Тритогенея Демокрита

⠀⠀ ⠀⠀ Глава тринадцатая ⠀⠀ ⠀⠀

Кто-то стоял за воротами. Проходя по двору, Демокрит взглянул на пришельца, но так как мысли его были заняты другим — последние три недели он с утра до вечера трудился над завершением «Великого диакосмоса», — он не придал появлению незнакомца никакого значения, свернул за угол дома к каменной скамье и снова погрузился в работу. Он торопился, зная, что близится время, когда верховный жрец объявит о своем решении. И тогда, независимо от того, назовет его верховный жрец безумцем или нет, в его жизни произойдут перемены, которые помешают ему работать. К этому времени он хотел завершить одно из своих главных сочинений.

Он верил, что это сочинение поможет ему бороться с врагами и победить их. Да, победить! Эта мысль все чаще приходила ему на ум в последние дни. Она существовала отдельно от других мыслей, занимавших его, рядом с ними и одновременно с ними, будто принадлежала другой душе, другой его части, жившей самостоятельной жизнью, и вызревала в ней. «Ты не боишься суда, — говорил ему внутренний голос, — к тому же ты можешь быть оправдан, если абдеритяне сочтут, что взамен на растраченное богатство ты приобрел богатство иное, которым щедро можешь поделиться с каждым из них: ведь ты скоро завершишь «Великий диакосмос» — книгу об устройстве великого мира. Но если абдеритяне и признают тебя виновным, что тебе грозит? Незахоронение после смерти? Но ведь ты не придаешь никакого значения этому, тем более что ты не знаешь, где и какая смерть настигнет тебя… Конечно, они могут приговорить тебя к изгнанию из Абдер. Тогда ты обратишься к Фавборию…»

Он склонился над папирусом и стал писать. Кто-то кашлянул. Демокрит поднял голову и прислушался. Кашель повторился. И только теперь Демокрит вспомнил о человеке, которого мельком видел стоящим за воротами. Он вскочил и бросился во двор.

Это был Диагор. Сердце так сильно застучало в груди Демокрита, что он невольно остановился, не дойдя до ворот, прижал руки к груди. В глазах его поплыли темные круги. «Это оттого, что я резко поднялся после долгого сидения», — сказал он себе, сделал еще несколько шагов и оперся об ограду.

— Ты? Почему один? — спросил он и прижал ладонь к глазам, чтобы остановить пляску темных кругов. — Почему один?

— Я расскажу, — хриплым от напряжения голосом ответил Диагор. — Позволь войти.

— Да, — разрешил Демокрит. — Входи.

То, что рассказал Диагор, повергло Демокрита в глубокую печаль. Он долго молчал, подперев голову обеими руками и закрыв глаза, раскачивался, вздыхал. Диагор мог поклясться, что видел, как меж пальцев философа проскользнула и покатилась по руке к запястью крупная слеза. И тогда Диагор сам заплакал, вздрагивая всем телом, — впервые после того, как похоронил Алкибию.

— Она долго умирала? — спросил Демокрит.

— Да.

— Почему ты не послал за мной?

— Ты не успел бы приплыть… Ее лечили лучшие врачи Афин… Она сгорела от внутреннего огня.

— Она умерла в сознании? — после длительного молчания снова заговорил Демокрит.

— Да.

— Ей было больно?

— Нет. Она тихо умерла. Она сказала: «Теперь прощай», закрыла глаза и… — Диагор снова заплакал.

— Зачем же ты пришел с этой вестью ко мне? — спросил Демокрит, когда Диагор перестал плакать. — Для меня вы оба умерли в тот день, когда вы тайно убежали из моего дома…

— Мы все время чувствовали свою вину перед тобой, учитель. Алкибия за несколько дней до смерти говорила о тебе… Она знала, что скоро умрет, и просила меня, чтобы я вернулся в Абдеры и попросил прощения у тебя. Она любила тебя, — сказал Диагор.

— Меня?!

