Точная Копия

ГЛАВА 29

ДЖЕНСЕН

Это заключительная игра предсезонки, и когда я захожу в раздевалку, все поворачиваются в мою сторону.

– Что? У меня что–то на лице?

– Нет, просто хорошо, что ты присоединился к нам, – растягивает слова Зак.

Зак всегда раздражающе рано приходил на каждую игру, и теперь, когда Джон ушел на пенсию, он стал более дотошным в качестве капитана.

Я бы пришел еще раньше, если бы половину времени не трахал Кейт до умопомрачения. И так продолжалось последние три недели.

Есть, спать, секс, ещё раз секс, хоккей, и по новой.

Она ненасытна. И я схожу с ума от того, что она до сих пор не связала себя со мной обязательствами. Я подумал, что та ночь в душе стала поворотным моментом, когда она сказала, что попробует, сказала, что я хороший человек, и назвала меня Джей Джей. Я думал, она впускает меня в свою жизнь.

Но теперь кажется, что мы больше друзья с привилегиями, которые собираются вместе растить детей.

Что. За. Чёрт.

Возможно, я опоздал на сегодняшнюю предсезонную игру, но я готов сразиться с любым, кто меня разозлит, включая соперника.

– Ты выглядишь так, словно тебя обокрали, а потом дали несколько пощечин, – Джесси подходит и встает рядом со мной, скрестив руки на груди.

Я ничего не говорю, только вздыхаю и начинаю одеваться.

– Тогда я расцениваю это как “да”. Ты предложил ей переехать?

Я качаю головой, моё настроение становится всё хуже и хуже.

– Почему нет?

– Потому что она меня не любит, ясно?! – огрызаюсь я. Мой голос звучит намного громче, чем хотелось бы.

– Замечательно, теперь вся гребаная команда знает, что я влюбился в девушку, которая не отвечает мне взаимностью, – ворчу я Джесси.

– Она отвечает тебе взаимностью, – Зак подходит ко мне сзади.

– Каким–то образом, да, – фыркаю я, не заботясь о том, что он знает или не знает о нас на данный момент.

Зак ставит коньки на скамейку запасных.

– Ты же знаешь, что Луна тоже боялась, верно?

– Это другое. У вас был разный стиль жизни, вы жили в разных городах. Дело во мне. Её прошлом. Но я не могу заставить её открыться мне полностью. Мы словно делаем два шага вперед, и один, а иногда и несколько, назад.

– А что с её прошлым? – Джесси приподнимает бровь.

Чёрт, я и так сказал слишком много.

– Нам нужно на игру, – уклоняюсь я.

– Это правда, – Зак хлопает меня по плечу и направляется к выходу, но Джесси задерживается, пока я продолжаю подниматься.

– Что ты имеешь в виду под её прошлым? – настаивает он.

Я должен был догадаться, что он ухватится за это и не сдастся. В детстве этот парень пережил больше дерьма, чем большинство людей за всю свою жизнь. Его сердце огромно, как океан, и он всегда рядом со всеми, кому он может помочь.

– Я же говорил тебе; я не думаю, что её родители были добры к ней. Она сломлена, чувак. Она такая чертовски красивая, но не видит этого. Она держала всех, кроме своих самых близких друзей, на расстоянии вытянутой руки. Я знаю, что её сердце хочет меня, – я постукиваю пальцем по виску и смотрю ему прямо в глаза. – Но у неё в голове тридцать шесть лет дерьма, через которое нужно пробраться.

Он кивает, и я знаю, что он понимает.

– Я знаю, что я для неё. Я знаю, что я тот самый, и чёрт возьми, она единственная девушка, которую хочет моя голова, сердце и член. Но я иду в обратном направлении, чувак. Теперь я надежный друг с дополнительными преимуществами. Но я, чёрт возьми, не могу оставаться в стороне.

– Тебе просто нужно продолжать говорить ей об этом.

Наконец, полностью экипировавшись, я беру свою клюшку и шлем и указываю на выход, но не раньше, чем бросаю последний взгляд на своего лучшего друга.

– Даже если бы я захотел отступить, я не смог бы. Она – мой север. Неважно, в какую сторону она изворачивается и пытается уйти от нас, я иду прямо к ней. Мы созданы друг для друга.

Я играю дерьмово. Как новичок в первый день.

Мы пропустили три гола, и в каждом из них была моя вина.

Она там, смотрит игру и выглядит как мечта, я не могу перестать пялиться.

Игра проходит мимо меня, Зак стреляет в меня гребаными кинжалами, и я знаю, что тренер Берроуз собирается наказать меня в конце этого периода.

Как будто мне есть до этого дело.

– Что с тобой происходит, чувак? – кричит мне Зак, когда шайба в четвертый раз попадает в сетку.

Я отворачиваюсь от него и делаю глубокий вдох. Наши фанаты преданы до мозга костей, но я чувствую, как нарастает их разочарование. У нас есть ещё один период, чтобы доказать им, что мы готовы к первой игре сезона.

– Ты меня слышал? Где ты витаешь?

– Не здесь, – говорю я себе под нос, шум арены заглушает меня.

– Ты всё испортишь!

Я резко оборачиваюсь.

– Ты думаешь, меня это волнует?! – я показываю на свою грудь. – Прямо сейчас мне насрать. Мне всё равно.

– Тебя должно это волновать, чувак, – его голос смягчается.

