Травоядный. Том I

Глава 10. Буду помнить — всегда

Судьба улыбается тогда,

когда шансов больше нет.

Утром я вновь услышал уже привычные грубые крики и ругань. Медленно, но всё же быстрее многих, этот олух, Декс, таки оторвал свою задницу от лежанки. Было бы скверно, если бы он помер от побоев с утра пораньше.

– Вылезайте наружу, сучьи дети! – кричал новый, незнакомый голос.

Невольники продирали глаза и спешили наружу, не особо расторопные подвергались избиениям. Но дело было и в том, что как только все вчера вернулись в барак, то сразу завалили Декса вопросами. Он постоянно раздражался от того, что они отнимают его драгоценное время, которое он мог бы провести с Литой, но всё же чувствовал себя свободно в общении со всей этой неотёсанной гурьбой. Я удивился от его коммуникативных навыков – он лгал нагло и искренне, так, что и сам поверишь. В итоге зайцы проговорили до глубокой ночи, вдоволь насытившись его россказнями.

Зато мне повезло узнать об этом мире немного больше, как об устройстве Заячьей колонии, так и об принятых тут устоях. Удивительно, но рабами никто себя здесь не считал, ну или почти никто. Многие были уверены, что такая участь – справедливый удел, плата за грехи Наиры Древесной, прародительницы всех травоядных. Но были и бунтари, хотя любой из них и в подметки не годился Дексу. Этот полночи поносил империю, надзирателей, условия их жизни и будущие перспективы.

«Идиоты! Думаете, сможете обрести свободу?! Хер там! – кричал он рьяным басом, когда речь зашла о турнире, оказалось, что о нем слышали многие (что было неудивительно), но говорили шёпотом, с каким-то мистическим вдохновением, – Целое поколение – а победителей лишь десять! И вы миритесь с этим, принимаете как свою судьбу?! Что за жалкие трусы!»

Да, о турнире я узнал кое-что из пылких разговоров: он проводится каждый год на протяжении пятнадцати лет, и официально его не существует вовсе – по крайней мере для невольников. Но слухами земля полнится, и слышали разные разговоры надсмотрщиков, иногда удавалось послушать горожан. Но всё сводилось к тому, что целое поколение зверлингов заставляют сражаться друг с другом. И не сказать, что я был сильно удивлён. Причин такому турниру до банального много: чрезмерная плодовитость зайцев, юношеская недальновидность и наивность, ограничение физического и умственного развития и, конечно же, физическая форма. Даже сейчас в моём браке около четверти имеют серьёзные хронические травмы, и их постоянно становится всё больше.

«Но меня не отпускает смутное ощущение, что всё не так просто, – размышлял я, наблюдая глазами Декса за тем, как зайцы выстраиваются в шеренги под крики надзирателей, – Одна идея не даёт мне покоя… Но это… слишком…»

– Шевелись! – рявкнул один из надзирателей на тщедушного хромого зайцида.

Я видел его раньше – он не рассчитал силы, спрыгивая с дерева на сборе персиков, и неудачно приземлился. С того момента с ногой у него были проблемы. Да такие, что даже Лита не могла помочь.

Надзиратель с грубой щербатой мордой подтолкнул его, он споткнулся об выпирающий из утрамбованной дороги камень. Рухнул в пыль, и в глазах его я увидел ужас, он обернулся и увидел, как тигрид без левого глаза сорвал мачете с пояса. Он дёрнулся, попытался встать, но нога вновь подвела его.

– Бесполезный ублюдок! – рявкнул одноглазый и с силой ударил того рукоятью по голове.

Невольник впечатался мордой в пыль. А я почувствовал, как наливаются мышцы Декса! Как горячится его кровь! Он хотел остановить надзирателя, перевести его гнев на себя – как он это всегда умел! Его губы шевельнулись, но не произнесли ни звука.

«Нет! Не смей! Даже не думай тупой идиот!» – кричал я понимая, что он хочет сделать.

