Тёмный посредник

Глава 13

Школьное расписание тут было более щадящим, нежели в общеобразовательных учреждениях моего мира. Оно и понятно, предметов меньше и программа не такая насыщена: в шестой группе (по сути, девятом классе) проходили то, что наши школьники изучали классе в седьмом-восьмом.

Поначалу я обрадовался сему факту. Ведь это значит, что освоиться с программой не составит большого труда. Но потом оказалось, что ситуация несколько сложнее. Так, например, грамматика русского языка отличалась от нашей, то есть учить её придётся заново. История России тоже была совершенно другой. Некоторые вехи частично совпадали, но различий оказалось значительно больше. Ну и даты опять-таки надо зубрить — куда ж без этого?

А ещё в общеобразовательную программу был включён такой предмет, как слово Божье. На кой оно в средней школе, я понятия не имел, но по нему тоже предстояло сдавать экзамен. Лично меня религия никогда не интересовала, а тут мало того, что надо всё это изучать, так ещё и догматы местного христианства отличались от нашего. Так, например, считалось, что душа после смерти попадает не в ад или рай, а либо растворяется в Реке Времени — неком дальнем аналоге буддистской нирваны, либо оказывается в мире демонов, становясь «этиму», и обрекается тем самым на страдания, пусть не вечные, но весьма продолжительные.

Сейчас на уроках истории мы проходили начало двадцатого века и, в частности, события, приведшие к подписанию в 1920 году Петроградской конвенции. Как оказалось, раньше в некоторых странах призыв демонов не являлся запретным. Однако в 1917 году случилось так называемое Орлеанское вторжение — одно из крупнейших за последние двести лет, и это событие сподвигло правителей всех цивилизованных стран собраться и подписать договор, запрещающий данную практику на международном уровне.

Столь масштабных вторжений с тех пор не повторялось, но более мелкие происходили и в дальнейшем. В России одно из крупнейших выпало на 1941 год, и продлилось оно почти два года, а последнее, Пензенское, случилось в 1976 году, но оно оказалось значительно скромнее по своим масштабам. В Европе же последним крупным вторжением считается Ольденбургское, произошедшее в 1991 году.

Сегодня я стал объектом всеобщего внимания. Денис никогда не был душой компании; его, пожалуй, даже сторонились немного. Но сейчас случай оказался особым. И не сказать, что попадание в больницу с травмами различной степени тяжести являлось редкостью среди учеников старших групп. Наоборот — обычное дело. Потасовки происходили часто, в том числе между национальными группировками. В прошлом году кто-то из параллельной группы даже погиб в драке. И в позапрошлом произошёл аналогичный случай. Но вот пуля в голову пока никому не доставалась, и потому на переменах меня окружали любопытные ребята из параллельных групп, желая выпытать подробности. И за три перемены они мне порядком надоели.

Среди интересующихся оказалось несколько ребят-персов из «шестьдесят третьей». Персов здесь училось немного, но так вышло, что в одной из старших групп их собралось аж пять человек. Поговаривали, что они держат в страхе полшколы, но Денис лично с ними не пересекался и проблем не имел.

— И как тебе с дыркой в голове? — спросил один из персов — худощавый длинный малый. Подобные подколки были нередкими. Я отшучивался, как мог.

— Давай сделаем, посмотришь, — ответил я насмешливо.

Подобная манера общения среди ребят являлась нормой. Препирались бывало и жёстче, с обзывательствами и угрозами, но за определённые рамки эти словесные баталии не выходили, оппонента можно оскорблять, как хочешь, нельзя было трогать лишь две вещи — родню и национальность. Парень же почему-то воспринял мою почти безобидную фразу в штыки.

— Язык-то не распускай, — сказал он, и во взгляде сверкнула настоящая, не наигранная злоба. — Чего вы, русские, такие борзые? В голове дырки мало? Печень ещё продырявить?

— Это ты зря, — усмехнулся Серёга. — Могу забиться на десятку, что Дэн тебе рожу расквасит.

— Ты драчун, что ли? — спросил меня перс.

— А ты первый день учишься? Не знаешь? — ответил я.

— А я тут каждую соплю должен знать?

— Будешь дальше так разговаривать, узнаешь, — усмехнулся я.

