Троянская война и поэмы Гомера

Как жили современники и свидетели троянской войны?

Великие памятники древности «Илиада» и «Одиссея» позволяют довольно ясно представить себе жизнь людей троянской эпохи, причем как царей и героев (как мы видели, всегда знатного, а то и божественного происхождения), так и простых людей. Нужно только иметь в виду что Гомер не находил разницы ни в материальной культуре, ни в образе мыслей, обычаях, религиозных представлениях ахейцев-завоевателей и осаждаемых ими троянцев. Об этом, впрочем, уже говорилось. По Гомеру получается, что ахейцы и троянцы — племена одного греческого народа, люди одного языка, носители общей культуры, вступившие в войну из-за внутренних, так сказать династических, раздоров.

Жизнь царей и жизнь простых людей, по существу, еще мало отличались друг от друга среди эллинов, еще сохранялись остатки первобытного «демократизма», «престижность» в современном понимании была им совершенно чужда. Вместе с тем неравномерное накопление материальных ценностей создавало пропасть между народной массой и царями-вождями. Начавшийся упадок общинно-родового строя, выделение военной аристократии и появление частной собственности уже во времена Трои привели к резкому имущественному неравенству.

Если в пору Троянской войны общинно-родовой социальный строй держался все же еще крепко во всем Эгейском бассейне, то и признаки рабовладельческого строя были налицо. Своего рода питательной средой возникающего рабовладения были, конечно, войны, в которых побежденные несли невосполнимый урон — мужская часть их населения истреблялась, какая-то ее доля могла спастись только бегством. Лишь в одном месте Гомер указывает, что часть пленных продавалась «на далекие — острова». Зато все женщины, становясь пленницами, домашними работницами, превращались по существу в рабынь и вели жалкую жизнь в неустанном труде и унижении.

Положение женщины в греческом обществе времен Трои вообще было подчиненным, все домашние дела и тяготы лежали на ней, она вела неустанный надзор за остальными «женами домашними», воспитывала детей, всячески угождала главе семьи — мужу. Весь уклад семейкой жизни был патриархальным. В этом отношении типична изображенная в «Илиаде» семья патриарха-царя Приама — звено закрепившейся наследственной власти, где родители, сыновья, дочери, невестки живут одним домом. Только двое старших сыновей, Гектор и Парис, живут поблизости в своих домах. Они готовы к принятию по старшинству царской власти от отца, уже глубокого старца.

Наследование царской власти старшим сыном базилевса, если он оставался жив, было непреложным законом. Об этом совершенно определенно сказано в «Илиаде» устами Энея, который перед началом поединка с Ахиллесом рассказывает ему родословную царей Дардании. Мы уже говорили о ней выше. Но вот что здесь интересно. В начавшемся затем поединке с Ахиллесом Энея спасает, казалось бы, от верной смерти Посейдон, скрывая его полным мраком, и поступает так, будучи недоброжелателем троянцев, потому, что по пророчеству, по воле Рока Энею суждено стать в будущем троянским царем. Эней, один из потомков Дардана и царского сына Анхиза, а не Приама, мог стать, что называется, на законных основаниях царем Трои, поскольку при ее взятии все Приамиды должны погибнуть. У Гомера, таким образом, в этом нет противоречия.

В чем же заключались источники самого существования древних греков троянского времени, какими были средства их жизни? Уже в дотроянское время они не только знали земледелие, но именно ему были обязаны созданием долговременных поселений-городов и самих средств их защиты от посягательств врагов, т. е. долговременных и надежных укреплений. Так возникли по всему Эгейскому бассейну города-государства, полисы, которых наши современные историки насчитывают более тысячи, выросшие из первобытно-родовых общин на основе земледелия и ставшие, разумеется, военно-политическими центрами, маленькими царствами. Вот таким государством-полисом и была Троя, небольшое, но могущественное царство, обеспечившее свою независимость и, вероятно, особое военно-политическое значение по всей Троаде не только воинственностью своего народа, но и «крепкостенностью» города, столь часто подчеркиваемой в «Илиаде».

