Точная Копия

ГЛАВА 22

дженсен

Прошлая ночь была идеальной. Единственное, что могло бы сделать её лучше, – это затащить мою девушку в постель и показать ей, насколько она совершенна.

Но лучше всего то, что она впервые открылась мне. Кейт Монро не открывается людям, если только они не входят в её ближайшее окружение, это совершенно очевидно, и вчера вечером она рассказала мне о своих родителях. Не думаю, что она когда–либо говорила об этом раньше.

Нет, она рассказала мне о Вайолет и Генри. Они не родители; ни один из родителей не оценивает своего ребенка по его успехам, а затем устанавливает планку так высоко, что он никогда не будет достаточно хорош.

Они никогда не обнимали е и не целовали. Я даже не уверен, говорили ли они ей когда–нибудь, что любят е. В тот момент она закрылась от меня, и моё гребаное сердце разбилось, когда я увидел, какую боль она испытывает до сих пор, даже спустя годы после того, как уехала из дома.

Я хочу уничтожить их.

Прошлой ночью, когда она легла спать, я часами изучал их юридическую практику, а затем нашел её брата. Думаю, я лишь мельком заглянул в её семью и детство, но Истон знает всё. Он должен. Прошлой ночью мне потребовались все силы, чтобы не связаться с ним. Единственное, что меня останавливало, это осознание того, что, если бы я это сделал, Кейт никогда бы мне этого не простила. Я уже ступаю по зыбкой почве, и достаточно одного неверного движения, чтобы всё это разрушилось.

И в этом–то и проблема – требуется многое, чтобы открыть дверь к её доверию, но достаточно небольшого нарушения, чтобы она захлопнулась и засов задвинулся. Для всех остальных она загадка. Но не для меня. Мне даже не нужна карта. Мне просто нужно, чтобы она увидела, что у неё есть я, и ей не обязательно притворяться другой рядом со мной.

– Доброе утро, – Кейт, зевая, идет на кухню, открывает шкафы в поисках своей любимой кружки. – Эй, ты не видел...э–э...кружку “Спящая красавица”? Она была здесь вчера, – она передвигает несколько кружек, осматривая полку.

– Обычно она стоит спереди, верно? – я поднимаюсь с надувной кровати и подхожу к ней. Её черные шелковые шорты для сна приподнимаются чуть выше изгиба её задницы, когда она тянется к верхнему шкафу.

Чёрт возьми, у неё есть вс.

– Да. Обычно я пью в ней кофе каждое утро.

Я знаю, принцесса.

А ещё я точно знаю, где находится кружка.

Я подхожу к ней сзади, и она замирает, когда я прижимаюсь грудью к её спине и медленно обхватываю её, кладу ладонь ей на живот, поворачивая лицом к себе. Она поднимает на меня взгляд, её светлые волосы всё ещё растрепаны после сна, хотя, на мой взгляд, недостаточно.

Положив обе руки по обе стороны стойки, я наклоняюсь, пока мы не оказываемся нос к носу.

– Она в кофеварке. Уже ожидает тебя.

– Серьёзно?

Я киваю и наклоняюсь к её шее, мои губы не касаются чувствительной плоти, но моё дыхание вызывает каждую реакцию в её теле.

– Серьёзно.

– Как ты узнал...

– Ты же не собираешься всерьез спрашивать меня, откуда я знаю, что это твоя любимая кружка, не так ли? Снова и снова ты оказываешь мне медвежью услугу, детка.

– Дженсен, ты не можешь продолжать в том же духе.

– Потому что ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, да?

– Нет.

– Твоё тело мне не лжет, даже если это делают твои губы.

Она кладет руку мне на грудь и медленно отталкивает меня назад.

– Какие у тебя планы на сегодня?

Чувствуя, что это всё, что она мне позволит, я возвращаюсь к своему надувному матрасу и начинаю его сдувать.

– Мне нужно поговорить с тобой об этом.

Держа кружку в руках, она подходит и садится на диван, не сводя с меня глаз.

– Говори.

– Думаю, я вернусь к себе.

На несколько секунд воцаряется тишина, прежде чем она откашливается. Я стою к ней спиной и начинаю складывать надувной матрас.

– Предсезонка начнется, как только я вернусь из Альберты. Я не хочу путаться у тебя под ногами, пока я путешествую.

– Да...Ладно, думаю, тошнота прекратилась, и, если хочешь, я могу дать тебе ключ от моей квартиры на всякий случай.

Запихивая матрас обратно в пакет, я поворачиваюсь к светловолосой красавице, сидящей на диване со своей любимой диснеевской принцессой в руках.

– Какой такой случай?

– Ну, эм, на случай, если ты что–то забыл или захочешь зайти по какой–либо причине.

Я ухмыляюсь и направляюсь в ванную.

– Хорошо, принцесса.

– Итак, я полагаю, мы увидимся, когда ты вернешься со свадьбы? Передай своей сестре мои поздравления.

Кейт стоит в прихожей, пока я осматриваю квартиру, не оставил ли что–нибудь. Я не хочу уезжать, но две вещи вынуждают меня. Надувной матрас и тот факт, что я не хочу, чтобы она готовила для меня свободную комнату, когда ей понадобится место для хранения для миллиона детских товаров, которые я планирую купить, тем более что теперь их будет вдвое больше. Но мне также нужно изменить свою тактику. Это рискованно, но мне нужно удалиться из её пространства и надеяться, что она почувствует моё отсутствие так же, как я буду безумно по ней скучать.

Наконец–то взвалив сумки на спину, я останавливаюсь рядом с ней в дверях и беру её за подбородок большим и указательным пальцами.