Он дёрнулся, сделал шаг!

«Ты погубишь себя, придурок! Приговоришь нас обоих!» – ревел я, зная, что он меня слышит, по-своему, но слышит!

Он сжал кулаки. Надзиратель замахнулся для нового удара, по лицу невольника стекала кровь. Все замерли, не в силах противостоять хищной силе и власти. А несчастный поднял глаза и посмотрел на Декса с мольбой во взгляде.

Я почувствовал, как сила потекла по венам, кровь заклокотала, виски запульсировали! Выброс адреналина затуманил рассудок! Сейчас он всё угробит!

«Если ты поможешь ему – Лита продолжит страдать! Рихан победит! А ты сдохнешь, словно собака!» – неистово завопил я.

И почувствовал боль, Декс прикусил губу до крови! Его пальцы впились в ладони! А надзиратель дёрнул рукой, желая раскроить башкой хромому бедолаге!

Наверное, в тот момент каждый ожидал, что кто-то бросится к нему, остановит надзирателя. Каждый желал этого, но и не хотел быть этим кем-то. Они боялись за свою жизнь, она была для них важнее жизни нерасторопного хромого болвана. Каждый, кроме Декса. Но Лита была для него важнее. Так что с глухим хрустом рукоять разбила череп невольника, пробила дыру в башке, и он распластался на земле, дёрнулся несколько раз и замолк.

– Будет пример для каждого из вас! – крикнул одноглазый и удовлетворённо оскалился. – А теперь шевелите задницами, если не хотите составить компанию этому тупице!

Декса кто-то ткнул в спину. Затем ещё раз. А после он услышал шёпот сквозь возню невольников:

– Только пи***ть горазд, – сказал знакомый голос. – А как до дела дошло – так сдрейфил, геройчик.

Ох, я бы на твоём месте Декса не провоцировал, если у этого идиота щёлкнет в голове, то пиши пропало. Но вместо того, чтобы повернуться, огрызнуться, велеть заткнуться – Декс промолчал. Сердце сжалось, по лицу разошлась краска. Что это? Боже! Стыд?! Серьёзно?

Но выбор уже был сделан. И он был верным, правильным. Необходимым для выживания. Для защиты себя и Литы. Я уже испытывал эту тяжесть на сердце когда-то в прошлой жизни. И сейчас я не сомневаюсь в том, что каждое моё решение было верным и необходимым.

Но его чувства были так сильны. Он страдал от такого пустяка, от гибели какого-то никчёмного ублюдка! Вина давила мне вески! И я усилием неведомой воли повернул голову Декса в сторону, к правому краю шеренг. Там, в самом конце стояла Лита. Лицо её было избито и печально, глаза на мокром месте.

«Ха! Два сапога — пара! Какое милосердие! Аж блевать тянет!» — подумал я, и Декс скривился — он почувствовал, что я лезу в его голову, подсказываю. — «Для сострадания нужна сила! А у тебя её нет! Так что засунь свою гуманность себе в заднице! А, нет! Пожалуй, не надо — она-то у нас общая!»

— За мной, марш, скоты! — скомандовал одноглазый и повёл толпу невольников, оставив за собой холодеющий труп.

В этот раз мы направлялись не в сторону джунглей и не огибали город. Мы шли чётко к нему. Неожиданно, должен признать, и вряд ли нас там ждёт что-то хорошее. Но всё же мне любопытно узнать, как живут горожане и что из себя представляют. К тому же изучить устройство города не помешало бы.