Я саркастически усмехаюсь.

– Мне будет не всё равно, когда в моей жизни появятся более важные вещи. Мне будет не всё равно, когда я перестану чувствовать ту ощутимую боль, которую, я знаю, испытывает она. Мне будет не всё равно, когда прекратятся и мои мучения.

Он опускает плечи.

– Ты действительно влюблен в неё, да?

– Я заботился о ней и защищал её в течение двух лет, но моё сердце заполнилось, когда она сказала мне, что носит моих детей.

Его глаза расширяются.

– Вау.

Я оглядываюсь.

– Мы можем не делать этого на льду? – спрашиваю я.

– Да, конечно, – он упирает руки в бока. – Послушай. Почему бы тебе просто не сказать Берроузу, что ты заболел? Я тебя прикрою. Отправляйся домой, возьми себя в руки и возвращайся в субботу утром с более ясной головой.

Чёрт меня побери, но, похоже, это всё, что мне нужно.

– Я не могу так поступить с командой.

– Ты можешь и сделаешь это. Я так сказал.

Я поджимаю губы, ненавидя себя за то, что собираюсь выйти из игры, но я знаю, что у меня нет выбора.

– Хорошо.

Я ухожу со льда, и Зак опережает меня, без сомнения, направляясь уладить мои проблемы с тренером Берроузом.

– Дженсен? – моя рука уже на дверной ручке раздевалки, когда я слышу её голос.

– Да, – я держу голову прямо, не желая смотреть на неё. Прямо сейчас я слаб и уязвим, и на этот раз я не хочу, чтобы она видела меня таким.

– С тобой всё в порядке?

Глубоко вздохнув, я наконец поворачиваюсь в её сторону. Она одета в черные леггинсы и длинный белый свитер, и её живот действительно начинает проявляться.

Господи, как же она прекрасна.

– Да, просто неважно себя чувствую. Может, какое–то время тебе лучше держаться на расстоянии, – вру я.

– Мы можем поговорить? – тихо спрашивает она, осторожно делая шаг ко мне. Я знаю, она понимает, что я оправдываюсь.

– Не сейчас, принцесса.

– Мне нужно тебе кое–что сказать, – её голос дрожит.

Срабатывает инстинкт.

– С малышами всё в порядке? – у неё почти шестнадцать недель, так что мы должны быть вне опасной зоны.

– Да. Дело не в этом.

– Ладно, это хорошо, – киваю я. – Но мне нужно идти домой.

– Не закрывайся, пожалуйста.

– Я не закрываюсь, Кейт. Просто я уже и не знаю, как мне быть с тобой. Мне нужно перезагрузиться и побыть наедине с собой.

– Я пытаюсь. Я знаю, что бы ни случилось, мы будем лучшими родителями; ты будешь лучшим папой.

Подняв руку, я опускаю глаза в землю.

– Пожалуйста, принцесса. Не сейчас. Не сейчас, чёрт возьми.

Она снова делает шаг вперед.

– Я ошибалась на твой счет.

– Я знаю. Ты говорила мне это, и это хорошо. У нас всё хорошо.

– Мне невыносима мысль, что тебе больно.

– Не сейчас, – повторяю я, открывая дверь.

– Когда ты будешь готов поговорить?

Моё зрение затуманилось, я, наконец, поднимаю глаза.

– Когда ты будешь готова признать, что влюблена в меня.

– Я так много всего чувствую к тебе.

– Да, я знаю, – я чертовски крепко сжимаю ручку.

Она стоит там, эта сильная женщина, которая через многое прошла. За последние два года я видел только закаленную оболочку, но сегодня она выглядит измученной. Но я не могу продолжать настаивать на своём. Я не могу больше заходить в её квартиру. В какой–то момент вам нужно, чтобы человек пришел к вам, чтобы показать, что он готов держать ваше сердце в своих руках и оберегать его. Чтобы ваши чувства получили подтверждение.

– Ты ведь всё ещё придешь на УЗИ в середине беременности, верно?

Как она может в этом сомневаться? Что бы ни случилось между нами, я всегда буду рядом с ней, помогая растить наших идеальных детей.

Моя клюшка со стуком падает на пол, за ней следуют перчатки, когда я подхожу к ней.

Я возвышаюсь над ней, по–прежнему в своих коньках, она в кроссовках, а не на каблуках.

– Тебе никогда не придется сомневаться в моей преданности тебе, – говорю я, кладя руку на её растущий животик. – И моей семье. Хоккей занимает второе место после тебя и этой беременности.

Смотря на меня снизу вверх, она в ответ прижимает ладонь к моей щеке.

Чёрт, я хочу поцелуем выбить из неё все сомнения и беспокойства.

– Ты хочешь увидеться со мной до этого? – спрашивает Кейт.

Склоняясь к её прикосновениям, я не хочу, чтобы она уходила прямо сейчас, не говоря уже о том, чтобы ждать две недели до УЗИ. Но я на том этапе, когда спать с ней – это убивать себя. Каждый раз, когда я погружаюсь в неё, мое тело трахается, но разум занимается любовью.

Я кладу свою ладонь на тыльную сторону её руки.

– Как отец этих детей – нет. Как твой парень – абсолютно да. Если я тебе понадоблюсь, я рядом, но в следующий раз, когда я прикоснусь к тебе, я должен быть твоим мужчиной.