Точная Копия

ГЛАВА 45

КЕЙТ

Говорят, рождение ребенка – прекрасная, чудесная вещь.

Ложь. Всё это. Ложь.

Два дня в больнице на антибиотиках из–за инфекции после того, как мне снова наложили швы, и я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что Дженсен Джонс больше никогда не приблизится ко мне.

Ладно. Ещё одна ложь.

Поскольку Джун и Уилл родились во время сезона, Дженсен не получил отгула. Его даже оштрафовали за то, что он покинул игру в середине матча.

Не то чтобы его это волновало.

Единственное спасение в том, что он не должен участвовать в выездных играх ещё десять дней.

На обратном пути из уборной я крадусь по темной спальне и, пританцовывая, обхожу все известные мне места, где пол издает шум и может потревожить кого–нибудь из наших спящих малышей.

Они поочередно спят с нами, и сегодня ночью Уилл будет спать рядом со мной. Его руки подняты над головой, когда он мирно отдыхает в своей люльке.

Лежа на спине в постели, я уверена, что мой муж спит, когда он переворачивается и прижимается своим телом к моему. Его твердый член прижимается к моей заднице, и у меня всё пульсирует в ответ. Даже если я знаю, что мы ничего не можем сделать, я просто хочу почувствовать его.

Поворачиваясь в его руках, он открывает свои большие карие глаза и убирает волосы с моего лица.

– Как поживает моя королева?

Я улыбаюсь.

– Ты действительно теперь собираешься так меня называть?

Он целует меня в шею.

– Тебе нравится?

– Принцесса – звучит приятнее.

– Да, принцесса. Но просто знай, ты управляешь мной.

Моё сердце трепещет в груди.

– Правда? – шепчу я.

– Да, – проводя рукой по моему бедру, он сжимает в руке край моих шелковых шорт. – Я отчаянно нуждаюсь в тебе.

Я тихо смеюсь и целую его в кончик носа.

– Сколько раз ты делал это, ну, знаешь, в душе?

– Нисколько.

Я отстраняюсь и подавляю зевок.

– Правда?

– Ждал тебя.

– Фу, это, должно быть, убивало тебя, – издеваюсь я.

– И да, и нет. Да, потому что единственное место, которому я принадлежу, – это внутри тебя, пытаясь подарить тебе ещё больше моих детей, – он ухмыляется, но я могу сказать, что он наполовину серьезен. – Но также и нет, потому что я к этому привык”

– Привык...

– Ждать тебя. Это то, что у меня получается лучше всего.

– Джей Джей, тебе больше не нужно меня ждать. Я здесь, – я провожу рукой по его волосам.

– Я знаю. У меня написано это чернилами.

Лежа на боку лицом ко мне, он откидывает одеяло, пока не обнажается часть его грудной клетки.

Я снова смотрю на надпись, которую видела тысячу раз, но никогда не гуглила. Я хотела, чтобы он рассказал мне. Кроме того, у меня есть привычка делать поспешные выводы, когда речь заходит о Дженсене Джонсе.

– ‘Donec shes parati’. Что это значит? – спрашиваю я.

Он прикусывает губу и улыбается.

– Возможно, это твой последний сюрприз обо мне. ‘Donec shes parati’ означает ‘пока она не будет готова’, и завтра я планирую добавить сюда дату. Хотя, наверное, мне не следует этого делать, поскольку у меня хоккейный сезон, но я больше не могу ждать.

Моё сердце подскакивает к горлу.

– Когда именно ты её сделал?

Он улыбается.

– Сразу после того, как ты сказала мне, что ждешь наших детей, – его глаза сияют в мягком свете, проникающем из–под двери. – Я же говорил тебе, принцесса. Ты разрушила меня той ночью в баре ‘Райли’. С того момента, как ты поцеловала меня, я почувствовал то, чего никогда не испытывал ни к кому другому, и чем больше времени я проводил рядом с тобой, тем сильнее влюблялся. Но чем больше времени ты думала, что я самый большой засранец на свете, тем больше я боялся, что ты отвергнешь меня. Тем больше я понимал, насколько ты не в моей лиге. Потом ты была с Томом и...да, – он целует меня. – Я пытался двигаться дальше, но, в конце концов, ты заполонила все мои мысли. Я не видел ничего, кроме твоего лица. Ты была повсюду. Поэтому, когда ты сказала мне, что беременна, я понял, что мы родственные души. Мне просто нужно было, чтобы ты тоже это увидела, – он указывает на татуировку. – Я оставил место для даты, когда всё изменилось, но я не хотел добавлять её, пока ты, наконец, не войдешь в мой мир как моя.

Если бы каждый нерв в моём теле был лампочкой, я бы загорелась, как город на день независимости.

– Ты собираешься вытатуировать день рождения Джун и Уилла?

Он качает своей.

– Нет, я собираюсь вытатуировать день, когда ты пришла в эту квартиру и сказала мне, что беременна моими детьми. Шестнадцатое июля.

Я не знаю, что сказать. Что можно сказать на подобное? Любовь настолько глубока, что запечатлевается в твоей душе.

– Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

Он качает головой.

– Нет, Кейт, я сделаю тебе больно. А ещё ты, скорее всего, снова забеременеешь от меня, если я возьму тебя так глубоко.

– О, ну, тебе бы это понравилось, не так ли?

Он ложится на меня сверху и стягивает с меня пижамные шорты, и мы оба замираем как вкопанные, когда Джей–Джей младшая шевелится в своей колыбели.

– Я бы с удовольствием занимался с тобой сексом каждый день этой чертовой недели. Но нам придется подождать.

– Тогда трахни меня в горло.

Он смотрит на меня.