Постепенно солнце всё выше взбиралось в небо, и по бокам начинали видеться всё новые и новые группы зверлингов. Не сказать, что у Декса было выдающееся зрение, но вот его интуиция нечто совсем на другом уровне, он практически безошибочно мог определить по смутным очертаниям, кому они принадлежат. И, судя по всему, мы все следовали в одно место, и в большинстве своём это были группы невольников в сопровождении надзирателей. Но не только зайцев, там были и другие: группы мохнатых толстых бобров в компании верблюдов и громадных слонов, куда крепче закованных в цепи с обломанными бивнями. Бизоны и буйволы, олени и газели, бараны и козлы. Словно диковинный цирк с дрессировщиками и огненными кольцами, со всех концов стекались бесчисленные виды зверлингов всех мастей и полов. На всех, кроме самих надзирателей, были надеты зачарованные кандалы, как и у Декса — это я увидел, когда мы стали все стекаться на одну большую прямую дорогу. Но как бы то ни было — зайцев было большинство.

И тогда, за гулом копыт и лап, он заговорил со мной напрямую:

— Не смей мной манипулировать, — тихо сказал Декс. — Я знаю, что ты меня слышишь, и что это ты не пустил меня к тому бедолаге! — с яростью в шёпоте (насколько это, конечно, возможно) сказал этот болван.

Вот как, точно — ты ведь тоже совсем недавно сидел на месте второго наездника.

— Ты… я не знаю, что ты такое, но это моё тело!

Тише, тише, это ненадолго.

— Ты убил Тату, убил Ронта. Думаешь, я не понимаю? Думаешь, я поверю, что это всё было лишь для защиты? Для выживания? — спросил Декс.

«Именно так, мой дорогой идиот. И тебе стоит признать, что мне это удавалось» — подумал я. — «Что один, что другой были теми ещё ублюдками».

— Тата, может, и мерзкая извращенка, но та ещё трусиха. Я знаю, что тебе это было известно с того самого момента, как ты взглянул в её маленькие слезливые глазки.

«Какая неожиданность! Ты умеешь анализировать и даже делать выводы! Невероятно! – усмехнулся я, а Декс скривился, словно сожрал лимон, – И что? Нужно было оставить его в живых? Нет уж! С меня достаточно Рихана, новых врагов мне не надо».

– Ты мог заставить её молчать! Мог же! Но тебе проще было убить! – прорычал с отвращением Декс, – А Ронт? Он тоже был так уж опасен?

«Ну нет. Только этот ублюдок решил продать мой член на развес, а им я хочу распоряжаться сам! И желательно с более приятными дамами!»

– Он ведь тоже боролся за выживание, как ты и я, как каждый из нас! И у всех свои способы! – с налитыми кровью глазами шипел Декс, – Но ты предпочёл избежать трудностей! Свернуть башку, и всё тут!

«Что ты несёшь?! Не ты ли вчера верещал, что разорвёшь Рихана и каждого, кто притронулся к Лите! – мысленно кричал я, – Считаешь, что твои причины более правильные?! Меряешь жизнь мотивами?! Херов гуманист! В конце концов, убийца есть убийца! Ты не видел того, что видел я! Добряки умирают первыми!»

Декс вздрогнул, зрачки расширились. Он меня услышал. Чётко и ясно.

– Каждый из тех уродов по-настоящему заслужил смерти! Это справедливо! – оправдался он, – Меня моя жизнь не волнует, лишь бы Лита была жива! Но ты готов убивать любого, кто встанет на твоём пути, заслужил ли он того или нет! Ты ничем не лучше Рихана! Тебя ведут лишь эгоистичные желания! – почти срываясь шипел Декс.

«Именно поэтому я буду свободен! Я её заслужил! И поэтому же ты вскоре отдашь мне своё тело! – рычал я, – По! Своей же! Воле!» – отчеканил я каждое слово.

– Ни за что!!! – бросил Декс.

– Ты с кем говоришь? – спросил неожиданно появившейся рядом Алем, он двигался чётко в ногу с впереди идущим зайцем.

Ох, мне точно нужно от него избавиться.

– У тебя слишком острый слух! – ответил Декс.

– Да слух тут ни при чём, – сказал Фирс у другого бока, – Твой злобный бубнёж тут мало кто не слышал.

И тут Декс увидел множество оборачивающихся лиц, каждый смотрел странно, словно с подозрением.

