Теория и практика политической науки

Политические конфликты всегда вызывали интерес со стороны политической науки. В 50 — 60-е гг. прошлого века сложилась наука о конфликтах, причинах их возникновения, формах протекания и путях разрешения — конфликтология.

Необходимо отметить, что сложилось два направления в исследовании проблем конфликта и последствий его развития для общества.

1. Функционалистское (теории Э.Дюркгейма, Т. Парсонса, Н.Смелзера). Представители этого направления рассматривают общество как устойчивую, интегрированную систему, в которой каждый из элементов выполняет свои функции. Конфликты — не логическое явление, они означают собой в функционировании системы и угрожают ее существованию. Поэтому задача политиков, государства состоит в предотвращении конфликтов. Необходимо выявлять их причины и определения баланса интересов конфликтующих групп.

2. Социологическое (теории К.Маркса, М.Вебера, Р. Дарендорфа, Л. Козер, К. Боулдинга). Представители этого направления считают конфликт источником любого развития. Это неотъемлемый момент любых политических процессов. Конфликты присутствуют везде и во всем и служат источником и обновления и развития. Причины общественных конфликтов заключаются в неравенстве социальных позиций людей в отношении к власти. Не допустить конфликты невозможно, главная задача контролировать процессы их возникновения и разрешения.

Среди теорий, использующих концепт насилия для объяснения насилия, наибольший интерес представляют теории И. Гальтунга, Т. Гарра, С. Хантингтона.

И. Гальтунг помимо прямого насилия (как действия, приводящего к нанесению непосредственного физического ущерба людям или их собственности) выделяет еще две формы — структурное насилие и культурное насилие. Под структурным насилием И. Гальтунг понимает создание определенных условий (структуры), ущемляющих потребности и интересы людей. Культурное насилие — это любые аспекты культуры, позволяющие легализовать прямое и структурное насилие. Если прямое насилие предполагает прямые целенаправленные действия, то структурное насилие воздействует косвенно, через социальные структуры. В отличие от прямого насилия, которое изменчиво и динамично, структурное насилие статично и стабильно. Социальные структуры обычно имеют устойчивый характер и даже в период социальной трансформации, как правило, не подвергаются быстрым изменениям. Структурное насилие порождает структурные конфликты, которые до определенной поры являются латентными.

Т. Гарр вводит понятие «относительной депривации» как воспринимаемого расхождения между ценностными ожиданиями группы и ее нереализованными ценностными возможностями. Возникающая неудовлетворенность — главный стимул к политическому действию, в случае острого конфликта может приводить к политическому насилию[40].

С. Хантингтону принадлежит теория политической нестабильности и идея «столкновения цивилизаций».

Теория политической нестабильности С. Хантингтона объясняет внутриполитическое насилие разрывом между уровнем социальной мобилизации и достигнутым уровнем политической институционализации. С. Хантингтон считает, что традиционные и современные общества менее склонны к политическому насилию и нестабильности из-за силы их политических институтов. Общества переходного типа, напротив, в наибольшей степени характеризуются вероятностью проявления деструктивных форм политического поведения. Растущие потребности, инициированные процессами модернизации, ограничены институциональными возможностями переходного общества удовлетворять эти потребности. В результате возникает разрыв между ожиданиями и устремлениями, с одной стороны, и достигнутым уровнем развития политических институтов — с другой. Этот разрыв генерирует социальную фрустрацию и недовольство, подъем политической мобилизации. Отсутствие адекватно развитых политических институтов затрудняет процесс выражения этих требований с помощью легитимных средств политического участия и ведет в дальнейшем к политическому насилию.

С его же точки зрения, сегодня в мире имеются следующие цивилизации: западная, конфуционистская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и африканская.

Он утверждал, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Границы, разделяющие человечество, будут определяться культурой. Нация — государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики.

Интересно, что уже в XXI веке специфику современных конфликтов обозначали новой дефиницией, конфликты нового поколения.

Уходят в прошлое «классические» конфликты между государствами, на передний план выходят конфликты внутригосударственные, спровоцированные сепаратизмом, национализмом, религиозным фундаментализмом, а также растущим глобальным неравенством. Увеличивается количество акторов, вовлеченных в конфликты, их состав становится все более сложным. Помимо государств и международных организаций в качестве международных игроков на сцену стали выходить повстанческие группировки, криминальные банды, диаспоры, этнические партии. Столь большая разнородность международных игроков затрудняет понимание их реальных интересов, однако все чаще говорят об «экономизации» политических конфликтов, подобно тому, как совсем недавно говорили о политизации этнических конфликтов.

И в этом отношении политологи все больше пытаются найти пути и формы разрешения конфликтов. Например Дж. Най убежден, что сегодняшние конфликты могут быть разрешены за счет «гибкой формы власти». Гибкая власть — это информация, это не материальная власть, а власть образов.

А. Этциони на основе теории коммунитаризма предложил свой вариант решения глобальных конфликтов: согласование двух позиций — автономии личности и общественного порядка, с одной стороны, и ценностей Запада и Востока — с другой. По мнению А. Этциони, мир движется к синтезу ценностей двух цивилизаций — индивидуальных прав и социальной ответственности. В будущем мир будет состоять из нескольких региональных сообществ, объединенных в трансрегиональные организации под руководством глобальных органов власти и глобального гражданского общества. «Всемирное сообщество сообществ» будет держаться на том, что каждое из них обогатит нормативный синтез и возникнет процесс взаимного обучения.

З. Бауман (р. 1925) пытается вскрыть связь между механизмом социального контроля и проявлением конфликтности в условиях глобализации Источник конфликта — «пространственная сегрегация», запущенная глобализацией противостояние мобильной элиты и локальной, маргинализированной массы. Власть в новых условиях определяется как возможность тотального наблюдения и контроля при отсутствии видимости контролирующих. Наибольшая власть у тех, кто остается источником неопределенности для остальных.