— Я о другой любви, — допытался объяснить Диагор, — о той, какую мы испытываем к родителям…

— Замолчи, — потребовал Демокрит, — И покажи мне свое лицо.

— Что? — не понял Диагор, подняв голову.

— А, хорошо, — сказал Демокрит, — у тебя прекрасная кожа…

— О чем ты, учитель?

— Я рад, что ты уже забыл о своей болезни. Впрочем, такая печаль, — вздохнул Демокрит, — такая горькая тоска… Когда умирает молодая женщина, душа протестует больше, чем когда умирает юноша. Отчаяние невыразимое. Женщина должна стать матерью, Диагор.

— Да, — тихо согласился Диагор. — Мы мечтали: если у нас родится сын, назвать его твоим именем…

— Мужчины гибнут в сражениях за женщин. Не могут женщины умирать молодыми.

— Мне кажется, что я тоже мертв, — сказал Диагор. — Ты говорил: если для человека все мертво, то это все равно что мертв он сам.

— Я сказал это? — спросил с удивлением Демокрит.

— Да, давно. Когда хоронили твою мать. С той поры прошло много времени, учитель, и ты, возможно, забыл. Но я помню, потому что был тогда мальчиком и прислушивался к каждому твоему слову, учитель.

— Да, времени прошло много. И видишь, Диагор, для меня все снова ожило. Хотя и теперь, кажется, все помертвело вокруг — такая горькая весть…

— Боги умерли, — сказал Диагор. — Все боги умерли.

— Их нет, Диагор.

— Они умерли, учитель. Я молил каждого из них и всех вместе, я сжег на алтарях богов все, что у меня было, я просил, чтобы они не дали Алкибии умереть. Они не откликнулись, учитель: они мертвы. Давно мертвы, учитель! — воскликнул Диагор. — Ведь никто уже не помнит, когда люди общались с богами. Ни к кому они не спускались, никого не окликали. Что-то случилось на Олимпе, учитель. Там поселилась смерть! Но если они живы и не откликаются, — Диагор встал и потряс кулаками, — если они не хотели откликнуться на мои молитвы, пренебрегли ими, я отомщу им. Я отомщу! — Он снова упал на ложе, на котором сидел, и затрясся в беззвучном плаче.

— Не надо, — принялся успокаивать Диагора Демокрит. — Не терзай себя напрасно. Человечество отомстит богам тем, что забудет их, Диагор. Боги питаются человеческим невежеством и страхом перед неведомым. Знание — конец всякого невежества и страха, начало подлинного мужества и счастья, Диагор.

— Гомер и Гесиод богам все приписали, что у людей считается позорным, мерзким…

— Да, так сказал Ксенофан из Колофона. «Зевс — отцеубийца, — говорил он, — развратник, его непутевая жена Гера понукает им. Афродита изменяет своему мужу Гефесту с Аресом, Гефест же хромоногий — мишень для насмешек других богов…»

— Да, да, Демокрит. Они все мерзки, мерзки! Все! Все!

— Их нет, Диагор. Их просто нет.

— Я разорился, Демокрит, принося им жертвы. Теперь, я такой же нищий, как и ты, учитель. У меня нет ни дома, ни имущества, ни денег — я все продал, все растратил, учитель.

— Тот, кто трудится, обращает время в золото, Диагор. У тебя впереди много времени.

— Так думал и Протагор, учитель, — сказал Диагор. — Он думал, что впереди у него много времени. Бедный, бедный…

— Протагор? Почему ты вспомнил о нем? И почему ты жалеешь его, Диагор?

— Жаль всех мертвых, учитель, — ответил Диагор, поднимаясь и садясь.

— Мертвых? — еще больше удивился Демокрит. — Разве Протагор мертв?

— Ты не знаешь?! О боги, он ничего не знает! Какие же вести я принес тебе сегодня! Меня надо убить за такие вести, убить! — Диагор стал ломать в страдании руки. — Протагор утонул, учитель. Вместе с кораблем, на котором он плыл…

— Куда плыл Протагор?

