Троянская война и поэмы Гомера

Об авторе этой книги

Впервые я увидел Николая Александровича Флоренсова в сентябре 1947 г. на вводной лекции по общей геологии для группы студентов-первокурсников геологической специальности Иркутсткого университета. В светлой аудитории на втором этаже старого здания университета по Вузовской набережной, 20 (сейчас бульвар Гагарина), где собиралась наша группа, от двери до кафедры неторопливо проследовал лектор — невысокого роста, в очках, с богатой шевелюрой волнистых русых волос, опрятно одетый и собранный. Негромко поприветствовав нас и представившись, доцент Флоренсов, заведующий кафедрой динамической геологии, прочел нам первую лекцию по нашей будущей специальности. С тех пор прошло уже более 40 лет, но я и сейчас хорошо помню, как после первых фраз общего характера он овладел нашим вниманием, и мы на едином дыхании прослушали всю лекцию. Впоследствии лекции но общей геологии воспринимались нами по-особому, мы шла на них, предвкушая радость познания нового и приобщения к профессии.

Два года спустя Николай Александрович прочел нам полный двухсеместровый курс динамической геологии и геоморфологии. К тому времени мы, студенты-третьекурсники, уже понимали толк в лекторах и лекциях. Ораторское и педагогическое искусство Флоренсова нас просто зачаровывало. Для меня это нередко оборачивалось тем, что, увлеченный лекторским монологом, я забывал конспектировать материал. Сила и привлекательность этих лекций определялась в первую очередь единством слова и авторской мысли, нестандартностью изложения материала. В них всегда было приглашение к размышлению вместе с лектором. Такая объемная передача знаний — дар довольно редкий, и Н. А. Флоренсов обладал им в полной мере.

Спустя еще два года мы стали студентами-дипломниками, и по счастливой для меня случайности моим куратором по выпускной работе оказался доцент Н. А. Флоренсов. Общение с ним с января по май 1952 г., когда я обращался за консультациями по дипломной работе или же при ее критическом разборе, показало мне, какой естественностью и добротой обладал мой научный руководитель. И когда он предложил мне работать в Институте геологии Восточно-Сибирского филиала Академии наук СССР — молодом академическом центре Сибири, созданном в Иркутске в 1949 г., я был обрадован, и не скрою, польщен и самим предложением, и тем, что оно исходит от самого директора организатора Института геологии, кем Н. А. Флоренсов был назначен Президиумом Академии наук СССР еще в начале 1919 г., оставаясь в то же время заведующим кафедрой динамической геологии в университете. Не берусь судить, что побудило его сделать такой выбор, что сумел он разглядеть во мне, молодом выпускнике. За более чем тридцатилетний срок нашей совместной работы этот вопрос как-то ни разу не возникал ни с его, ни с моей стороны. Но теперь можно признаться, что возможность работать вместе с ним и под его руководством — это моя главная жизненная удача, предопределившая мой профессиональный рост и гражданское развитие. 34 года, проведенные рука об руку с Николаем Александровичем, его открытость и доверие ко мне позволяют думать, что после ближайших родственников я был ему, наверное, самым близким человеком, неизменным его сотрудником и помощником.

Последняя наша встреча состоялась 18 марта 1986 г. в одной из московских больниц, а 21 марта его не стало.

Н. А. Флоренсов родился 28 января 1909 г. в Киеве, где семья коренных иркутян Флоренсовых оказалась из-за болезни его отца врача Александра Николаевича, но уже в октябре 1910 г. семья вернулась в Иркутск.

Детство и начало юности прошли в интеллигентной и музыкальной семье, имевшей маленькое подсобное хозяйство и жившей трудолюбиво и очень скромно. В 1926 г. Н. А. Флоренсов поступил на физико-техническое отделение Иркутского университета, но по ряду причин через два года ушел из университета и перебивался временными заработками то на ниве репетиторства, то как чертежник. Непреднамеренное соприкосновение с геологией произошло летом 1930 г., когда по предложению геолога Π. Е. Луненка он поехал в Зейский район для проведения глазомерной съемки в составе одного из геологических отрядов. С тех пор и на всю жизнь геология стала его профессиональным поприщем. Вначале повышение квалификации до прорабского уровня на курсах ускоренной подготовки при Ленинградском горном институте, затем окончание экстерном Иркутского университета по специальности «геология». По его признанию, эта профессия не совсем подходила к его физическому типу и выраженным с детства гуманитарным наклонностям (литература, история, музыка, искусство), тем не менее выбор не был простой случайностью, так как в характере юного Флоренсова была заложена еще одна и, пожалуй, самая важная для будущего ученого страсть — к исследованию, глубокому анализу явлений и к размышлению. Если бы выбор его пал на гуманитарную область человеческой деятельности, то и там Николай Александрович не был бы заурядностью. Особенно это относится к литературному творчеству, наклонность к которому прекрасно выражена во всем его научном наследии.