Диалектический подход и анализ конфликтов преобладает и в работах современных российских исследователей: А.В. Дмитриева, В.Н. Иванова, В.С. Комкаровского, А.В. Глуховой, А.В. Кудрявцевой, М.М. Лебедевой, А.М. Чушкова.

Учитывая различные мнения, можно определить политический конфликт как становление и борьбу двух или более сил, преследующих несовместимые интересы. Конфликт — один из возможных вариантов взаимодействия политических субъектов при несовпадении их интересов.

15.1. Источники и структура политических конфликтов

Большинство политологов все источники политических конфликтов подразделяют на три группы: внесоциальные, социальные, комбинированные. Первые основаны больше на психологических составляющих человека: чувства неудовлетворенности, жажда власти, чувство страха, мстительность, неуверенность в себе и т. д. Все это может выливаться в различные формы конфликтов.

Комбинированные источники конфликтов основаны на факторах и зависимых от человека и независимых от него. Скажем, природные экологические катастрофы могут вызвать сложные, в том числе и политические конфликты.

Но самым важным источником конфликтов являются социальные источники. Прежде всего, как мы отмечали выше — это несовпадение статусов субъектов политики, их ролевых назначений и функций, интересов и потребностей во власти. Внутри любого государства есть объективные источники таких противоречий: например, различные партии или правящая элита и оппозиционная, богатая прослойка людей и группа людей, живущих у черты бедности, исполнительная власть и законодательная, по сути, с различными ориентировками и т. д.

Очень важным источником политических конфликтов являются различие интересов различных групп населения относительно политических идеалов и ценностей, культурных традиций, оценок тех или иных событий. Во многом это может зависеть от уровня политической культуры, от уровня развития государства, в частности, в период перехода от одной стадии развития к другой или в период модернизаций.

Современные исследователи называют и такой источник конфликтов, как ущемление или неадекватное удовлетворение потребностей человека. Причем потребности называются разные: от вещей первой необходимости до безопасности, общественного признания, нравственного совершенствования. Можно говорить, что в разных состояниях общественного развития данные источники действуют по-разному. Либо провоцирует конфликт одна группа источников, чаще комплексно.

Политические конфликты являются показателями глубины и зрелости социальных конфликтов, поскольку они затрагивают проблемы, неразрешаемые без использования государственной власти и затрагивают интересы крупных общественных групп и предполагают организованные действия их участников. Неофициально оцениваются структурные содержания конфликта. Но, тем не менее, специалисты-конфликтологи, как правило, выделяют следующую структуру политических конфликтов:

 прежде всего, источник (предмет) конфликта;

 повод — конкретные события, которые привели к тому, что начались действия по отстаиванию своих интересов разных сторон;

 стороны конфликта — конкретное количество субъектов, непосредственно заявивших о своих разных позициях;

 восприятие и позиции субъектов по отношению к предстоящим конфликтным действиям;

 средства конфликта, которые включают в себя ресурсы, способы, приемы во взаимодействии друг с другом;

 характер конфликта характеризует уровень зрелости разных сторон в отстаивании своих интересов. Многое в структуре политического конфликта зависит от уровня его формирования.

Конфликты могут возникать на межличностном уровне, когда в него втягиваются конкретные отдельные личности. Конфликт на групповом уровне уже затрагивает разные социальные или другие составляющие элементы общества.

Конфликты на уровне подсистем общества могут затрагивать противостояние, скажем, исполнительной или законодательной власти, как это было в России в октябре 1993 года.

И конфликты на региональных и глобальных уровнях — это политические конфликты среди разных республик или разных государств.

Поскольку политические конфликты обусловлены определенными взаимоисключающими политическими интересами и целями они выполняют следующие функции:

 позитивные — способствуют разрешению противоречий и обновлению общества, это и выполняет стабилизирующую роль;

 негативные — приводят к дезинтеграции и дестабилизации общества, могут привести к военным действиям со всеми вытекающими последствиями.

15.2. Стадии, механизм и формы проявления конфликта

Конфликт — это всегда процесс, который имеет и начало и завершение. В основном выделяются следующие стадии политического конфликта:

Конфликтная ситуация, т. е. зарождение или возникновение конфликта. Например, октябрьский политический кризис в России в 1993 году возник после появления Указа Президента № 1400 о роспуске Советов. Это стадия характеризуется наличием у сторон противоположных объективных интересов, еще не полностью осознанной несовместимости целей и интересов.

Нарастание социальной напряженности. На данном этапе стороны уже однозначно осознают несовместимость своих позиций, и начинает происходить объединение участников сторон конфликта. Появляются первые признаки конфликтности, определенное недовольство, элементы угроз, чувства психологического беспокойства.

Конфликтные действия — переход к активным действиям, блокирующим деятельность оппонентов. Конфликтные действия могут проявляться по-разному: от выступлений в прессе, в обвинении той или иной стороны, до вооруженных столкновений.

Угасание или затухание конфликта. Этот вариант возможен либо в результате победы одной стороны, либо при достижении договоренности, либо компромиссного решения.

Развертывание конфликта не обязательно должно проходить все четыре вышеназванные стадии. В принципе, оно может быть блокировано на любом этапе. Все зависит от целого ряда условий. Или этапы могут повторяться и чередоваться. Скажем, на этапе нарастания социальной напряженности будут приняты меры, чтобы ее загасить. Но если это будут половинчатые меры, конфликт на время затухнет, а затем опять начнется повторение этого этапа.

С выделением стадий конфликта связано определение его механизма. Механизм конфликтного процесса может осуществляться по двум направлениям. Все зависит от реакции на конфликт. Если реакция неадекватная, механизм развертывания конфликта осуществляется в следующем направлении:

 конфликтные действия;

 регулирование конфликта;

 затухание конфликта;

 последствия.

А если реакция на конфликт — адекватная, механизм будет совершенно противоположным:

 устранение источника и снятие напряженности;

 конфликтные действия не происходит.

