Tierra de Esperanza

Глава 19

Здесь снова будут воспоминания Abuelo Vlad, которые, несомненно дополнят то, что я не мог видеть своими глазами.

Только Марк сообщил, что подобрал код электронного замка сейфа, как у меня зазвонил спутниковый.

— На связи Альдо Торрихос, — полковник представился и продолжил, — с яхты выгружается команда, насчитал восемь человек, все с оружием, похоже на автоматические винтовки. Банда выдвигается в нашу сторону. Мои действия?

— Сворачивайся и сюда, — мне не хотелось, чтобы полковник вступал в огневой контакт с нацистами, — не надо «нарываться». Ждем тебя в бункере.

Липский предложил устроить нацистам «теплый» прием на дороге, но я отказался, хотелось, не привлекая внимания, посмотреть, какие действия предпримут наши оппоненты и проанализировать, что им известно о местонахождении «Золота окраины». Ведь, сто процентов, что на остров «Одноглазый» с компанией прибыли в поисках «Копей царя Соломона», а не просто развлечься на морском песочке. Пока мы с компаньонами обсуждали, что могут предпринять бандюки, подошел полковник.

— Владимир, наверное, надо было негодяев на дороге встретить, — сеньор Торрихос не скрывал своего неудовольствия, но при этом выражался довольно мягко, — их можно было заставить сбежать, даже стреляя не прицельно, а над головами.

— Полковник, это не те люди, которых можно легко напугать, — я понимал, что сеньор Торрихос мыслит «со своей колокольни», то есть с точки зрения цивилизованного европейца, — это отмороженные на всю голову бандиты, к тому же понюхавшие пороху и крови.

— Согласен, — поддержал меня Липский, — смотрите, похоже, что они обнаружили наши следы, — собровец, наблюдавший в бинокль за нацистами, увидел, что бандюки остановились на дороге, откуда мы начали поиск бункера, — Мерзкий что-то рассматривает в кустах. Засуетились гады!

На дороге картина резко изменилась, от расслабленности в позах нацистов ничего не осталось, между ними завязалась ожесточенная дискуссия, Мерзкий размахивал руками и пытался командовать молодыми парнями, «Одноглазый» подошел к ним и тоже разглядывал наши следы в кустах и на траве. К спорящим подтянулся еще один персонаж, высокого роста, крепкого телосложения, одетый в камуфляж и армейскую кепку защитного цвета, он держал в руке трубку спутникового телефона. Перекинувшись парой фраз с «Одноглазым», «Камуфляжный» начал набирать номер на трубке. Липский, что-то крикнув, побежал в оружейку за снайперской винтовкой.

— А ты попадешь с такого расстояния в телефон? — мне не хотелось, чтобы мы первыми открывали огонь на поражение.

— Не сомневайся Саныч, — бросил собровец, устраиваясь поудобнее на амбразуре, — на таком расстоянии я в спичечный коробок попадаю десять из десяти, — он сделал глубокий вдох и на выдохе плавно нажал на курок, — в яблочко!

Нацисты, ошалело заметались на дороге, «Камуфляжный» подпрыгнул и присел там где стоял, Мерзкий и «Одноглазый» скатились в траву, а остальные, в недоумении пялились по сторонам. Мы быстро прикрыли амбразуры, оставив только небольшие щели для наблюдения. Но, заметно было, что «Камуфляжный» сообразил откуда в него стреляли, он указал прямо на амбразуру, через которую я за ними наблюдал. Во всяком случае, мне так показалось. Один из молодых парней вскинул автомат и выпустил длинную очередь в нашу сторону. За ним открыли огонь и другие бандиты. Отскочив от окна, я встал возле стены и только слушал автоматные очереди, доносящиеся с дороги.

Похоже, что снаружи бункер совершенно не выделялся на фоне растительности, покрывающей холм. Хорошо замаскировали убежище неизвестные строители. Пару раз пули срезали листву и ветки прямо возле нашего укрытия, и даже щелкали по металлическим заслонкам. Было понятно, нацисты палят наугад, не видя амбразур, но одна пуля. все-таки достала Мигеля, вырвав клок кожи со щеки. Пока Липский обрабатывал рану, пальба прекратилась, и мы приблизились к амбразурам. В бинокль мне хорошо было видно только «Одноглазого» и «Камуфляжного», они вместе прятались за поваленным деревом. Судя по жестикуляции, бандюки вели оживленный диалог, привлекая к обмену мнениями других, невидимых мне, участников вылазки. Наоравшись и несколько успокоившись по причине того, что с нашей стороны обстрел не продолжился, оппоненты начали выползать из-за укрытий. Вся компания собралась возле «Одноглазого». С опаской посматривая по сторонам, и пригибаясь за стволом поваленного дерева, они выслушали указания и начали перебежками перемещаться в сторону своей яхты.

