Темный охотник #7

Глава 13 Конничива

«Итак, план таков, — начал я, удобно устроившись на спине Лавы. — Прилетаем, находим Фирсова, вытаскиваем и…»

«И надираем всем задницы!» — перебила меня Лава, взмахнув крыльями.

«Эй, полегче там, — я чуть не свалился от рывка. — Ты что, энергетиков напилась?»

«Хм-м-м, — задумалась виверна. — Просто чувствую себя как-то… легче? Сильнее? Не знаю, как объяснить».

Теперь настала моя очередь задуматься. Очевидно, сама по себе Лава прокачаться не могла. Значит, это работает моя энергетическая система. Печати, энергоканалы… За последнее время я пропустил через себя столько энергии, что они обязательно должны были расшириться и прочиститься.

«А знаешь, — пришла мне в голову гениальная мысль, — что если и тебе поставить парочку печатей? Станешь сильнее, чем были твои родители!»

«Ого, да ты, я смотрю, во вкус вошёл? — фыркнула рукокрылая. — Скоро начнёшь печати на всё, что шевелится, ставить?»

«Ага, а то, что не шевелится — шевелить и… в общем, тоже ставить, — хохотнул я. — Тёмная принесла не самые радужные вести. Нам нужно готовиться, и как можно быстрее».

«Думаешь, какая-то жуть намечается?» — поинтересовалась Лава.

«Похоже на то, что не намечается, — покачал я головой, — а уже полным ходом идёт. И пока мы спим — враг качается!»

«Ладно-ладно, уговорил, — сдалась Лава. — Надо — значит надо! В конце концов, чем я хуже этого кошака в перьях?»

«Вот и договорились, — усмехнулся я. — А теперь давай-ка поднажмём. Фирсов там, небось, уже заждался своих спасителей!»

ㅤ

Вот ведь интересно как получается. Из Москвы мы вылетели в одиннадцатом часу вечера. Но летели на восток, навстречу солнцу, и пока пролетали над Китаем, окончательно рассвело. А ведь недолго летели, меньше трёх часов!

А уж пока мы с Лавой до Владика добрались, время и вовсе за девять утра перевалило. Местное, конечно. В Москве-то ночь ещё глухая, да только не спится там, наверное, Его Величеству. А вот во Владивостоке улицы будто вымерли. Мы с Лавой пролетели довольно низко над крышами, не выходя из теней, конечно, и кроме многочисленных патрулей, никого не встретили.

Да и ладно, мне же проще!

Мы с Лавой приземлились в парке, рядом с высокой телебашней, возвышающейся над центром Владивостока. Город казался непривычно тихим, словно вымершим.

«Ну что ж, приступим», — подумал я, сосредотачиваясь.

Я создал облако тьмы прямо перед собой и сконцентрировался на призыве. Впервые я попробовал призвать сразу несколько существ одновременно. Облако заклубилось, и через мгновение из него выпрыгнули две материализовавшиеся гончие, готовые к действию, каждая с теневым ёжиком на загривке.

— Отлично, — пробормотал я, довольный результатом. — Теперь за дело.

Я мысленно дал гончим команду, направляя их к зданию филиала Тайной канцелярии неподалёку. Благодаря информации от Разумовского, я знал, где находился Фирсов в момент нападения.

«Найдите след Фирсова и следуйте за ним», — приказал я гончим.

Они немедленно рванули в указанном направлении, растворяясь в тенях.

Затем я призвал ещё одну гончую и теневого ёжика.

— Чип, твоя очередь, — обратился я к белкусу, выглядывающему из-за моего воротника. — Возьми этих двоих и найди Люберецких. Держи меня в курсе.

Я максимально усилил нашу связь, чтобы поддерживать контакт на расстоянии.

— Чип-чип! — коротко ответил пушистый, кивнул и исчез вместе с гончей и ёжиком.

«Ну что, полетаем?» — обратился я к Лаве.

«С удовольствием», — отозвалась она, расправляя крылья.

