Тройной выстрел Чарли Фокса

«Даже если это так непривычно, я могу вычислить вас отсюда, не задумываясь, и у меня нет любопытных соседей, так что решайте сами».

Не думаю, что кто-то из нас хоть на мгновение поверил, что я действительно собираюсь застрелить его в собственной гостиной, но я старался сохранять достаточно нейтральное выражение лица, чтобы появилась хоть капля сомнения.

Он позволил себе полуулыбку, которая переросла в гримасу, и наконец подчинился, играя в эту игру. Он сцепил пальцы на затылке, когда упал. «Кстати, это мой «Глок»?»

Я кивнул. «Под сиденьем автомобиля, знаешь ли, не самое лучшее место для хранения заряженного пистолета. Кто угодно может на него наткнуться, и тогда где же…

ты будешь?”

Он снова улыбнулся, на этот раз печально. «Ну, я положил его туда только когда забирал тебя сегодня вечером», — признался он. У него хватило такта принять слегка смущённый вид. «После той неприятности у Аттилы я носил его заткнутым за пояс, но не хотел рисковать, что ты найдёшь его там».

Я приподнял бровь, попытался сдержать улыбку и кое-как справился с ней.

«И зачем мне вообще исследовать какую-либо часть твоих брюк на первом свидании?» — спросил я. «Не слишком ли ты принимаешь это на веру, Шон? Неужели ты так быстро забыл прекрасную Мадлен?»

«У нас ведь не первое свидание, Чарли, да?» — тихо сказал он. «Мы давно знакомы».

Мне не хотелось об этом думать. Слишком много старых воспоминаний оно пробуждало. Некоторые из них мне так и хотелось освежить в памяти. «А Мадлен?» — спросил я.

«Ах да, прелестная Мадлен», — сказал он с некоторой долей мрачного удовольствия, а затем вдруг усмехнулся. «А ты случайно не ревнуешь?»

«У меня нет права ревновать», — спокойно заметил я. «Но, судя по всему, ревнует. Если вы сейчас так обращаетесь со своими женщинами, я не хочу вмешиваться».

Он чуть не вздрогнул. Улыбка погасла, словно погасший свет.

«Мадлен — это камуфляж», — прямо сказал он. «В те редкие случаи, когда я приезжаю домой, моя мама обожает сватать меня. Мадлен работает на меня, и когда она мне нужна, она с радостью спасает меня от жары. Она живёт с шеф-поваром из Вест-Индии ростом 195 см, который выпотрошит меня, как форель, если я хоть пальцем её трону. Между нами нет ничего сексуального, и никогда не было. Понятно?»

На мгновение мне показалось, что он сейчас заявит, что никогда не смешивал приятное с полезным. Если так, то я мог бы назвать его откровенным лжецом, не опасаясь возражений. Возможно, именно поэтому он и не стал беспокоиться.

Я сглотнула. «Ты хотел поговорить, Шон, так давай поговорим», — попыталась я вместо этого.

«Насир Гадатра. Помнишь его в спортзале с твоим младшим братом? Ты пошёл за ним через тот пустырь, и вот, я вижу, его тело находят в мусорном контейнере в Хейшеме, застреленным из девятимиллиметрового полуавтоматического пистолета. Вот как этот».

Шон чуть не рассмеялся в голос. «Ты же не думаешь , что я его убил?» Он быстро протрезвел, увидев моё лицо. «Боже мой, ты правда так думаешь», — добавил он.

«Вот в чем все дело».

«Не совсем», — холодно ответил я, — «но я был бы рад услышать вашу версию истории».

«Я же говорил тебе», – произнёс он чётко и медленно, словно повторяя что-то в десятый раз, – «он прорвался сквозь завал и выстрелил в меня, поэтому я его отпустил. Зачем мне его смерть?»

"Кому ты рассказываешь."

Он пожал плечами – нелёгкое движение, когда локти согнуты на уровне ушей. «Слушай, Чарли, тебе же не обязательно держать меня на коленях?» – взмолился он, одарив меня обезоруживающе мальчишеской улыбкой.

«Вряд ли я попробую что-то сделать, тихонько сидя у тебя на диване, правда? Если ты всё ещё так же хорошо владеешь хоть одной из этих штук, как я помню».

После минутного колебания я осторожно кивнул в ответ на его просьбу, напрягшись, когда он поднялся на ноги с такой гибкостью и легкостью, которая контрастировала с неловкостью положения, в которое я его поставил.