На своих полях греки троянских времен, да и более ранних, выращивали пшеницу, ячмень. В «Одиссее» упоминается и рожь. Хлеб почти неизменно фигурирует в гомеровских пиршествах, но легко заметить, что не в виде основного и любимого продукта питания. Зерном подкармливались и царские боевые кони, хотя, видимо, лишь в особых случаях. Большее значение имели садоводство и виноградарство, поставлявшие оливковое масло и вино. Яблоки, груши, гранаты и смоквы, т. е. инжир, также успешно культивировались. О цитрусовых у Гомера нет упоминаний, хотя «золотые яблоки Гесперид», которые добывал с великим трудом Геракл на крайнем западе ойкумены или которыми отвлекал Гиппомен преследующую его с копьем в руках и испытывавшую таким образом своих женихов царевну Аталанту, бросая их по одному под ноги «разборчивой невесте», это были, по общему мнению, апельсины.

Труд земледельца-арендатора был очень тяжел. Удобные земли во времена Трои уже были захвачены «сильными мира» или принадлежали еще общинам, выдававшим пахарям небольшие временные наделы. Говоря о своей доле повелителя умерших, тень Ахиллеса жалуется Одиссею:

Худшего в земной жизни Ахиллес не мог себе представить!

Из земледельческих продуктов некоторые имели культовое значение. Такова была, например, ячменная мука, которую Гомер называет даже священной. Она использовалась при жертвоприношении.

Все, что мы знаем о природе современной Греции и по описаниям древних, говорит о том, что и при общинном, а затем и при частном землевладении хлебопашество (технически стоявшее на достаточно высоком уровне) не могло быть основой экономики древнегреческого общества. Скудные почвы и гористый рельеф отнюдь не благоприятствовали этому, но зато садоводство и особенно виноградарство были поставлены на широкую ногу. Виноделие, своими корнями уходящее в далекое дотроянское прошлое, вероятно, было одной из главных статей во внешнеторговых связях Греции с соседними стропами Средиземноморья. Вместе с тем недостаток Выращиваемого на месте зерна неминуемо требовал его ввоза из окраин Эгеиды и отдаленных земель. Такими были Египет и Причерноморье. Таков был, вероятно, один из главных стимулов оживленного торгового мореплавания и распространения раннегреческих колоний в пределы Малой Азии, Приазовья и Причерноморья, Италии и даже Испании.

Рыболовство при исключительно благоприятных для этого природных условиях древней Эллады было, без сомнения, постоянным занятием жителей прибрежных поселений, но, конечно, не могло играть большую роль в торговле с далекими странами.

Совсем иначе следует расценивать роль скотоводства. Читая «Илиаду», чувствуешь себя гораздо более в обществе скотоводов, чем земледельцев. Таковы нравы, таковы отпоил синя, привычки, вкусы и обычаи людей троянских времен. Кажется даже, что все эти люди в недалеком прошлом — настоящие скотоводы-кочевники, все благополучие, как и неблагополучие, которых зависело от размеров стад к табунов, от величины и состояния пастбищ, лугов, выпасов. С одинаковой силой скотоводческий быт и уклад, несмотря на оседлый образ жизни людей, выступают и в «Илиаде» и в «Одиссее». И все это при бедности материковой и островной суши не только удобными землями для хлебопашества, но и пастбищами. Можно ли видеть во всем этом пережиток первых шагов обзаведения первобытного человека хозяйством — одомашниванием диких животных ка месте, в самой Элладе, или это своею рода наследство далеких предков древних греков, пришельцев из Восточной Европы, бывших еще кочевниками, или еще что-то другое — сказать трудно. Гомер отдает должное и тому и другому типу хозяйства древних, но обращает внимание своих героев главным образом на скотоводческие нужды.

В речах гомеровских героев неизменно звучат мотивы благосостояния, основанные на обилии меди и множестве стад. Греки разводили коров, коз, овец, свиней и лошадей, использовали на работах мулов, лошаков, волов. Главной мерой богатства и гордости царей были тельцы, т. е. крупный рогатый скот. Гористый рельеф и преимущественно кустарниковый покров на склонах благоприятствовали разведению коз, но вместе с тем интенсивное Козоводство вело к быстрому обеднению растительного покрова.