Конфликты могут проявляться в самых разнообразных формах. Это парламентские дискуссии, сопровождающиеся нападками сторон, политические забастовки, митинги, пропагандистские кампании, непосредственно направленные против политических соперников, военные действия, террористические акты, направленные на обострение ситуации, революции.

15.3. Типология политических конфликтов

С разнообразием форм проявления связана типология конфликтов. Она делит конфликты по различным основаниям: по масштабности, в зависимости от областей проявления, числу участников, степени остроты, скорости протекания, объектам, целям и т. д.

С точки зрения зон и областей их проявления выделяются внешние и внутриполитические конфликты. Чаще всего внутренние конфликты определяются в пределах одного государства, а внешние — конфликты между разными государствами. Но внутренние конфликты могут быть, скажем, внутри одной партии. После выборов Государственной Думы 2003 года, начались внутренние конфликты у КПРФ, «Союза правых сил». Разборки среди коммунистов привели к проведению одновременно двух съездов одной партии. И, видимо, без вмешательства Министерства юстиции данный внутренний конфликт не разрешится. А, скажем, конфликт между КПРФ — как партией оппозиции и «Единой Россией» — как считающую себя правящей — это внешний конфликт. Внутренние конфликты характерны для отношений внутри политического или социального объединения, внешние — между различными объединениями или людьми.

А вот конфликты внутри одного государства — это внутригосударственные политические конфликты, а конфликты между различными государствами — международные.

С точки зрения публичности действия сторон во время конфликтов можно говорить об открытых и закрытых конфликтах. Первый тип конфликтов выделяется по разнообразным формам массового участия граждан в политической жизни (забастовки, манифестации, митинги, участие в выборах и т. д.). Закрытый тип конфликтов происходит в период принятия решений, отношений среди управленческой элиты, отношений между различными ветвями власти. Очень часто закрытый тип перерастает в открытую форму конфликта.

По форме организации и строения режима власти конфликты могут быть вертикальные и горизонтальные.

Вертикальный тип конфликта относится к конфликтам между центральными и региональными органами власти, между региональными органами власти и органами местного самоуправления. Например, общероссийским достоянием стали конфликты между администрациями Курской и Воронежской области с органами местного самоуправления г. Курска и г. Воронежа. Это типичный горизонтальный тип политического конфликта.

А, скажем, конфликт в ноябре 1998 года между органами власти Калмыкии и Федеральным Центром, приведший к заявлению Президента Калмыкии К. Улюмжинова о возможности выхода из состава Российской Федерации — типичный вертикальный конфликт.

По времени протяжения конфликта выделяют долговременный и кратковременный типы конфликта. Например, проблема Чечни — это уже долговременный конфликт, а августовский кризис 1998 года, приведший к отставке Кириенко — кратковременный конфликт, правда, последствия действовали длительное время.

С точки зрения возможности примирения сторон, конфликты классифицируют на антагонистический тип (разрешение невозможно без устранения одного из его участников) и неантогонистический тип, допускающий возможное примирение сторон.

В зависимости от количества и уровня участников конфликты делятся на внутриличностные, межличностные, межгрупповые, между личностью и группой.

Конфликт между личностью и группой часто возникает в системе управления, среди представителей системы управления и лидером. Чаще всего это единоличная борьба за власть, куда вмешиваются целые группы, а иногда с обращением к широким народным массам. Можно вспомнить 1993 год и конфликт Президента России Б.Н.Ельцина с Верховным Советом России. Межгрупповые конфликты занимают ведущее место в политике. Это конфликты, сторонами которых являются группы различных уровней: государства, нации, классы, социальные группы, партии и т. д.

Межличностный тип конфликта — это конфликт между отдельными людьми, но в большей степени в борьбе за власть.

Внутриличностные конфликты обычно происходят у политического лидера между его личным мнением и требованием обстоятельств поступать по-другому.

Существуют и другие классификации конфликтов. Еще раз подчеркнем, что типология конфликтов зависит от очень сложной системы и места, времени и формы, обстоятельств и причин возникновения конфликтов. Значение типологии заключается не просто только в том, чтобы классифицировать конфликты, а главное назначение в том, чтобы как можно эффективней его нейтрализовать.

15.4. Основы контроля и управления политическими конфликтами

Управление политическим конфликтом — важнейшее условие предотвращения его непредсказуемых последствий. Сам термин «управление конфликтом» имеет определение в современной литературе далеко не однозначное. Одни исследователи считают, что управление конфликтом — это важная составляющая часть деятельности органов власти любого государства. Другие считают — управление конфликтом — нарушает процесс естественного развития событий, что ничего не имеет общего с демократическими традициями. Но надо иметь в виду, что конфликт конфликту рознь. Ведь осуществлять контроль над конфликтом могут не только органы власти, это могут делать и сами участники конфликта. Управление конфликтом обычно направлено на его разрешение или урегулирование, устранение, прежде всего источника конфликта. Самое интересное, что управление глобальным политическим конфликтом можно применять и на конфликты, которые происходят у каждого из нас в различных сферах жизни. Знание технологии управления конфликтами очень важно для каждого человека, ибо конфликтов в семье бывает больше, чем во всем государстве.

Контроль над конфликтом отличается от системы управления и предполагает следующие действия:

 диагностирование конфликта или осуществление ряда мер, направленных на выявление причин, состава участников конфликта, анализа взаимодействия сторон и происходящих процессов;

 определение факторов, которые могут способствовать нарастанию конфликта или его локализации, в результате чего можно определить план действий субъектов контроля;

 реализация намеченного плана, что позволит предупредить эскалацию и нарастание, расширение и вовлечение все большего количества участников в данный политический конфликт. В конечном итоге конфликт остается на стадии зарождения или возникновения, но общество уходит от опасности кризисных явлений с непредсказуемыми результатами.