У меня было неприятное предчувствие, что я каким-то образом склонил чашу весов в пользу Шона, сыграл ему на руку, но он просто подошёл к моему дивану и сел, держа руки на виду. «Вот так-то лучше», — сказал он, выглядя более расслабленным, чем следовало. «Ты говорил?»

«Насир Гадатра», — повторил я. «Он тебе не нравился, да, Шон? Почему?»

Он снова пожал плечами. «Я его толком не знал», — сказал он, уклоняясь от прямого ответа. «Если он не попытается одурачить Урсулу или уклониться от своих обязательств, то я бы не возражал против…»

«Он что?» — резко спросил я, перебивая его. «Подождите-ка минутку. Насир был отцом ребёнка вашей сестры?»

Шон посмотрел на меня почти непонимающе. «Конечно, разве ты не знал? Ты же не думаешь, что я убью своего потенциального зятя?»

«Даже если бы он был проклятым пакистанцем?» — съязвил я, пытаясь спровоцировать.

Это сработало. Шон поднял голову, и на его скулах появился румянец, который мог быть вызван гневом, а мог быть и

был стыд. «С чего ты взял, что что-то подобное может иметь для меня значение?» — спросил он, и его голос прозвучал угрожающе мягко.

Я проигнорировал тревожные сигналы и безрассудно двинулся дальше. «Вряд ли найдётся много бывших членов Национального фронта, которые с радостью примут в семью азиата, чтобы разбавить свою чистую англосаксонскую кровь».

«Национальный фронт? Я? Ты шутишь», — резко ответил он. «В любом случае, по материнской линии я ирландец, а по отцовской — немец. Ты здорово запуталась в фактах, дорогая». Ласка прозвучала как угроза.

«Да? То есть ты отрицаешь, что когда-либо имел какие-либо связи с правыми организациями? Что тебя арестовали как члена неонацистской группировки за нападение на почве расизма?» Ну же, Шон, с горечью подумал я, отрицай. Скажи мне, насколько я неправ. Скажи, что я могу тебе доверять. Только не жди, что я… верьте в это .

Он помолчал, перевел дух, затем наклонился вперёд, опершись предплечьями на колени. «Нет, — сказал он с внезапной усталостью в голосе, — я не отрицаю. В детстве, немногим старше Роджера сейчас, я общался с дурной компанией. Они, как ни странно, были связаны с Национальным фронтом, но это не было их главной приманкой, и я никогда не был платным членом организации.

Да, меня задержали за нападение на того азиата. Боже мой, вы бы видели эти фотографии. Ему сожгли половину лица. Мне стало дурно, я понял, что мне нужно уходить. Я вырвался, начал всё заново, вступил в армию. Он поднял взгляд, встретился со мной взглядом и не отрывал от него глаз.

Не знаю, что заставило меня осознать, что я ему безоговорочно верю.

Может быть, дело было в том, что он никогда не лгал мне в лицо, по крайней мере, напрямую. Может быть, какая-то часть меня всё ещё цеплялась за надежду, что, несмотря на всё, на что он способен, он не сможет этого сделать. Я не хотела ему верить, но ничего не могла с собой поделать.

Не говоря ни слова, я сел напротив него, лицом к нему за журнальным столиком. Медленно и осторожно я вытащил магазин из «Глока» и положил их вместе на стол, затем откинулся назад, оставив их между нами.

Плечи Шона слегка опустились. Он держался так спокойно, что я не заметил его напряжения. Он сцепил пальцы и сидел, подперев ими подбородок, просто глядя на меня. Я сохранял бесстрастное выражение лица.

«Полковник Пэррис был дураком, что отпустил тебя, — сказал он наконец. — Ты идеально подходил для спецназа».

Я ничего не сказал, лишь вежливо приподняв бровь, изобразив вопросительный жест.

«Если бы на меня этим пистолетом целился кто-нибудь другой, — продолжил он, указывая на «Глок», — я бы, возможно, не воспринял это так серьёзно, но ты был одним из лучших стрелков из пистолета, которых я когда-либо встречал, Чарли. Хладнокровный.

Смертельно опасно».

«Было много таких же хороших людей». Я пожал плечами, чувствуя себя неловко.

Он покачал головой. «Многие люди могли неплохо целиться, — сказал он. — Это не значит, что у них хватило бы смелости нажать на курок по-настоящему».