С 1931 по 1936 г. он работает коллектором, затем прорабом, геологом в отрядах и партиях на Хамар-Дабане, в районе Бархатовского створа по проблеме Ангарстроя, в Центральном Забайкалье, районе дельты р. Селенги, занимаясь решением конкретных поисковых или инженерно-геологических задач, одновременно обучаясь в университете, который он окончил в 1936 г. Весной 1937 г. Н. А. Флоренсова пригласили работать ассистентом на кафедру динамической геологии Иркутского университета. В эту работу он погрузился с головой, с увлечением читая лекции, ведя лабораторные занятия и полевую практику по общей геологии, геоморфологии и геологическому картографированию со студентами геологической и географической специальностей. Вкус к преподаванию, превосходные лекторские способности вскоре были замечены и студентами, и коллегами, Университетская нагрузка оставляла возможность и для производственной работы на геологических предприятиях, и для подготовки кандидатской диссертации на материалах Забайкалья, в котором он провел четыре полных полевых сезона. Инициатором ее подготовки явился Μ. М. Одинцов — коллега и друг Николая Александровича, изучавший геологию Сибирской платформы. Вместе они сдавали кандидатские экзамены, вместе защитили в 1940 г. диссертации в Томском университете.

Война застала Николая Александровича на Кругобайкальском участке железной дороги при проведении инженерно-геологических работ по охране пути от обвалов и оползней. В Иркутск стали прибывать с запада люди, заводы, театральные коллективы, развертывались госпитали. Многие коллеги Н. А. Флоренсова ушли на фронт. Из-за близорукости он не был призван в армию.

Летом 1941 г. молодому доценту Флоренсову было поручено заведовать кафедрой динамической геологии Иркутского университета. Одновременно с 1942 г. и до конца Великой Отечественной войны он активно сотрудничал с трестом «Сибгеолнеруд». С 1945 по конец 1947 г. Н. А. Флоренсов работал главным геологом Восточно-Сибирского геологического управления, сохраняя за собой кафедру и педагогическую нагрузку в университете.

В феврале 1949 г. было принято решение о создании в Иркутске Восточно-Сибирского филиала АП СССР. На долю Н. А. Флоренсова выпала организация Института геологии. Организовать институт было делом нелегким, тем не менее он быстро пополнялся кадрами, главным образом за счет местных геологов, определялись его научные направления. В год моего прихода в институт численность его персонала приближалась к полусотне человек. Однако административная деятельность не привлекала Николая Александровича, и после закладки основ Института геологии при нарастающем объеме личных научных исследований и желании достичь новых крупных результатов он освобождается от исполнения директорских обязанностей, сосредоточившись на изучении межгорных впадин Восточной Сибири и по-прежнему оставаясь заведующим кафедрой в университете.

Напряженные экспедиционные и лабораторные исследования по проблеме были развернуты в 1952 г. и непрерывно продолжались до 1955 г. включительно. Отчет о работе за эти годы стал основой докторской диссертации, успешно защищенной Н. А. Флоренсовым в Москве в 1956 г.

В 1960 г. издательством АП СССР была выпущена в свет монография И. А. Флоренсова «Мезозойские и кайнозойские впадины Прибайкалья». Выход в свет этой монографии сыграл решающую роль в избрании ее автора в 1960 г. членом-корреспондентом Академии наук СССР. Это были годы формирования Сибирского отделения Академии наук СССР, а избрание ученого — выходца из местных, не занимавшего административного поста, стало признанием его научных заслуг, так сказать, в чистом виде. В более широком плане этот акт являлся и признанием иркутской геологической школы, в которой Н. А. Флоренсов стал первым членом Академии паук СССР. Его учением и коллегам в Иркутске эта весть доставила приятные переживания.