В отличие от контроля, управление конфликтом в конечном итоге должно привести к сближению позиций участников конфликта и к примирению их позиций. Данный процесс требует большего применения сил, энергии и ресурсов для достижения цели. Существует целый ряд разработок по технологии осуществления управления политическим конфликтом. Понятно, что любой конфликт является особенным явлением, требующим и особенного подхода. Но, тем не менее, большинство специалистов называют и универсальные подходы к системе управления политическими конфликтами. Отметим основные из них:

Институализация конфликта — установление различных норм и процедур разрешения конфликта. Обычно данная форма управления конфликтом предполагает:

 запрет применения насильственных действий;

 ограничение количества участников и сфер проявления конфликта;

 принятие всеми сторонами определенных правил и четких договоренностей по разрешению конфликта;

 введение контроля со стороны третьих лиц (органы власти, арбитражи, суды и т. д.).

Легитимация процедуры разрешения конфликта — признание всеми сторонами конфликта правомерности и справедливости определенного порядка действий по разрешению конфликтной ситуации. Сама легитимность данных процедур требует их оформление специальными нормативными актами или другими документами. Обычно, в период международных конфликтов для их управления всеми сторонами принимается пакт о ненападении — как официальный документ, требующий обязательного исполнения.

Структурирование конфликтующих групп — определение состава участников конфликта, их лидеров, различных центров влияния и их силы. Для управления конфликтом, прежде всего надо знать, с кем можно вести работу по разрешению конфликта, договариваться и заключать соответствующие соглашения. Неструктурированные слои представляют большую опасность, поскольку они менее управляемые и склонны к непредсказуемым разрушительным действиям.

Редукция конфликта — его последовательное ослабление в результате перевода на более мягкий уровень противоборства. Обычно исследователи выделяют два направления в редукции политического конфликта в зависимости от характера соперничества и характера восприятия оппонента. По характеру соперничества редукция противоборства снижается по следующим уровневым ступеням: война — насилие — агрессивность — соперничество — враждебность — напряженность — спор — несогласие — консенсус. Понятно, что со ступени на ступень ниже (хотя данные грани очень условны) конфликт становится менее острым.

Вторая линия предполагает следующие ступени по характеру восприятия оппонента: противник — соперник — сотрудник — партнер — союзник — друг. Очень важно знать и факторы, которые влияют на технологию управления конфликтом.

Прежде всего, многое зависит от степени открытости политической системы. В закрытых политических системах обычно конфликты не искореняются, а создается видимость их отсутствия. При открытой политической системе очень не просто не замечать сам конфликт, система сама требует его разрешения.

Другим важным фактором является уровень сплоченности конфликтующих групп и интенсивность их внутренних взаимоотношений. И, наконец, характер и масштаб вовлеченности социальных слоев значительно влияет на регулирование политического конфликта. Если движущей силой конфликта являются разные социальные слои или классы — его регулирование будет непростым, возможно длительным.

Наиболее распространенной формой достижения примирения сторон в технологии управления являются переговоры.

Один из ведущих конфликтологов Т. Шеллинг рассматривает переговоры как органичную часть конфликта, где им отводится место «запасного выхода» в случае, если его продолжение другими средствами невозможно. Т.Шеллинг заложил теорию переговорного процесса. На сегодняшний день выработаны фундаментальные принципы переговорного процесса. Они заключаются в следующем:

1. делать разграничения между участниками дискуссии и обсуждаемыми проблемами, т. е. последовательные отделения самой проблемы от субъективной заинтересованности сторон участвующих в конфликте.

2. фокусировка внимания не на принципах конфликтующих сторон, а на реальных противоречиях.

3. учет объективных критериев соотношения сил, а не субъективной оценки каждой из сторон.

4. выработка нескольких возможных вариантов разрешения конфликта.

5. демонстрация готовности пойти на уступки.

Критерий успешности переговоров заключается в выполнении взятых на себя обязательств обеими сторонами.

Критериями действительно разрешенного конфликта являются:

 проблема исчезает с политической повестки дня;

 решение принимается всеми участниками конфликта;

 устранена основная причина — социальное противоречие, приводящее к конфликту;

 ранее враждующие группы на основе взаимного доверия следуют линии сотрудничества;

 во взаимоотношениях сторон стабильно выполняются нормы достигнутого соглашения.

15.5. Конфликты в подсистемах общества

Политический конфликт относят к группе социальных конфликтов, потому, что его носителями, с точки зрения А.В. Глуховой, всегда являются субъекты социального мира, то есть его индивиды, социальные группы, классы.

Структура социального конфликта в целом такая же, как и других видов. Субъектами конфликта могут являться отдельные личности, социальные группы, слои населения, нации. Объектом социального конфликта обычно является острые социальные противоречия, возникающие в процессе политической деятельности лидеров, руководителей государственных и партийных, общественных структур. Такие противоречия обычно можно обнаружить, а вот предмет социального конфликта обычно скрывается. Социальный конфликт имеет временные и пространственные характеристики. Временные характеристики социальных конфликтов отличаются весьма широким диапазоном: они бывают кратковременные (очень редко), длительными, постоянными.

Пространственные характеристики определяются количеством участников и их статусом. Данные характеристики во многом зависят от предмета конфликта. Он тоже чрезвычайно многообразен: это могут быть территория, право на использование ресурсов, властные полномочия, негативное отношение к режиму. Стадии социального конфликта они по сути такие же, как мы отмечали раннее.

Важный шаг по сути конкретизации проблематики социального конфликта связан с идеями социального равенства и неравенства. Именно на этой основе возникло два подхода к объяснению социального конфликта — ресурсный подход, настаивающий на решающей роли материальных компонентов в целеполагании конфликтующих сторон (о владении ресурса разного типа — богатством, собственностью, властью как контролем за организационными структурами, авторитетом и престижем, открывающими доступ к ресурсам разного типа), и ценностный подход, выдвигающий на первый план противостояние ценностных ориентаций (идеологических принципов, нравственных установок). Например, с точки зрения П. Сорокина, причины социальных конфликтов более всего зависят от того, что определенная группа «базовых потребностей» людей и социальных групп остается неудовлетворенной.