– Чего вылупились! – крикнул Декс, и большинство отвернулось.

Видимо, его общение с законниками оказывает своё влияние. Да и шепчутся за спиной – звери или люди, не важно, каждый любит слухи. Особенно о мертвецах. А Декс как раз связан с несколькими последними. Хорошо. Хорошо. Меня это устраивает, теперь вряд ли какой идиот удумает лезть к нему и выходит ко мне.

– Ну наконец-то на себя похож! – сказал Фирс и хлопнул громадной ладонью по спине Декса, – А то в последнее время вёл себя как хер пойми кто!

Оу, над этим мы ещё поработаем.

– Будто и не ты вовсе, – добавил Алем.

Нет, я точно его убью!

– Ещё бы! Рихан-то как по мозгам мне прошёлся! – ловко солгал Декс.

Это его, выходит, не сильно беспокоит. А пара никчёмных жизней – так он целое шоу устроил. Каков лицемер.

– Алем, смотри! – сказал Фирс, указывая наверх.

– Очень смешно, – ответил слепой зверлинг.

А Декс поднял голову, и я увидел десятки, сотни тёмных пятен в небесах. Птицлинги слетались в город. Они перемещались куда быстрее на своих гигантских крыльях, ловко лавируя между друг другом и словно соревнуясь – кто первый.

«Пожалуй, если уж меня угораздило переродиться, я бы хотел быть одним из них, – рассуждал я, наблюдая за элегантным полётом, – Но желания – лишь желания. По крайней мере, у меня пушистый хвостик».

Я зацепился взглядом на снижавшегося ястребида: изогнутый хищный клюв с жёлтой каймой, лёгкие кожаные доспехи стянули острые плечи, и крылья, невероятные… не меньше двух метров, а окончания каждого пера окрашено в красный. Но всё величие портило лишь одно – человеческое начало.

«Он не ястреб. Лишь человек с клювом, крыльями и острыми когтями», – разочарованно подумал я.

Мир вокруг начал меркнуть, а меня словно затягивал водоворот. Но это не было похоже на потерю сознания, нет, наоборот, я не хотел сопротивляться потоку. Всё вокруг рассеялось, но вскоре мир начал возрождаться из очертаний и силуэтов, света и тени.

Я видел каменистый обрыв, высокий. И себя, но со стороны, будто это был кто-то совсем другой.

Совсем юный, не больше четырнадцати лет. Худощавый и жилистый, мышцы не наросли, но уже похожи на стальные канаты. В черных глазах дурман от очередной пилюли, разрушающей всякое понимание реальности, превращая мир в сказочную легенду, где ты – герой.

Я достаю короткий кинжал из ножен на поясе и скидываю их на землю. Могут зацепиться за камни, пока я буду взбираться вверх. А сталь зажимаю во рту.

Я вспоминаю те ощущения: волнение, ответственность и бесконечное желание проявить себя, а ещё – радость, предвкушение опасности. Это было моё первое задание в поле. И дал его мне отец – глава клана и первый наставник. И как же я был рад, как желал оправдать его ожидания.

Мелкий идиот, но иначе быть не могло.

Огрубевшие от рукоятки тренировочного меча пальцы цепляются за щели и выемки, ноги в мягких сапогах осторожно ступают по выступающим камням. Я взбираюсь вверх, капли пота стекают по лицу и спине, я пыхчу, словно загнанный зверь, но оттого мой пыл лишь разгорается. В середине обрыва я втыкаю кинжал в щели и даю рукам отдохнуть по очереди, и продолжаю путь.

Замок клана Зелёных змеев весьма защищённое место, но сейчас, когда многие ушли на Великую войну, в нём не так много охраны. Лучшее время нанести удар, особенно если ты заходишь с тыла.

У окончания обрыва начиналась гладкая десятиметровая замковая стена – теперь становилось сложнее. Я вижу, как юноша забирается в один из карманов на жилете и вынимает небольшую вытянутую глиняную ампулу. Встряхнув пару раз, он отламывает об стену верхушку и выливается немного: сначала на одну руку, затем на другую.