— В Сиракузы, учитель.

— Зачем?

— Он хотел предложить тирану Сиракуз свои услуги в составлении законов.

— Когда это было, Диагор?

— Весть о гибели корабля, на котором плыл Протагор, пришла вчера.

— Надо достать вина и устроить тризну в память об умерших, — сказал Демокрит. — Все живые виноваты перед мертвыми, Диагор, потому что живые, возможно, вытеснили их… Как бы там ни было, нам лучше, чем мертвым, и, значит, нам надо пожалеть их.

— У меня нет ни обола, учитель, чтобы купить вина.

— Денег нет и у меня. Мой сосед Никомах отпустит мне амфору вина в долг, — сказал Демокрит.

Фавборий застал Демокрита и Диагора за печальным пиршеством. Они лежали на полу, на подстилке из свежей травы. Перед ними стоял большой кратер с вином. Они сами черпали из него и молча пили.

Фавборий остановился в дверях и стоял там какое-то время, наблюдая за пирующими, которые лежали к нему ногами и не видели его. Гость Демокрита плакал. Демокрит, отрываясь от кружки, шумно вздыхал, стучал свободной рукой по полу, словно призывал к беседе подземных богов, и тряс головой, которая то и дело клонилась к земле.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

— Демокрит, — позвал Фавборий, — позволь войти в дом.

Демокрит перевернулся на спину, сел. Приподнялся и Диагор, обернувшись к Фавборию.

— Входи, мой друг, — сказал Демокрит. — Ты один?

— Один, — ответил Фавборий.

— Выпей с нами, — предложил Демокрит. — Мы утоляем печаль. — Он зачерпнул кружку вина и протянул ее Фавборию. Вино расплескалось, потекло по руке Демокрита, оставляя на ней красные полосы.

Фавборий взял кружку и сел.

— Две души канули в пустоту, Фавборий: душа Алкибии и душа Протагора, — сказал Демокрит.

— О смерти Протагора я знаю: он утонул на одном из моих кораблей. Об Алкибии сказал ты.

— Пей, — потребовал Демокрит.

— Кто этот человек? — спросил о Диагоре Фавборий, когда осушил кружку. — Тот ли это поэт?..

— Да, тот, — ответил Демокрит.

— И ты позволил ему войти в твой дом?

— У нас с ним общий дом — горе. Пей еще, Фавборий!

— Нет, — отказался Фавборий. — Сейчас не время. Надо поговорить о деле, Демокрит.

— Говори.

— При нем? — Фавборий кивнул в сторону Диагора.

— Можно при нем.

— Нет, — сказал Фавборий. — Пусть этот человек уйдет, потому что он — вор. Будь твердым, Демокрит.

— Можно ли быть твердым в печали?

— Да, — сказал Фавборий. — И в радости, и в печали нужно быть твердым. Нельзя прощать врагов на радостях, нельзя прощать врагов, когда они в беде, потому что враги не заслуживают прощений никогда. Пусть этот человек уйдет. Или уйду я…

— Ты слышал, Диагор? — взглянул Демокрит на поэта. — Ты слышал, что сказал Фавборий? Его языком говорит твоя судьба, Диагор.

— Я не враг тебе, — заговорил торопливо Диагор. — Я так сильно полюбил Алкибию, что забыл обо всем… Я потерял Алкибию, я потерял все. Я очень любил ее, — сказал он, обращаясь к Фавборию. — Я любил ее больше жизни.

— Больше всего ты любишь себя, — прервал его Фавборий. — Тебе лучше уйти.

— Да, — согласился Диагор. — Я смог бы побороть одно горе вместе с тобой, учитель, — вечную разлуку с Алкибией, — повернулся он к Демокриту и встал, — но два горя: разлуку с Алкибией и с тобой мне не одолеть в одиночку. Прощай, учитель.

— Мы еще увидимся, — сказал Демокрит и посмотрел на Фавбория, надеясь, что тот в последний момент пожалеет Диагора.

