Тёмный посредник

Глава 12

Школа, в которой учился Денис, находилась в трёх кварталах от дома. Двухэтажное П-образное здание имело светло-жёлтый окрас и большие окна. Перед входом зеленела квадратная клумба с выставленными вокруг лавочками, а за школой располагалось футбольное поле, принадлежащее спортивной секции.

В целом, школа напоминала ту, в которой учился я сам, отличия были не очень существенные. Одна из особенностей средних учебных заведений России этого мира оказалась в том, что они не имели спортивной площадки. В школах для простолюдинов отсутствовал такой предмет, как физическая подготовка, впрочем, как и некоторые другие: иностранные языки, география, биология, литература. Образование для бедных слоёв население строилось по принципу необходимого минимума.

Когда я вошёл в холл и увидел суету возле раздевалки, ребятню, что возилась у скамеек, охранника, сидевшего за столом в углу и учителей, расхаживающих среди этого бедлама, на меня накатила одновременно ностальгия и тягостное чувство, что мне здесь не место. По сравнению с этой ребятнёй и так ощущал себя столетним дедом, а теперь что, ещё и за парту опять? Да и как общий язык со своими «сверстниками» искать, который, как говорится, пороха не нюхали?

Но мне повезло: глубоко вливаться в коллектив вовсе не требовалось. Денис был человеком замкнутым, общительностью не отличался, с одноклассниками не тусил. Он и сам ощущал себя старше сверстников, ведь в свои неполных шестнадцать лет он уже знал, что такое ответственность, упорный труд и выживание в этом грёбаном мире. Слишком рано он вступил во взрослую жизнь, слишком рано его настигло понимание того, что только ты сам можешь пробить себе дорогу, и что школьные друзья в этом деле — не помощники.

С десяти лет Денис занимался боевыми искусствами, с двенадцати — ещё и работал. На гуляния и развлечения времени не оставалось. Немного свободнее Денис стал только год назад, когда начал биться на ринге. Он дрался один-два, иногда три вечера в неделю, и один бой мог принести столько денег, сколько не давала никакая работа за месяц. Вот только теперь у Дениса появилась девушка, которой тоже приходилось уделять внимание, и увлечение в виде восстановления древней двухколёсной развалины. А ещё надо было готовиться к экзаменам.

Денис твёрдо намеревался поступить в заводскую школу. Конечно, Александр Васильевич считал, что парень может больше, и в состоянии пробиться в гимназию, но Денис не верил в такую возможность.

В общем, от коллектива своего класса (который здесь назывался группой) Денис несколько дистанцировался. Но не смотря на это, никто его ботаником или заучкой не считал. Уж не знаю, откуда, но все быстро узнали, что парень дерётся на ринге. А тем, кто пытался досаждать, Денис навалял ещё два-три года назад, и с тех пор его не трогали.

В общем, дела шли относительно неплохо, и Денис твёрдым шагом шёл к намеченной цели, но пуля в голову перечеркнула все планы. И вот теперь здесь — я. Должен доделать то, что не доделано, и двигаться дальше, строить жизнь заново. Однако, в отличие от Дениса, я не собирался довольствоваться заводской школой, а нацеливался сразу на гимназию и институт.

Почему? Да всё просто. Это был шанс исправить ошибки моей юности. В своё время я слегка напортачил, и в итоге жизнь закончилась тем, чем закончилась. До девятого класса учился неплохо: не отличник, но и не двоечник — крепкий середняк. А потом — пубертатный период, гулянки, девочки, алкоголь. Какая тут учёба? Родители были, конечно, в шоке, но сделать ничего не могли. И тут внезапно выпускные экзамены и… армия. Писец, как говорится, подкрался незаметно. Жил, не тужил, а тут — бац, и ты — в сапогах и с ружьём на плече. И руки дрожат, как сопля на ветру, как в песне Гражданской Обороны поётся. И петля начала затягиваться — медленно и неотвратимо.

Отслужить-то отслужил — не вопрос. Вопрос потом встал: что делать дальше? И тогда-то я понял, что с моими навыками и знаниями, а точнее их отсутствием, в этой жизни мне не светит ничего. Мыкаться на гражданке я не желал, так что оставалась армия. Ну я и подписал контракт. А в это время как раз вторая чеченская шла. Ну и «контрабасов», естественно — в самое пекло. Как итог: нет полноги и двух пальцев. Потом начались проблемы со здоровьем, посттравматическое расстройство — много чего навалилось.

Собственно, поэтому-то я и не хотел идти в заводскую школу: после её окончания я должен буду снова отправиться в армию. А учитывая, сколько горячих точек в здешней Российской Империи (Кавказ и Закавказье, Афганистан, Финляндия, ещё несколько проблемных территорий), велик шанс опять попасть на войну, и судьба могла повториться.

