Троянская лошадка

Глава 14 Киса пришла

Марго высыпала в кружку кофе, размешала его и, пока он остывал, принялась рассматривать свое лицо в маленьком зеркальце, вмонтированном в крышку мобильника.

– Зря он старается, – сказала она. – Не найдет он его.

– Почему ты так решила? – спросил я, на ощупь смазывая противоожоговой мазью укус на шее.

– Я искала этого водителя полночи и полдня.

– Может, ты действительно плохо искала?

– Может, и плохо, – сразу же сдалась Марго и подвела кайму губ огрызком косметического карандаша. – Мне, вообще-то, все равно, с кем идти. Лишь бы человек не был занудой и трусом…

Тут ее осенило. Она просветленными глазами взглянула на меня.

– Слушай, а давай вдвоем пойдем? Я не хуже твоего Лобского умею ногами передвигать. И еда у нас теперь есть. А Лобский пусть топает дальше с водителем.

– Я уже думал об этом, – признался я. – Но у меня нет карты.

– А где же она?

– Лобский сжег ее, даже не показав мне. Он боялся, что я оставлю его в лесу одного.

– Фу, какой подлый человек! – покачала головой Марго, пряча мобильник в футляр. – Теперь ты просто обязан его бросить! А что, на этой карте свет клином сошелся? Разве мы не сможем обойтись без нее?

– Без нее можем. А без компаса нет. Куда мы с тобой пойдем? Туда? – кивнул я в сторону. – Или туда, где болота? Или вслед за Лобским? Ты знаешь, где финиш?

Марго показалось, что я излишне сгущаю краски. Наверное, у нее в жизни еще никогда не было неразрешимых проблем.

– Мы поднимемся повыше, – стала объяснять Марго таким тоном, будто растолковывала туповатому ученику элементарную истину. – Я для надежности залезу на дерево и оттуда позвоню в службу сервиса. И у нас будут самые лучшие карты и компасы.

– Служба сервиса – это, конечно, палочка-выручалочка на все случаи жизни, – согласился я. – Но мы сейчас не на Кирибати, не на острове Пасхи и даже не в Непале.

– Ну и что! – пожала плечами Марго и безапелляционно добавила: – Сотовая связь сейчас везде есть. Даже в самых отсталых районах России. Уж поверь моему опыту!

– А ты уверена, что мы в России?

– Конечно, – улыбаясь, ответила Марго и, чуть склонив голову, хитро взглянула на меня. – На Южном Урале.

Она дала мне понять, что помнит про записку, которую я нашел за зеркалом в самолете. Я не стал ее разубеждать и предложил сейчас же забраться на дерево. Марго, удивляя меня своей готовностью осуществить все, что сама задумала, тотчас поплевала на ладони, подпрыгнула и ухватилась за нижний сук тикового дерева. Она поднималась вверх легко, без видимого усилия и страха, словно по пожарной лестнице, ловко перебирая руками и ногами. Вскоре она скрылась в густой кроне. Изредка до меня доносился треск мелких веток, да сыпалась на голову листва.

– Если дозвонишься, – громко сказал я, снимая с руки мокрый и грязный бинт, – то закажи какой-нибудь репеллент. Мошкара совсем обнаглела.

Рана выглядела скверно. Ее края отвернулись наружу, при надавливании сочилась сукровица, а кожа вокруг нее покрылась розовыми пятнами. Я промыл ее крепким раствором марганцовки.

Марго спустилась. Вид у нее был озадаченный.

– Странно, – сказала она, снимая через голову безрукавку и отряхивая ее. – Связи нет. Как же нам теперь быть?

– Ты что ж, вообще не можешь обойтись без телефона? – спросил я, протягивая Марго бинт.

