Триединый

Глава 17

Еще до Турнира Доблести отношение школьников ко мне изменилось. Никто больше не пытался меня задеть. Выражать презрение тоном, мимикой или жестами также никто не решался. По большей части меня просто игнорировали.

После турнира все будто внезапно узнали о моем существовании. При встрече меня приветствовали. Со мной стали заговаривать — и не только одноклассники. Меня даже несколько раз звали погулять в город.

Если раньше я был бы рад завести новые знакомства, то теперь по привычке держался обособленно. Предложения развлечься отклонял. И даже не потому, что не хотел — у меня элементарно не хватало сил. Я едва успевал делать уроки и засыпал чуть ли не в любую свободную минуту. Не знаю, как справлялся Брюс Уэйн, а мне тяжело было совмещать ежедневную учебу с полуночным патрулированием улиц.

Единственные, с кем я общался — это Фиорелла и Селия. Впрочем, у девушек тоже стало меньше свободного времени. После турнира, они еще больше и жестче тренировались.

— Не желаю, чтобы нечто подобное повторилось, — объясняла свое рвение Лейхандер. — Что, если бы тебя не оказалось рядом? И потом, я никому не хочу быть обузой.

— Ты можешь быть только украшением и радостью, — ответил я. — Кто посмеет назвать тебя обузой?

Селия покраснела до корней волос.

— Спасибо за твои слова, — смущенно опустив глаза, сказала она. — Но все же я обязана стать сильнее.

После этого она спросила, не соглашусь ли я провести с ней несколько боев. Я подумал, что точно сдохну от перенапряжения, но согласился.

Мэльволией двигали иные мотивы.

— Я должна заслужить медаль, которую мне дали, — решительно сообщила она. — Для этого мои навыки обязаны стать безупречными. К тому же, долг отпрыска рода Мэльволия — быть лучшим во всем. В бою с Драйсом я провалилась.

— Зангар обдолбался запрещенным зельем, — возразил я. — Грегорис, друг моего отца, утверждал, что с ним в тот момент не сумели бы совладать и многие взрослые. Вспомни судью с помощником…

— Это не имеет значения, — отрезала ледяная королева. Ее фиолетовые глаза горели непреклонностью. — Отец говорит, что любые оправдания — это проявления слабости и лени. Нужно быть сильнее обстоятельств. Неважно, что дает силу сопернику — я должна превзойти его в любом случае.

Когда мы расстались, я думал о том, что с такими взглядами на жизнь, Фиорелла рискует заработать нервный срыв или свалиться от истощения. А может, то и другое одновременно.

Тут я усмехнулся: интересно, когда у меня тоже будет упадок сил, нас положат рядом в школьной больнице?

Хотя, конечно, нельзя доводить до такого. Нужно как-то отдыхать. Может, пригласить Мэльволию погулять? Кафе уже было, придумать бы что-то новое. Надо выяснить, какие здесь есть развлечения…

* * *

На выходных был родительский день. Это нечто вроде ежегодного праздника, когда в школу съезжаются родственники учеников. Для них устраивают показательные бои, музыкальный концерт, иногда ставят спектакли. По словам Селии, рассказавшей мне об этом событии, заканчивается все балом и фейерверком.

С самого утра в «Стальных розах» царило оживление. Особой суматохи не было — это не в духе юных аристократов. Но режим дня был нарушен. Всем позволили поспать на час дольше, а утреннюю гимнастику отменили. Это оказалось чудесным подарком для меня: накануне я расфигачил целую банду из девяти человек, пытавшихся обнести какой-то склад. И возможность немного выспаться неимоверно радовала.

Когда я выполз в столовую, сонно жмурясь и зевая, все вокруг были бодры и энергичны, предвкушая встречу с родными и развлечения. У меня же не было сил даже на то, чтобы испытывать раздражение от детского энтузиазма соучеников.

Первые гости начали прибывать вскоре после окончания утренней трапезы. По школьным коридорам расхаживали солидные мужчины во френчах, их сопровождали дамы в роскошных платьях. Во дворе перед входом в здание теснились экипажи. Чтобы не устраивать заторы, их отгоняли на один из полигонов.

Эзерин и Росальба приехали ближе к обеду. Признаться, я волновался, что им будет некомфортно, ведь они могли встретить кого-то из старых знакомых. Но отец с мамой держались отлично, не обращая внимания на некоторых посетителей, демонстративно отворачивавшихся от них.