Такие потребности связаны с инстинктами, они не осмыслены рационально. Этот инстинкт самосохранения, потребности в пище, одежде, жилье. Некоторые исследователи социальные конфликты как раз по поводу средств жизнеобеспечения, уровня заработной платы, использования профессионального и интеллектуального потенциала, уровня цен на различные блага, по поводу реального доступа к этим благам и иным ресурсам.

Особое место в России в последние десятилетия занимали этнополитические конфликты. По сути дела, Российская Федерация является государством — сообществом.

По данным переписи населения 2002 г. в ее состав входят представители 160 этносов, наиболее многочисленным из них является русский этнос, к которому относятся 79,8 % жителей страны. В России по сути представлен весь спектр известных к настоящему времени уровней и типов экономического развития — от сугубо аграрного до близкого к постиндустриальному. Основная часть регионов и территорий располагается между этими двумя полюсами, обнаруживая крайнее разнообразие климатических, ресурсных, человеческих и иных факторов Естественно, что интенсивность экономической, социальной и политической модернизации не могут быть одинаковы на всем российском пространстве. Вот почему современная демократия, особенно в условиях России, невозможна без обеспечения разным этносам доступа к центрам власти и учета многообразия культур, без обеспечения равенства способов жизнедеятельности всех народов.

Этнополитический процесс в стране протекает по-разному в зависимости от специфики сложившихся социокультурных и социально-экономических регионов страны. Можно выделить четыре региона активного проявления этнополитического процесса: российский Север (территория расселения финно-угорских народов), южно-сибирский район (зона политической активности якутов, тувинцев, бурят), татаро-башкирский район, северокавказский.

Этнополитический процесс в России прошел несколько этапов.

Первый этап (конец 1980-Х-1991 гг.) характеризуется повсеместным созданием национально-культурных обществ, декларирующих задачу возрождения этнокультурной самобытности, позднее — повышения статуса языков титульных народов. В этот период происходит суверенизация автономий России — они обретают статус самостоятельных республик в составе Российской Федерации, законодательно оформляется государственный статус языков титульных народов, Этнокультурные общества формируются в качестве общественно-политических движений, съездов народов, которые активно обсуждают проблемы становления этнократической формы государственности в республиках.

Ведущей тенденцией второго этапа (1991–1994 гг.) является борьба внутри республик между официальной властью и национально-политическими движениями по поводу государственного устройства республик и их политического статуса. Не менее острой является и политическая борьба руководства республик и федерального центра по поводу перераспределения властных полномочий. Особой остроты первая тенденция достигает в Северо-Кавказском регионе, где противостояние завершается свержением официальной власти Чечено-Ингушской Республики, развязыванием вооруженного этнотерриториального конфликта между осетинами и ингушами, массовым вытеснением русского населения и конституированием двух новых республик — Чеченской Республики и Республики Ингушетия. Вторая тенденция максимальной остроты достигла во взаимоотношении республиканской власти Татарстана и федерального центра. Она завершается подписанием двустороннего Договора между Татарстаном и федеральным центром о разграничении полномочий и предметов ведения, который открыл дорогу подписанию двусторонних договоров между субъектами федерации и федеральным центром.

Важными вехами этого этапа, повлиявшими на урегулирование эт-нополитических проблем, явились подписание Федеративного договора (31.03.1992) и утверждение Конституции Российской Федерации (12.12.1993).

Третий этап начался в 1995 г. Для этого периода характерна тенденция урегулирования межэтнических противоречий на внутриреспубликанском уровне, переход к фазе укрепления республиканской государственности, потеря инициативы национально-политическими движениями и партиями, разработка стратегии национальной политики и оптимизации пути федерализации страны. Наиболее активная часть национальных лидеров включилась в состав общероссийской бизнес-элиты или в систему органов управления разного уровня. Лидеры российских республик к этому времени стали рассматривать национальные движения в качестве главной опасности для их пребывания во власти. Правящая элита в республиках предпочла союз с федеральной властью, а последняя сумела использовать договорный процесс для стабилизации политической ситуации в стране.

На четвертом этапе (2000-е гг.) появились новые тенденции в этно-политическом процессе. Приведены в соответствие с федеральным законодательством правовые акты субъектов федерации. Расторгаются двусторонние договоры между субъектами и федеральным центром, как сыгравшие свою роль и исчерпавшие себя на новом этапе развития государственности. Проявляется тенденция к укрупнению субъектов Российской Федерации. В 2003 и 2005 гг. избраны высшие органы государственной власти Чеченской Республики, что привело к стабилизации этнополитического процесса на Северном Кавказе.

Можно констатировать, что непосредственная угроза распада России миновала. Однако по-прежнему остается целый комплекс пока не урегулированных проблем межэтнических отношений, основными из которых являются социально-экономическая и политическая разностатусность народов. Межэтнический конфликт, разгоревшийся в сентябре 2006 г. в карельском городе Кондопоге, свидетельствует о нестабильности национального единства России. Все более очевидной становится проблема необходимости формирования общегражданского национального самосознания населения страны, которое должно приобрести доминирующий характер.

Урегулирование этнополитических проблем возможно эволюционными методами. Ужасы этнического конфликта и гражданской войны или страх перед возможностью такого поворота событий могут быть столь велики, что полностью подорвут доверие к националистическим элитам со стороны их избирателей. Массовое сопротивление разорению страны и страданиям способны породить общее осознание того, что нынешний конфликт, война и репрессии создадут историческое оправдание для эскалации конфликта и превращения его в перманентный.

Другой эволюционный путь может заключаться в успешном проведении экономических реформ. Выгоды, которые получат в результате проведения экономических реформ немногие, и относительные потери и утрата уверенности в завтрашнем дне, которые падут на долю большинства, могут способствовать изменению структуры конфликта, поскольку при таком повороте событий объединение, строящееся по профессиональным и классовым признакам, станет более необходимым и актуальным, чем объединение, основанное на этнических различиях. В конечном счете эти разнообразные линии общественных расколов начнут пересекаться, тем самым нейтрализуя друг друга. В итоге этнические споры будут постепенно уступать спорам материальным, а именно проблемам прав и распределения.