Мой оппонент хотел что-то ответить, но его приятель — тоже перс — сказал ему, чтоб остыл, и они ушли. Остальные же продолжили терзать меня своим любопытством.

Сегодня было четыре урока, и в начале второго я уже освободился. График оказался не слишком напряжённым, и я решил, что программу нагоню легко, если, конечно, всё оставшееся время не заберёт охота на князя Куракина.

Из школы мы вышли все вместе: я, Серёга со своими двумя дружками, Юля, Вика и Амалия. К счастью, хватило нескольких часов, чтоб забыть обо мне, и теперь ребята болтали о чём-то своём.

Мы проходили мимо лавочек рядом со сквером, и я заметил тех ребят-персов, с которыми схлестнулся сегодня на перемене. Они толпились возле скамейки, разговаривали с двумя взрослыми парнями, у одного из которых рука болталась на перевязи. Наверное, почувствовав мой взгляд, парень тот обернулся и пристально посмотрел на меня, и я узнал его: это оказался один из налётчиков на продуктовый маркет. Как тесен мир!

Пацан, с которым я сцепился на перемене, кивнул на меня и что-то сказал своим.

— Как думаешь, кто это был? Дэн? Слышь? — Серёга толкнул меня в плечо, и я понял, что пропустил мимо ушей его последний вопрос.

— А? Чего? — я опомнился. — Ты про кого?

— Кто в тебя стрелял?

— А, про это… Да пёс их знает. Наверное, кому-то не понравилось, что я битву выиграл.

— Вот козлы, — буркнул Серёга. — Но ты, похоже, каким-то серьёзным пацанам дорогу перешёл.

— Сам знаю, — махнул я рукой.

Кому я перешёл дорогу, мне и так было известно, сейчас мою голову занимал другой вопрос: узнал ли меня налётчик со сломанной рукой? Если узнал — плохи дела. Если их банда выяснит, где я учусь, то мне будет опасно появляться в школе. Убийство тех пятерых не дало ничего: мне по-прежнему грозила месть персидских налётчиков. Досадно. И без них проблем хватает. Для начал с князем разделаться бы. А если мне начнут ставить мне палки в колёса какие-то бандиты, которые подвернулись вообще чисто случайно, то я рискую и вовсе не добраться до цели.

— Ты же много пропустил, — вдруг спросила меня Юля. — Тебе не надо предметы подтянуть?

— Неплохо было бы, а что? — поинтересовался я.

— Так вон Амалия пусть поможет. Поможешь же?

— Ну, не знаю… — потупилась Амалия.

— Да ладно, помоги человеку, ты же хорошо учишься, — настаивала Юля.

Амалия украдкой посмотрела на меня своими большими карими глазами, и передо мной снова воскресло в памяти лицо Веры. Я вздрогнул и отвёл взгляд. Проклятье! Сколько же ещё это видение будет преследовать меня? Последние ночи я спал спокойно, кошмары не мучили, но теперь оказалось, что стоит мне взглянуть в женские глаза (особенно, если они большие и красивые, как сейчас), начинала мерещиться Вера. Её лицо стояло перед взором, и немой укор сквозил в глазах, заставляло думать о том, каким страданиям подвергается девушка в неволе, пока я здесь гуляю. А может, её уже давно нет в живых, и это — её душа преследует меня? Но за что?

— Да я не против, — пробормотал я. — Можно, наверное. Но… потом, попозже. Короче, всем пока, я — домой, — я спешно попрощался с компанией и зашагал прочь.

На протяжении всего пути я оглядывался по сторонам: не преследует ли кто? А у подъезда снова ожидал увидеть полицейскую машину. По сути, вся моя жизнь теперь зависела от капитана Лаптева и от того, как скоро он захочет сдать меня ИСБ.

Лишь когда захлопнулась за спиной дверь квартиры, я вздохнул с облегчением.

Включил телевизор, кинул свою задницу на диван, постарался успокоиться. И недели не прошло с тех пор, как я попал в этот мир, а на меня уже навалилась куча проблем, и даже страшно было подумать, что ждёт дальше. По-хорошему, сейчас надо браться за учебники, воскрешать в памяти знания, но я никак не мог отделаться от тягостных мыслей.