— Ты все сказал, — произнес Фавборий сурово. — И уходи, Диагор!

Диагор молча перешагнул порог и скрылся в темноте.

— Странно устроены люди, — сказал Фавборий. — Побежденный враг стремится стать другом, зазнавшийся друг становится врагом…

— Ты мой настоящий и единственный друг, Фавборий, — Демокрит обнял морехода. — Ты всегда приходишь ко мне в тяжелую минуту.

— Спасибо тебе за эти слова, — ответил Фавборий, освобождаясь от объятий Демокрита. — Но давай поговорим о другом.

— Конечно, о другом. Впрочем, о чем же?

— О твоих знаниях, Демокрит. Твои знания бесконечны.

— Это лесть, Фавборий. Я знаю много, но не бесконечно.

— Ты достоин лучшей участи, Демокрит.

— О чем ты, Фавборий? Я не понял тебя.

— Я пришел не один, Демокрит. Спутники мои во дворе, — ответил Фавборий. — Они принесли деньги, которые по праву принадлежат тебе.

— Деньги?! — удивился Демокрит. — Какие?

— Я уже сказал: твои деньги. Теперь тебя никто не сможет обвинить в том, что ты растратил наследство отца… Только не горячись, Демокрит, — остановил Демокрита Фавборий, видя, что тот собирается что-то сказать. — Выслушай меня внимательно. И спокойно. И будь рассудительным. И помни о беде, которая нависла над тобой. Обещай.

— Хорошо, — неохотно согласился Демокрит. — Так откуда у тебя мои, как ты говоришь, деньги?

— Я воспользовался советом, который ты давал многим и который случайно достиг моих ушей. Я купил много оливкового масла, когда оно было дешево, и продал его теперь, когда оно стало дорогим. Купил в Абдерах, продал в Клазоменах. Обрати внимание на это обстоятельство: деньги, которые я добыл для тебя, не принадлежат абдеритянам. И еще: я произвел закупку крупной партии масла под самым носом у твоего брата Дамаста, который был уже готов раскошелиться, чтобы потом разбогатеть еще более. Разница между суммой, которую я потратил на скупку масла, и той, какую я получил от его продажи, — огромна. Она твоя, Демокрит. Что ты на это скажешь?

— Бедный, бедный Фавборий, — сказал Демокрит. — Ты поступил дурно. Я давал совет бедным людям, чтобы уменьшить их нужду. Ты же, богатый человек, воспользовался им без моего ведома, чтобы к деньгам прибавить деньги. Не столь важно то, Фавборий, что ты предлагаешь деньги мне, потому что богатый человек распоряжается своим богатством как хочет.

— Эти деньги могли бы достаться Дамасту. Он получил бы их от абдеритян. Теперь же они достанутся тебе. Я получил их от клазоменцев, — возразил приунывший Фавборий. — Разве это не оправдывает мой поступок, Демокрит?

— Нет, Фавборий. Ничто не оправдывает дурных поступков, как ничто не оправдывает ложь. Однако вели слугам принести деньги, — сказал Демокрит.

— Ты все-таки возьмешь их? — обрадовался Фавборий. — Я так хотел помочь тебе!

— Я верю, Фавборий. Вели принести деньги. Подумаем вместе, как поступить с ними. Впрочем, я уже подумал. Вел ли ты список абдеритян, у которых ты покупал масло, Фавборий?

— Да, Демокрит.

— Где он?

— На моем корабле.

— Прикажи своим слугам, чтобы они завтра доставили его мне.

— Зачем, Демокрит? Впрочем, я, кажется, догадываюсь. Я думал, что оказываю тебе услугу, а вышло иначе. Мне стыдно, Демокрит.

— Вот! — обрадовался Демокрит. — Вот: раскаяние — путь к примирению. Так следует отнестись и к Диагору, приняв его раскаяние. «Трудно бороться со своим сердцем, но рассудительному мужу свойственно его побеждать», — говорил Пифагор. Будь же рассудительным, Фавборий.