Кроме политического и экономического путей стабилизации этнополитического процесса может быть использован путь культурной модернизации. Он заключается в изменении такого положения дел, когда принадлежность человека к определенной этнической группе составляет сущность его идентичности, чтобы перейти к ситуации многообразия идентичностей. В ней и сам человек, и другие люди, с которыми он связан, в зависимости от конкретных условий считают особо значимыми либо его свойства и качества как человеческого существа, либо его идентичность как члена национальной, профессиональной, этнической или религиозной общности.

В связи с этим возникает и еще одна проблема: формирование этнического самосознания и этнических стереотипов у населения. Например, в июле — августе 2008 года Воронежским институтом экономики совместно с Белгородским госуниверситетом было проведено исследование «Причины распространения этнического экстремизма и ксенофобии среди молодежи. Опрос проводился в 5 районах (Белгородской, Брянской, Воронежской, Курской и Орловской областях). Около 1000 респондентов было опрошено по Воронежской области. Всего же было опрошено по другим областям центрального Федерального округа 2000 респондентов.

Итак, проведенное исследование позволяет обобщить эмпирические данные и сделать ряд выводов относительно различных аспектов формирования и распространения экстремизма и ксенофобии среди молодежи нескольких регионов Центрального федерального округа.

1. Молодежь ЦФО выражает достаточную высокую степень удовлетворенности межнациональными отношениями и религиозной ситуацией в России, хотя она и несколько ниже, чем удовлетворенность своей жизнью и материальным положением своей семьи. Такая довольно высокая оценка межнациональной и религиозной ситуации во многом объясняется в целом достаточно однородной этнической и конфессиональной структурой обследуемых регионов.

Об этом же говорят и экспертные оценки уровня конфликтности между различными этносами и конфессиями в их регионах — большинство экспертов оценивает его как низкий. Большую напряженность эксперты фиксируют в отношениях между населением и властью регионов, а также между богатыми и бедными. Эксперты правомерно подчеркивают, что социальная несправедливость и коррумпированность власти становятся в настоящее время главными конфликтогенными факторами на региональном уровне. И, очевидно, они оказывают наиболее деструктивное влияние и на межнациональные отношения, стимулируя экстремизм и ксенофобию.

Тем не менее, несмотря на достаточно спокойную обстановку в сфере межнациональных отношений в регионах, почти две трети молодежи утверждают, что сталкивались с проявлениями национальной нетерпимости (чуть больше половины — по отношению к другим людям, десятая часть — по отношению к себе). Это свидетельствует о достаточной распространенности в регионах ЦФО бытовой национальной нетерпимости. Об этом же говорит и то, что треть всех респондентов указывает на то, что в их регионе неприязненное отношение к людям иной национальности — довольно распространенное явление, и еще несколько большее количество — на то, что оно встречается, но редко.

2. Для этнического самосознания значительной части молодежи (около 40 %) свойственны этнические автостереотипы, выражающиеся в более или менее отчетливом признании превосходства собственной национальности. Она не является типичной для абсолютного большинства респондентов, но остается наиболее заметной характеристикой этнического самосознания. Признание равенства всех национальностей свойственно несколько меньшему числу молодежи. При этом автостереотип «лучшего качества» своей национальности не обязательно влечет ее идеализацию.

Фиксация данного обстоятельства дает нам основание говорить о значительном распространении в молодежной среде своего рода «прагматического национализма», то есть национализма, не исключающего самокритику и саморефлексию.

Для этнического самосознания более половины молодежи характерно и наличие гетеростереотипов — предубежденности в отношении ряда других национальностей. Прежде всего, это цыгане и представители кавказских народов. В их отношении в молодежном сознании сформирован в значительной степени негативный стереотип. Определенный уровень этнической интолерантности характеризует и тот факт, что около трети молодых людей (возможно, эта доля еще больше) в своей жизни испытывали чувство национальной и расой неприязни.

3. На формирование этнических стереотипов влияет ряд факторов семейного, средового и общественного характера. Среди семейных факторов экспертами выделяется низкий уровень материальной обеспеченности, среди средовых — опыт (позитивного или негативного) взаимодействия с другими национальностями, среди общественных — нерешенность молодежных проблем, острота социальной ситуации в целом, безответственная политика ряда СМИ. Сами молодые люди считают преобладающим фактором низкий культурный уровень носителей стереотипов.

Ценность национальной принадлежности обладает сравнительно высокой значимостью для молодежи. Около 2/3 молодых людей считают ее в той или иной мере важной для себя. Причем, эта ценность — терминального характера, выражающая, по мнению респондентов, их принадлежность «к великому народу».

4. Преобладающей установкой в сфере межэтнического взаимодействия в молодежной среде является установка на сохранение этнокультурной дистанции либо за счет нейтрально-равнодушного отношения к представителям других этносов, либо за счет насильственного подавления в себе чувства этнической неприязни. К факторам, препятствующим сокращению этнокультурной дистанции, относится как языковой барьер, так и априорно подчеркиваемая социокультурная дистанция, выражающаяся в различии ценностей и жизненных смыслов.

Тем не менее, уровень межэтнического взаимодействия, особенно в крупных городах, достаточно высок. Более половины респондентов имеют друзей и знакомых, представляющих другие национальности. Однако, общаясь с людьми иных национальностей, участники исследования мало знают об их образе жизни, истории, культуре, ценностях. Низкий уровень информированности молодых людей о различных социокультурных аспектах жизни других национальностей стимулирует национальную неприязнь и сохранение значительной этнокультурной дистанции.

Хотя личный опыт взаимодействия с представителями иных этносов — наличие их представителей среди друзей и близких знакомых в целом способствует повышению информированности молодежи о социокультурных особенностях иных этносов.