По телевизору шло какое-то кино, но мне оно было не интересно. Я встал и переключил канал. Пультов здесь ещё не изобрели, а может, просто модель старая.

По другому каналу передавали новости. Диктор вещал о том, что на территории Пешаварского и Кабульского княжеств в последнее время участились столкновения с террористической группировкой «Священный огонь». Сегодня утром в Кабуле возле здания правительства прогремел взрыв, а в какой-то деревне неподалёку боевики обстреляли блокпост российской армии.

Я смотрел на заснятые кадры, и они мне до боли напоминали то, что происходило в моём мире лет десять назад. Только у нас самым нестабильным районом считался Кавказ, а тут — Афганистан, а точнее, четыре княжества в Южной Азии, где делили сферы влияния Российская Империя и Англия. Два афганских княжества находились под протекторатом Англии, два — под патронажем России. Персидское Царство (оно располагалось там, где у нас — Иран и граничило на западе с Турцией и Российской Империей) было проанглийски настроенным государством, британцы там властвовали безраздельно и оттуда тянули свои руки в Южную и Среднюю Азию, где пытались закрепиться русские.

Уже более сотни лет там не прекращались военные действия. И виной тому — отчасти местные национально-освободительные группировки, которых было великое множество, как в афганских княжествах, так и в Персидском Царстве. Поговаривали, что Британская и Российская империи намеренно вскармливают их, дабы вредить своим политическим противника. Но как бы то ни было, Денис в этих вопросах глубоко не копался и современную ситуацию на периферии знал плохо.

А ещё очень напряжённая обстановка была на границе Персии и Турции — эти стран всегда испытывали трудности в отношениях. Оно и понятно: зороастрийцы (персы) и мусульмане (турки) так ненавидели друг друга, что аж кушать не могли. В моём мире ислам в своё время почти полностью вытеснил зороастризм из Передней Азии, здесь же зороастрийцы смогли удержать свои позиции.

Впрочем, Кавказ и Закавказье тоже были не самыми спокойными регионами. И пусть на Кавказе уже пятьдесят лет, как царил мир, зато в Армении ещё в восьмидесятые шли боевые действия, а два года назад из-за начавшихся беспорядков пришлось вводить войска в Грузинскую губернию, и ситуация там с тех пор только накалялась.

Я выключил телевизор. Мне и в моём мире хватило этого дерьма. Откинулся на спинку старого продавленного дивана, который был застелен выцветшим, просиженным до дыр покрывалом, и задумался. Стрелки настенных часов показывали третий час. «А ведь Лёха опять задерживается», — мелькнула в голове мысль. Уроки у него давно закончились. Куда пацан запропастился? Пошёл с друзьями гулять, даже не забежав домой? Посмотреть бы на этих друзей: кто, вообще, такие?

На душе было неспокойно. Я встал и принялся ходить из угла в угол. Вспомнил, как позавчера брат сказал, что задержался у какого-то Васи. Я знал Васю: это был давний школьный друг Лёхи, и брат действительно иногда у него гостил.

Рядом с телефоном лежал журнал. Я полистал его, нашёл номер этого Васи, набрал. Трубку взяла женщина.

— Алло, это Денис Ступин. Лёша не у вас случаем? — поинтересовался я.

— А Денис… Нет его у нас, — как-то резко ответила женщина.

— Ладно. Да, кстати, а в субботу был?

— Нет, не был.

— Странно. Он явился в девять часов, сказал, что у вас задержался.

— Слушай, Денис, не знаю, что у вас там происходит, но я ещё полмесяца назад запретила своему сыну общаться с твоим братом. Алёша твой с какими-то людьми нехорошими повёлся, которые наркотиками промышляют. Где ваш отец-то? Чего не следит? Да и ты, вроде, старший и не смотришь совсем. Разберись там.

— Стоп. Какие наркотики? — нахмурился я.

— А я-то по чём знаю?

— Я не в том смысле… С чего вы вообще взяли? Кто говорит?

— Дык, соседка, говорит, видела, как он у парка с какими-то мужиками толокся. А кто околачивается возле парка-то? Да ясное дело, кто. Там же притон ихний!

— Я понял. Спасибо. Разберусь, — я положил трубку.