– А зачем без него обходиться? – с удивлением спросила Марго. – Телефон – это удобно. Я все делаю по телефону: заказываю билеты на самолет, машину к подъезду, пиццу на дом, стоматолога или еще какого-нибудь врача, узнаю программу в ночных клубах, меню в ресторанах, фильмы в кинотеатрах, о потерянных вещах, курсах валют и всякой другой лабуде. Без мобилы никак нельзя. Это мой верный дружочек, мой помощник и собеседник.

Она звучно поцеловала корпус мобильника и принялась перебинтовывать мне руку.

– Где это ты так?

– Крокодил укусил.

Марго улыбнулась:

– Ага, крокодил! Это ж каким обдолбанным надо быть, чтобы куст терновника или шиповника принять за крокодила!

– Я правду говорю.

– В нашей стране, если не ошибаюсь, крокодилы водятся только в зоопарках.

– А мы не в нашей стране.

– А в какой же еще? – Марго пожала плечами и, чтобы туже затянуть, взялась за кончик бинта зубами. – В другую страну так просто не улетишь, мне об этом рассказывать не надо. Где кастэмз сарвэй? Где рэджистрэйшн сэртификит?

– Таможня и паспортный контроль – это для нормальных людей. А мы ненормальные. Мы играем на выживание. У нас все шиворот-навыворот.

– Если ты не лукавишь, то все это мне очень даже нравится, – сказала Марго, любуясь тем, как она наложила повязку. – Такого у меня еще не было. Папик в обморок упадет, если узнает, что я была за границей нелегально… Когда я отдыхала в Таиланде, то ходила на шоу с крокодилами. Но там мне не понравилось. Зверюги какие-то вялые, и любой желающий за десять баксов мог сунуть им в пасть голову.

– Моему крокодилу тоже можно было сунуть в пасть голову, – заверил я. – Причем бесплатно… Ты расскажи, что сверху видно?

Идея оставить Крота и уйти с Марго терзала мой мозг, словно бормашина. Неужели все упирается только в компас? Но компас – не проблема, я знал много способов определения сторон света. Я чувствовал себя… Нет, не так. Мне казалось, что расставаться с Кротом преждевременно, что я еще должен выпытать у него что-то очень важное для себя.

– Лес. Везде лес, – ответила Марго. – Только вот там, впереди, – она махнула рукой в ту сторону, куда ушел Крот, – торчат скалы. Не слишком высокие, кое-где покрытые деревьями. В общем, как за пляжем Мури на Раротонге.

– Ну да, как за пляжем Мури, я прекрасно себе это представляю, – кивнул я и почесал затылок. – Только одного не могу понять. Если твой папик такой щедрый, то почему он не отправил тебя в какой-нибудь цивилизованный экстремальный тур, чтобы тебе не пришлось месить грязь в мангровых болотах? Допустим, на джипах через саванну…

– Было! – махнула рукой Марго.

– Или на слонах через джунгли…

– Каталась!

– Тогда на воздушном шаре по Европе!

– Только не по Европе, а над странами Прибалтики, – поправила Марго. – Холодно и скучно… Все скучно, что ты перечислил. Сначала вроде интересно, а потом такая тоска, что выть хочется.

– А здесь тебе нравится больше?

– Здесь в сто раз лучше. Правда, пока мало приключений.

Я рассматривал Марго с любопытством и даже с удовольствием. Ей мало приключений! Интересно, что бы она сейчас говорила, если бы перешла с нами Болото Вампиров. Когда эта романтика ей надоест, и она станет мечтать о пятизвездочном отеле с кондиционером и джакузи?

Как было и вчера, с рассветом дождь утих. Мы сняли пленку, отряхнули ее, и я затолкал ее в свой рюкзак. Марго с удовольствием выпила вторую кружку кофе, затем подогрела две порции фасоли с мясом и орехами по-гречески. Я не останавливал ее и не призывал к экономии. Как минимум через два дня, в каком бы составе мы ни продолжали наш путь, нам придется самим добывать еду. Но эта перспектива меня не слишком пугала. Только за сутки мы с Кротом встретили двух животных, мясом которых вполне можно было утолить голод: оленя и крокодила. А если поставить перед собой цель, идти тихо, незаметно, прислушиваться и присматриваться к следам, то можно рассчитывать на удачную охоту всякий раз, когда добыча будет нам необходима.