— Саныч, мы что, так и отпустим их? — Липский оторвался от прицела снайперской винтовки, — за Мигеля я бы их «пощипал» как следует.

— Пока они драпают, не будем усугублять ситуацию, — мне, честно говоря. тоже хотелось разнести в пух и прах всю бандитскую группировку, но я надеялся избежать дальнейшего кровопролития, — думаю, что им хватит благоразумия, «свалить в туман» после нашего предупреждения.

Продолжая наблюдение, я убедился, что противник отошел на исходные позиции, проще говоря — бандюки собрались возле своей яхты.

— Предлагаю ребятишек отправить на Барбадос, пока не начались полноценные боевые действия, — я решил принять кардинальное решение, — вне зависимости от того, начнутся у нас бои с нацистами, или нет, но подросткам здесь сейчас делать нечего. Альдо, попрошу тебя поддержать меня в этом вопросе и довести до своей внучки. Согласны со мной?

— Владимир, я согласен, — сеньор Торрихос, кивнул головой, — мне надо яхту подготовить и курс выстроить для Марка, либо самому отвезти ребятишек в апартаменты на Барбадосе. В принципе, за ночь я управлюсь туда-обратно.

Остальные мужики тоже высказались за отправку детей на Барбадос. Липский и перебинтованный Мигель дружно поддержали второй вариант, чтобы полковник отвез ребят сам.

— Мы в укреплении, которое не взять штурмом даже роте спецназа, не только компашке «Одноглазого», — озвучил профессиональное мнение бывший собровец, — поэтому полковник спокойно может смотаться на Барбадос, без снижения боеспособности гарнизона крепости.

— А ты чего отмалчиваешься? — не то, чтобы мне обязательно было выслушать мнение Иванчука, но раз уж человек в команде, то он должен участвовать в обсуждении важных решений, — ты как считаешь?

— А что тут размышлять, Саныч, — Иванчук пожал плечами, — ты командир — тебе и принимать решение. Так-то я за второй вариант. Пацанов надо эвакуировать в тыл, и лучше, чтобы за рулем был полковник, так спокойнее для нас.

— Марк, девочки! — крикнул я вниз, — давайте к нам, есть о чем поговорить.

Сказать, что ребята были ошарашены нашим решением — это ничего не сказать. Я видел что у внука перехватило дыхание от возмущения. Где-то в глубине души я его понимал и даже поддерживал. Вообще-то, тема с «Золотом окраины» принадлежала ему целиком и полностью. Начиная с того, что Марк один из всех немного сблизился с Полтавским, затем не побоялся оказать ему первую помощь, когда майор был смертельно ранен, раскопал всю информацию в его смартфоне, расшифровал записи, предоставил нам данные об «Одноглазом» и его компании. Поэтому я чувствовал себя неуютно, давая отставку внуку. Но, с другой стороны, он тоже должен был понимать опасность нахождения подростков на одном острове с вооруженными бандитами. Поэтому, на все возмущения я был непреклонен, и меня поддержали остальные компаньоны.

К тому же, была еще одна причина, по которой мне сейчас очень сложно было пойти навстречу Марку. Ведь совсем недавно я чуть не потерял своего сына по нелепой автодорожной случайности, а тут предвиделись полноценные боевые действия. Я смотрел на Марка, а перед глазами стояло бледное Женькино лицо на больничной подушке в Севилье, где он лежал изломанной куклой, беспомощно улыбаясь мне сквозь бесконечную боль. Тогда я впервые понял, что никакие самые «серьезные» размолвки между близкими ничего не значат перед ликом смерти. Когда жизнь с размаху ткнула меня мордой в страшную действительность, я осознал, насколько был глуп и бессердечен в своем «праведном» гневе. То, что сын сбежал от войны за границу, в первую очередь была моя вина. Парня упустил я сам, прикрываясь вечной работой с утра до ночи, «глобальными» задачами, которые якобы ставила передо мной жизнь. Сейчас я обязан был отправить Марка в безопасное место, не принимая во внимание все его протесты и то, как он воспримет мое решение. Хотя бы для того, чтобы потом спокойно посмотреть в глаза сыну и сказать, что я все сделал для безопасности ребят.