Мы взмыли в воздух, оставаясь в тенях. С высоты птичьего полёта город выглядел ещё более зловещим. Улицы были пустынны, если не считать усиленных патрулей, марширующих по главным проспектам.

«Странно это всё, — подумал я. — Где местные жители? Почему никого не видно?»

Мы продолжали кружить над городом, наблюдая за ситуацией и ожидая новостей от наших поисковых групп. Владивосток, казалось, затаил дыхание, и это затишье не предвещало ничего хорошего.

ㅤ

Гончие быстро взяли след Фирсова, и я почувствовал, как они движутся куда-то вглубь городских кварталов. Прикинул по карте направление. Похоже, к тюрьме повезли. Это, конечно, чуть похуже, придётся действовать аккуратно, чтобы не выпустить случайно всякую шваль. Но не сказать, чтобы это сильно критично отражалось на моих намерениях.

Гончие и правда привели меня к городской тюрьме.

Интересная тюрьма! Внешне — всего лишь одно небольшое здание, спрятавшееся в глубине жилого квартала почти на вершине холма, с красивым видом на бухту «Золотой рог». Под ним же — целая система подземных ходов, больше напоминающих катакомбы, изрезавших весь холм.

Окинув тюрьму и её подземелья астральным зрением, я понял, что конкретно этот корпус предназначен для одарённых. И сейчас в нём было как-то уж очень тесно. Такое впечатление, что половину аристократов сюда свезли. Несогласные с новым режимом?

Графа я нашёл быстро. Гончие ещё метались по зданию, выискивая следы в мешанине запахов, а я уже увидел его. Глубоко под землёй, и не в самом лучшем состоянии. Похоже, над ним уже успели основательно поработать.

Фирсова я нашёл в тускло освещённой комнате, привязанным к стулу. Судя по всему, допрос шёл полным ходом. Аж трое «следователей» присутствовали. И все трое — японцы. Один спрашивал, другой бил, третий давил аурой — учли, сволочи, что граф — эмпат, и такое воздействие ощущает особенно болезненно.

Один мощный электрический разряд — и все присутствующие, кроме Фирсова, рухнули на пол. Был соблазн их порешить, но нахрена мне их души?

— Добрый вечер, Василий Фёдорович, — спросил я, выходя из тени. — Как спалось?

Фирсов поднял голову. Лицо покрыто синяками, глаза затуманены.

— А, Чернов! — попытался он улыбнуться разбитыми губами. — Какими судьбами? Решил составить компанию на курорте?

— Да вот, думаю, может, спа-процедуры попробовать, — усмехнулся я, отстёгивая его от кресла. — Слышал, у вас тут отличный сервис.

— О да, — кивнул Фирсов, морщась от боли. — Особенно рекомендую массаж. Бодрит, знаете ли.

— Только, кажется, массажисты перестарались. Я, конечно, не целитель, но…

Но грубо подлатать могу. Вывихнутые плечевые суставы, — видимо, графа подвешивали «бабочкой», — вправил рывками, от которых страдалец взвыл было. Но тут я влил в него волну энергии, направив её на самовосстановление организма, и боль почти мгновенно прошла, разбитые губы и нос срослись и покрылись корочкой запекшейся крови, черты лица разгладились.

— Ох, спасибо, — выдохнул Василий Фёдорович. — Сразу лет на десять помолодел! Вот из тебя и правда массажист получился бы, не то что из этих коновалов.

— Польщён, но давайте оставим комплименты на потом, — сказал я. — Пора отсюда выбираться. И кстати, не в курсе, кто там ещё по камерам сидит?

— Вестимо кто, — пожал Фирсом плечами. — Все те, кто вовремя в обстановке не сориентировался и попытался сопротивление оказать. Они ж не знали, что предатели по всему Приморью!

— Берите шире, граф, — я положил руку ему на плечо. — Япония объявила захваченным весь Дальний Восток.

Фирсов на секунду замер.