– Что ты будешь делать, когда я вернусь из Альберты?

– Работать.

– Ты всегда работаешь. Что будешь делать после работы?

– Полагаю, ничего.

– Ничего не планируй. Я заберу тебя с работы в понедельник, и мы отправимся за покупками для детей.

От меня не ускользает вспышка восторга на её лице.

– Разве мы не должны подождать до двенадцатой недели, прежде чем начинать делать покупки? Ну, знаешь, когда мы выйдем из опасной зоны?

– Сонографист и врачи были довольны состоянием. Кроме того, нам нужно поговорить о создании двух детских комнат – одной здесь и одной у меня.

Она удивленно приподнимает брови в ответ на моё заявление. Или это разочарование? Я, чёрт возьми, надеюсь на это.

– Да, думаю, у них будет два дома.

У них не будет двух домов. У них будет один, как и у моей девочки – и это моя квартира.

Но я решаю подыграть.

– Вдвое больше любви.

Целуя её в щеку, я открываю дверь и тихо закрываю её за собой, ухожу по коридору от девушки, которую я отчаянно не хочу покидать.

– Дженсен!

Резко разворачиваюсь у лифта, которого жду, и ко мне подлетает Кейт. Сначала я изо всех сил пытаюсь убрать с лица самодовольную ухмылку, потому что это не заняло много времени. Но чем ближе она подходит, тем больше её охватывает паника.

Она машет мобильником в руке, экран загорается.

– Они знают! – выпаливает она.

Вытянув обе руки, она врезается в меня, и я сжимаю её в медвежьих объятиях.

– Кто знает?

– Мои родители, Вайолет и Генри. Либо тот парень в ресторане не удалил снимки, как он сказал, либо их сделал кто–то другой.

Она протягивает мне свой телефон, и я начинаю прокручивать последние сообщения от Вайолет.

Вайлет

«Не потрудишься объяснить, что, чёрт возьми, происходит?»

*Фото из ресторана*

«Я не смотрю хоккей, но это вратарь “Scorpions”, верно? Тот, кого каждый вечер фотографируют с новой девушкой. Тот, кто не уважает женщин и, кажется, гордится этим.»

«И моя дочь стала его последней жертвой. Или она добровольно опустилась до него?»

«Ты выглядишь дешевкой. Считай, что твоя карьера закончена.»

С ними покончено.

– Где они живут? – рычу я.

Она забирает у меня телефон, в её глазах блестят слезы. Сильная, властная, уверенная в себе и нахальная Кейт полностью исчезла, и на её месте появилась застенчивая, беззащитная девушка. Её преображение не нуждается в объяснении теперь, когда я прочитал полную чушь в этих сообщениях вкупе с её откровениями прошлой ночью.

– На другом конце города. Но они, наверное, в церкви. Они ходят туда почти каждое утро.

Эти люди религиозны?

– Неважно. Я подожду, пока они вернутся домой с утренней проповеди, а затем предложу им то, что они никогда не забудут.

Её глаза расширяются от страха.

– Ты собираешься туда?

Двери лифта открываются.

– Мы оба. Ты думаешь, я просто буду сидеть и смотреть, как с тобой так обращаются?

– Это не твоя битва, Дженсен.

Двери лифта закрываются за мной, и я обхватываю её лицо ладонями.

– Люди идут на войну, чтобы защитить свою страну и свободу. Я иду на войну за свой мир.

Она прикусывает нижнюю губу, и я не знаю, пытается ли она скрыть улыбку или беспокойство, но она понимает, что не изменит моего мнения по этому поводу.

– Мне нужно переодеться и взять сумочку; встретимся внизу.

– Сколько времени обычно занимает служба? – я смотрю на часы. Мы сидим в моей машине и ждем их на подъездной дорожке по меньшей мере сорок минут. В идеале я бы зашел, устроился поудобнее, съел что–нибудь из их роскошной еды и откинулся на спинку стула, но у Кейт нет ключа.

В дом своего детства.

– Они должны вернуться с минуты на минуту.

Она сидит на пассажирском сиденье, покачивая левым коленом, большие солнечные очки прикрывают её красивые глаза. На улице даже не солнечно. Я кладу руку ей на колено, чтобы остановить покачивание, и наклоняюсь, чтобы снять с неё темные очки.

– Кейт, посмотри на меня.

Снова прикусив нижнюю губу, она продолжает смотреть прямо перед собой на огромный особняк перед нами.

– Посмотри на меня, принцесса.

– Ты знаешь, что сделают мои родители, если услышат, как ты меня так называешь?

Как будто мне есть до этого дело.

– Кейт. Посмотри. На. Меня.

Наконец, она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, её глаза опухли от слез, я знаю, она плакала и пыталась скрыть это всю дорогу сюда.

– Что?

– Тебе не нужны эти люди, и ты ничего им не должна. Ты слышишь меня?

Я знаю, что она меня не слышит. Она думает, что всё это ужасная идея, и я понимаю это, просто чувствуя, как она дрожит под моими прикосновениями.

– Ты не знаешь их так, как я. Всю свою жизнь я придерживалась принципа: “придерживайся наших правил, или разбирайся по кусочкам в том беспорядке, который мы устроим в твоей жизни”.

– Жизни? Под этим, я полагаю, ты подразумеваешь свою карьеру?

– Да, Дженсен. Моя карьера, моя работа, она же моя жизнь.

– Твой успех не определяет тебя, и они тоже.

Кейт открывает рот, но затем быстро закрывает его, переводя взгляд с моей руки, лежащей у неё на коленях, на зеркало заднего вида.

– Они здесь.