Я чувствую запах жжённой плоти и вспоминаю ту жуткую боль, смотря на своё искаженное лицо. Но, сжав губы, я ползу вверх по отвесной стене, руки липнут, но лишь на мгновение. Мне приходится соблюдать чёткий темп и контроль, реакция паучьей слюны действует лишь при контакте с воздухом, а стоит прижать её к камню, как клейкость теряется очень быстро. Одна ошибка – и я мёртв.

Но вместо смерти я вскоре оказываюсь у зубцов, переваливаюсь через них и расстилаюсь на холодном камне. Грудь судорожно раздувается, лёгкие неистово горят. Но я сделал это! Как же я был рад! Только на задании не следует расслабляться ни на секунду.

– Кто там?! – крикнул кто-то из темноты, услышав моё пыхтение.

Я тут же вжался к одному из зубцов и замер. Облака застилали луну, медленно текли по небу. Я тянулся к одному из трёх метательных ножей на груди и ждал…

– Показалось, что ли? – спросил незнакомец у пустоты.

И в тот момент луна выглянула из-за кучерявого облака и осветила землю серебряным светом. Моя рука дёрнулась сама, резко и неотвратимо ножик воткнулся в глазницу патрульного в конусовидном шлеме. Но в этот раз я не расслабился, рванул к нему, пока он осознавал, что мёртв, а его ноги слабели, утягивая тело. Подлетел, схватил за плечи, медленно опуская на каменный пол.

Он смотрел на меня целым глазом с неверием и удивлением, даже не понимал, что произошло. Но вскоре глаза его остекленели, словно у рыбы на рынке. А мои руки затряслись, сердце забилось чаще. Я всё продолжал смотреть в его мёртвый глаз.

Я уже убивал к тому моменту, я вспомнил, будто какой-то пустяшный факт, всплывающий так же внезапно, как и исчезающий. Но то было на Посвящении, и я знал, тогда я защищался, всё было совершенно иначе.

Но в этот момент было куда труднее. Я вспомнил, как долго он снился мне, снился годами. Только он, сколько бы я не убивал – по-настоящему меня впечатлил именно этот неизвестный солдафон.

Дальше всё пошло как по маслу, но приходилось спешить – неизвестно, когда его хватятся. Кинжал я заложил за портупею, перетягивающую ляжку – к ней сбоку цеплялись небольшие дымовые и ядовитый шашки, огнекамни и «солнышки». Так вообще было не принято, но тогда я любил «отличиться», думая, что это возвысит меня, сделает особенным.

От тени к тени я пробирался к донжону, возвышающемуся в центре. Прятался и выжидал, всё время вслушиваясь в окружение, впитывая его всеми чувствами. Так я оказался у самого подножья замка. Нижние окна располагались не меньше чем в трёх метрах над землёй, зарешечённые сталью. Но повыше уже виднелись несколько открытых. К ним-то мне и надо.

Я смотрел на юношу, размышляющего над планом – в том возрасте у меня ещё не было привычки продумывать что-то заранее. Юношеская вера в собственные силы и практически неиссякаемая отвага и наивность – поистине великая сила. Но лишь до первого болта в заднице.

Я видел, как разбегаюсь, достаю новый глиняный флакон и заливаю его в глотку, разминаю пальцы и срываюсь с места, несясь к стене.

Благо отвесной она не была – но и наклон лишь в пару градусов, а больше тогда и не требовалось. Эликсир Дурной славы оттого так и назывался, что силы давал немерено, как и ловкости с реакцией – только вот отдача была соответственной: паралич всего тела, в том числе и дыхательной системы, глухота и слепота. А действие его могло варьироваться от четырёх секунд до тринадцати, а вот противодействие до нескольких минут.

