Торпеда для фюрера

Ловля на живца

Туапсе. Лето 1943 г. Штаб КЧФ. Разведотдел

— Кто бы мог подумать, — хохотнул начальник флотской контрразведки полковник Овчаров, будто и впрямь рассказал презабавную байку. — Мы его чуть ли не с миноискателем по всем архивам ищем, предписаниями «совершенно секретно» и «срочно к исполнению» добрых людей стращаем. А он, подобно немецкой цветочнице, в нашем же садике, понимаешь, хризантемы поливает из жестяной лейки!

Полковник Гурджава, начальник флотской разведки, в очередной раз скривился на словесную живопись Овчарова: «Задерёт пионеров байками, а потомков мемуарами, ей-богу задерёт, — если доживет до победы, конечно».

А дожить у полковника Овчарова были все шансы. Такого на фронт рядовым если и разжалуют, то только если он рождественскую открытку Сталину «Хайль Гитлер!» подпишет, и то собственноручно, и при скоплении народа, — а то ведь отвертится, счастливчик. И впрямь, начальнику флотского Смерша везло, как зайцу на минном поле. Вчера только Георгий Валентинович и сам морщился в предчувствии «разгона» за утерянного «секретного» инженера, к тому же бывшего царского военспеца, читай, потенциального шпиона. А сейчас с самым триумфаторским видом излагает подробный план операции по выявлению немецкого шпиона, а то и сети, и не где-нибудь, а в самом штабе флота. Используя того самого, казалось бы, «безвозвратно утраченного» П.Г. Бреннера как живца.

— Ещё раз напоминаю, товарищи офицеры, — постучал толстым ногтем по столу полковник Овчаров. — Строжайшая секретность! Итак…

…Сослуживцы Павла Григорьевича моментально и однозначно опознали в разнорабочем в/ч 67087 П.Г. Севрюгине инженера П.Г. Бреннера, но никто ему не стал ни заламывать рук, ни отхаживать его кабелем усиленного питания. «Оставить всё, как есть!» — спешно и строго-настрого распорядился Смерш флота, немало разочаровав, но и успокоив бдительных товарищей из Особого отдела, и здесь имевшегося. Всё-таки лучше участвовать в тайной игре контрразведки, чем вульгарно получить по шапке за недосмотр. Вот только игра для них была настолько малопонятной, что со временем главные Смершевики, заметив, как с привычной бессонницей «недреманного ока» болтается подле Пауля-Генриха и Петра Геннадьевича в одном лице то один, то другой «товарищ» с расстёгнутой кобурой нагана, — их, товарищей то есть, обоих вывезли куда-то к чёртовой матери. Под предлогом очень специальной командировки. А вместо них на заводе появилось двое комиссованных моряков, хоть и рукастых, но всё равно как-то не слишком пролетарского духа. Впрочем, и должности у них были соответствующие, можно сказать, завидные, и как раз для реабилитации после ранения подходящие: один — банщик, другой — завскладом расходных материалов. «Рокировки» в этом, конечно, никто не заметил, кроме тех, «кому надо».

— Можно сказать, инженер Бреннер у нас сейчас, как сыр, — хмыкнул Георгий Валентинович. — Только не в том смысле, что в масле катается, а в смысле — сохнет на крючке мышеловки.

Трое из присутствующих офицеров вежливо зафыркали, а Овчаров увлечённо потёр пухлые ладошки и продолжил:

— Я думаю, я уверен, что «Марине Абвер» уже в курсе, кто, собственно, руководил проектом «Гидроприбора», который их так сильно заинтриговал. И если мы предоставим им информацию о том, где интересующая их персона, ведущий инженер проекта…

— Предоставим информацию? — ищуще обернулся по сторонам капитан 3-го ранга Васильев, начальник криптографической службы.

Полковник Овчаров энергично кивнул:

— Именно. И займётесь этим именно вы. Вы организуете утечку. Деликатно и элегантно, но так, чтобы знал весь высший эшелон флотского командования.

— Вы думаете… — чуть ли не охнул капитан 3‑го ранга Васильев.

— Не думаю, — решительно оборвал его начальник Смерша. — Но знаю, что сверху вниз эта новость быстрее дойдёт до среднего и младшего командного состава, чем снизу вверх. Практика показывает, — комически удручённо покачал он румяной лысиной, — что низы у нас как раз таки умеют держать язык за зубами.

— Они по ним и чаще получают, — «подумал вслух» командир 2-го разведотряда Тихомиров, и также нарочито «спохватился» под укоризненным взглядом Гурджавы.

— Дадим знать, и будем ждать, — продолжил Овчаров и, упреждая продолжение, готовое сорваться с губ того же «анархиста» Тихомирова: «У моря погоды…», поднял указательный палец. — Будем ждать активизации немецкой шпионской сети.

— Прямо-таки, «сети»… — пробормотал недовольно Давид Бероевич, но полковник Овчаров его будто бы не услышал.

— Поскольку утечка будет штабного происхождения, то нашему… — то есть немецкому, конечно, — поправился Овчаров, — «кроту» в штабе флота, так или иначе, надо будет принимать меры.

Полковник подошёл к карте Черноморского бассейна, как будто надеясь прочитать на ней возможные эволюции таинственного резидента.

— Что он предпримет? Попытается завербовать Бреннера или купить у него сведения об интересующем «команду Ноймана» «изделии»? Или, в самом крайнем случае, попробует переправить его через пролив, — развёл руками полковник. — Что бы ни предпринял вражина, отсидеться под плинтусом штабной крысой у него не получится. Собственно, потому, что мы ожидаем от него активных действий, мы, по рекомендации товарища полковника, — кивнул он на Гурджаву, — и хотим привлечь к операции разведотряд товарища Тихомирова.

«А вовсе не потому, что надо куда подальше заслать двух засранцев, пока за ними в госпиталь флота не припёрся Смерш НКВД», — прокомментировал про себя упомянутый полковник Гурджава.