— Мне срочно надо в столицу, — наконец заговорил он. — Ты сюда вообще за чем пожаловал?

— В первую очередь за вами, — я обозначил полупоклон, на что граф со всей признательностью кивнул, — жалко было оставлять вас узкоглазым. Его Величество выделил Конька-Горбунка, и вот я здесь. Но, думаю, чтоб два раза не вставать, надо и пошуметь, уходя. Не хотелось бы только, чтобы пострадали мирные жители. Есть идеи?

— Есть, — кивнул Фирсов, — в городе комендантский час. Точнее, весь день. Приказ новых властей сидеть по домам до особого распоряжения, кто на улицу без пропуска выйдет — арестовывают.

Улыбка у меня сама собой растянулась в злобный оскал.

— Вот оно что! А я-то думаю, почему на улицах так пусто! Что ж, значит, можно не церемониться. Всех, кто на улице — в расход!

— Хочешь устроить небольшой переполох? — прищурился граф.

— О-о-о не-е-ет! — протянул я и щёлкнул пальцами, разминая их, как перед дракой. — Я хочу устроить большой переполох! Как говорится, на все деньги!

— Отлично, я в деле! — не разочаровал меня Фирсов.

— Понимаю, граф, но не в этот раз, — улыбнулся я. — У меня приказ Его Величества доставить вас в целости и сохранности. Вы слишком ценны для Империи, так что простите, придётся вам подождать в безопасном месте.

— Ты не можешь мне приказывать! — возмутился он.

— Вообще-то могу, Василий Фёдорович, — пожал я плечами. — Это моя операция. Как вы относитесь к полётам на вивернах?

ㅤ

Сплавив Фирсова, от которого толку в любом случае немного, я принялся думать. В принципе, можно было бы лосём промчаться по всей тюрьме, вырубить неугодных и выпустить угодных — тем более, все угодные только тут и сидят.

Но!

У меня есть целый город… нет, не так. У меня тут здоровенный и охренительный по красоте своей портовый городище, который в данный момент представляет собой пустую съёмочную площадку для хорошего такого, крепкого боевика.

Время замерло!

Творится история…

Все, кто на улице — подлежат истреблению, говно и коллаборационисты. Все, кто не на улице — угнетённый народ, который только и ждёт, чтобы кто-нибудь вроде меня снял с него гнёт. И потому-то выпустить верных Голицыну аристократов и перемешать мух с котлетами — плохая затея. Спасибо япошкам, они потрудились отделить одних от других.

А мне нужен простор!

Размах!

Не побоюсь этого слова: эпик!

С другой стороны, не оставлять же аристократов в тюрьме?

Отправив Лаву с Фирсовым в безопасное место за границей города, сам я остался на тюремной крыше. Проводил графа и виверну взглядом, рукой махнул, а затем призвал верных паучков.

«Вырубите по команде всех, кто в проходах, — я передал образ коридоров, надзирателей в форме и с оружием. — А всех, кто заперт — не трогайте».

Отдельная задача ждала пауков покрупнее, в основном боевых.

«Найдите всю электронику, и по той же команде уничтожьте!»

Так, ещё штришок и можно уходить.

Спустившись на этаж администрации тюрьмы, я нашёл то, что искал. Пульт с микрофоном. Громкая связь.

— ВКЛЮЧИ ГРОМКУЮ СВЯЗЬ НА ВСЮ ТЮРЬМУ, — приказал я оператору, не выходя из теней.

Приказ тощий пацан-японец выполнил незамедлительно, хоть и не без труда — похоже, просто новенький, и сам ещё путается. Однако лампочка на пульте вполне однозначно подтвердила, что он всё сделал правильно. После чего я милосердно его вырубил, ударом головой об этот самый пульт. Ибо нехер.

— Господа, и возможно дамы, простите, состав задержанных не выяснял! — наклонился я к микрофону, и услышал, как мой голос разносится по всей тюрьме. — Империя вас не забыла, а Император по достоинству оценит вашу верность. Распорядитесь свободой с умом!