Мы позавтракали с хорошим аппетитом. Мне нравилось смотреть, как Марго уминает фасоль, энергично работая челюстями. Из-за своей необыкновенной прически и великого множества висящих на шее безделушек Марго напоминала молодую крашеную дикарку с какого-нибудь полинезийского острова, склонившуюся над костью жареного бизона. Энергетика хлестала через край. Еды и приключений! Марго в жизни успела испытать многое. Оставшиеся удовольствия, способные вызывать у нее всплеск эмоций, наверняка можно было пересчитать по пальцам. Мне даже трудно было предположить, где она еще не была и чего не видела. Но что будет потом, когда Марго исчерпает все мыслимые и немыслимые предложения? Полетит в космос? Сегодня это уже возможно.

– А ты в космос не собираешься? – вроде как шутя спросил я.

Марго отрицательно покрутила головой и, не отрываясь от стаканчика с фасолью, сказала:

– Папик говорит, чтоб я сначала родила, а потом уже в космосе здоровье гробила.

Ого! Значит, космос уже стоит в очереди. Это хорошо. Пока еще есть цель, можно жить дальше.

Марго отставила от себя пустой стаканчик, сладко потянулась и посмотрела на склон.

– Нет его, – сказала она и с мольбой взглянула мне в глаза. – Ты же видишь – он сам не хочет к нам возвращаться. Потому что я его раздражаю. Я слишком много ем, слишком много пью, слишком часто попадаюсь ему на глаза…

– И слишком много говоришь, – оборвал я Марго.

– Давай уйдем! Придумай что-нибудь! Пожалуйста! Прошу тебя!

– А если Лобский не найдет твоего водителя?

– Тогда останется один. А почему тебя это беспокоит? Он ведь не раненый. У него руки и ноги целы. Кто он тебе, брат, друг? Ты переживаешь за здорового и крепкого мужика! А он, между прочим, хочет выгнать меня из вашей компании, и у него даже мысли не возникло, как я выживу в лесу одна!

– И все-таки я хотел бы узнать, куда подевался водитель?

– Да он тоже меня бросил! – запальчиво ответила Марго, выбирая из косичек хвойные иголки и мелкий древесный мусор. – Пойми же ты! Здесь никто никому не обязан. Каждый сам решает, нужен ему спасатель или нет. Но разве есть дураки, которые захотят делиться выигрышем? Так задумана Игра: должен быть нравственный выбор. Мой водитель давно понял, что спасатель из меня никудышный, толку от меня мало, я лишь продукты перевожу. И пока я болталась на стропах и горланила песни, он тихонько свалил. Ну как? Я тебя убедила?

Я ничего не ответил, взял из остывшего костра щепотку угля, растер его в ладони и, как порошком, почистил им зубы. Марго пялилась на меня с нескрываемым восторгом. Я велел ей почистить песком ложки и кружки. Это занятие, по-моему, должно было доставить ей необыкновенное удовольствие. Пока любительница приключений в поисках песка разгребала листья, я походил вокруг лагеря, стараясь определить, откуда мы с Лобским пришли. Вскоре я наткнулся на кустарник со сломанными ветками, а под ним нашел след своего ботинка. Я воткнул в это место шест, который можно было бы увидеть из лагеря, и вернулся к Марго.

– Дай-ка мне свой мобильник! – попросил я.

– Ничего у тебя не получится, – сказала Марго, но все же сняла с шеи телефон и, как пращу, кинула его мне. Она думала, что я собираюсь звонить в службу сервиса.

Я снял с аппарата крышку и вынул из него аккумуляторную батарею. Марго, вытирая руки платком, подошла ко мне, с интересом наблюдая, как я беру из аптечки иголку для инъекций и отламываю у нее головку.