Снова я принялся бродить по комнате, пытаясь переварить услышанное. Вначале подумал, что это какая-то ошибка, и мать Васи (или её соседка) просто чего-то напутала. Вот только где ещё Лёха мог шляться допоздна все эти дни? И где он сейчас?

Речь шла о каком-то парке. Я быстро догадался, о каком конкретно: в округе имелся только один парк — Измайловский — небольшой зелёный островок посреди жилой зоны.

Недолго думая, я накинул «олимпийку» и отправился туда, где по свидетельству очевидцев брат проводил своё свободное время.

До парка пришлось топать минут двадцать. Находился он на отшибе, далеко от метро, в глухом районе, напоминающем гетто. Пока я шёл, оглядывался по сторонам и ужасался: то какие-то подозрительные личности торчат на углу, то бомжи отдыхают под мостом целой сворой, почти на всех магазинах — решётки. На одной из улиц ко мне начали приставать проститутки — рядом, как оказалось, находился публичный дом (между прочим, вполне легальное заведение).

Те, кто, как я думал, мне были нужны, обнаружились не сразу. Раз пять обошёл северную часть парка, наблюдая за околачивающимися там компаниями.

Особенно сильно меня заинтересовали два парня славянской внешности, что развалились на лавочке у неработающего фонтана. Несколько раз проходил мимо — всё сидят. Фонтан располагался недалеко от входа, и отсюда была видна улица. Я прошёл чуть подальше вглубь парка, тоже устроился на скамейке, откуда хорошо просматривалась местность, и стал наблюдать.

Вскоре к тем двоим подошла компания молодых людей. Один отделился от группы, чем-то обменялся с парнями на лавочке, и компания двинулась дальше.

В это время по улице мимо парка проехала полицейская машина. Проезжала она, кстати, уже не первый раз — видимо, патрулировала. Разумеется, реакции на всё происходящее — ноль. Возможно, полицейские не знали о творящемся здесь? Ага, конечно! Я был на сто процентов уверен, что они всё прекрасно знают и мотаются туда-сюда вовсе не для того, чтобы следить за соблюдением закона.

А спустя примерно полчаса в парк зашёл паренёк в лёгком свитере и кепи. За спиной его висел потрёпанный школьный рюкзак. Мальчика я узнал сразу — это был Лёха. Не заметив меня, он направился к парням на лавочке, что-то вынул из рюкзака и передал им. К сожалению, я не разглядел, что именно, но догадаться было несложно. Значит, нет здесь никакой ошибки: Лёха, и правда, связался с наркобарыгами.

Я не был шокирован данным открытием. Денис, скорее всего, был бы, я — нет. Но всё равно удивился тому, что мальчик, которые, судя по воспоминаниям, никогда не водился с дурной компанией (Денис знал всех школьных друзей Лёхи), занялся подобными делами. Естественно, это следовало прекратить.

Едва Лёха отошёл от барыг, я встал и двинулся за ним. Нагнал возле выхода.

— А ну-ка стоять! — окликнул я его. Брат обернулся, и глаза его забегали. — Ты чего здесь делаешь?

— Да я так… э… гулял, — ляпнул Лёха.

— Странное место для прогулок, — заметил я. — А что за парни, с которыми ты сейчас разговаривал?

— Это? Да это так… Я это… просто… — мальчик даже не знал, что ответить.

— Показывай рюкзак, — приказал я.

— Зачем?

— Показывай, чего носишь им? — я практически силой стянул с брата рюкзак, расстегнул. Пара учебников и тетрадей — больше ничего. Наверное, всё сгрузил.

Краем глаза я заметил, как от старого лупоглазого микроавтобуса, припаркованного недалеко от входа в парк, вышли трое и двинулись в нашем направлении.

— Так, домой бегом, — я сунул Лёхе рюкзак. — И жди меня, понял? Носа, чтоб не высовывал. Приду — поговорим.

Брат в недоумении уставился на меня.

— Марш, я сказал! — я легонько подтолкнул парня в плечо, а сам встал на пути трёх мужиков, которые решительно шагали к нам.

— Проблемы? — пробасил широкий малый с круглой бритой налысо головой. — Ты кто такой вообще? Чего тут околачиваешься?