Моя нога оттолкнула, и я оказался в нескольких метрах над землёй и тут другой по касательной ударил об стену, подлетел ещё на полметра. Ухватился рукой за проём с решёткой и дёрнул тело вверх, ухватился обеими руками за следующий проём, в котором горел свет, и вновь подлетел вверх к другому окну, в нём было темно, не слышно ни звука.

И тогда я увидел томный огонёк курительной трубки и почувствовал едкий запах табака. «Вот и всё», – тогда подумал я, но тело среагировало быстрее, чем неизвестный поднял шум. Рука дёрнулась, ухватилась за материю рубахи. Я рванул его на себя, но не со всей дарованной эликсиром силой, только так, чтобы я сам оказался внутри. Там мы рухнули на пол, и я даже подумать не успел, как сдёрнул одной рукой кинжал с бедра, а другой зажал неудачнику рот. Сталь метнулась к груди жертвы, легко пробила и ткань, и кость, но в сердце не попала.

– Агххх!... – послышалось мычание из-под руки.

Я замахнулся вновь и тут почувствовал, как Дурная слава забирает своё. Волна слабости начала валить с ног, глаза застилала серая пелена. Я полоснул наугад, рухнул на бок, судороги сотрясали тело, не видя ничего и не слыша, ожидая, когда меня прирежут моим же кинжалом или поднимут тревогу. Секунды тогда казались бесконечно длинными, и по прошествии ровно тридцати трёх свет вернулся, тело обрело силу, а воздух ворвался в лёгкие. Я откашлялся и огляделся, но никого не увидел, только след из крови, уходящий во мрак коридора.

Капли, с трудом видимые на тёмном ковре, стелющемся на каменном полу, вели меня за собой всё дальше, двери по бокам были закрыты. Белая кошка, словно служительница Сутулой, спокойно проводила меня взглядом. Лёгкий сквозняк щипал за щиколотки, каждая дверь, казалось, готова была вот-вот открыться. Рука, держащая кинжал, затряслась, в сердце начал закрадываться страх. Я видел, как нетвёрдая рука влезла в карман за пазухой и выудила оттуда очередную пилюлю, и забросила в рот. Помню то наркотическое тепло, то чувство контроля и власти над собой и миром. Страх постепенно уходит, уступая место высокомерной смелости, лживой и обманчивой.

Я пролетаю коридор, не выпуская из виду следы крови, они приводят меня к бездыханному телу на лестнице, ведущей вниз. Он пытался, но у него не вышло, нельзя задерживаться.

Наверх!

Я пролетаю по ступеням, сжимая кинжал в руке! Иногда сбоку мелькают небольшие оконца с ликом луны, я не обращаю на них внимания. Я прислушиваюсь, ищу опасность, рефлексы разогнаны алхимическим дурманом.

Впереди! Слышу шорох! Слышу бряцанье! Не сбавляя темпа, несусь! Перед глазами, за очередным поворотом винтовой лестницы, в виду отблеск лунного света в стальных доспехах! Как удачно! Краснолицый на моей стороне!

Прыгая, отталкиваясь от стены, словно сумасшедший цирковой акробат, и вонзаю лезвие в сочленения доспехов у шеи! Звеньк – гремит глухим звоном кольчуга под панцирем! Вижу, как опешивший воин вынимает полуторный меч. Дёргаю руку назад, а другой резким росчерком бросаю метательный нож!

– Ааа-ах!!! – изумленно вскрикивает он.

Кинжал впился в глазницу! Я смеюсь, упиваюсь властью над его жизнью! Новый взмах руки, и лезвие врезается в другую глазницу, добравшись до мозгов и лишив жизни бедолагу.

Но мне уже всё равно, я несусь вперёд! Всё выше и выше! Казалось бы, через вечность слышу грохот скатывающегося по ступеням тела.

Тогда я ещё не мог в полной мере использовать дьявольские дары пилюль, они затмевали разум, заставляли терять осторожность, спешить.

Врываюсь сквозь толстую дверь в дорого украшенный коридор. Здесь горят факела, на полу ковры, у стен крученные обитые скамьи. Чувствую аромат шалфея.

