Tierra de Esperanza

Глава 14

Переход до Барбадоса занял у нас семнадцать суток. По меркам трансатлантики не много и не мало — нормально. Погода благоволила и днем, и ночью. Паруса работали в полную силу, шкоты генуи и грота, зачастую, звенели как струна, да и сами паруса наполнялись ветром так, что страшно становилось за натянутую как барабан парусину. На нашу долю не досталось буйства могучей стихии, да мы и не сожалеем об этом. Океан подарил нам множество чудесных моментов и ни с чем не сравнимую эйфорию. Бескрайнее ночное небо с мириадами звезд, Млечный путь во всей красе, многоцветье огненных закатов и рассветов над безбрежными водными просторами, бирюзу моря и множество оттенков голубого в небе.

Когда мы только собирались в поход, я пытался представить себе как это будет здорово, но даже не догадывался, насколько действительность будет круче моих думок. Все, что я себе «намечтал» и близко не стояло с тем, что было в реальности. Почти три недели в океане нагрузили меня и всех моих товарищей такой массой впечатлений и ощущений, что и сейчас, по прошествию лет, воспоминания о переходе наполняют мою душу теплотой и гордостью за то, что это было в моей жизни.

За время перехода мы стали на сто процентов одной командой, не только названием, а самой сущностью. Мы отработали полное взаимодействие, научились понимать друг друга несмотря на разный уровень владения языком товарища, к которому обращаешься за помощью. А еще мы поняли, насколько богата жизнью природа нашей планеты. Не видя берегов неделями, невольно обращаешь внимание на окружающую тебя гигантскую массу воды, в которой всегда что-то происходит, даже если ты этого не видишь. Океан живет, дышит, он всегда разный. Во время трансатлантики мы не один раз видели китов и дельфинов, и эти встречи давали нам понять, что мы не одиноки, что не изолированы в необозримом пространстве океана, что рядом с нами всегда есть жизнь.

Самой тяжелой была первая неделя нашего плавания, когда берега Тенерифе скрылись из глаз, а El Hierro, [1] остался в туманной дымке справа, и вокруг нас остались только плавные и могучие волны Атлантического океана. Когда берег еще виден хотя бы чуть-чуть, в душе теплится надежда, что ты в любой момент можешь вернуться. А когда вокруг остаются только волны океана, ты осознаешь в полной мере, что впереди пара недель плавания и тебе надо двигаться только вперед.

[1] Эль Йерро — самый маленький из семи основных островов Канарского архипелага.

Первое время мы только притирались друг к другу, учились жить в замкнутом пространстве «Звезды морей», выполняли непривычную для многих работу и приноравливались к своим новым обязанностям. Бог миловал, у нас не было стычек на борту, хотя некоторое недопонимание возникло буквально на второй день плавания от Канар.

Сергей Иванчук, или Серхио, как сразу стал его называть сеньор Торрихос, а потом, следом за ним и вся команда катамарана, практически на пустом месте, устроил перепалку, которая прекратилась только благодаря чувству юмора abuelo. Мы собрались на кокпите под мостиком и разглагольствовали на разные темы. На мостике стоял полковник, а на подвахте с ним была Лусия, сеньор Торрихос передавал ей свой богатый опыт управления яхтой. Анюта сидела рядышком со мной и иногда перекидывалась фразами с Лусией. Я же, не участвуя в разговоре «старшаков», просто отдыхал рядом со своей девушкой. Не знаю с чего началась перепалка между мужчинами, но когда я прислушался к их разговору, Серхио высказывался уже на повышенных тонах, причем, с беспардонной уверенностью в своих словах.

— Ну, вот смотри Михалыч, настоящий мужик все должен делать и решать самостоятельно. Так?

— Ну так, — невозмутимо ответил Липский, — и что? К чему ты это?

— Да к тому, что мужик не должен ждать, когда ему жена посоветует, что ему делать или не делать, он должен все сам решать.

— Ну допустим, в чем-то я могу с тобой согласиться — все также спокойно продолжил Михалыч, — от меня-то ты чего хочешь?