– Что ты задумал?

– Хочу сделать компас и определить направление, в каком меня вел Лобский.

– Компас?! – восторженно воскликнула Марго и даже подпрыгнула. – Молодец! Правильно!

Мне нужна была тонкая медная проволока с изоляцией. Для начала я обыскал свои карманы, затем рюкзак и, наконец, подошел к Марго. Я рассматривал ее грудь долго и очень внимательно.

– Что ты так на меня смотришь? – на всякий случай уточнила она и невольно тронула пуговицу на рубашке.

Замечательные у нее бусы, веревочки и кулончики. Много золота, много янтаря и агата. Но весь этот мусор в условиях выживания мало пригоден.

– Ну-ка, не шевелись! – приказал я и коснулся пальцем бус, сделанных из кусочков черного дерева. Резные негритянские головки были расположены парами и смотрели друг на друга, выпятив толстые губы, а между ними – тонкие, как спички, перемычки, похожие на обглоданные косточки.

– Это я в Камеруне купила, – сказала Марго. – Нравится?

– Очень, – признался я и поскреб ногтем по «косточке». То, что надо! Каждая «косточка» была обмотана сверху кусочком лаченой медной проволоки. Я сковырнул ее кончик и стал осторожно разматывать.

– Ты варвар, – решила Марго.

– А с кем лучше, с варваром или с Лобским? – спросил я и, не дыша, поднял к глазам Марго бесценную проволочку. Ее концы я зачистил ножом и столь же бережно намотал спиралями на медицинскую иглу. Осталось подсоединить к концам проволоки батарейку и намагнитить иглу током.

Пока я занимался этим делом, Марго вылила остатки кипяченой воды во фляжку и тотчас, прильнув губами к ее горлышку, отпила как минимум половину.

– Жажда мучает? – спросил я.

– Да, после кофе всегда пить хочется.

– Набери полную фляжку из лужи и брось в нее кристаллик марганцовки.

– Из лужи? – недоверчиво переспросила Марго и выразительно посмотрела на батарею мобильника, которую я сжимал в руке. Наверное, она хотела сказать, что вода из лужи не так вкусна, как ледяная пепси-кола, которую очень скоро нам доставят сотрудники службы сервиса. Но я кинул на девушку такой колкий взгляд, что она лишь молча кивнула и пошла искать чистую лужу.

Вот о чем я не подумал, когда решал, уйти нам с Марго или нет. На двоих с Кротом у нас был один примус и одна фляжка для воды. Допустим, примус я оставлю Кроту без всякого сожаления. Разжечь костер для меня не проблема, и уж тем более приготовить на нем еду. Но как быть с фляжкой? Взять ее с собой? Трудно предсказать погоду, не видя неба из дремучего леса, но вполне может статься, что дождей больше не будет. Значит, Крот вряд ли найдет лужу или соберет воду пленкой, что мы до сих пор с успехом делали. Забирая фляжку, я обрекал Крота на пытку жаждой. От этих мыслей мне вдруг нестерпимо захотелось пить. Я стал смотреть по сторонам, прикидывая, что бы приспособить под емкость для воды.

– У тебя с собой случайно нет полиэтиленового пакета? – спросил я.

– Вряд ли, – ответила Марго и, похлопав по многочисленным карманам на брюках, стала вынимать из них все содержимое. Я присутствовал при этом процессе, словно милиционер при досмотре личных вещей, но Марго меня совсем не стыдилась, даже когда положила рядом с пудреницей и записной книжкой розовый кондом в прозрачной упаковке.

– Молодец, что предпочитаешь безопасный секс! – похвалил я Марго, взял резинку и зачем-то посмотрел сквозь нее на свет. – Жертвуешь этой штукой ради нашего с тобой общего блага?

Марго, боясь неправильно истолковать мои слова, на всякий случай уточнила:

– Смотря что ты имеешь в виду под нашим благом.