— Все, молодежь, приказы не обсуждаются, — я прервал поток возражений подростков и отправил их собирать вещи.

Полковник ушел готовить яхту к плаванию на Барбадос, а мы воспользовались передышкой, чтобы посмотреть, что в сейфе, который вскрыл Марк. К нашему разочарованию, внутри металлического ящика, кроме пары упаковок стодолларовых купюр и флэшки странной конфигурации, ничего не обнаружилось. Содержимое накопителя мог бы посмотреть Марк, потому что он прихватил с собой ноутбук с USB-разъемами, но я его отправил собираться на Барбадос. Не мудрствуя лукаво, положил флэшку во внутренний карман куртки и надолго про нее забыл. Доллары тоже пока убрали, чтобы потом «раскидать» на всех. Осмотрев внимательно сейф, убедились, что двойных стенок в нем нет, прикрыли и приступили к осмотру люка в полу второго помещения с амбразурами.

— Саныч, давайте с Серегой пока в ту комнату, — Липский указал нам на первый зал с амбразурами, — мы с Мигелем нейтрализуем растяжки, потом позовем вас.

Возились они с «сюрпризами» минут десять-пятнадцать, оказалось, что прежние хозяева подземелья все-таки не оставили мысли избавиться от незваных гостей, какими мы должны были выглядеть в их глазах. Люк открыли только перекусив четыре растяжки, прикрепленные, в этот раз не к противопехотным минам, а к гранатам М67. [2] Все четыре опасные «игрушки» Липский снял со стен лестничного проема и закинул себе в разгрузку.

[2] Ручная осколочная граната производства США.

— Дай Бог, чтобы не пригодились, — усмехнулся собровец, — но лишними, точно не будут, — он повернулся ко мне, — ну что, посмотрим, куда лестница ведет?

Ответить я не успел, Иванчук, наблюдавший за нацистами, повернулся к нам и махнул рукой, подзывая к амбразуре.

— Саныч, посмотри, по-моему у нас опять проблемы.

Он протянул мне бинокль, через окуляры которого я снова мог полюбоваться нашим приятелем «Одноглазым» и бандитом в камуфляже. Эти двое, похоже, раздавали указания своим подчиненным. Но, что-то я не заметил воодушевления у внемлющего им народа. Судя по недовольным выражениям лиц Мерзкого и других компаньонов, им сейчас хотелось не босса выслушивать, а развалиться в койках с бутылочкой пивка и ни о каком противнике не задумываться.

— Сережа, ты дай очередь из своей «игрушки» над головами этого воинства, — мне пришла идея, припугнуть нацистов, — а потом готовь крупнокалиберный, на таком расстоянии мы можем яхту «пощипать».

— Они под пальмой стоят, я могу по верхушке ударить, — откликнулся одессит, — им хорошо будет слышно, а скорее всего и видно тоже.

— Давай, — кивнул я Иванчуку, — посмотрим как эти суки себя почувствуют.

Одессит уложил ручной пулемет на подоконник амбразуры прицелился и дал несколько коротких очередей. От пальмы полетели щепки, оторвался большой кусок листа и, плавно кружась, начал спускаться прямо на головы оторопевших нацистов. Однако оторопь охватила далеко не всех, Мерзкий и два его напарника моментально исчезли за обрывом берега, а «Одноглазый» на карачках быстро-быстро попятился назад, напоминая огромного и нелепого рака. «Камуфляжный», придя в себя, скрылся за пальмой, где залег, видимо надолго. Еще два молодых бандита, отойдя от «столбняка», длинными скачками помчались вдоль берега к яхте.

Услышав недовольный голос Липского, я оторвался от бинокля, оказывается к нам прибежал Марк, которому сейчас здесь делать было абсолютно нечего. У парня в руках была винтовка М16 и разгрузка с запасными магазинами. Парнишка, вместо того, чтобы собирать вещи и готовиться к эвакуации, набивал патронами магазины от автоматической винтовки. «Хороший сын у Женьки растет, — мелькнула немного несвоевременная мысль, — надежный, обстоятельный какой-то». Я забрал у Марка оружие и отправил его обратно в спальню. Нечего ему здесь пока делать, да и девчонок пусть успокоит.

— Саныч, я «Одноглазого» еще и одноногим сделал, — доложил Михалыч, — так, думаю, предупреждение быстрей дойдет.