— Настоящий мужик должен быть самостоятельным, — подскочил со своего места Иванчук и подошел к дедушке, — вот ты Саныч — самостоятельный мужик? Ты ведь не должен оглядываться на то, что тебе скажет Марина?

— Конечно самостоятельный, — обстоятельно согласился с ним Abuelo Vlad и добавил с улыбкой после небольшой паузы, четко и раздельно проговаривая слова — что мне жена скажет, то я самостоятельно и сделаю.

Иванчук, приготовившийся изречь еще что-то «важное и незыблемое», после дедушкиных слов поперхнулся и проглотил не высказанные слова. Он молча постоял пару минут, а затем вернулся на свое место, потому что громкий и беззлобный смех присутствующих поставил жирную точку в споре. Больше тему самостоятельности Серхио не поднимал. И вообще, стал больше прислушиваться к словам дедушки и Михалыча, и меньше высказывать свои мысли по каком-либо серьезному поводу.

Эта размолвка между «старшаками» была единственной за время нашего перехода через Атлантический океан, и, похоже, что она легла первым камнем в фундамент крепкой дружбы между членами нашей команды. За пару недель мы отработали приемы совместной работы с парусами, отшлифовали все неровности в общении за столом в кают-компании, наладили полное взаимопонимание на камбузе и в уборке палубы, салона, мостика. Ко второй половине пути, практически каждый из нас чувствовал себя на подъеме. Видимо потому, что мы уже не удалялись от берега, а наоборот — приближались к нему, а это, согласитесь, «совсем другой коленкор».

В свободное от вахты время, мы с Анютой занимались испанским языком. Еще в самом начале перехода девушка призналась, что ее испанский в разы хуже моего русского. Ну это и понятно: я с детства разговаривал на двух языках и оба моих учителя были носителями, а она испанским занималась только последние два года. В школе, со второго класса изучала английский, а когда задумалась о поступлении в ВУЗ, тут и пришло решение ехать учиться в Испанию. Страну на Пиренейском полуострове она полюбила с первой поездки, когда ее, еще трехлетним карапузом, родители привезли в небольшую арендованную виллу на средиземноморском побережье в Майами Плайя.

— Ничего не помню из первой поездки, — Анюта рассмеялась, — только помню огромных разноцветных рыб в пруду, я кормила их булочкой, да чего там «кормила» — сама эту булку наяривала, а рыб только дразнила. Ребенок, что тут скажешь, — девушка снова заулыбалась, — да еще, помню как за старшей сестрой вокруг бассейна гонялась с мокрой тряпкой.

После первого путешествия в Испанию последовало второе, третье, и с каждым новым визитом крепла уверенность, что в этой стране хочется жить, наслаждаться теплотой ласкового солнышка, купаться в убаюкивающих волнах бирюзового моря, есть виноград с лозы, и много-много путешествовать от Гибралтара до страны Басков. Когда подошло время выбирать ВУЗ, поставила родителей перед фактом, что ей очень понравился вариант обучения в Кадисе, там и климат подходящий, и легче пробиться, чем в столичных университетах.

— Вот был шок у мамы, — Анечка задумалась, погрузившись в воспоминания, — родители считали, что у меня одна дорога — в Москву ехать учиться. От нас ведь рядом совсем. На неделю учиться едешь, а на выходные домой, под родительское крылышко.

— А я уперлась как ослица, — помолчав, продолжила моя подруга, — никакой Москвы, только Испания. Разложила по полочкам все преимущества учебы в Кадисе, получение диплома международного образца, который и у нас будет котироваться, и за рубежом. Ну и всякие прочие «вкусняшки» испанского обучения. Мама сразу поняла почему я два года занимаюсь испанским, а папа, очень к месту, вспомнил твоего отца, с которым поддерживал отношения в соцсетях.

— Короче, родители, «переспали» с моим заявлением и стали «вентилировать» по всем каналам универ в Кадисе, — Анюта снова углубилась в свои воспоминания, — а через пару недель папа уже общался по этому поводу со всеми своими знакомыми и списался с Евгением Владимировичем.