Наряду с чудаками на букву «м», которых мне хотелось избить и закопать на ближайшей клумбе с розами, встречались и те, кто отнесся к моим родителям с глубочайшим уважением.

Мы шли к жилому крылу — Росальба и Эзерин хотели посмотреть, в каких условиях я живу. Вдруг сзади нас кто-то окликнул. Остановившись, мы увидели спешившую к нам пару. Крупный мужчина с наметившимся животиком сперва поклонился, а после крепко пожал руки сначала отцу, потом мне. Его спутница, красивая, экспрессивная, похожая на пляшущий язык пламени, налетела, точно ураган. Заключив в объятия, она горячо расцеловала меня.

— Мой дорогой, мой замечательный, как же я тебе благодарна! Отныне ты главный мужчина в моей жизни, после моего драгоценного супруга! Ты такой замечательный! И вдобавок хорошенький!

Опешив от ее напора, я чувствовал, как начинают гореть щеки. Черт, не думал, что меня можно смутить. Но этой особе удалось.

По взрывному темпераменту и характерному цвету волос я сразу догадался, что это мама Селии. Ее спутник подтвердил догадку, представившись:

— Я Ульвар Лейхандер. Это моя обожаемая супруга Аманда. Мы бесконечно благодарны вашему сыну за спасение нашей дочери. И вам, саэр и саэри Ардисс, за то, что вырастили такого отважного мужчину. — Он взглянул на меня. — Мы хотели встретиться с вами, Виктор, еще в день турнира. Но директор Краус не позволил. Он сказал, что вы отдыхаете в больнице. После нам пришлось вернуться домой. А он находится весьма далеко отсюда.

— Вы не представляете, что мы пережили во время состязаний! Видеть Селию в опасности и не иметь возможности помочь из-за этого проклятого купола! — Отпустив меня, Аманда Лейхандер порывисто обняла Росальбу. — Какое счастье, что там был Виктор! Спасибо! Спасибо вам за него!

Мягко улыбаясь, мама тоже обняла ее.

— Я понимаю ваши чувства, — тепло сказала она. — Когда ребенок в беде, какой бы она ни была, это ужасно.

— Виктор сделал то, что должен был, — в голосе Эзерина отчетливо звучала гордость за меня. От этого у меня в груди разлилось тепло.

Отец Селии извлек из бумажника визитку и с поклоном вручил Эзерину.

— Саэр Ардисс, если вам или вашей семье когда-нибудь что-то понадобится — прошу, смело обращайтесь ко мне. Я перед вами в таком долгу, который не сумею оплатить никогда.

Эзерин с ответным поклоном принял визитку:

— Благодарю, саэр Лейхандер. Буду иметь это в виду.

На прощание Аманда Лейхандер снова обняла и расцеловала меня:

— Виктор, дорогой мой, приезжайте к нам в гости. Вы же дружны с Селией? Она много говорила о вас!

Я вновь покраснел. Любопытно, чего она там наговорила?

— Благодарю за приглашение, саэри Лейхандер.

— Это не приглашение, а требование! — с улыбкой ответила она. — У нас имение неподалеку от Венранда. А гостевой дом находится прямо на берегу моря. Вам очень понравится!

— Благодарю, саэри, — я поклонился.

— Ну, — с озорной улыбкой сказала Росальба, когда Ульвар, наконец, сумел увести супругу, — какие у вас отношения с этой девушкой, Селией? Признавайся!

— Мы друзья, — сказал я.

— Неужели? Она хороша собой?

— Пожалуй, — буркнул я, вспомнив симпатичное личико и стройную фигуру Селии. — Да.

— Надеюсь, ты нас с ней познакомишь. Должны же мы увидеть будущую невестку!

Выпучившись, я безмолвно уставился на нее.

— Я пошутила, — мелодично рассмеялась Росальба. — Не пугайся.

Эзерин тоже улыбнулся.

— И все же, я хотела бы однажды увидеть дочь четы Лейхандер, — сказала мама. — А теперь, скорее покажи нам свою комнату. Тебе удобно там? Ты не мерзнешь? По ночам не жарко? Свежего воздуха хватает?..