– Не играй со мной, принцесса.

– Я и не собираюсь, – я соскальзываю вниз, пока не оказываюсь под одеялом, и его боксеры не оказываются на уровне моих глаз. Он тихо поднимается на колени и опускает их, на его лице отражается вожделение.

Его огромный, толстый член нависает надо мной, когда я приподнимаюсь на локтях перед ним.

– Трахни меня в горло.

– Принцесса.

– Просто веди себя тихо и не разбуди их.

Протягивая руку, я беру его член в ладонь и молча накачиваю его, прежде чем наклониться вперед, пока он не оказывается полностью у меня в горле. Он запрокидывает голову и тихо стонет, выставляя напоказ свой мускулистый торс, отчего у меня текут слюнки.

– Я собираюсь кончить прямо в твой маленький грязный ротик.

Отстраняясь, я смотрю ему прямо в глаза.

– Тогда будь хорошим мальчиком ради меня и сделай это. Чёрт возьми, я серьезно. Я хочу тебя всего.

Он обхватывает рукой моё горло и, не теряя времени, начинает входить и выходить из меня. Его вкус, ощущение его члена, и его потемневшие, дикие глаза завладевают моими чувствами, когда мой муж берет у меня то, что я готова отдать.

Я люблю его каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой своей души. Когда он смотрит, как я проглатываю его сперму, я знаю, что он отмечает меня навечно.

Одна вещь, которая потрясла мое представление о том, как быть мамой, – это способность моего тела будить меня глубокой ночью, чтобы проверить, как там мои малыши.

Эта ночь ничем не отличается. Но кровать пуста, как и колыбельки.

– Джей Джей? – шепотом кричу я в темноту. Ничего.

Вылезая из кровати, я проверяю время. Ух, пять утра

Пока я тихо пробираюсь в гостиную, где ожидаю их найти, меня отвлекает полоска света, пробивающаяся из–под двери детской, а затем тихий, но глубокий голос.

Прижимаясь ухом к двери, я понимаю, что он поет для них, и моёсердце взрывается в груди.

Он поет слова песни Кристины Перри “Ты – моё солнышко”.

Моё тело болит, а голова раскалывается от недосыпа, но я могла бы стоять здесь и впитывать этот момент целую вечность.

Ещё через несколько строк песни он останавливается, когда Джун издает скулящий звук, с которым я уже знакома.

Она голодна.

Готовая войти и помочь, я снова останавливаю себя, когда слышу, как хлопает крышка на бутылке и всхлипы затихают.

– Тссс...Мы же не хотим разбудить мамочку, правда? Вы оба будете вести себя хорошо, когда папе придется уезжать на следующей неделе, да? Тетя Фелисити и тетя Луна будут здесь, чтобы помочь мамочке, но я знаю, что у неё все получится. Вы оба захотите вырасти и быть похожими на маму, и вы оба захотите найти кого–то, кто будет испытывать к вам те же чувства, что папа испытывает к маме. Я знаю это.

Я подумываю оставить их в покое и вернуться в постель. Но я слишком отчаянно хочу увидеть то, что сейчас могу только представить.

Тихо приоткрывая дверь спальни, я вижу это – мой муж в серых спортивных шортах сидит в кресле–качалке, Джун и Уилл под мышкой пьют молоко из бутылочки.

Одного этого зрелища достаточно, чтобы мне захотелось лечь и попросить его дарить мне его детей с этого момента и до скончания веков. Но на самом деле, это выражение благоговения в его глазах, когда он наблюдает, как они оба впадают в молочный кому – от этого у меня почти подкашиваются ноги.

– Привет, – шепчу я.

Он поднимает глаза, пораженный тем, что я наблюдаю за ними.

– Привет, принцесса, – он мило улыбается, но я могу сказать, что он устал так же, как и я.

– Ты мог бы разбудить меня. У меня нет работы, а тебе рано утром на каток…детка, примерно через час.

– Но я не рожал пару дней назад, принцесса. Возвращайся в постель. Я верну Джун и Уилла обратно попозже. Я думаю, тебе удастся поспать ещё пару часов.

Я качаю головой.

– Нет. Тебе что–нибудь принести? Тебе нужно что–нибудь поесть или хотя бы кофе.

– Я в порядке.

– Дженсен, – ругаюсь я.

Он приподнимает бровь.

– Джей Джей. Я могу сам позаботиться об этом.

Уперев руку в бедро, я одариваю его таким же взглядом.

– Ты же знаешь, что я такая же упрямая, как и ты, и так же отказываюсь просить о помощи, даже когда она мне нужна, верно?

– Прекрасно осведомлен.

– Точно. Итак, какой кофе ты хочешь?

Он тихо смеётся.

– Ты меня доконаешь, ты это знаешь?

– О, я знаю.

Я поворачиваюсь, чтобы направиться на кухню, но он останавливает меня, прежде чем я ухожу.

– Кейт?

Я всегда удивляюсь, когда он называет меня по имени.

– Да?

Он поджимает губы и оглядывает детскую цвета шалфейно–зеленого, светлую деревянную мебель и имена Уилла и Джун над их колыбелями, которые Джесси подарил нам сегодня. Затем он снова смотрит на меня, в его красивых карих глазах появляется глянцевый блеск.

– У нас впереди целая жизнь, мы разделим много моментов в кругу нашей семьи. Но я просто хочу, чтобы ты знала, что в этот момент прямо здесь, ты стоишь в дверях нашей детской, а я держу на руках наших детей, пока они спят. Если бы я умер завтра, я бы прожил жизнь, наполненную счастьем, о котором многие могут только мечтать. Спасибо, что позволила мне доказать, что ты ошибаешься.