5. Несмотря на то, что опрос фиксирует довольно высокий уровень распространенности этнических стереотипов, этнической интолератности в молодежной среде, проявляющейся, прежде всего, в отказе более половины молодых людей иметь дело с представителями некоторых национальностей, эта интолерантность носит не абсолютный, а относительный характер. Ее можно назвать ситуативной, то есть проявляющейся в отношении отдельных людей и при вполне определенных условиях. Этническая нетерпимость не одобряется подавляющим большинством молодых людей. Но при этом лишь менее пятой части респондентов последовательны в том, что национальность не влияет на их отношение к человеку. В несколько большей степени национальная интолерантность свойственна младшей возрастной подгруппе молодежи (14–19 лет).

6. Религиозная интолерантность молодежи значительно меньше выражена, чем этническая. Вероятно, это связано с тем, что религия, несмотря на высокий уровень конфессиональной самоидентификации пока еще в крайне малой степени влияет на повседневное бытие молодых людей и не воспринимается ими через призму повседневных, ситуативных интересов.

7. На социальные практики и на социальный выбор молодежи этнические факторы оказывают несущественное влияние. Тем не менее, молодежь в целом дает очень сдержанные оценки возможности «проникновения» представителей «некоренных» этносов в социальное пространство региона, особенно в публичную сферу. И чаще всего опасения, связанные с межэтническим взаимодействием, проявляются в тех областях, от которых во многом зависит распределение социально значимых ресурсов. К.их числу, в первую очередь, относятся сферы власти (политики) и бизнеса.

8. Несмотря на распространенность этнических стереотипов, определенную предубежденность по отношению к некоторым этносам, крайне незначительное число молодых людей включено в деятельность молодежных организаций экстремистского характера (их доля, по данным опроса, не превышает 2 %). Сравнительно низкий уровень информированности молодежи об экстремистских организациях в определенной степени свидетельствует о невысокой активности, по крайней мере, непубличности (возможно, за исключением Воронежской области) экстремистских организаций.

9. «Социальный портрет» участника экстремистских формирований в обследуемых регионах ЦФО выглядит следующим образом. Это чаще всего молодой человек в возрасте 14–19 лет, обычно старшеклассник, либо уже окончивший школу, но не поступивший в среднее специальное или высшее образовательное учреждение. Это по преимуществу коренной житель, русский. Последнее обстоятельство, очевидно, не должно рассматриваться как свидетельство особой склонности именно русских к экстремизму, но просто логически отражает факт высокой этнической однородности регионов ЦФО. Наконец, вопреки иногда бытующему утверждению, экстремист это не всегда люмпен, но, скорее, молодой человек из семьи со средним достатком.

10. Молодые люди достаточно адекватны в своих представлениях о сущности экстремизма, связывая его, прежде всего, с насилием в отношении иноэтнических и инорелигиозных групп.

11. Несмотря на сравнительно высокий уровень удовлетворенности участников исследования состоянием межнациональных отношений в России, молодежь довольно критична в отношении государственной национальной политики. Прежде всего, это относится к политике, реализуемой на региональном уровне. Однако при интерпретации оценки молодежью государственной национальной политики нужно иметь в виду высокий уровень критичности молодежи по отношению к власти, политике в целом. Но при этом на невысокую оценку государственной национальной политики влияет и в целом негативные оценки молодежью миграционных процессов в регионах. Абсолютное большинство молодежи выступает за достаточно жесткое регулирование миграции. Около 40 % считают, что приток мигрантов следует ограничить, а около 10 % — за полный запрет миграции. Основными мотивами «мигрантофобии» являются утверждения о враждебности мигрантов коренному населению и предположение о высоком уровне криминализации в среде мигрантов.

Часть молодежи выступает за ограничение доступа в регион лишь представителей некоторых этносов (цыган, чеченцев, армян, китайцев, грузин, дагестанцев, азербайджанцев, вьетнамцев). В определенной степени это отражается на искаженном понимании сущности федерализма — формы государственного устройства России. Несмотря на то, что большинство молодых людей (две трети) считают федерализм наиболее подходящей формой государственного устройства России, само понимание федерализма достаточно условно и неадекватно его нормативным характеристикам.

12. Отношение большинства молодежи к процессам глобализации, неизбежным эффектом которой и является интенсификация миграционных процессов, в целом положительное. Особенно это характерно для младшей возрастной когорты. Правда при этом практически треть респондентов затрудняется в оценках сущности глобализации и ее значимости для страны, молодежи и себя лично. Признание общероссийской идентичности стимулирует позитивное восприятие глобализационного процесса, в то время как этническая идентификация влияет на это значительно меньше.

13. Для молодежи обследуемых регионов ценность патриотизма является достаточно высокой. Почти 4/5 респондентов считают себя патриотами России. Однако среди респондентов нет единства в отношении трактовки патриотизма. При преобладании позиции, в соответствие с которой патриотизм означает готовность защищать интересы государства, сохраняет свое значение отождествление патриотизма с чувством гордости за историческое прошлое России, ее традиции и даже с фактом проживания на территории страны. Скорее всего, можно утверждать, что в определенной степени и патриотизм, и этнические стереотипы, и многие другие ценности и установки являются ситуативными и слаборефлексируемыми компонентами массового сознания молодежи и могут быть существенно скорректированы в условиях изменения социальной ситуации.

14. Патриотизм, безусловно, позитивная характеристика молодежного сознания. Но в нынешнем понимании молодежью, он все-таки стимулирует националистические чувства и идеи. Респонденты, называющие себя патриотами России полагают, что их национальность лучше других, чаще, чем те, кто не называет себя патриотом. «Патриоты» чаще указывают, что существуют национальности, с которыми они не хотели бы иметь дела.