— Да, — согласился Фавборий. — Но послушайся и ты моего совета. Я знаю, какая грозит тебе опасность. Ученики Протагора поклялись составить речь для твоих обвинителей. Они оскорблены тем, что ты поносил их учителя.

— Глупцы! — сказал Демокрит. — О глупцы! Не учителя их я поносил, а его учение: ведь он учил тому, что не может быть никакой науки… Впрочем, не об этом теперь речь. Прикажи, однако, слугам, чтобы принесли деньги. Я хочу взглянуть на богатство, которое могло бы принадлежать мне.

Слуги Фавбория внесли ларь с деньгами, поставили его перед Демокритом. Фавборий поднял крышку, зачерпнул горсть серебряных и золотых монет и высыпал их обратно.

— Я сам раздам деньги бывшим владельцам масла, — сказал Демокрит. — Чтобы спасти от ненависти абдеритян тебя и себя. Любовь людей, Фавборий, — вот что делает нас сильными и счастливыми. Человеческая же нелюбовь превращает нас в ничтожных и жалких тварей. Нужно добиваться не богатства, а человеческой благодарности и любви.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

На следующее утро слуги Фавбория принесли Демокриту список владельцев масла и письмо. «Фавборий так говорит Демокриту, — прочел он. — Ты решил раздать деньги бывшим владельцам масла. Понимаю, что тем самым будет восстановлена справедливость. Ты подумал о многих, Демокрит, но меньше всего ты подумал о себе: уверен, что этот твой поступок многие расценят как лишнее доказательство твоего безумия. Лучше брось их в море, Демокрит!

Я уплываю завтра с восходом солнца. На моем корабле для тебя приготовлена каюта».

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Письмо было написано на восковой дощечке. Демокрит стер слова Фавбория и написал свои: «Демокрит так говорит Фавборию: прощай, мой друг, не жди меня на корабле, пусть боги помогают тебе в пути».

Письмо к Фавборию отнес сын соседа Никомаха Никий. Он вернулся с новым посланием Фавбория, с последним.

«Прощай, Демокрит, — писал Фавборий. — Один из моих кораблей пойдет на Кос к асклепиаду Гиппократу. Я попрошу его приехать в Абдеры и предоставлю ему корабль. Гиппократ, который некогда спас жителей Абдер от страшной болезни, кажется, твой друг: ты говорил мне об этом. Надеюсь, что он не откажется спасти тебя. Абдеритяне же, помня о его великом благодеянии, не посмеют отвергнуть его мнение о тебе, если он скажет, что твой ум здоров и что никакое безумие тебе не грозит.

Гиппократ спасет тебя от несчастья быть объявленным безумцем, но кто спасет тебя от смерти, Демокрит? И все же лучше смерть, чем безумие. Я думал об этом долго и так решил. Прощай».

…Демокрит остановился вблизи торговых рядов, опустил ларь с деньгами на землю. Отдышавшись, встал и закричал во весь голос:

— Эй, люди! Кто хочет увидеть мое богатство, пусть идет сюда! Оно здесь! — Демокрит постучал босой ногой по ларю. — Уверен, что никто из вас не видел столько золота сразу. Каждый; может запустить руки в эту груду золотых монет и послушать, как они звенят! — Он нагнулся, раскрыл ларь, зачерпнул пригоршню монет и высыпал их обратно. — Вы видите? — продолжал Демокрит между тем кричать. — Это настоящее золото! Каждый может убедиться в этом! Спешите, абдеритяне! Спешите! Я расскажу вам, как стать богатым! Спешите!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Несколько любопытных, недоверчиво посмеиваясь, отделились от толпы, гудевшей у торговых рядов, и направились к нему. Изумление, граничащее со страхом, появилось на лице человека, который первым коснулся руками золота.

— Да, — произнес он тихо. — Да! — закричал он во всю глотку. — Это золото! Золото! Золото!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