Приложив к глазам бинокль, я увидел, что «Одноглазому» накладывают жгут на левую ногу. Через минуту двое бандитов подхватили босса под руки, и он, подпрыгивая на одной ноге, с их помощью ускакал к яхте. Однако «Камуфляжный» не последовал его примеру, он что-то рявкнул в сторону берега, откуда показались головы троих спрятавшихся беглецов. Похоже, что новый руководитель ставил какую-то задачу оставшимся бойцам. Раздав всем «пряники», «Камуфляжный» отправил двух человек в обход холма с севера, прямиком через джунгли, еще двоих — вдоль берега в нашу сторону. Сам «главнокомандующий», согнувшись в три погибели, поспешил в сторону яхты. Спустя пару минут бандюки уже поднимали трап, а еще через мгновение заработали моторы яхты и она стала отползать от берега.

— Ребята, внимательно наблюдаем за джунглями и берегом, — не отрываясь от бинокля, скомандовал я, — где-то должны высунуться наши «друзья», они к нам подбираются. Сережа, ты становись за крупнокалиберный пулемет, присмотри за катером, — а сам перебежал в первый зал, убедился, что наша яхта дрейфует на старом месте и набрал полковника.

— Альдо, планы другие, надо срочно менять дислокацию, уходи мористей и на юг, прячься за соседний остров, — мне надо было, чтобы нацисты не обнаружили нашу яхту, — на его южной стороне хорошая бухта была, я на карте видел. Давай туда. Поглядывай на север, оттуда могут бандиты выскочить.

— Хорошо, Владимир, я понял, выхожу.

Вот чем мне нравятся люди в погонах. Они не начинают рассуждать, не пытаются предложить какой-то свой «идеальный» вариант, а сразу начинают действовать. Помню, после службы я одно время руководил спортивной общественной организацией. Вот где меня достали эти: «А давайте так…», «А можно вот так…», «А почему так?» и прочие: «Зачем», «Почему» и «А давайте», аж дрожь по телу от таких воспоминаний.

— Серый, яхту видишь? — услышал я голос Михалыча, — давай-ка перед ней с крупного калибра, иначе он нашего полковника догонит.

— Окей, — и сразу грохочущая очередь, одна… вторая… третья… — Yes, sir! [3]

[3] Да, сэр! (англ).

— Что у вас тут? — в зале стоял плотный занавес клубящегося дыма, — куда стреляли?

— Саныч, все. Моторка уходит на север, — Иванчук виновато улыбнулся и развел руками, — последней очередью я по ним попал, похоже. Насчет людей ничего не могу сказать, не видел, а по яхте — точно «зарядил».

— Да и хрен с ними, даже если и попал, что я теперь тебя за это в угол поставить должен, — мне и правда было глубоко плевать, зацепил кого Иванчук, или только в яхту попал, — наблюдай за ними, пока их видно будет. А у тебя, что Михалыч?

— Вон там, внизу холма мелькнули двое, — Липский показал вниз в джунгли под нашим холмом, — я «щелкнул» по ним, вроде одного зацепил, но это не точно, потому что бандюки в расщелину спрятались.

Я покричал ребятишек, чтобы они подошли, так как планы резко поменялись и им уже нельзя было отправляться на яхту. На острове остались вооруженные бандиты, подросткам лучше пересидеть с нами в подземелье.

— Короче говоря, вы пока находитесь в бункере с нами, — я разрешил ребятам побыть наверху, — здесь амбразуры есть и можно дышать свежим воздухом, только не высовывайтесь.

«Манхэттен» ушел на север и вскоре скрылся из нашего поля зрения. Но наблюдения за океаном мы не прекратили, так как бандиты, по любому, должны были вернуться за своими компаньонами. Не исключено также, что яхта ушла за подмогой.

— Abuelo, я включил смартфон Серхио, — ко мне подошел внук, — у него тут установлена программа-шпион, но она работает через интернет, симку я вынул. А булавка, которую Михалыч нашел в рюкзаке, работает в паре с этой программой, но только на небольшом расстоянии и при наличии питания. Там «децильный» аккумулятор стоит, его емкости на месяц может хватить.

Никак не могу привыкнуть к тому, что Марк меня называет на испанский манер, пацан-то вроде русский, но уж больно часто испанские слова вставляет. Внук показал мне программу и объяснил, что установлена она была в ночь, когда, по словам Иванчука, они с камрадом вернулись из похода по кабакам.

— Видишь эти цифры? — Марк ткнул пальцем в экран смартфона, — это время активации программы — четыре часа утра. Значит Серхио рассказал нам правду, все сходится. Пока он пьяный спал, ему установили «шпиона». И еще, с момента активации до настоящего времени программу никто не открывал.