В отличие от тебя, Чарли, у тебя было всё необходимое. И до сих пор, наверное, есть.

«Спасибо», — едко ответил я. «Не думаю, что тебе будет лестно услышать, что у тебя есть все задатки хладнокровного убийцы».

«Не совсем. Скорее снайпер. Солдат. У которого хватает смелости убивать, когда это необходимо, это правда, но при определённых обстоятельствах. За правое дело».

«Если бы ты только знал» , – подумал я, и боль обожгла меня, как огонь. «Как террорист?» – резко ответил я. «Или убийца?»

Он вздохнул и ничего не ответил, потянувшись за «Глоком» и с привычной легкостью собрав его обратно.

«Полагаю, ты знаешь, что ношение таких вещей в наши дни незаконно?» — мягко заметил я, наблюдая за неосознанным мастерством в его ловких движениях.

«В моей работе они часто оказываются полезной, если не сказать необходимой вещью», — сказал он, ничуть не раскаиваясь. «Кроме того, у меня есть связи в спецслужбах, и они дают мне некоторую свободу действий».

«А кем ты работаешь, Шон?» — спросил я, чувствуя, как холодок пробирает меня до костей.

Он неожиданно улыбнулся, преобразив своё суровое лицо. «Я не убиваю людей, если ты этого боишься. Даже проклятого пакистанца, от которого моя сестра забеременеет», — сказал он, мягко поддразнивая меня и убирая пистолет с глаз долой. «На самом деле, если бы я знал, что Нас в опасности, я бы, наверное, смог…

Помогли ему. Теперь я под надёжной охраной, Чарли. После того, как я ушёл из армии, я стал телохранителем.

Это меня ошеломило, и я не стал скрывать этого. «А твоя семья знает, чем ты занимаешься?» — спросил я.

Он помолчал, нахмурившись, обдумывая вопрос. «Нет, не знают», — наконец ответил он. «Они знают, что я работаю в охране, но я всегда старался представить это скучным — как будто это связано с отправкой ночных сторожей на стройки. Они не знают, что я занимаюсь личными делами. Никто здесь не знает. Только ты».

Я отложил возможное значение этого момента для размышления на более позднее время.

Встав, я сказал: «Если мы не собираемся идти пить, может, хочешь кофе?»

Шон снова улыбнулся. «Хорошо».

Он последовал за мной, пока я шла на кухню и доставала ингредиенты. Я давно не запасалась, но, к счастью, на дне шкафа у меня лежала упаковка молока длительного хранения. Шон прислонился к двери и наблюдал, как я раскладываю гранулы растворимого кофе по двум кружкам.

«Дело дошло до того, что ты чувствуешь, что не можешь добиться от меня правды, не приставив пистолет к виску», — тихо сказал он.

Я взглянула на него, щелкая чайником, и сказала бесстрастно: «Старые раны долго заживают».

«Ну да, — он провел рукой по волосам, и на его лице снова появилась усталость.

«Может быть, тебе стоило подумать об этом, прежде чем ты пошёл стрелять с края и всем рассказал о нас...»

«Подожди, пока я никому не рассказала?» Я резко обернулась и с силой опрокинула бутылку с молоком, так что часть содержимого выплеснулась через край пакета. « Я ни слова не сказала. Я думала, это ты».

«Я?» Он выглядел искренне изумлённым. Я видел, как гнев нарастает по его сжатым плечам. «Ладно, давайте на минутку вернёмся к теме, ладно?» — напряжённо сказал он. «Когда я занялся тем последним постом, всё было нормально, да? Я был вне связи сколько, три недели? Потом я пытаюсь связаться с вами, и мне говорят, что вы в отпуске. В постоянном отпуске. Это продолжалось месяцами.

Я даже позвонил твоим чертовым родителям, хотя и не ожидал от них никакой помощи.

И что мне сказали? Шарлотта больше не хочет с тобой разговаривать. Никогда.

Горечь хлынула из его слов, выплеснулась наружу. «И что, чёрт возьми, я должен был подумать?»

Мне хотелось остановить его. Сказать ему, что он ошибался. Достучаться до него, но я не могла пошевелиться. Он бросил на меня один-единственный, тёмный, непостижимый взгляд и продолжил.