С этими словами я дал отмашку паучкам.

По тюрьме прокатился шелест электрических разрядов, стоны боли, а вскоре и погас свет, осталось только дежурное артефактное освещение. Да, блокираторы магии тоже артефактные, но работают они только в камерах. Даже если кто-то в наручниках подавляющих сидит — выберутся.

Но самое главное — выбраться из обесточенной и никем не охраняемой тюрьмы у её узников всё равно займёт некоторое время. Которого мне вполне хватит для задуманного.

А здесь мне больше делать нечего.

ㅤ

Я расположился в небольшом сквере поблизости. Сев на скамейку, закрыл глаза и оказался на берегу Океана.

— Ярик! — позвал я.

— Здесь, — гигантский ящер возник рядом ещё до того, как я успел произнести его имя до конца. По всей видимости, уже извёлся от нетерпения. Я ведь сам обещал ему поразмяться.

— Отлично, — кивнул я. — Нужно серьёзно поговорить.

— Слушаю, — Ярик явно насторожился, и даже нахмурился вроде.

— Смотри какая штука получается, — издалека начал я. — Пускай твоя душа находится здесь, и я вроде как могу навязать тебе свою волю, делать я этого не буду.

Уловив в рассказе паузу, ящер молча кивнул.

— Во-первых, я тебя слишком уважаю, — продолжил я. — Во-вторых, это было бы попросту нечестно с моей стороны, потому как ты попал ко мне в Океан добровольно. В-третьих, услуга, о которой я тебя попрошу, может задеть твоё достоинство… а может и не задеть, слишком уж мало я знаю о тебе и твоём народе.

И вновь кивок.

Судя по выражению морды, Его Княжеское Сиятельство Ярослав Добротопсович очень хотел, чтобы я уже побыстрее закончил со вводной частью и перешёл к основному.

— Короче, — не стал больше мучать его ожиданием. — Ярик. Друг мой. Скажи, пожалуйста, можно я проедусь по городу у тебя на спине?

Чёрт…

Короткие смешки и хмыканья по мыслесвязи в голову — это было. Но вот чтобы Ярозавр ржал в голосину… Такое я видел впервые!

ㅤ

Понятное дело, что Владивосток слишком огромен, чтобы прошерстить каждую его улочку и каждый район. Однако от тюрьмы и вплоть до резиденции новоявленного губернатора, — Чип уже нашёл его логово, — я собирался пройти максимально эффектно. Громко, весело и не таясь.

Князя Демонов хотели? Как говорится, бойтесь своих желаний, му-ха-ха!

Само собой, ради такого дела придётся потратиться, но так-то у меня с собой щедрая горсточка голубых ядер от Его Величества. И не сдавать же мне её обратно после операции, верно? Экономия полезна в меру.

Итак…

Первыми в этот мир я призвал отряд гоблинов. Причём двое из них — те самые вождь и шаман из песчаного разлома — были совсем из другой популяции. И остальные посматривали на них, мягко говоря, недобро.

Подумав, вдобавок к гоблинам я призвал ещё и обезьян. Теперь уже несколько групп смотрели друг на дружку исподлобья.

Ну да ничего.

У них задание не коллективное, так что кооперироваться друг с другом им не придётся. Гоблины и обезьяны по моей задумке должны будут разбежаться по всему городу. Вести себя вызывающе, орать, визжать и показывать неприличные жесты. В общем, вести себя совершенно для этих тупорылых созданий обычно. Обезьяны ещё и какашками будут кидаться, они такое дело любят. И файерболами, они это умеют. Короче, будут агрить на себя отряды неприятеля и паровозиком вытаскивать их на проспект, по которому пойдём мы.

Кто такие эти «мы»?

О!