Нет уж, мы пойдём другим путём. Я должен был поступить в институт. А попасть туда можно только отучившись два года в гимназии. Из института в армию идти не обязательно: военная служба заменялась пятью годами работы по распределению в одном из госучреждений или предприятий. И вроде бы — тоже обязаловка, да и послать могли куда-нибудь на крайний север, к примеру. Но всё же, тут тебе и зарплата, и казённое жильё, и не надо шкурой рисковать под пулями.

Поэтому все и рвались в институт. Хотя нет, не так: все, кто хоть что-то понимал в этой жизни, стремились попасть в гимназию, а затем получить высшее образование. Но как ни странно, таких было меньшинство. Большинство же бедняков фаталистично относились к своей судьбе и глядели косо на всех, кто пытался вырваться из этого болота.

Но даже у тех, кто хотел вырваться, не всегда находились возможности. Образование тут было почти всё платным, а бюджетных «государевых» мест в гимназиях и институтах на всех не хватало. Если же у родителей хоть немного водились деньги, они отдавали детей в коммерческие школы, где учили гораздо лучше и откуда, как следствие, легче поступить в гимназию.

Короче говоря, в этом мире выбиться из низов было гораздо труднее, чем в моём, и я не слишком-то верил, что получится, но хотелось попробовать.

По приходу я сразу же отыскал старшего учителя «шестьдесят первой» группы, в которой учился Денис. Обозначение классов оказалось несколько непривычным. Так полное название класса Дениса было «общая групп 6–1», где цифра «шесть» означала шестой класс, а «один» — порядковый номер. А Лёха учился в «тридцать третьей» группе в этой же школе.

Аркадий Сергеевич — преподаватель арифметики и старший учитель (по сути, классный руководитель), курировавший «шестьдесят первую» группу, оказался в учительской. Это был мужчина в годах, худощавый, с суровым лицом. Он носил очки в толстой оправе, которые придавали ему ещё более строгий вид.

Среди учителей, как я заметил, оказалось крайне мало женщин. И учительство, и медицина в России этого мира считались преимущественно мужскими профессиями. Уж не знаю, в чём причина: то ли из-за патриархальных пережитков, то ли всё дело в трудностях воспитательного процесса в общеобразовательных учебных заведениях из неблагополучных районов. Как обстоят дела у богатых, Денис (и я, разумеется, тоже) понятия не имел.

Увидев меня, Аркадий Сергеевич не удивился. Он уже знал, что Дениса выписали, и в понедельник он выйдет на учёбу. Мы поздоровались за руку, он поздравил меня с выздоровлением и возвращением к жизни.

— Придётся многое навёрстывать, — предупредил он. — Надеюсь, справишься. До экзаменов два месяца. Время есть, но затягивать не стоит. Пока с тебя много спрашивать не будут. Вливайся в процесс, нагоняй программу. Но ты — парень ответственный, сообразишь. Так ведь?

— Само собой, — заверил я. — Кровь из носа, а экзамены сдать надо. Тут уж без вариантов. Так что придётся потрудиться.

— Вот и отлично. Ну всё, давай иди: звонок скоро. У вас сейчас история в двести первом. Не опаздывай.

Учителя ещё не было, и в кабинете стоял галдёж. Когда я вошёл, группа замерла, и взгляды всех двадцати восьми человек обратились на меня.

— Какие люди! — воскликнул Серёга — здоровый малый, один из тройки негласных лидеров группы. — Дэн вернулся! Что, как оно? Жив-здоров? — он подошёл, пожал мне руку и хлопнул по плечу. — Так, давай сюда, к нам.

Я устроился на предложенном месте рядом с Серёгой на задней парте. Перед нами сидели остальные из тройки «лидеров»: Витя и Саша по кличке Кук. На соседнем ряду, напротив нас расположились три подруги: Юля и Вика — две на вид довольно взрослые девушки, и Амалия — армяночка с длинными вьющимися волосами, собранными в хвост, и большими карими глазами.

— Ну, рассказывай, чего, да как? — велел Серёга. — Как угораздило в больничку залететь?

— Как, как, каком кверху, — буркнул я. — Так получилось. По улице ночами надо было ходить аккуратнее меньше.

Нас обступила вся группа, всем было интересно, что со мной приключилось. В целом, о происшествии ребята и так знали: Аркадий Сергеевич один раз посетил меня в больнице и поведал о моём состоянии, но услышать из первых уста — совсем другое дело.

— С вопросами — в очередь, — приказал я одноклассникам, взявшим меня в окружение.

— Действительно, — согласился Серёга. — Хрена ли тут разгалделись? А ну пошли на месте. Человек только из больницы вышел. Ну так что? Рассказывай, как оно? — продолжил он допрос, когда народ успокоились.

— Да чего рассказывать-то? Как в башку пулю пускают? Хреново. Но мне повезло, как видишь.

— Это точно, — согласился Витя. — У нас во дворе пацан с ножевым скопытился. А в пуля в башку — это вообще жесть.

Тут в класс вошёл наш учитель истории. Он поздравил меня с выздоровлением и предупредил, чтобы я сейчас был особенно внимательным, поскольку много пропустил. А потом в коридоре задребезжал звонок, и уроки начались.