертов. Наверное, Коул позаимствовал их.

Хотя они частенько одалживали кое-какие мелочи друг у друга, Райли не нравилась мысль о том, что придется идти в комнату брата и рыться у него в столе. Однако желание отнести запечатанное письмо вниз, откуда рано утром его заберет почтальон, пересилило колебания Райли.

Когда Райли открыл дверь комнаты Коула, то у него отвисла челюсть. Первой мыслью, пришедшей ему в голову, было то, что Джонкил уволилась. При второй мысли Райли усмехнулся. Наверное, Коул устраивал оргию: в комнате стоял запах виски, пота и сигаретного дыма.

На письменном столе Коула царил такой же беспорядок, как и в комнате. Деловые и личные письма перемешались. Многие письма даже не были распечатаны. Среди бумаг лежала записная книжка Коула, его калькулятор и бумажник. Райли недоуменно пожал плечами: Коул никогда не выходил из дома без бумажника и записной книжки.

Отыскав конверт, Райли задвинул ящик стола Стремясь поскорее покинуть комнату Коула, он нечаянно задел стопку писем на столе. Бумага разлетелись по полу. И в этот момент Райли увидел конверт с красно-голубыми полосками авиапочты Письмо Коулу от его дедушки. Никогда в жизни Райли не посягнул бы на личную переписку Коула Никогда, но только не теперь. Райли вскрыл знакомый конверт. Прочел письмо. Спокойно положил его обратно в конверт. И затем заметит еще одно письмо, вскрытое и скомканное. Поскольку он уже и так шпионил, то можно продолжить, решил Райли. Тем более что почерк на конверте принадлежат Лейси.

В десять минут четвертого свет фар «порше», принадлежавшего Коулу, осветили темную спальню Райли. Он глубоко вздохнул и замер в ожидании Шаги Коула раздались в кухне, прямо под его комнатой. Открылась дверца холодильника. Наверное, Коул достал банку пива или содовой. Теперь он шел по холлу, выключая за собой свет. Значит, он не пьян. На лестнице не раздавалось ни звука, затем скрипнула девятая ступенька. Они обнаружили ее в семнадцать лет, когда начали тайком уходить из дома по ночам. Вот он идет по коридору. Шаг, второй, третий, четвертый. Едва Коул поравнялся с дверью его комнаты, Райли резко включил свет.

— Привет, а я думал, ты уже спишь. Извини, что не встретил. Как дела?

— Так, как я и предполагал. Сделки не получаюсь.

Коул сочувствующе спросил:

— А что ты сидишь один, в темноте? Что-нибудь случилось?

Райли поднялся с кресла.

— Я хотел спросить тебя о том же.

— Что? А, ты имеешь в виду, почему я так поздно вернулся домой? Я был у Адама, и время пролетело незаметно. Мы говорили о Джеффе и о том, как его воспитывать. Райли, я…

Коул ощутил удар одновременно с мыслью о том, что Райли знает о Лейси. Кулак врезался ему в лицо, и Коул пошатнулся.

— Ты — сукин сын, — процедил Райли. — Дождался, когда я уехал, и занял свободное место.

Кулак взметнулся во второй раз, и удар пришелся в левый висок Коула. Из рассеченной брови брызнула кровь.

— Ну давай, соври мне что-нибудь! Скажи, что Лейси здесь не было, ублюдок!

Коул облизнул разбитую губу и потрогал языком зашатавшийся передний зуб.

— Ты не понимаешь, Райли, все было совсем не так… — Коул увидел выброшенную ногу брата, но не успел увернуться. Удар в живот заставил его согнуться пополам, а последовавший за ним второй удар в голову опрокинул его на спину. Коул задержал дыхание в ожидании пинка по ребрам. Острая боль пронзила его тело. Удары в грудь и в шею Коул ощутил уже сквозь какой-то туман. Райли нагнулся и, схватив Коула за свитер, поставил его на ноги. Заплывшим глазом Коул наблюдал, как Райли заносит кулак для очередного удара.

— Так давай, что же ты! Почему бы тебе вообще не убить меня! — выкрикнул Коул.

— Потому что тогда я отправлюсь за решетку, а ты этого не стоишь.

Райли придержал Коула, чтобы тот не упал, и ударил его в лицо. Рассмеялся, услышав звук хрустнувшей переносицы. При виде открытой раны и быстро моргающего глаза брата Райли расхохотался в голос.

— Мне больше нечего с тобой делить, Коул. Если ты когда-нибудь приблизишься ко мне или заговоришь со мной, я тебя убью Ты понял?

— Да, я понял. Только в следующий раз я сам убью тебя. Ты понял?

— Ты, вместе с какой армией? — презрительно бросил Райли. Он схватил Коула за руку и вышвырнул его в коридор. — Убирайся к черту и больше мне не попадайся!