— Папа мне ничего не говорил, — я подумал, что мы с отцом вообще мало о чем разговаривали, кроме как о делах хостела, — а может и к лучшему. Помнишь, какой сюрприз был когда ты приехала. Стоит такая девочка с чемоданчиком: «¿Puedo ver al señor Putilov?».

— Ага, а ты, такой: «М-м-м… Путилов — это мой отец». Чего мычал-то, фамилию свою забыл?

— Да, растерялся… у меня, вообще-то фамилия Кортес, — мы дружно рассмеялись, — завоеватели мы… Америки… и прочих миров.

Нам вдвоем было очень комфортно, за время перехода мы еще больше сблизились, а Анюта сдружилась с Лусией. Хотя, как мне кажется, у них были серьезные девичьи «разговоры» по поводу меня. Я же заметил, что Лусия в первые дни нашего похода, вообще, старалась меня избегать. А ведь мы раньше в асьенде сеньора Торрихоса общались вполне дружески. Однако, ко второй неделе некоторая неловкость в наших отношениях сгладилась и мы втроем прекрасно проводили время на носовом кокпите и даже пробовали купаться на корме катамарана, держась за сетку, которую сбрасывали для этого с яхты. К тому же нам всем троим понравилось добывать океаническую рыбу всей команде на пропитание.

Питание на яхте во время перехода — это отдельная история. Представьте, если вы будете есть одну картошку и макароны. К концу вояжа, на эту пищу уже смотреть не захочется. Овощи и фрукты долго не хранятся, мы их могли себе позволить только первую неделю, дольше они просто не выдерживают хранения. С мясом тоже не очень хорошо в походе, не портятся только консервы, а команде хочется чего-нибудь свеженького. Вот мы и ловили рыбу каждый день, причем устраивали соревнование: кто первым поймает две рыбины — тот и выиграл, если двое поймали по одной, значит ничья. Двух хороших рыбин достаточно, чтобы она не надоедала каждый день.

Чуть не забыл про случай, который произошел примерно в трехстах милях от Тенерифе. Ночная вахта, от трех до шести утра была дедушкина, на подвахте — Мигель. Мы спокойно отсыпались в своих каютах, погода с вечера была отличная, ничего не предвещало ЧП. А за утренним кофе вся команда выслушала жесткое «вливание» от полковника. Оказывается, около четырех часов утра, abuelo впереди, прямо по курсу, обнаружил какой-то плавучий предмет. Так как видимость еще была посредственная, он разбудил Мигеля и вооружил его биноклем. Тот, спустя пару минут доложил, что плавает, что-то сильно похожее на поплавок от сети.

По распоряжению сеньора Торрихоса, в таких случаях положено его поднимать, что и было сделано. Мигель разбудил полковника, а сам пошел на нос, чтобы контролировать приближающийся поплавок. Торрихос вышел из каюты, в это время Мигель позвал дедушку помочь отвести сеть, которая, оказывается, тащилась за поплавком. Abuelo, видя, что полковник уже проснулся и стоит в дверях, пошел к напарнику по вахте, они вдвоем начали шестами отодвигать сеть и поплавок от катамарана. Каково же было их удивление, когда они, вернувшись, не обнаружили на мостике нашего капитана. В кают-компании перед пультом управления его тоже не оказалось. Мигель дошел до капитанской каюты. И что вы думаете? Обнаружил там спокойно спящего сеньора Торрихоса. Не зря полковник на инструктаже нам говорил, что человека недостаточно просто поднять, его надо как следует разбудить и убедиться, что он уже в адеквате.

После того, как дедушка, увидев полковника, и пошел на нос яхты, тот спокойно развернулся и пошел досыпать дальше. Короче говоря, «огребли» мы за такое разгильдяйство по полной программе. Вот ведь, вроде «накосячил» сам Торрихос, а получили все, кроме него. Какая-то жизненная несправедливость. Однако, урок пошел нам на пользу, все рекомендации полковника мы в дальнейшем выполняли неукоснительно и обиды на нашего señor capitan [2] не держали.

[2] Господина капитана (исп).