Ради такого дела кого я только не призвал. Гончих разве что не трогал — они у меня узкопрофильные, и беспокоить их ради махача не имело смысла. Зато все остальные, кого я в силах контролировать — милости прошу на променад. Большие и малые, клыкастые и зубастые, мохнатые и чешуйчатые, хвостатые, рогатые, крылатые, бронированные, ядовитые, огнедышащие и прочие, прочие, прочие…

Я собрал в своей колоде существ, которые в иных обстоятельствах просто не могли бы встретиться в одном и том же мире. А тем более в одном и том же городе, на одной и той же улице.

Пока подбирал, невольно подивился разнообразию разломной фауны, вспомнил кучу связанных с поимкой того или иного монстра историй, и начал призывать.

Если кто не спрятался — я не виноват!

У человека сведущего, конечно, может возникнуть вопрос: а откуда в самом центре Владивостока вдруг появилась целая армия монстров?

Но…

Пф-ф-ф-ф…

А я-то почём знаю?

Это же вроде как территория Японской Империи, разве нет? А у них в Японии такое, может быть, по нескольку раз на дню бывает. Привыкайте, люди добрые, к власти Мусасимару, а к Артёму Чернову уж будьте любезны вопросов не иметь.

Меня здесь вообще не было!

Проглотив все десять голубых ядер, я выпустил вокруг себя облако первозданной Тьмы, накрывшей парк. Чернильное озеро растеклось по дорожкам. Деревья засохли, остатки травы пожухли. Где-то вдали раздались крики, кто-то даже открыл огонь. Смертники.

Когда Тьма схлынула, сквер оказался наводнён самой разношёрстной армией монстров в истории прорывов.

Я ещё раз прогнал своему войску основные положения. Хаос и паника — наше всё, но! Мирных жителей не трогать ни при каких обстоятельствах. Не мирных, то есть тех, у кого в руках оружие и кто нападает сам, трогать. Причём чем дольше и мучительней — тем лучше. Но стараться не убивать! Во-первых, нахрен мне их души, а во-вторых, пусть расскажут, каково японцам и их прихвостням на Дальнем Востоке живётся.

Ну и последнее — здания не крушить, витрины не бить, инфраструктуру не портить. Дороги… Дороги ладно, разрешаю раскурочить. Иначе совсем уж без спецэффектов обойдётся, а я хочу скакать на Ярозавре и не оборачиваться на взрывы.

— Всем всё понятно? — спросил я у своего разношёрстного воинства.

Как оказалось, всем всё понятно. Да и гоблины, судя по истеричным сообщениям мне в голову, уже насобирали на себя прилично народу.

Пора начинать…

Ды-ды-дых! — не сговариваясь, где-то неподалёку шарахнули корабельные пушки. Ровно полдень. Да, слышал я о том, что в некоторых портовых городах существует такая традиция — в определённое время шмалять холостыми в никуда. В некоторых — и это надо подчеркнуть — русских городах есть такая традиция.

А стало быть, обычные морячки хер клали и на Люберецких, и на новую власть, и на комендантский час. На Мусасимару они его клали в частности, и на всю его островную империю в целом. Наверняка рискуют огрести от новых хозяев города за этот выстрел, а всё равно стреляют.

Ну и тем приятней будет им, когда мы прокатимся волной по городу.

Так и не выходя из пограничного слоя теней, я запрыгнул Ярику на шею, гигантский ящер поднялся во весь свой немалый рост, и всё моё войско разом пришло в движение. Шаг, другой, Ярозавр уверенно перешёл на плавный, чуть враскачку, неумолимый бег. Когда тираннозавр берёт разгон, всем встречным лучше убраться с дороги прочь. Особенно, когда этот тираннозавр — магистр магии земли, может сминать металл усилием воли, а на загривке у него, хоть это никому и не видно, сидит Охотник.

Топ-топ-топ-топ. Размерные шаги разогнавшегося ящера отдавались звоном трескающихся стёкол и визгами высунувшихся в окна женщин.