Судя по тому, что мне рассказал и показал Марк, наш одессит действительно был не при делах, и вычисляли его перемещения по этой шпионской программе. Мне стало понятно, как его смогли обнаружить на пляже в Эль Пуэрто, где он получил ранение в ногу. Поэтому, смартфон, очищенный от «шпиона», я вернул одесситу, посоветовав почаще «разевать варежку» и обмывать каждую встречу с однокашниками, тогда удача еще не раз ему «улыбнется».

— Пьянству — бой! — Иванчук по достоинству оценил мой сарказм, подводя итог всему сказанному.

— Вот и ладненько, будучи в трезвом уме и при светлой памяти — займи пост у амбразуры, а ребята пусть идут отдыхать, — мне не нравилось, что подростки толкутся возле окон. Кто мешает бандитам открыть огонь из джунглей, где их трудно разглядеть.

— Саныч, а ты как думаешь, в этом подземелье есть еще что-нибудь кроме тех долларов? — спросил меня Иванчук, не отрываясь от амбразуры, — я хорошо изучил тему и точно знаю, что золото было вывезено из страны еще до окончания боевых действий. А раз вывезли за границу, значит оно должно быть где-то спрятано. Полтавский не просто так указал координаты этого подземелья. В интернете об этом острове очень мало информации, я только установил, что он принадлежит частному лицу, но никаких упоминаний о самом владельце.

— Да, я тоже пытался разобраться, кому он принадлежит, но «обломился», вся информация заканчивается на том, что он был приобретен новым хозяином в конце войны, — подтвердил я, — как-то интересно сведения «зачистили» в западном сегменте интернета. Видимо, это кому-то было нужно. А вообще, я думаю, чтобы ответить на твой вопрос, надо просто полностью обыскать подземелье.

— Михалыч, не пора ли нам посмотреть, что у нас там? — указал я на люк, который недавно освободили от растяжек, — Серхио и Мигель присмотрят за окрестностями, а мы с тобой продолжим осмотр. Надо ведь Сергею дать конкретный ответ на его вопрос, — подмигнул я Иванчуку.

Что-то мне подсказывало, что нам предстоит еще многое узнать о нашем временном пристанище. Приподняв вдвоем тяжелый металлический люк, закрепили его в открытом положении и спустились вниз. Перед нами снова открылась лестница, отлитая, как и все в подземелье, из бетона. Осторожно шагая по ступеням, мы убедились, что она вела, довольно-таки, глубоко вниз. Судя по количеству ступеней, мы спустились уже на уровень спального помещения, когда перед нами появилась металлическая дверь, похожая на входную, с таким же маховиком и рукояткой. Собровец, который шел первым, остановился и поднял руку.

— Подожди Саныч, я проверю на мины.

— Хорошо, — я снова доверился профессионализму моего компаньона.

— Ну что, крутим? — осмотрев дверь, Липский взялся за рукоятку, — маховик безопасен, растяжек нет.

— Давай Михалыч, — сказать по честному, мне уже до чертиков надоели все эти двери, замки, «сюрпризы», надо было заканчивать исследование бункера.

Когда Липский закончил вращать маховик, дверь чуть подалась в нашу сторону буквально на полсантиметра, механизм оказался щедро смазан. Собровец, не торопясь, проверил проем на наличие «неприятностей», ничего не обнаружил и потянул дверь на себя. Мне показалось, что я почувствовал легкое дуновение ветерка. «Черт. Это что, выход наружу? — в моем сознании такой вариант не укладывался, — по идее, выход должен быть еще ниже». Но за дверью оказалось большое подземное помещение прямоугольной формы с высокими потолками. В комнате было темно, но наши фонари, вырывали из темноты бетонные стены, пол и потолок. Возле дальней стены виднелись деревянные ящики, очень похожие на оружейные.

— Тс-с-с, — Липский обернулся ко мне, прижав палец к губам и показал на открытую вентиляционную решетку и лестницу под ней.

Прислоненная к стене металлическая лестница, наводила на мысль, что в канале вентиляции может кто-то находиться. Учитывая, что дверь открылась без малейшего скрипа, а сами мы еще не успели нашуметь, даже, если кто-то и прятался в вентиляционном канале, то нас он услышать не мог. Мы прислушались, действительно, в вентиляции было слышно скрежетание по металлу и чье-то сопение, потом раздался громкий щелчок и вздох облегчения. Ждать дальнейшего развития ситуации мы не стали. Находясь под прикрытием бронированной двери, мы направили свое оружие на вентиляцию, и я приказал неизвестному выползать из канала, выбросив оружие.