О тельцах (быках) речь заходит у Гомера каждый раз, когда совершается крупное жертвоприношение богам, когда готовится большое пиршество или говорится о богатствах какого-нибудь владыки. Иначе не могли смотреть на эти вещи, по мнению древних греков, и их наделенные человеческими чертами боги. Если царские сыновья, например Анхиз, Парис, были обычными пастухами, то не чуждался подобной работы и бог Аполлон. Так, по велению Зевса ему пришлось некоторое время пасти стада троянского царя Лаомедона (даже не поблагодарившего бога за эту услугу), да и у самого Аполлона были собственные стада. Об этом мы узнаем из «биографии» Гермеса, который тотчас при своем рождении украл и угнал косяк в 50 быков из стада Аполлона. Большое стадо великолепных тельцов принадлежало богу солнца Гелиосу (в «Одиссее» называемому также Гиперионом, именем его отца-титана), ежедневно наслаждавшемуся их созерцанием по пути солнца, пока эти тельцы не были съедены спутниками Одиссея, чем и навлекли на себя гибель.

Коневодство было важной отраслью в хозяйстве древних. Лошади очень ценились. При бедности греческой земли лугами лишь в отдельных центрах было возможно разведение лошадей. Гомер неоднократно говорит о «конеобильных» Пилосе и Аргосе; громкой славой обладала в этом отношении и Троя, за ее стенами по равнине паслись табуны, достигавшие трех тысяч голов великолепных скакунов, бывших предметом вожделения и людей и богов. Недаром многие боги имели собственные конные упряжки. Пелен, отец Ахиллеса, получил в подарок от самого Зевса (по другой версии от Посейдона) двух бессмертных коней.

Беллерофонт совершил свои подвиги с помощью крылатого коня Пегаса. Так кони вошли в мифы не только как домашние животные, необходимые героям, но и как создания, символизирующие силу, скорость, благородство и красоту и прочно, вплоть до наших дней, утвердившиеся в поэзии и различных искусствах, в героике многих и многих народов.

Интересно, что люди времен Трои не знали, по-видимому, слонов, но знали слоновую кость.

Отношение древних греков к домашним животным, как и у всех исконных скотоводов, было чисто потребительское, плотоядное. Зарезать животное и сорвать кисть винограда было одинаково просто. Готовясь к трапезе, сами цари легко «задирали вверх выи», т. е. шеи животных, и резали их. Миф о Гелле и ее брате Фриксе гласит, что, спасаясь от смерти, они бежали на золоторунном баране, причем Гелла упала в море, названное поэтому Геллеспонтом, и погибла, Фрике же благополучно достиг гостеприимной Колхиды. Здесь он сейчас же принес своего спасителя барана в жертву Зевсу! По другому мифу, коза Амалтея, вскормившая малютку Зевса, удостоилась сходной чести: ее шкура стала эгидой — щитом Громовержца, из нее сыпались молнии.

Цари жили во дворцах, постройка которых требовала многих рабочих рук, но производилась силами свободных граждан под наблюдением мастеров строительного дела — зодчих. Об этом прямо говорится в «Илиаде». Парис сам, т. е. на свои средства, построил в Троянском замке дом для себя и Елены, используя лучших зодчих. Величественные дворцы Кносса на Крите, в Микенах, Теринфе, известные но раскопкам и близкие по времени к Трое, не только восхищают нас своей строительной техникой, но и удивляют некоторыми своими конструкциями. Таковы, например, циклопические стены, остатки которых Шлиманом найдены и в Трое. Дворец царя Приама, по «Илиаде», был величественным сооружением из гладкотесаных каменных блоков, в котором, кроме собственно царских апартаментов и коридоров-галерей, находились еще покои для пятидесяти сыновей и двенадцати дочерей Приама. Если на самом деле таких покоев было и много меньше, то постройки «пышно устроенной» Трои все равно свидетельствуют о высокой в то время культуре обработки и использования камня. Этот «вечный» материал употреблялся для строительства не только жилых и культовых зданий, но и городских стен, башен, для мощения улиц.

В «Одиссее» мы находим описание дворца царя Алкиноя, рассчитанное Гомером на впечатление сказочного великолепия и пышности и поэтому имеющее меньшую археологическую ценность. Камень оттеснен в нем медью, золотом, серебром, дорогими коврами и т. д.