* * *

Во время показательных выступлений лучших бойцов школы, я сидел на специально возведенной трибуне рядом с родителями. Директор Краус предлагал и мне принять участие в этом мероприятии. Но я вежливо отказался, сославшись на сильную усталость от занятий. В действительности же, что-то глубоко внутри противилось самой идее сражений на потеху публике.

Фиорелла тоже говорила, что не горит желанием выступать. Но у нее не было возможности отказаться. Она была победительницей Турнира Доблести, гордостью школы. Все хотели увидеть ее. Вдобавок чувство долга вынуждало Мэльволию поддерживать честь семьи и «Стальных роз».

После того как Фиорелла под гром оваций продемонстрировала свое мастерство, я покинул трибуны. Мне хотелось поддержать Мэльволию и сказать, что она блестяще справилась с задачей. А заодно пригласить в театр. Как мне удалось выяснить, это было популярным развлечением в здешних краях.

Сразу поговорить с Фиореллой не удалось — она оказалась не одна. Высокий, сухопарый мужчина в строгом костюме темного цвета что-то говорил ей. Мэльволия слушала с ничего не выражающим лицом. Понаблюдав некоторое время, по несколько напряженной позе девушки я понял, что беседа ей не нравится.

Решив, что нужно вмешаться, я приблизился.

— Вы прекрасно выступили, саэри Мэльволия! — громко сказал я. — Поздравляю вас!

Умолкнув, мужчина посмотрел на меня. В его взгляде не было высокомерия или презрения, тем не менее он каким-то образом ухитрялся демонстрировать превосходство.

— Здравствуйте, — вежливо поклонился я. — Вы, должно быть, отец саэри Мэльволии? Меня зовут Виктор Ардисс. Рад знакомству.

— Вы ошиблись, молодой человек, — мужчина говорил вежливо, но в тоне проскальзывало неодобрение. — Я Таур Ментресс, первый помощник саэра Леона Корнелия Мэльволии. Сам саэр Мэльволия слишком важный и занятой человек, чтобы тратить драгоценное время на мероприятия, вроде сегодняшнего.

О как! Ничего себе!

— Простите, — с сарказмом ответил я. — Не знал, что бывает что-то важнее дочери. Кстати, саэр Мэльволия в курсе, что Фиорелла стала чемпионкой Турнира Доблести?

К моему разочарованию, мне не удалось вывести Ментресса из равновесия.

— Разумеется, ему это известно, — невозмутимо ответил он. — Равно как и о вашем участии в финальном бою. Поздравляю, вы хорошо себя проявили.

— А саэри Мэльволию вы поздравили? — поинтересовался я. — Она заслужила этого куда больше.

Помощник отца Фиореллы смерил меня надменным взглядом.

— Молодой человек, примите добрый совет. Не вмешивайтесь в дела чужой семьи. Особенно рода Мэльволия.

— Отец учил меня, что мужчина должен делать то, что считает правильным.

— Насколько мне известно, подобный подход испортил жизнь вашему родителю, — сухо заметил Ментресс.

Мои кулаки сжались, ноги напружинились:

— Не повторите ваши слова?

— Виктор, ты хотел мне что-то сказать? — вмешалась Фиорелла. — Ты же подошел по какой-то причине?

Вызывающе взглянув на Ментресса, я повернулся к девушке:

— Фактически, я уже сказал — мне очень понравилось ваше выступление, саэри. Вы безупречно владеете вашим Даром. И это не только мое мнение — многие гости на трибунах говорили так же…

— Благодарю, — ровно произнесла девушка.

— А еще я хотел просить оказать мне любезность и сходить со мной в театр…

Фиорелла подалась назад. Ее бледное лицо еще сильнее побелело.

— Я… прости… — резко развернувшись, она быстро пошла прочь.

Я ошарашенно глядел ей вслед, не понимая, что произошло. Неужели ухитрился чем-то обидеть? Ничего же вроде не сказал такого…

Внезапно заговорил Ментресс, о котором я успел позабыть:

— Семь лет назад, во время премьеры «Оловянного зоопарка» Эфелика Леннисона, на семью Мэльволия напали убийцы. В результате покушения саэр Леон Корнелий был ранен, саэри Фиорелла Элеттра тоже. Госпожа Эллена, мать саэри Фиореллы, погибла. С тех пор никто из семьи Мэльволия не бывает в театрах.

— Черт!

Сорвавшись с места, я помчался вслед за девушкой.

* * *

Мне удалось нагнать Мэльволию почти у самой школы.