4 декабря 1957 г. на юге Монголии, в пустынном Гобийском Алтае, разразилась настоящая сейсмическая катастрофа, вызвавшая, к счастью, самые минимальные бедствия. Все станции мира зарегистрировали этот мощный удар. По просьбе правительства МНР в район землетрясения срочно вылетела группа советских экспертов в составе Н. А. Флоренсова, В. П. Солоненко тт А. А. Трескова. Вместо с монгольскими товарищами они провели аэровизуальные и маршрутные обследования плейстосейстовой области и были буквально потрясены масштабами и геологической выразительностью последствии катастрофы. Свежие разрывы стылой земли тянулись вдоль северных подножий Гобийского Алтая на расстояние более 270 км. Кое-где они охватили и южные предгорья величественного хребта. Там и сям вздыбилась земля, зияли трещины, рассекая коренные породы, в горах продолжались обвалы и осыпи. Словом, глубинная стихия поработала здесь в полную силу. Феномен явно нуждался в специальном изучении. На правительственном уровне было принято предложение иркутских ученых о специальном детальном изучении этого уникального по силе и последствиям землетрясения в Центральной Азии.

В Москве, Улан-Баторе и Иркутске за первое полугодие 1958 г. была проделана огромная работа по подготовке экспедиции. В июле того же года, преодолев огромное расстояние от Иркутска, экспедиция развернула работу в Гобийском Алтае. Научным руководителем экспедиции был назначен Н. А. Флоренсов. Сейчас, спустя 30 лет, как участник этой славной экспедиции могу сказать, что высокий уровень ее подготовки, включая не только материальное и техническое обеспечение, но и тщательный подбор кадров с советской и монгольской сторон, обеспечил полный научный успех мероприятий. Опыт В. И. Солоненко и Н. А. Флоренсова и энтузиазм молодежи (А. С. Ескин, И. А. Логачев, А. В. Лукьянов, А. П. Шмотов, геологи-первогодки Р. А. Курушин и С. Д. Хилько), соединенные оптимальным образом, позволили обследовать территорию Гобийского Алтая на площади свыше 7000 км² — задача сама по себе не из легких, если иметь в виду, что отдельные вершины этой горной цепи поднимаются до 3500–4000 м, подпирая местную снеговую границу, а сам район лежит на краю пустыни Гоби и, следовательно, маловоден и малолюден. Зато эти физические и климатические неудобства с лихвой компенсировались исключительной обнаженностью местности, открытостью пространства, легкостью пешего и конного доступа к большинству ключевых мест и, наконец, ярчайшей выразительностью и свежестью элементов структуры и рельефа, мгновенно родившихся в связи с землетрясением. Экзотика здешних ландшафтов захватывающа. Даже в ноябрьские морозы (ночью до -20°) работа шла полным ходом. В конце ноября 1958 г. экспедиция возвратилась в Улан-Батор, а еще через несколько дней — в Иркутск, в базовый Институт геологии ВСФ СО АН СССР.

В начале 60-х годов но инициативе члена-корреспондента АН СССР В. Н. Сакса была поставлена работа по общесибирской теме «История развития рельефа Сибири и Дальнего Востока», объединившая большой коллектив исполнителей и продолжавшаяся еще в первой половине 70-х годов. Сам В. И. Сакс вскоре отошел от руководства темой, и оно было возложено на Николая Александровича. Более подходящей кандидатуры возглавить эту непростую работу, марафонскую по объему и времени, ни в Сибири, ни в центре, я уверен, не было. Последующие события подтвердили удачность данного решения руководства Объединенного совета наук о Земле Сибирского отделения АН СССР. Был создан руководящий орган — редколлегия этого уникального по замыслу и объему (15 томов!) издания, в которую вошли геологи и геморфологи Новосибирска, Иркутска, Москвы, Ленинграда, Владивостока от академических, вузовских и отраслевых учреждений.