Гомер рассказывает и о жилье простого люда. Оно строилось также из камня, скорее всего, дикого, вероятно, также из глины (самана) или тынов и частоколов, обмазанных глиной. Какими-то «промежуточными» по размеру, материалу и технике постройки были дома богатых и знатных горожан. В «Илиаде» сообщается еще о, так сказать, временном жилье, «куще» Ахиллеса, построенной ему воинами в ахейском лагере под Троей:

Мы не имеем у Гомера описания троянского Пергама (замка) с его дворцами, храмами, алтарями. Знаменитая, неизменная в веках греческая колонна, без которой мы сейчас просто не можем себе представить античный храм, уже, конечно, была, но еще в виде каменного столба простейшего сечения и без декоративных капителей. Дворцы богов на Олимпе представлялись Гомеру по земным образцам, но стены их были из меди. До золота как строительного материала, по мнению древних, и у богов не доходило. И для них это казалось дороговато!

О хозяйственных постройках, хлевах, загонах мы много узнаем из «Одиссеи», они строились из того же материала, что и жилища.

О том, что ели древние греки времен Троянской войны, мы имеем очень полные сведения. Подготовка кушаний, сами пиршества и немноголюдные трапезы описываются Гомером много раз, притом в стандартных, отточенных выражениях, словно бы они доставляли слушателям и самим певцам особое удовольствие. Приготовлению еды обычно предшествовал ритуал жертвоприношения домашних животных. Производилось (но всегда ли?) омовение рук. Столовых приборов, кроме тарелок и блюд, древние не знали. Любимым и постоянным кушаньем было жареное мясо, съедавшееся, судя по тексту поэм, в огромном количестве. Готовилось оно на вертелах, сразу по убиении животных. Любимый и постоянный напиток — виноградное вино принято было разводить водой. О хлебе упоминается не во всех случаях. Что касается рыбы, которую приморские жители — древние греки, несомненно, ловили постоянно и бывшую основным источником питания простых люден, то на гомеровых пиршествах она совершенно отсутствует. Герои и цари предпочитали мясо, притом жирное. Из поэм Гомера мы узнаем еще, что в рацион древних греков того времени входили оливковое масло, мед, сыр, кислое молоко, кое-какие овощи и различные фрукты. Рыбу воины из дружины Одиссея ловят и едят только тогда, когда нет мяса. Вегетарианцев среди них определенно не было.

В троянское время развитие ремесел достигло очень высокой степени, об этом говорят не только поэмы Гомера, но и археологические находки. Трудно назвать такое ремесло, процветавшее в позднейших рабовладельческих государствах, которое оставалось еще неизвестным в то время. Гончарные изделия достигли высокого совершенства. Ткани, орудия, украшения, глиняная посуда (керамика), всевозможные изделия из бронзы были предметом оживленной торговли как внутри Эгейского бассейна, так и за его пределами. Ювелирные изделия из драгоценных металлов, найденные при раскопках Трои, поражают топкостью работы мастеров. Для изготовления земледельческих орудий и секир (топоров) применялось еще очень ограниченно «седое» железо. Специализация ремесленного труда достигла высокой степени. Он оставался еще в руках свободных или полусвободных горожан. Высоко стояло искусство кораблестроения, что указывает на развитые приемы обработки дерева. Без соответствующего умения не мог бы и в мифах быть построен знаменитый деревянный «Троянский конь».

Греки времен Троянской войны уже знали деньги, бывшие также весовыми единицами золота — таланты и полуталанты, вырабатывавшиеся в форме круглых брусков. Предполагается, что талант содержал около 17 граммов золота, а полуталант — вдвое меньше. По Гомеру, и ахейцы и троянцы, вероятные потомки восточноевропейских и малоазиатских скотоводческих племен, при оценке вещей и людей (пленников) пользовались все теми же тельцами. «Илиада» дает немало тому примеров, но из них трудно вывести золотые эквиваленты. Так, о ста золотых кистях щита (эгиды) Афины говорится, что «цена им стотельчие каждой». Как жест великодушия и щедрости со стороны Главка приводится обмен им своих золотых доспехов, стоящих сто волов, на медные доспехи ахейца Диомеда, стоящие только девять волов. Отсюда Можно заключить, хотя и очень условно, что золото ценилось в десять раз выше меди. Однако доспехи Диомеда в самом деле могли быть из кованой меди, а доспехи Главка, будучи сплошь золотыми, оказались бы неимоверно тяжелыми и непригодными для боя. Речь могла идти только о золотых украшениях. Поэтому расчет стоимости меди и золота, приводимый по «Илиаде», невозможен.