По окончанию путешествия, я сделал вывод для себя: трансатлантический переход на парусном катамаране — это не просто незабываемое приключение, наполненное красотой и азартом морской жизни. Время проведенное на яхте позволяет каждому узнать о себе что-то новое. Физическая работа на палубе укрепляет тело, а освоение навыков управления яхтой развивает умение принимать решения в сложных ситуациях. Вечерами, под звездным небом, команда собиралась вместе, мы обменивались впечатлениями о прошедшем дне, делились планами на завтра и просто наслаждались взаимным обществом.

Жизнь на яхте требует участия каждого члена команды, в любом деле, включая самые рядовые работы, такие как уборка и приготовление еды на камбузе. Трансатлантический переход на парусном катамаране — это не только путешествие сквозь бескрайние просторы океана, но и возможность познакомиться с самим собой, научиться справляться с вызовами природы. Восхитительные виды Атлантики, разнообразные оттенки воды и неба создают неповторимую атмосферу, которая запоминается на всю жизнь. Физическая усталость от палубных работ компенсируется ощущением свободы и возможностью освоения новых навыков по управлению яхтой. По мере продвижения к своей цели, команда становилась более слаженной и эффективной. Каждый член экипажа нашел свое место на борту и выполнял свои обязанности с заметно повышающимся мастерством. Этот опыт остался с нами навсегда, напоминая о том, что вместе мы способны на самые невероятные приключения.

Последние дни перехода на «Звезде морей» были наполнены эмоциями и азартом, мы были близки к суше и готовились ступить на твердую землю, не ускользающую ежесекундно из-под ног. За день до прибытия полковник вечером собрал нас всех на кокпите за кают-компанией и сообщил, что утром следующего дня мы прибываем в яхтенную марину Порт Сент Чарльз острова Барбадос. Чтобы мы понимали, на острове всего две стоянки для яхт, так вот нас ожидает самая роскошная марина, расположенная на западном побережье. Ее площадь больше полутора тысяч квадратных метров. Вокруг, по берегу, уютно разместились виллы, отели, апартаменты, кондоминиумы. Причалы на внутренней марине принадлежат владельцам жилья на побережье.

— Вот в этом месте прошу внимания, — сеньор Торрихос сделал театральную паузу, — у меня на территории имеется небольшая квартирка и закрепленный за мной причал. Так что мы сможем отдохнуть по-человечески. Места в четырех спальнях хватит всем. И да, — он улыбнулся, — желающие могут оставаться на яхте, я не возражаю.

Мы с девчонками даже захлопали в ладоши от такой новости. Полковник оказался тем еще любителем сюрпризов, ведь ни во время подготовки к переходу, ни за семнадцать суток в океане, он ни разу не обмолвился о том, что нас ждет на Барбадосе. Вся его информация сводилась к тому, что он там уже бывал и нам будет, где переночевать.

На следующий день Estrella de los Mares торжественно входила в марину на Барбадосе. Естественно, что управлял яхтой сеньор Торрихос, он неспешно провел «Звезду» мимо золотистых песков пляжа Хейвудс Бич и, миновав внешнюю стоянку, направил катамаран внутрь уютной бухты. Слева мы увидели небольшие аккуратные таунхаусы бежевого цвета, прямо перед нами открывалась большая стоянка для яхт. Посередине на островке, соединенном с берегом арочным каменным мостом, разместилось несколько разнокалиберных зданий, объединенных одним архитектурным стилем.

— Это Апартамент 248, — показал на этот ансамбль сеньор Торрихос, — здесь мы остановимся на пару ночей.

Мы молча разглядывали постройки, на которые указал полковник и понимали, что ночи мы проведем весьма комфортабельно. По расположению апартаментов было видно, что это самое престижное жилище из окружающих нас кондоминиумов. Так оно и оказалось в действительности. Позже полковник поделился историей, как он стал владельцем двухэтажных апартаментов на четыре спальни.