– А вот что…

Я вскрыл упаковку, вынул кондом и осторожно размотал его.

– Ну-ка, подай фляжку!

– Ты хочешь налить в него воды? – догадалась Марго. – Но у него это… вкус банана.

– Вкус банана воду не испортит, – заверил я.

Марго стала лить воду тонкой струйкой. Кондом, покачиваясь, оттягивался, принимая форму огромной капли.

– И как мы это понесем? – спросила она.

– Найди в рюкзаке пару новых носков.

Марго достала носки (две тысячи раз был прав Морфичев, когда велел мне купить пять пар!), сорвала с них ярлычок и собрала один из них в гармошку, как делают мамаши, чтобы легко надеть носок на непослушную ножку ребенка. Затем осторожно натянула его на резиновую тару. Я завязал горловину бечевкой. Получилась мягкая матерчатая фляжка, в которую запросто можно было влить два литра воды.

– И где ты этому научился? – уважительно спросила она, взвешивая импровизированную фляжку в руке.

– В Афгане, когда служил в отдельном батальоне спецназа, – ответил я, – нам эти резинки с продпайком каждый месяц выдавали. По десять штук старшим офицерам, по двадцать младшим, и по сорок – рядовому составу. Женщин, сама понимаешь, в батальоне не было. И каждый использовал их в силу своей фантазии. Кто-то надувал и раскрашивал, как воздушные шарики. Кто-то делал отличные рогатки. Кто-то натягивал на ствол автомата, чтобы ни вода, ни песок не попадали. А я в них шароп хранил.

– Шароп? А что такое шароп?

– Что-то вроде самогонки из кишмиша… Ладно. Идти так идти. Сгоняй-ка еще за водой! Надо и нам сделать приличный запас, и Лобскому полную фляжку оставить.

Обрадовавшись, что все-таки уговорила меня уйти, Марго вприпрыжку побежала за водой. Я тем временем отсоединил проволочку от батареи и снял ее с иглы. Тот конец иглы, который был рядом с «минусом», должен будет показывать на север. Срезав кусочек коры, я придал ей форму пробки и насквозь проткнул иглой. Этот необыкновенный поплавок я опустил на поверхность воды, предварительно налив ее в алюминиевую миску. Поплавок тотчас пришел в движение, развернулся по своей оси и замер. Прекрасно! Стороны света определены. Остался пустяк – вычислить направление, по которому вел меня Крот.

Я расчистил от листьев небольшую площадку, поставил в середине миску с поплавком, обозначил стороны света и стал выкладывать из маленьких веточек шкалу градусов. В этот момент я услышал восторженный писк Марго.

– Ты только посмотри, какая прелесть! Ты только взгляни на это чудо! Ой, мамочка, я такую лапочку в жизни не видела!

Я выпрямился, взглянул на Марго, и мне показалось, что волосы на моей голове зашевелились от ужаса. Марго шла ко мне и несла маленького, размером с кошку, тигренка. Она держала зверька обеими руками за тельце, и малыш смешно растопырил лапы, выпустив коготки и демонстрируя нежные розовые подушечки. Его открытое брюшко отливало чистой белизной, шерстяной писюн стоял торчком, пушистый полосатый хвост раскачивался из стороны в сторону, а круглые желтые глаза с белым ободком смотрели весело и озорно. Тигренок тихо урчал, возмущенный столь фамильярным обращением с собой, и шевелил маленькими круглыми ушами.

– Марго, – сдавленным голосом произнес я, кидая очень нехорошие взгляды на кусты. – Ты с ума сошла… Немедленно оставь его! Ты соображаешь…

Но Марго, едва не целуя тигренка в мордочку, с умилением произнесла:

– Да что ты его боишься! Он такой миленький и совсем не кусается! Ты представляешь – он пил из нашей лужи воду! У него такой красненький язычок!