Продравшись через какую-то узкую улочку, носящее имя адмирала — целиком табличку не успел прочитать, мы вывернули из-за угла на Океанский проспект. Где-то позади центральная площадь и бухта Золотой Рог. А где-то впереди ждёт не дождётся ублюдок, который попил моей крови похлеще, чем может себе позволить иное мелкое божество.

Не снижая скорости, Ярик подцепил какую-то легковушку, и сталь потекла ручейками по его телу, на ходу превращаясь в броню.

— Вперёд! — скомандовал я

Могучий бронированный ящер взревел и припустил во всю прыть.

ㅤ

ㅤ

Князь!

Не барон, не граф, и ни в коем случае не лингам собачий!

Душа пела, и Григорию Афанасьевичу Люберецкому хотелось орать от счастья, как тому самому мужику на видео, который поймал рыбу своей мечты. Вот только если тот бедолага довольствовался малым и радовался, что ему в руки угодил язь, то Григорий Афанасьевич восторгался тому, что теперь он настоящий, здоровенный…

— Кня-я-я-язь!

Пускай и японский, да и хрен бы с ним!

Григорий Афанасьевич был очень доволен собой. Операция по созданию формального предлога для бескровного перехода Дальнего Востока под протекторат Японии проведена его родом просто блестяще! До самого последнего момента никто даже не чухнул! Спасибо Чернову, что так удачно подвернулся со своими инфернами и прочими странностями.

Без его активного противодействия состряпать такую жирную утку оказалось бы куда сложнее.

Сам себя Люберецкий предателем ни в коем случае не считал. Напротив, он искренне верил, что действует в интересах Дальнего Востока и его жителей. Годами наблюдая за тем, как центральная власть в Москве пренебрегает нуждами региона, как медленно развивается инфраструктура и экономика, Григорий Афанасьевич пришел к выводу, что только радикальные меры могут изменить ситуацию.

Жить он здесь, по правде говоря, никогда не жил. Но наблюдал исправно.

Япония, с ее передовыми технологиями, развитой промышленностью и близостью к региону, виделась ему идеальным партнером. Люберецкий уверил себя, что под японским управлением Дальний Восток расцветет, став мостом между Востоком и Западом, важнейшим экономическим центром континента.

К тому же, — рассуждал он, — разве не лучше добровольно перейти под протекторат дружественной державы, чем ждать, пока регион станет яблоком раздора между Россией, Японией и, возможно, Китаем? Так хотя бы удастся избежать кровопролития и разрушений.

Футуристом был Григорий Афанасьевич. Футуристом, прогнозистом и талантливым геополитическим аналитиком. Ох, сколько его предсказаний уже сбылось!

А хотя…

Нисколько, если уж начистоту.

Однако это не помешало ему действовать, и вот он здесь. Новый губернатор Приморского края. И если в пограничных с Россией регионах ещё можно ожидать сопротивления, то здесь, где так велико влияние Японии, и так далека Москва, большинство искренне его поддержали. Ну а несогласных ждала разъяснительная работа.

— Князь, — ещё раз повторил Григорий Афанасьевич, любуясь в зеркало.

Губернатор вовсю встречал первый день своей новой жизни, и ничто не могло испортить его настроения.

Наконец-таки отлипнув от зеркала, Люберецкий подошёл к окну и из окна своего нового кабинета полюбовался парком.

Здание, в котором новый губернатор разместил свою резиденцию, с самого начала строилось с прицелом на будущее. Пришлось немного потратиться, выкупая земельные участки обнищавших аристократиков, а то простого люда, с их похожими на землянки лачугами. Местами даже красного петуха его люди пустили. Что-то и у города выкупили, в том числе участок дороги, проходящей мимо «писательского» сквера.

И теперь вся эта территория составляла единый ансамбль усадьбы. Конечно, пройдёт какое-то время, прежде чем деревья вырастут, но что-что, а ждать Люберецкие умели.

Внезапно в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вбежал младший сын Григория Афанасьевича, тоже Григорий, вот только младший. Григорий Григорьевич. Григорий, так сказать, джуниор. Хотя для ситуации будет более уместно отомусуко Григорий.