Бессменным главой редколлегии был Николай Александрович Флоренсов. В течение всей этой многолетней работы состав редколлегии почти не менялся. Ее ядро составляли О. М. Адаменко, С. А. Архипов, И. А. Волков, В. В. Вдовин, И. Б. Золотова, Л. К. Зятькова, О. В. Кашменская, С. С. Коржуев, Н. А. Логачев, В. А. Николаев, Д. А. Тимофеев, Г. И. Худяков, А. Л. Яншин, и она не «рассыпалась» до самого конца работы над изданием, и это симптоматично. Редколлегия собиралась один-два раза в год, как правило, в Новосибирском академгородке в Институте геологии и геофизики СО АН СССР, откуда происходило большинство членов редколлегии и один из научных руководителей темы, А. Л. Яншин, а также немало авторов отдельных томов. Заседания проводились под председательством А. Л. Яншина и Н. А. Флоренсова — научных руководителей темы. На них всегда царили творческая атмосфера, демократизм, высокая деловая активность. Доброжелательность, органически свойственная руководителям, передавалась всем участникам заседаний, на которые, помимо членов редколлегии и авторов обсуждаемых работ, являлись многие ученые ИГиГ, напрямую не связанные с работой над изданием. Это целиком определялось глубиной и открытостью обсуждения различных теоретических и практических проблем, которые так или иначе фокусировались в «Истории развития рельефа…». Заседания длились, как правило, два-три дня, к ним готовились основательно как руководители, так и исполнители, и по своему характеру они больше походили на научные семинары или коллоквиумы по актуальным вопросам геоморфологии, палеогеографии, неотектоники, геологии четвертичного периода.

Общая благоприятная атмосфера в этой работе, вовлекшей на долгие годы многих специалистов, определялась прежде всего сотворчеством ее научных руководителей — Н. А. Флоренсова и А. Л. Яншина. Два сильных интеллекта, в чем-то очень сходных, а в чем-то разных, взаимодействуя и помогая друг другу, а иногда споря и соревнуясь друг с другом, создавали атмосферу творческого объединения всех участников работы независимо от их ученых званий и должностей.

Личный вклад Н. А. Флоренсова в этот многолетний коллективный труд огромен. Под его руководством шла исследовательская и авторская работа в Институте земной коры СО АН СССР над двумя восточносибирскими региональными томами — «Плоскогорья и низменности Восточной Сибири» (1971) и «Нагорья Прибайкалья и Забайкалья» (1974). Им же или с его участием были определены структура и содержание двух заключительных, наиболее важных томов всей серии, посвященных теоретическим проблемам современной геоморфологии, — «Эндогенное рельефообразование» (1976) и «Экзогенное рельефообразование» (1976). В них он написал и ряд очерков, привлекающих глубиной содержания. Кроме того, для четырех томов серии Николай Александрович выполнил работу ответственного редактора, которую делал не просто добросовестно, а превосходно, благодаря чему рукописи, прошедшие через глаза и ум Флоренсова, становились лучше оригиналов и по стилю и по содержанию. Наконец, будучи геоморфологом по призванию, он существенно влиял на научную идеологию и дух всей работы при создании многотомника, удостоенного в 1978 г. Государственной премии СССР в области науки. Объективно оценивая вклад всех двенадцати лауреатов, не будет преувеличением сказать, что флоренсовская доля здесь наиболее значительна. Но главное даже не в этом, а в том, что эта работа, захватив его целиком, стала благодатной почвой для его творческого раскрытия и передачи другим накопленных знаний и опыта.

В процессе и после завершения многолетней работы над «Историей развития рельефа…» проблемы геоморфологии в творчестве Н. А. Флоренсова стали явно доминантными. Наступила самая подходящая пора для самовыражения в этой области землеведения. И если за последние 20–30 лет фронт геоморфологии как науки продвинулся вперед, то одним из активнейших участников и вдохновителей этого продвижения был, конечно, Н. А. Флоренсов. Геоморфологическая жилка, присущая научному складу Николая Александровича и проявившаяся еще в ранних работах по Забайкалью, теперь раскрывалась полным образом, несколько даже потеснив другие научные привязанности. С этим временем совпадает его активная работа в Геоморфологической комиссии АН СССР, организованной и руководимой долгие годы академиком И. П. Герасимовым. Н. А. Флоренсов возглавлял Сибирскую секцию этой комиссии, имевшую репутацию одного из наиболее деятельных региональных геоморфологических центров страны, и входил в состав редколлегии журнала «Геоморфология» с момента его основания в 1970 г.