И она снова запищала от нежности и удовольствия. Я кинулся к ней, кричащим взглядом пронизывая тигренка. Марго несла бомбу с часовым механизмом, и я твердо знал, что время на исходе, что пошел отсчет последним секундам, а потом произойдет нечто ужасное. Я выхватил у нее из рук живую игрушку, и почувствовал в ладонях трепетное горячее тельце, и проступающие сквозь пушистую кожу ребрышки, и частое биение маленького сердца. Я их чувствовал, эти последние секунды… Я заметался, озираясь по сторонам, не зная, куда лучше эту бомбу кинуть, где она будет не так опасна для нас.

– Ну что ты делаешь! – обиженно воскликнула Марго. Она влюбилась в тигренка по уши. Котенок действительно был замечательным, но любовь Марго к нему была просто ничтожной и жалкой в сравнении с чудовищной любовью зверя, породившего это полосатое чудо на свет; и эта чудовищная любовь, подпитанная самым могучим животным инстинктом, была страшнее несущегося на нас локомотива, сорвавшейся с вершины лавины, смывающего все на своем пути селевого потока…

Я опустил тигренка в кусты; он снова заурчал, хотел было побежать со мной и продолжить знакомство, но я уже схватил Марго под локоть и потащил от этого места прочь. Под ноги попался мой самодельный компас, и миска, расплескивая воду, полетела в сторону. Марго едва успела перепрыгнуть через рюкзак. Машинально прихватив по пути увесистую кривую палку, я толкнул Марго к широкому стволу дерева, прижался к ней и замер. Марго хотела возмутиться, но я зажал ей ладонью рот. Именно в это мгновение, с треском ломая кусты, к своему чаду выскочила тигрица.

Эта красивая кошка с прекрасным, отливающим золотом мехом, где на ржаво-желтом фоне отчетливо выделялись темные полосы, вызвала у меня и дичайший трепет, и восхищение одновременно. Может быть, страх вынудил меня значительно завысить оценки, но мне показалось, что еще никогда мне не приходилось видеть более крупных и мускулистых представителей кошачьих. Тигрица, повернув плоскую массивную голову в нашу сторону, сверкнула большими желтыми глазами с бурыми зрачками, отливающими фосфорическим светом, раскрыла страшную пасть и издала клокочущий рык, похожий на кашель. Я увидел ее мясистый язык, покрытый роговыми шипами. Марго, невольно прижимаясь ко мне, будто желая спрятаться у меня под курткой, едва слышно прошептала:

– Киса пришла…

«Киса» сделала совершенно неслышный шаг в нашу сторону и оголила серповидные перламутровые когти. Намерения ее были просты и ясны, как день, но ни я, ни Марго не в силах были даже пошевелиться. Гибкое и сильное тело хищника, его грациозно-змеиные движения словно загипнотизировали нас. Инстинкт самосохранения вопил во мне во всю силу, но я понимал, что всякая попытка убежать от тигрицы или оказать ей сопротивление, не имея в руках крупнокалиберного пулемета, бессмысленна. Догнать нас она сможет одним прыжком; одного удара ее могучих лап будет достаточно, чтобы раздробить каждому из нас череп. А потом… Потом тигрица вонзит серповидные когти в грудь и с легкостью вскроет грудную клетку… В том, что эта жуткая казнь неминуема, я почти не сомневался, хотя надеялся на чудо. Вот только кому первому из нас тигрица отмстит за своего котенка?

– О-о-ой, – дрожащим голосом прошептала Марго, когда хищник сделал второй шаг. Третий шаг тигрица не завершила, и ее мягкая шерстяная лапа с кинжальным блеском когтей зависла в воздухе. Из кустов, куда я положил котенка, раздалось нежное урчание. Малыш, играя с ветками, пятился, и вскоре из мешанины листьев показался его полосатый хвост. Усы мамаши вздрогнули, верхняя губа чуть приподнялась, оголяя мощные желтые клыки, и она повернула голову, чтобы взглянуть на своего отпрыска. Я глаза закрыл, дышать перестал и сотворил в уме молитву, умоляя всевышнего отягчить желудок тигрицы непомерной сытостью, мышцы леностью, а сердце – гуманностью.