15. Особого внимания в ходе исследования заслуживала Воронежская область, в отношении которой сформировалось, основанное на реальных фактах, представление об особенно рискогенном регионе в отношении национализма, экстремизма и ксенофобии. Анализ показал, что, действительно, по некоторым параметрам этническое сознание молодых воронежцев несколько отличается «в худшую сторону». В частности, молодежь этого региона менее, чем в других областях, удовлетворена состоянием межнациональных отношений в России; здесь ниже уровень российской идентичности. Респонденты более часто отмечают факты столкновения с проявлениями национальной неприязни. Воронежцы в большей степени убеждены, что национальная политика на федеральном и региональном уровне не способствует установлению согласия и терпимости среди молодежи. Но по большинству параметров общественное мнение воронежской молодежи, фактически, не отличается от общественного мнения молодежи других регионов.

В этой связи возникает вопрос, в чем причина конкретных проявлений этнофобии и экстремизма в Воронежской области, в том числе и флуктуации некоторых характеристик общественного мнения. По нашему мнению, следует обратить внимание на два обстоятельства: воронежские эксперты отмечают довольно высокий уровень конфликтности между богатыми и бедными, а также властью и населением в области. Вполне вероятно, что острота социальных и социально-политических противоречий болезненно воспринимается молодыми людьми, которые пытаются найти выход своему недовольству, выместить его на конкретных объектах, которыми и являются представители национальных меньшинств, мигранты. Однако и в данном случае зависимости не являются жесткими, поскольку явные люмпены все же не составляют основу экстремистских организаций.

15.6. Политические конфликты в современной России

В период переходного состояния общества проявление конфликтов значительно усиливается. Причем, зачастую, любые конфликтные ситуации могут привести к изменению политической системы общества или, по крайней мере, вылиться в политические конфликты.

Заметное место в нашей жизни стали занимать национально-этнические конфликты — конфликты на основе борьбы за права и интересы этнических и национальных групп. Чаще всего это конфликты, связанные со статусными или территориальными претензиями. В нашей стране доминирующей идеей таких конфликтов является идея суверенитета территории, народа или этнической группы. Первоначально этот конфликт носил характер борьбы за перераспределение власти между центральными органами государственной законодательной и исполнительной власти, центром и регионами.

Значительную роль в этом конфликте играет проблема культурного самоопределения тех или иных национальных общностей. Однако в национально-этнических конфликтах имеет место много других наслоений. В современной России национально-этнические конфликты чаще всего носят политический характер. В период перестройки в различных республиках и регионах России на волне демократизации и формирования рыночных отношений выросли новые элитарные социальные группы. Местная этнократия, поддерживаемая центром, не подпускала к процессу принятия решений представителей новой элиты. Поэтому последняя была вынуждена облекать свод притязаний на власть в форму национально-исторических лозунгов и требований. Старая правящая элита, чтобы удержаться у власти и получить большую свободу действий от центра, нередко поддерживала эти требования. В результате возникла своего рода «эпидемия суверенитетов». По мере того, как укрепляются позиции центра, и происходит проникновение новых элит к властным структурам, национально-этнические конфликты в такой форме ослабевают. Однако остается актуальной борьба за обладание властью, материальными и духовными ценностями между коренным населением и мигрантам, между этническим большинством и меньшинством.

Большую роль в современной жизни России играют социально-экономические конфликты, то есть конфликты по поводу средств жизнеобеспечения, уровня заработной платы, использования профессионального и интеллектуального потенциала, уровня цен на различные блага, по поводу реального доступа к этим благам и иным ресурсам. Социально- экономические конфликты в современной России имеют объективную основу. Они стимулируются переходом народного хозяйства страны на рыночные рельсы и связанной с этим борьбой за перераспределение собственности между различными социальными группами населения, обнищанием широких слоев населения, структурной перестройкой экономики и связанной с ней скрытой или открытой массовой безработицей и т. д. Значительную роль в этом конфликте играет и субъективный фактор: имеющие место перекосы в проведении реформ, ошибки налоговой политики, бюрократические извращения в институтах власти и т. д.

Социальные конфликты в различных сферах общественной жизни могут протекать в форме внутриинституциональных и организационных норм и процедур: дискуссий, запросов, принятия деклараций, законов и т. д. Наиболее яркой формой выражения конфликта являются различного рода массовые действия. Эти массовые действия реализуются в форме предъявления требований к власти со стороны недовольных социальных групп, в мобилизации общественного мнения в поддержку своих требований или альтернативных программ, в прямых акциях социального протеста. Массовый протест — это активная форма конфликтного поведения. Он может выражаться в различных формах: организованного и стихийного, прямого или косвенного, принимая характер насилия или системы ненасильственных действий. Организаторами массовых протесов выступают политические организации и так называемые «группы давления», объединяющие людей по экономическим целям, профессиональным, религиозным и культурным интересам. Формами выражения массовых протестов могут быть: митинги, демонстрации, пикетирования, кампании гражданского неповиновения, забастовки. Каждая из этих форм употребляется в определенных целях, является эффективным средством решения вполне конкретных задач.

Новейшая политическая история человечества подтверждает возможность разрешения крупномасштабных конфликтных ситуаций с помощью политических компромиссов, создания систем взаимного контроля за выполнением принятых обязательств. При этом все более становится очевидно: перспективы конфликторазрешения должны быть тесно связаны с культурной трансформацией общества, политической элиты, каждого гражданина. Для успешного регулирования политических противоборств необходимы как усилия всех структур государства, так и общественные усилия.

Литература:

1. Дарендорф, Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы: пер. с нем. / Р. Дарендорф. — М.: РОССПЭН, 2002.

2. Демократия: конфликтность и толерантность / Под ред. В.С. Рахманина — Воронеж; изд-во ВГУ, 2002.

3. Глухова, А. Политическая конфликтология: учеб. пособие/ А. Глухова, В. Рахманин. — Воронеж: изд-во ВГУ, 2002.

4. Лебедева, М.М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии / М.М. Лебедева — М.: Юрист, 2001.

5. Най, Дж. Гибкая сила. Как добиться успеха в мировой экономике. / Дж. Най. — М.: Прогресс-Академия, 2006.