Первые основополагающие шаги в теории геоморфологии относятся к середине 60-х годов, когда почти одновременно появились статьи Николая Александровича «О некоторых общих понятиях в геоморфологии» (1964), «Что такое структурная геоморфология?» (1965), «К проблеме механизма горообразования во Внутренней Азии» (1965). Начавшийся отсюда творческий взлет, подкрепленный последующими экспедициями в Туву, Прибайкалье, Забайкалье и Монголию, дал к середине 70-х годов совокупность очерков для книги «Проблемы эндогенного рельефообразования» — одного из двух заключительных томов серии «История развития рельефа…». По существу эти очерки образуют идейный стержень всего упомянутого тома, осветившего многие грани коренной проблемы современной геоморфологии «Тектоника и рельеф». За этим последовали «Очерки структурной геоморфологии» (1978) — небольшая по объему и скромно озаглавленная книга, ставшая событием в советской и мировой геоморфологии, но значимости, наверное, не меньшим, чем для своего времени книга К. К. Маркова «Основные проблемы геоморфологии».

Флоренсовские «Очерки» — это философское и методологическое отношение ученого-мыслителя к состоянию дел в теоретической геоморфологии, это стремление слить воедино предмет и методы геоморфологии и определить место этой науки в системе неук о Земле в условиях резко возросшего арсенала средств изучения поверхности и недр планеты, нескончаемого потока свежей информации от земных и «неземных» способов ее изучения. «Очерки» — это искренняя исповедь ученого о сущности и трудностях развития пауки, которая являлась для Николая Александровича предметом особенного глубокого интереса, и стремление уйти от описательности к системности через оптимальное соединение морфологического, структурного и геодинамического подходов.

Понимая неуместность каких-либо измерений в творческом наследии ученого, все же нужно отметить выдающееся значение этой книги для советской геоморфологии. Она преодолела известную теоретическую растерянность в среде геоморфологов и наметила ряд новых направлений для дальнейшего научного поиска, прочно закрепив за ее автором роль научного лидера советской геоморфологии.

До конца своих дней Николай Александрович оставался неутомимым тружеником. Несмотря на официальный уход на пенсию в 1980 г. из-за почти полной потери зрения, он продолжал работать так интенсивно и плодотворно, как могут далеко не все штатные сотрудники. Строгая самооценка заставила его отказаться от настойчивых предложений ряда академиков (А. Л. Яншина, И. П. Герасимова, А. А. Трофимука) воздержаться от ухода на пенсию с тем, чтобы баллотироваться на предстоявших в 1981 г. выборах в действительные члены Академии паук СССР. Почва для этого была хорошо подготовлена личным вкладом Н. А. Флоренсова в развитие наук о Земле, и можно было твердо надеяться на успех. Но непритязательность и скромность опять взяли верх, как это уже было при иных лестных предложениях еще в период его физического благополучия.

Доброжелательность к людям и обаяние были главными свойствами натуры Николая Александровича. Парадокс, пожалуй, состоит в том, что притягательность его личности не гарантировала благополучного течения его личной жизни, в которой, к сожалению, имели место и драматические события, потребовавшие от него большого мужества и стойкости.

С конца 70-х годов Николай Александрович жил в Москве. В течение 70–80-годов им был создан ряд крупных работ но проблемам рифтогенеза и теоретической геоморфологии.

Выдающиеся творческие способности и трудолюбие Н. А. Флоренсова позволили ему стать носителем и выразителем лучших традиций отечественной культуры, ученым-мыслителям, поле зрения которого простиралось далеко за пределы собственно геологии и геоморфологии. Он занимался вопросами античной истории и археологии, изучал историю декабристов и сибирскую этнографию, в круг его интересов входили литература и искусство, история географических и геологических исследований Восточной Сибири. Творчество Н. А. Флоренсова всегда было свободно от профессиональной узости, и, наверное, этим определяется особая смысловая емкость его главных научных работ.

На долю Н. А. Флоренсова выпала трудная, по творчески яркая и напряженная жизнь. Он прожил ее с полной самоотдачей, оставив нам в наследство целый ряд точно помеченных и частично пройденных научных направлений, разработка которых способна обогатить и геологию и геоморфологию. Он сам был даровит и в то же время щедр с соратниками и коллегами, неизменно питавшими к нему глубокую симпатию. Его стараниями подготовлена целая плеяда ученых — геологов и геоморфологов. Чрезвычайно высок был его авторитет и у геологов-производственников.

При самой строгой оценке итоги научной и творческой деятельности члена-корреспондента АП СССР Н. А. Флоренсова должны быть признаны выдающимися. Патриот Сибири, он внес большой вклад в развитие ее производительного и интеллектуального потенциала и по праву занимает видное место среди самых лучших представителей ее трудовой интеллигенции.

Академик Н. А. Логачев