Оказалось, что еще находясь на службе, сеньор Торрихос бывал на Барбадосе и даже, конкретно в этой марине. Это был дружеский обмен походами кораблей Военно-Морских сил Испании и Береговой охраны Барбадоса. На острове испанские моряки были больше двух недель, но их корабль останавливался на рейде порта Бриджтауна, а на берег их доставляли представители принимающей стороны. Полковник за пару недель близко сошелся с заместителем командира береговой охраны, который, в случайном разговоре, поделился с ним информацией о марине Порт Сент Чарльз. Точнее рассказал об апартаментах с причалом для яхты, выставленные на продажу его приятелем, в связи с отъездом с Барбадоса.

— Меня как-будто подтолкнуло, что-то, — продолжил полковник, — и я договорился посмотреть апартаменты.

Оказавшись на островке, среди марины, куда с берега ведет каменный мост и насладившись видом с открытой веранды апартов, полковник в оставшиеся два дня решил все финансовые вопросы и приобрел квартиру. Так он стал владельцем престижных апартаментов и стоянки в марине Port St Charles.

На Барбадосе мы задержались почти на двое суток. Провели контрольную ревизию оснастки, заправились дизтопливом, пополнили запасы воды и продуктов. Даже успели погреться на золотистом песке местного пляжа, забравшись под пальмы напротив каменного волнолома. «Старшаки» вечером второго дня выбрались а какую-то рыбную кафешку в соседнем Коллтоне, очень хвалили потом местную кухню. А наутро наша «Звезда морей» покинула гостеприимную марину. Наш курс лежал на юго-запад в сторону островка, указанного в файлах Полтавского. Сто сорок пять миль пути для нас были такой мелочью после перехода через Атлантику, что мы начали готовиться к выходу на берег острова едва отчалив от Барбадоса.

Через несколько часов на горизонте появились очертания самого крупного острова архипелага, что и неудивительно, высота горных вершин на этом острове больше восьмисот метров над уровнем моря. Где-то справа от него должен появиться наш островок, расстояние между ними всего около пяти морских миль. Я стоял на мостике и наблюдал на экране приближение островов. Чуть увеличив масштаб, увидел очертания нашей Terra de Esperanza. [3]

[3] Земля Надежды (исп).

— Полковник, — крикнул я, глянув вниз, — вижу наш остров!

— Еще рано, скорее всего ты видишь горы большого острова, — откликнулся из кают-компании сеньор Торрихос, — Terra de Esperanza должна появиться примерно через полчаса.

— Я на картплоттере вижу наш остров, — уточнил я, — визуально передо мной только большой остров слева. Судя по курсу, «Звезда» идет к северной оконечности Земли Надежды.

— Все правильно, я тоже у картплоттера, — сеньор Торрихос присел за пультом управления в кают-кампании, — сейчас буду поправлять курс вручную, здесь надо будет аккуратно обойти островки и скалы. Отмелей нет, но нам надо обойти остров севернее, чтобы быть ближе к «Сестрам».

Я вспомнил описание в айфоне майора, там действительно шла речь о «Сестрах». «Интересно, почему Полтавский просто не выставил гугловские координаты бункера, — мне это было не очень понятно, — может хотел запутать злоумышленников? Так ведь все равно, описание дал подробное. Странно». На мостик поднялся Abuelo Vlad. Он держал в руках свой навигатор и пытался там, что-то выстроить.

— Ну что, ребятишки, как у вас тут дела? — дедушка потрепал Анюту по волосам, — нашли нашу Terra de Esperanza?

— Вот, смотри сюда, — я показал ему на экране картплоттера остров, к которому мы приближались, — мы его вот здесь будем обходить, как сказал полковник, — я показал дедушке северную оконечность острова, похожую на голову чертика с рожками.

— Здесь место, подходящее для причала яхты, — abuelo ткнул пальцем посередине между двумя рогами, — или вот здесь, — показал он гавань под правым рогом, — тоже неплохо, только надо глубины промерять, чтобы на рифы не напороться. Их тут полно. Смотри, что я выстроил по записям майора, — дедушка показал мне линию и точку на своем навигаторе, — это направление в створ «Сестер» и точка, где находится бункер. Понял?

— Эй, на мостике! — я не успел ответить дедушке, как раздался голос сеньора Торрихоса, — не отвлекайтесь! Скоро будем обходить остров, внимательно смотреть по сторонам!