Райли развернул Коула к лестнице и пнул его в спину. Коул в буквальном смысле полетел с лестницы.

Коулу показалось, что он умирает. Еще никогда в жизни ему не было так больно. Идти Коул не мог, он прекрасно это понимал. Придется ползти. И он пополз, ругаясь и оставляя за собой кровавый след Коул выполз в кухню, а оттуда — во двор. Его брюки были разорваны, грязные руки кровоточили, один рукав полностью оторван. Лишь с четвертой попытки Коулу удалось открыть дверцу «порше», и еще пять попыток понадобились для того, чтобы заползти на сиденье.

Словно слепой, Коул вел машину через поля, ориентируясь на свое чутье, а не на вид окрестностей. Когда он уже въехал на землю Джарвиса, фары высветили дорогу. Увидев перед собой ранчо, Коул из последних сил нажал на сигнал, и когда во всем доме зажегся свет, он убрал ноту с педали газа и одновременно выключил сцепление. После этого Коул бессильно повалился на руль.

Казалось, прошел целый час до того, как раздался крик Адама:

— Джефф, помоги мне!

Коул почувствовал, как две пары рук вытаскивают его из машины.

— Что, черт побери, произошло? — шумел Адам. — А на что похож другой парень? Кто это сделал? Ты совсем разбит, Коул. Я отвезу тебя в больницу.

— Нет! Лучше помоги. Наложи мне повязку на ребра. За нос не беспокойся, он уже до этого был сломан.

— Тебе нужно наложить швы на лицо. Ты видишь что-нибудь?

— Я вижу твою отвратительную морду, чего же еще? — Коул пошатнулся.

— Джефф, принеси аптечку.

Глаза мальчишки широко распахнулись от благоговейного ужаса.

Вернувшись на кухню с аптечкой, парнишка услышал вопрос Адама:

— Это сделал Райли? Что же в таком случае осталось от него самого?

— Он цел. Я его и пальцем не тронул. Я позволил ему избить себя. Я это заслужил. Когда ты, наконец, перевяжешь мне ребра и прекратишь задавать свои дурацкие вопросы?

— Это, наверное, было шикарно, да? — встрял Джефф.

— Да-а, — промычал Коул.

— Ты позволил своему двоюродному брату надрать тебе задницу? Старина Адам твердит, что вы с Райли просто супермены, а ты что же? — разочарование ясно читалось на лице парнишки.

— Тебе было бы легче, если бы я умер в драке? Это сделало бы меня настоящим мужчиной в твоих глазах? — со вздохом спросил Коул.

Коулу казалось, что он умрет, если скажет еще хоть слово, но в то же время понимал, что из этой ситуации может получиться что-то стоящее, если парень уяснит себе одну вещь.

— Я принял это избиение, потому что поступил плохо. Я совершил главное преступление — предательство. Я заслужил каждую сломанную кость, каждый синяк и шрам, который у меня останется. Иди спать и подумай над тем, что я тебе сказал.

Выражение нерешительности, появившееся на лице у Джеффа, заставило Адама сжать плечо сына. Мальчик понял. Пробормотав «спокойной ночи», он вышел из кухни. Коул видел, как Джефф напоследок оглянулся и сочувственно махнул ему рукой.

— Спасибо, — спокойно сказал Адам.

— Я это сделал в благодарность за то, что ты со мной возишься.

— А ведь Райли мог тебя убить, ты понимаешь?

Коул попытался рассмеяться в ответ, но было слишком больно.

— Он сказал, что не хочет садиться в тюрьму, а иначе убил бы. Он спустил меня с лестницы и сказал, что не станет вызывать «скорую».

— Боже!

— Адам, поклянись мне, что это не повлияет на твою дружбу с Райли.

— Конечно. Слушай, я больше ничего не могу сделать. Сейчас я дам тебе лед, и тебе лучше поспать на диване. Я подремлю рядом в кресле, вроде сиделки.

В то время как Адам ухаживал за избитым Коулом, Райли стоял под ледяным душем. Он едва не убил своего двоюродного брата. Он должен чувствовать хоть что-нибудь — удовлетворение или раскаяние, но чувствовал лишь опустошенность.

Лежа в кровати и понимая, что сон не придет, Райли пытался угадать, что хотел сказать ему Коул. Если бы сам Райли оказался в подобной ситуации, то он стал бы защищаться. Райли мысленно прокручивал драку снова и снова. Физически он расправился с братом, но морально он сам потерпел поражение.

Райли наконец уснул, и ему приснилось, что Коул хоронит его заживо на холме с цветущими вишнями. Присутствовавшие на погребении люди счастливо смеялись. Один лишь Коул оставался серьезным.