Глянув на нас еще раз, словно оценивая, насколько мы опасны для ее малыша, тигрица прищурилась, морда ее расслабилась. «Хрен с вами, живите!» – наверное, подумала она и изящно повернулась. Покачивая отвислым белым брюшком, она не спеша вернулась к котенку, на ходу лизнула его и на прощанье взмахнула хвостом, подняв в воздух охапку прелых листьев. Вскоре они оба исчезли в зарослях.

Мы еще долго стояли неподвижно, обнимая ствол дерева, не в силах пошевелиться или что-то сказать. Наконец я стряхнул с себя оцепенение и нежно взял Марго за ухо.

– Ты взрослая девушка, – назидательно произнес я, дергая мочку словно колокольчик при входе в чужой дом. – И должна понимать, что нельзя в диком лесу трогать детенышей тигров, львов, пантер и прочих животных. Ибо они могут больно укусить!

– Ай! Ухо оторвешь! – жалобно произнесла Марго. – Откуда я знала, что рядом тигрица бродит!

– Об этом нетрудно было догадаться! Ты же умная девушка, в космос собираешься…

– А в Индонезии мне давали играться с львенком, и ничего!

– Я тебе сейчас такую Индонезию покажу! – вспылил я, так и не почувствовав в интонации Марго раскаянья. Я поднял с земли тугой носок с раздутым кондомом и, желая продемонстрировать всю глубину своего негодования, замахнулся на Марго. Девушка немедленно обратилась в бегство. Взбежав на середину склона, она остановилась, присела и сунула в рот сигарету.

– Не сердись! – крикнула она. – Я больше не буду.

И все же я не сразу успокоился. Только чудо спасло нас от гибели. Мы с Марго выжили вопреки обстоятельствам. И это уже была не Игра, это была суровая реальность. Однако организатор Игры мог бы подумать о безопасности участников. Где это видано, чтобы безоружных, незащищенных людей сбросили в дремучий лес, где царят дикие законы джунглей. Я принял бы как должное какой-нибудь очень правдоподобный розыгрыш или инсценировку. Но разъяренная тигрица не была гениальным фокусом, и нас с ней не разделяло бронированное стекло. Как тогда это понимать? Продюсер, закрыв глаза, надеется на авось, что все участники шоу останутся живы и невредимы, а непредвиденные трудности и опасности лишь придадут Игре динамизм и драматизм? Но что толку от этого драматизма, если зрители не увидят эту совершенно ошеломляющую сцену с тигрицей. Оператора ведь рядом не было. Кстати, а почему нас, в самом деле, не снимают?

Я убрал резиновую тару, посуду и пакеты с концентратами в рюкзак. Примус и фляжку с водой я положил на землю рядом с потухшим костром и состроил над ними пирамиду из палок, которыми подпирал пленку. Даже издали Крот должен был обратить внимание на эту конструкцию. Затем я опять склонился над площадкой, где наметил палочками стороны света и шкалу градусов. Теперь я знал, в каком направлении вел меня Крот: почти на север, если быть более точным – курсом на 6 градусов. Где-то там, далеко, находился финиш, та точка, в которой рано или поздно сойдутся все участники Игры и где нас ждет великий, всемогущий и коварный продюсер с заветным чемоданчиком в руке. Но я уже не мечтал снять призовой фонд и тем самым удовлетворить свое тщеславие на глазах у Ирэн. Желание мести улеглось и стало казаться мелочным и постыдным. Кроме того, поиски Морфичева, а потом водителя отняли уйму времени, и догнать идущие впереди команды вряд ли было возможно. Пусть деньги достанутся Ирэн или Акулову, словом, тому, кто отправился в это путешествие ради них. А я уже был счастлив оттого, что сбежал от Крота, общение с которым угнетало меня сильнее, чем назойливая мошкара.