«Прекрасно… Лорд Вартин любит шалфей», – всплыла тогда мысль, значит, на верном пути.

Вижу двоих, оба закатаны в сталь. Один высокий с молотом, другой с щитом и мечом. Ох уж будь проклята мода. Их не волновало, сколь нелепо такое снаряжение в закрытых пространствах. Словно один их грозный черепаший вид должен был повалить меня наземь и просить пощады.

Но нет, они для меня славные орешки. Медлительные, неповоротливые. Стоит лишь найти прореху – коих куча!

Но я не хочу ждать! На бегу заливаю в глотку новый флакон – Эликсир морского быка. И тут же скрываю огнекамни с перевези, сразу три!

«Какое расточительство! Слишком шумно! Опасно! Глупец!» – беззвучно кричу я, но юнцу всё равно – он не слышит.

Камни летят в сторону двух стражей, а моё тело не останавливается, продолжает нестись вперёд! Они встали в стойки! Камни коснулись пола, стали доспехов и, почувствовав удар, тут же лопнули, выпуская драконий рёв и адское пламя! Весь коридор озаряется пламенным светом! Крики боли рассекают тихую ночь, они вопят, пламя столь сильно, что доспехи тают словно лёд!

А моё тело покрывается сначала голубоватым светом, а затем тончайшем слоем воды. Я скидываю несколько дымных шашек назад, пусть подкрепление немного задержится. И врываюсь словно тайфун в неистово трещащее пламя! Пар тут же застилает всё вокруг, но главное, я не чувствую жара, только прохладную влагу!

Закидывая кинжал за пояс и подхватываю молот стража, каждый мускул тут же вопит о желании показать себя! Я ускоряю кровообращение, перенаправляю кислород к плечам, бицепсам и спине! Связки натянуты словно тетива и так и ждут сорваться!

И я даю им.

Я вижу, как с безумной улыбкой религиозного фанатика я отправляю молот по широчайшей дуге! Обрушаю его на двухстворчатые дубовые двери, одна раскалывается, другая слетает с петель! Бросив молот, я бегу через гостевую к спальне, на секунду останавливаюсь около детской: дверь открыта, вижу несколько кроватей, одна совсем маленькая – колыбель, и чуть больше. Мальчишка лет восьми испуганно смотрит на пришельца, окутанного паром. Я слышу крик младенца. Вижу, как юноша срывает ядовитую шашку, закрываю глаза, но знаю – он кидает её к крохам с почти демонический равнодушием. Открыв глаза, я следую за ним, стараясь не слушать детские вопли. Но они сверлят мозг, разрывают очерствевшее сердце.

Я врываюсь в спальню, на широкой кровати лежит толстяк, он прикрывает обрюзгшей рукой светловолосую девушку в несколько раз младше его самого. А с другой с ужасом глядит, прикрываясь одеялом черноволосая женщина с симпатичным мальчишкой под боком – моим тогдашним ровесником.

– А вы тут, смотрю, не скучаете, – говорю я, вытаскивая из-за пояса кинжал. – Я присоединюсь?

Толстяк бросается к заряженному арбалету, лежащему на мягком стуле у прикроватной тумбочки, сваливает на пол девку. Я вызывающе бросаю метательный нож, он врезается тому в висок, затем другой – он пробивает блондинке череп сбоку, над ухом. Мальчишка пытается убежать через боковую дверь, но я быстрее, рывком кидаюсь к нему и вонзаю кинжал в челюсть снизу. Он кряхтит, захлёбывается кровью и падает на пол.

– Я не боюсь! – шипит женщина и отбрасывает одеяла, оголяя крупные, круглые, довольно упругие сиськи. – Ты даже не представляешь, как много я могу дать тебе, если позволишь мне жить, – она встаёт на колени, наминая груди.

В паху сжимается – для молодого ученика клана женщина – великий запрет и сладостная награда.