Тут ведь как…

Взял мяч — фигачь. Назвался кошакой, значит и сын у тебя отомусука.

— Ваше превосходительство! — выпалил Григорий Григорьевич. — Чрезвычайное происшествие!

Даром что произошло какое-то ЧП, Люберецкий невольно улыбнулся от того, что даже сын обратился к нему по-новому. Превосходительство.

— Что стряслось? — спросил он.

— В городе появились… монстры! — сын запнулся, словно сам не веря своим словам. — Огромные чудовища разгуливают по улицам! Они уничтожают наши патрули!

ㅤ

ㅤ

Не только род Люберецких получил в последнее время новый титул.

Взять, к примеру, Антона Бобруева. Сегодня его отцу — одному из первых и самых рьяных коллаборационистов — пожаловали баронство за то, что он оказался одним из тех, кто в составе карательной бригады помог застрелиться прошлому губернатору региона.

Так что и сам Антон теперь, получается, баронских кровей.

И уже, кстати, состоит на службе Императора, — и не так важно, какого именно.

Вот он, весь такой красивый и в новенькой форме, — неважно, какой именно, — патрулирует город на предмет выявления нарушителей комендантского часа. Не один, само собой. В компании сослуживцев. А каких… неважно.

— А я суши люблю, — чтобы хоть как-то завязать беседу, ляпнул Антон.

Один из косоглазых гвардейцев кивнул, улыбнулся и сказал:

— Праильна.

— Унаги там, — продолжил вслух размышлять парень. — Онигири всякие. Кимчи. Судоку, опять-таки, очень вкусные. Ну… как говорят.

Тут напарники Бобруева обменялись парой фраз на родном языке и заржали. Противно так, как будто две енотовидные собаки.

— Маладесь, Иван, — отсмеявшись, сказал один из гвардейцев и похлопал Антона по плечу. — Кушай судоку, будись башой и сийный.

Антон улыбнулся и искренне порадовался тому, что его приняли. А имя? Имя запомнят. Так-то ему все эти Мусасимары, Таканаханы и прочие Юкадзуны тоже нелегко даются. С тем он продолжил своё победное шествие по улочкам захваченного Владивостока.

Но тут…

— Там! — закричал один из японцев и указал куда-то вверх.

Сейчас они как раз проходили по залитой солнцем тихой улочке. Шли прямо по центру, по двухполосной проезжей части. Слева кирпичная многоэтажка на несколько подъездов, а справа прилипшее друг к другу двух и трёхэтажное историческое наследие города. И как раз на одном из выдающихся вперёд балконов двухэтажки был он…

Гоблин.

Мерзкий такой, с пушистой розовой шевелюрой.

Гоблин не прятался, скорее даже наоборот — изо всех сил привлекал к себе внимание. Истошно вереща, он перелез через перила, свесил задницу над улицей, упёрся ногами в балкон и начал… твёркать?

— Иван! — гвардеец хлопнул Антона по плечу. — Делай! Давай! Агонь!

Огонь, так огонь.

Бобруев по-шустрому вырастил меж ладоней довольно крупный и увесистый файербол, размахнулся и послал снаряд прямиком в гоблина.

— Ах-ха-ах-ах-ха! — абсолютно по-человечьи расхохотался гоблин, когда файербол рассыпался огненными брызгами, не долетев до него всего ничего.

Как будто о щиты ударился, да только откуда у этого уродца щиты?

— Лох! — крикнул гоблин как будто по-русски. — Петух!

Затем он спрыгнул со второго этажа прямо на асфальт, обернулся на Антона, нагло так и противно улыбнулся.

— Пердатиль! — рявкнул гоблин, тряхнул розовой шевелюрой и втопил вдоль по улице по направлению к проспекту.

— Ах ты! — возмутился Антон, и добавил, не оборачиваясь: — За мной! Хлопнем урода!