О том, как одевались древние греки времен Трои, мы внаем как из Гомеровых поэм, так и из рисунков на вазах. Мужской одеждой был хитон, нечто вроде рубашки из льняной ткани, или хлена — из шерстяной, затем хламида в виде легкой накидки либо плаща, и мантия (у Гнедича в «Илиаде» — риза) для холодных ночей, изготовляемая из козьих шкур. Головные уборы не были распространены, при необходимости их заменял кусок ткани или шкуры. Подобно римлянам до их войн в Галлии, древние греки не знали штанов. Обувью служили толстые кожаные подошвы, привязывавшиеся к ступням ног.

О женской одежде времен Трои мы знаем несколько меньше, но то же сопоставление рисунков на древнейших вазах, описаний и позднейших женских скульптур показывает, что женщины носили вместо коротких хитонов или туник длинные, до самой земли, и верхнюю одежду (пеплос) из шерстяной ткани. Всегда занятые домашними работами, женщины троянского времени одевались дома легче и проще, появляясь публично в строгих одеждах. «Илиада» повествует нам о «длинноодеждных троянках».

Легко, просто одевались древние греки. Но не один теплый и ровный климат Средиземноморья играл здесь главную роль Нынешние жители этих стран носят более плотную одежду и твердую обувь. Как и во многом другом, в одежде людей троянского времени, да и всей античности, выражалось стихийное стремление к строгой простоте и изяществу. Недаром и древнегреческие боги наделялись такой же одеждой и обувью, разве что изготовленными из нетленных материалов — золота и амброзии. Вместе с тем в те далекие времена успешно практиковались окраска тканей, рисуночный орнамент, употреблялись всевозможные застежки, не говоря уже о различных украшениях, предметах и средствах женского кокетства, появившихся, как известно, еще на самых ранних этапах развития человечества.

Мы знаем, что во многом сходную, а то и почти одинаковую с древнегреческой одежду носили древние римляне и этруски. Кажется наиболее вероятным, что образцы своей привычной одежды принесли в Италию сами греки-колонисты, появившиеся в Восточном Средиземноморье в гомеровские или даже еще в догомеровские времена. При сходстве климатических условий влияние греков-колонистов, с их высочайшей для того времени культурой, на италийских аборигенов не могло не быть всесторонним. И римляне, следуя греческим образцам, одели в греческие одежды и своих богов.

К исключительным особенностям или, вернее, способностям древних греков должно быть отнесено их народное песенное творчество, которому мы обязаны самим гомеровским эпосом. Оно, как известно, было развито и у многих других древних народов, но нигде не достигло такого расцвета и значения, как в Древней Греции. В высшей степени интересно, что греки не сумели, однако, «заразить» стремлением к песенному творчеству коренных обитателей Апеннинского полуострова в той мере, как Это следовало ожидать. В частности, нам не оставил никаких сведений о своем прошлом высококультурный этрусский народ, происхождение которого и по сей день остается научной загадкой. Мы не знаем этрусского эпоса. Их письменность не расшифрована. Догреческая история Италии состоит из сплошных загадок.

Пытаясь на основании Гомеровых поэм представить себе мирную жизнь древних греков и ее материальные атрибуты, мы убеждаемся, между прочим, и в том, что Гомер гораздо лучше знает (либо его больше занимают) картины быта, дела и занятия ахейцев, нежели те же стороны жизни троянцев. Вряд ли здесь дело только в том, что развитие событий в течение 41 дня Троянской войны, описываемых в «Илиаде», требует именно такого предпочтения. Внимание и, как мы говорили выше, симпатии Гомера остаются, хотя и в затушеванном виде, неизменно на стороне завоевателей. И в самом деле, пиршества, переодевания, вооружение, построения войск, работы по сооружению оборонительного вала, ссоры, перемены личных отношений, жертвоприношения богам — все это происходит главным образом в ахейском стане. Троянцы выглядят у Гомера скорее как пассивная и безликая масса, воинские ряды которой в «Илиаде» от песни к песне необратимо тают. Троянские герои живут и думают однообразно, их существование и ратные дела призваны как бы подчеркнуть и разукрасить подвиги ахейских героев. В объеме всего гомеровского эпоса, т. е. в «Илиаде» и «Одиссее», вместе взятых, сказанное выступает еще яснее.