Глупый мальчишка смотрит на сиськи, пока в коридоре шумят сталью, спешат к покоям. Он словно заколдованный не может оторвать взгляд от магических сфер, поедающих мужской рассудок.

Я дёргаюсь, звуки подступающей стражи приводят в чувство. Рука сильнее сжимает кинжал, борясь с похотью. Я делаю шаг, и ещё, я желаю видеть страх в её глазах! Ужас! Но она, наоборот, приближается, хватает меня за свободную руку и подносит к лицу, раскрывает рот и берёт внутрь большой палец.

В паху неистово свербит!

– Я отошлю их, не беспокойся! Теперь я глава клана, моё слово – закон! – говорит она, не выпуская пальца изо рта.

Юноша вздыхает, обречённо, почти отчаянно. И вонзает ей в затылок кинжал, резко одёргивая другую руку, не желая терять палец.

– Не сегодня, – говорю я напоследок и выбираюсь наружу башни через окно.

Там забираюсь на крышу. Раскусываю новый флакон, заливаю горький элексир в глотку и тут же сбрасываю рубаху с перевязями и мелкой кольчугой, обнажая спину. Треск костей и плоти, с мерзким чавканьем кожа на лопатках лопается, обнажая розовые растущие кости. Они раскидываются в стороны, из каждой расходится ещё по семь отростков. Затем сочленения костей обрастают мышцами с безумной скоростью. Невообразимая боль пронзает всё тело, я молю, умоляю её исчезнуть, но она становится лишь сильнее. Мышцы покрываются серой кожей, а затем из неё выбираются сотни серых соколиных перьев.

– АААААА! Прошу! Хватит! – кричу я, и вижу движение за козырьком.Один из стражей сбросил латы и пробрался на крышу, зажав зубами кинжал. Его глаза яростно горят, в них отражается свет долга и мести за господина.

– Поздно… – говорю я напоследок.

Я вижу, как крылья по несколько метров каждое опускаются к земле, прежде чем вспорхнуть в тёмную высь! Ветер хлещет по лицу! Снизу доносятся крики, дозорные направляют ко мне луки! Но я лечу всё выше!

Холодно. Очень холодно.

Я рядом с порхающим в тёмном небе юношей, он завороженно смотрит на покрытую светом луны землю. Он убил многих этой ночью, я убил. Но сейчас он не думает об этом, хоть боль и вырвала его из грёз наркотических пилюль.

Эликсир Икара дарует великий дар полёта, дар мнимой свободы. Но и берёт много: каждая кость истончается, становится хрупкой, лёгкой, иначе не взлететь. И действие его всегда кончается в небе, стоит только начать снижаться – крылья рассыпаются бренной пылью.

Я помню, он долетит до точки сбора, рухнет вниз в руки клановых целителей, сломав десятки костей. Но не пожалеет, ведь он выполнил задание.

Ведь отец будет гордиться.

Сознание медленно просветлело, возвращая в реальный мир. В мир, казавшийся куда безумнее любого кошмара. Я вновь чувствовал себя запертым в сознании Декса, пока свет прояснял реальность.

Но сначала я почувствовал запах: стойкий, металлический, так пахнет кровь, очень много крови. Затем бесчисленные крики, молящие о пощаде и помощи, их разбавлял яростный вопль.

– Нет, Декс! – кричал мне в ухо Фирс, прижав к земле и придавил коленом.

– Ты умрёшь, лежи! – говорил с другого бока Алем.

«Как быстро он поменял своё мнение насчёт убийств», – подумал я и увидел прямо напротив мёртвого зайцида.

Из глазницы у мертвеца торчало перо с окрашенным в красный окончанием. Всюду валялись тела травоядных, они наваливались друг на друга, пронзённые блестящими перьями, стрелами и копьями. Я тут же понял, что мы на какой-то площади, окружённый невообразимым количеством надзирателей, а за теми возвышались законники в красивой, словно парадной форме.

Похоже, я что-то пропустил. И похоже, что-то важное.