В компании раскосых сослуживцев, которые совсем не возражали против неожиданного развлечения, Бобруев побежал вслед за гоблином. Резвый ублюдок скрылся за углом, и гвардейцы уже было последовали за ним, но тут вдруг…

— Охереть, — вслух выругался Бобруев.

Справа налево, между домами и вдоль по проспекту пробежал огромный динозавр. Бежал он целенаправленно и мимо патруля, не удостоив их даже взглядом, но от такого зрелища всё равно стало не по себе.

Но дальше — больше!

Следом за динозавром, будто живая волна, состоящая из клыков, рогов и прочих частей тела, из-за угла хлынули монстры. И брызги от этой волны уже угрожали непосредственно Антону. Несколько чёрных волков со скорпионьим жалом вместо хвоста решили чуть задержаться. Однако пока что они просто стояли и смотрели на патруль.

— Твою-то мать, — прошептал Бобруев и попятился.

— Прикырвай нас, Иван! — послышалось где-то позади. — Это прикас!

Обернувшись, Бобруев понял, что его раскосые сослуживцы уже притопили со всех ног подальше от проспекта.

Рация на его поясе вдруг ожила. Хрипы и крики сразу на двух языках то и дело резко обрывались. Иногда сменялись нечленораздельным визгом от боли и ужаса. Паника… смятение… и так по всему городу…

— Тихо-тихо-тихо, — сказал Антон, осторожно вытянул руки вперёд и шагнул монстрам навстречу. — Хорошие пёсики.

Однако пёсики не были хорошими.

С другой стороны, Антон Бобруев погиб, будучи баронским сыном. Гордо, в бою, защищая Империю. Ну а какую Империю — мертвецу уже не важно…

ㅤ

ㅤ

Григорий Афанасьевич вышагивал по кабинету взад-вперёд и очень сильно негодовал. Да, он был самым главным человеком в городе… да чего уж там? Он был самым главным человеком в регионе!

Однако почему-то не мог ни понять, ни разобраться в том, что происходит.

Никто не отчитывался о происходящем, никто не ставил его в известность, никто не советовался о том, как поступить. На него в этом море панических радиосообщений вообще не обращали никакого внимания. Не замечали. И более того, все его приказы игнорировали напрочь.

А один из его собственных ставленников, — друг детства, приехавший вместе с ним из Москвы и по совместительству новоиспечённый генерал, — так вообще нагрубил.

Люберецкий ему:

— Что происходит?

А тот ему:

— Пошёл нах*й! — и вызов сбросил.

Это что же такое? Это как же так? Губернатора Приморья, и сразу нах*й, без «привета» даже⁉

— Укрыться в здании! — с изрядной периодичностью звучало среди криков и помех из рации. — Всем укрыться под крышей, туда они не лезут!

— Ага, — кивнул Григорий Афанасьевич и подошёл к окну.

Монструозное море уже бушевало на близлежащих улицах, как будто стекаясь к его резиденции. Но… действительно! Бушевало оно очень аккуратно, даже ни один дорожный знак не пострадал.

Люберецкий от такой картины аж выдохнул.

— В безопасности, — бросил он через плечо сыну. — Пока мы здесь, мы в безопасности. Твари почему-то не лезут в дома…

И буквально в следующую секунду окно, в которое он смотрел, разбилось вдребезги, отбросив успевшего рефлекторно выставить щит князя вглубь комнаты. И теперь огромная хищная морда тираннозавра смотрела на князя в упор, так что он мог ощутить горячее дыхание зверя.

— Чип-чип! — посреди комнаты вдруг появилась лоснящаяся чернотой псина с огромной белкой на спине.

А на шее ящера появилась мужская фигура. Люберецкий даже не удивился, когда молодым мужчиной оказался прекрасно знакомый ему Артём Чернов. Не удивился, но вздрогнул всем телом.

— Привет-привет! — соскочив внутрь кабинета, Чернов помахал белке рукой.

После чего повернулся к замершим у стены Люберецким.

— Конничива, ёптить!