Гомер не описывает подробно свадьбы или иные мирные торжества. Зато очень подробно оп рассказывает о Жертвоприношениях, о песнях и плясках, долженствующих услаждать слух и зрение участников царских трапез, о музыке и пении профессионального певца Демодока при Дворе царя Алкиноя, наконец, о спортивных играх, метании диска, кулачном бое, устраиваемых гостеприимными феакийцами для развлечения Одиссея. Все это также не касается троянцев, Троя уже разрушена, а сам Одиссей на пути в родную Итаку.

Обойдясь без мирных празднеств, не созвучных военно-героическому повествованию, Гомер не мог обойтись без описаний похорон павших под Троей героев. Двое и главные из них — Патрокл и Гектор. Похороны первого совершаются с «великой торжественностью, весь ритуал подробно изложен в «Илиаде». Тело Патрокла сжигается на огромном костре, всей церемонией руководит друг Патрокла Ахиллес, воздающий своей скорби по-варварски должное: перед сжиганием тела Патрокла он режет множество овец и волов, убивает и бросает на костер тела плененных им двенадцати троянских юношей, а также двух обезглавленных псов и четырех боевых коней. Но окончании похорон и сооружении кургана Ахиллес устраивает пышные спортивные состязания, в которых участвуют, воздавая дань умершему, все ахейские герои. Участники траурных игр соревнуются в езде на колесницах, в кулачном бое, борьбе, беге, битве с оружием, метании диска, стрельбе из лука, метании копии. Победителям вручаются дорогие подарки. По мастерству изложения, подробностям, по богатству материала, познавательной ценности эта (XXIII) песнь «Илиады» одна из самых лучших.

Обращает на себя внимание поистине варварский ритуал похорон Патрокла, жестокость и весь внешний обряд которых близко напоминают похороны царей кочевых восточноевропейских и азиатских народов и, вероятно, имеют с ними историческую связь.

Похороны тела Гектора за степами Трои, во время заключенного с ахейцами короткого перемирия, совершаются таким же образом — сожжением на костре и сооружением могильного кургана. Но в них нет места дикой ахиллесовой жестокости. Плач и общая скорбь провожают в подземный мир вождя троянцев. Никаких игр Приам не устраивает, да они и невозможны.

Наконец, о похоронах самого Ахиллеса рассказывается очень кратко в «Одиссее». Они, так же как похороны Патрокла, завершились состязаниями ахейских героев, награды которым были доставлены чуть ли не с самого Олимпа богиней Фетидой.

Всем сказанным не исчерпывается, конечно, несметное богатство гомеровского эпоса теми сведениями, которые не позволяют представить себе вполне реальную картину мирной и военной, общественной и частной жизни древних греков времен Трои. Энциклопедическая полнота при художественном совершенстве делает гомеровский эпос в этом смысле незаменимым и несравнимым с эпосами других народов. Но все же следует помнить, и об этом предупреждают ученые-гомероведы, что в «Илиаде» и «Одиссее» могут заключаться археологические элементы как более раннего, дотроянского, так и послетроянского времени. Ионийский мир, в котором жил сам Гомер, не мог не наложить свою печать на его поэмы. Разобраться во всем этом, отделить «троянское» от «дотроянского» и «послетроянского» могут только историки, и сделают они это не очень скоро, работа предстоит еще трудная и кропотливая, хотя новые счастливые находки не только не исключаются, но и должны быть неминуемо сделаны, поскольку в арсенал всевозможных, в том числе и исторических, исследований самых ранних этапов жизни людей поступают все новые и все более совершенные методы.

Главным же в Гомеровых поэмах была и остается их великая и непреходящая художественная ценность, в которой увлекательное и удивительное соединены с наивным и возвышенным в одно прекрасное целое.