— Фиорелла! — крикнул я.

Она остановилась. Помедлив, обернулась.

— Виктор, мне нужно побыть одной. Прости, пожалуйста, — сказала она безжизненным голосом, когда я приблизился.

— Понимаю, — ответил я. — Помощник твоего отца все мне рассказал. Извини, пожалуйста, что невольно напомнил о таком. Даже не подозревал…

— Это ты меня прости, — перебила Фиорелла. — Я давно должна была с этим справиться. Как отец… Но у меня не получается.

Она собиралась было уйти, но я удержал ее за руку.

— Фиа, думаю, с таким невозможно справиться. Как бы ты ни пыталась.

Она пораженно поглядела на меня.

— Могу лишь догадываться о том, что ты чувствуешь. Но убежден, что это очень тяжело. Хотел бы я забрать эту ношу. К сожалению, это невозможно. Все, что в моих силах — быть рядом, когда тебе плохо… если ты позволишь.

Мимо нас проходили люди, но мы не замечали их. До тех пор, пока кто-то радостно не сказал:

— Это же саэри Мэльволия! Победительница Турнира Доблести! Позвольте засвидетельствовать глубочайшее уважение!

Фиорелла вежливо отвечала на посыпавшиеся приветствия. Понимая, что сейчас это все ей совершенно не в радость, я потянул ее в сторону.

— Простите, господа, — громко объявил я, — сейчас звезда «Стальных роз» не может уделить вам внимания, которого вы, безусловно, заслуживаете. Саэри Мэльволии необходимо подготовиться к балу!

— Что? — вытаращилась на меня Фиорелла.

— Пойдемте, саэри Мэльволя, я провожу вас! — я продолжал настойчиво тянуть ее руку.

Поддавшись, девушка пошла за мной.

Мы миновали вход в школу, свернули к парку.

— И тут полно людей, — с досадой сказал я, увидев прогуливавшихся по аллеям родителей с отпрысками. — Сегодня такое нашествие, что не удивлюсь, если и в Сером переулке собралась толпа.

— Куда мы идем? — поинтересовалась Фиорелла.

Я обратил внимание, что она не спешила высвобождать руку. Меня это отчего-то обрадовало.

— В какой-нибудь тихий укромный уголок, где ты могла бы передохнуть.

— Я знаю такое место, — заявила Мэльволия.

— Да? Где?

— Мои апартаменты. Я как раз туда направлялась, когда ты появился.

— Да? О… Прости.

— Ничего, — красивые бледно-розовые губы Фиореллы раздвинулись в слабой улыбке. — Я не против пройтись с тобой.

— Здорово, — от сердца сказал я. — Думаю, вот под теми деревьями нас никто не найдет.

Я указал на рощицу, в которой встретил Муниру перед дракой в Сером переулке.

Покинув мощенную камнем дорожку, мы пошли по траве.

— Виктор, а почему ты меня так назвал? Во время турнира и сейчас?

— Как?

— Фиа.

— Ну… тогда мне нужно было быстро рассказать, что делать. А сейчас… сейчас просто так получилось. А что?

— Ничего, — без всякого выражения сказала она. И добавила: — Мне понравилось. Я не против, если ты станешь звать меня так всегда.

— Гов… — «говно вопрос», чуть было не сказал я, но вовремя прикусил язык. Аристократы так не разговаривают. Мэльволия точно бы не оценила. — Хорошо. С радостью.

Некоторое время мы шли молча. Мне хотелось еще поговорить с Фиореллой, но постоянно отвлекало какое-то неприятное чувство. То и дело озираясь, довел девушку до первых деревьев.

— Виктор, — спросила она, — с тобой все в порядке? Ты странно себя ведешь.

— Все отлично, — неуверенно ответил я. — Просто… у тебя никогда не бывает тревожного чувства, появляющегося ни с того ни с сего?

Она сощурилась.

— Нет. А тебя что-то беспокоит?

— Не знаю, — подозреваю, в этот момент моя улыбка выглядела фальшиво. — Может, переволновался из-за встречи с родителями…

Мой взгляд остановился на высоком кустарнике в отдалении. Показалось или ветви действительно шевельнулись?

Посмотрев на меня, Фиорелла тоже повернулась в ту сторону.

— Что… — начала было она, но закончить не успела, потому что в нас со свистом полетели стрелы.