«И вот, следующее, что я помню, – меня тащат в кабинет командира местной роты и сообщают, что мне предъявлено обвинение в измене одной из моих стажёрок. Мне сказали, что ты провалил курс, но когда тебя отправили в RTU, ты начал кричать о том, что подаст на них в суд за сексуальные домогательства, если не за изнасилование. Мне сказали, что был военный трибунал, и тебя выпустили, но перед этим ты потащил меня за собой».

«Нет, — прошептала я, потрясённая. — Шон, клянусь, всё было не так».

«Ну и что же?» — бросил он в ответ.

Я сглотнула, не желая рассказывать ему, что на самом деле произошло той тёмной и ужасной ночью. Я предпочла полуправду, надеясь, что этого будет достаточно. «На меня напали, — наконец сказала я, — через неделю после твоего ухода. На меня напала группа, и меня сильно избили. Поэтому я и была в отпуске».

По крайней мере, это было правдой. Секрет правдоподобной лжи заключался в том, чтобы максимально близко придерживаться реальности. Было меньше возможностей оступиться.

Доналсон, Хакетт, Мортон и Клей . Имена снова и снова повторялись. Я отмахнулся от них.

« Был военный суд, — продолжил я, — но он был не в мою пользу. Они сказали, что я их спровоцировал, и выставили меня виноватым. Я пытался связаться с вами, чтобы вы заступился за меня, как один из моих инструкторов, и всё такое, но вы так и не ответили ни на один мой звонок. Поэтому, — я пожал плечами, — я был отстранён».

«Мне никогда не приходили сообщения. Они заставляли меня постоянно переезжать, я был вне связи. Я даже не знал, что ты мне звонил». Он покачал головой, а затем пристально посмотрел на меня. «И ты оставил всё как есть?» — спросил он. «После того, что они с тобой сделали?»

На мгновение я затаила дыхание, испугавшись, что он упал. Затем я увидела, как его взгляд метнулся к моему горлу, и в нём забрезжило понимание, смешанное с состраданием.

Я знал, что мне следовало сказать ему, что он делает неверные выводы по этому поводу, но я был слишком труслив.

«Нет, не знал. Жаль, что не знал». Чайник закипел и выключился, дав мне возможность отвернуться, суетливо наливая кипяток в кружки и помешивая. «Я подал на них в суд. Вот тогда-то всё и выплыло наружу. Не знаю, кто им рассказал, но точно не я».

никому не рассказывала ?» — спросил он. «А как насчёт тех двух других девушек на поле? Как их звали? Вулли и Льюис. Вы, кажется, хорошо ладили. Ты уверена, что никогда не разговаривала с ними по душам?»

Я покачал головой, не обидевшись на вопрос. «Мы никогда не были так близки, так что да, я уверен», — сказал я.

На самом деле, Вулли, Льюис и я никогда по-настоящему не любили друг друга. Мы знали, что находимся в меньшинстве, ведь мы, женщины, готовились к той работе, которую надеялись выполнить, и что нам нужно держаться вместе. Но в то же время мы трое были прямыми конкурентами друг другу. Я знала без всякого зазнайства, что была лучшим солдатом. Они тоже это знали, и им это не нравилось.

Вулли, в частности, с трудом поспевала за происходящим. Она должна была выступить в мою защиту на суде, но её тщательно нейтральные показания о моём поведении в целом произвели на меня уничижительный эффект. После этого она покинула зал суда, не поговорив со мной, даже не посмотрев мне в глаза.

Позже я узнал, что, хотя Льюис не окончил курс, Вулли его сдал и поступил на действительную службу. В самые горькие моменты я думал, не было ли это её наградой за то, что она меня потопила.

«Как бы то ни было, из-за нас всё и вышло, — сказал я, — я проиграл дело. Из образцового солдата я превратился в…» — я осекся, понимая, как близок был к тому, чтобы проговориться. «Ну, вы, конечно, догадываетесь».

«Вот почему ты исчез, сменил имя?»

Я кивнул. В армии меня звали Фокскрофт. Чтобы избежать преследований прессы, я сократил фамилию до Фокса. Мне это показалось хорошим способом скрыться, и это сработало.

«Я пытался тебя найти, знаешь ли, но всё безуспешно. Когда прошлой ночью я понял, что это ты, мои люди работали круглосуточно, чтобы выяснить, где ты. Я не мог поверить, когда мне рассказали об этом месте. Я и представить себе не мог, что ты оказался так близко к дому».

Я грустно улыбнулся ему. «Если бы я знал, как близко это к твоему дому, я бы, наверное, пошёл куда-нибудь ещё», — признался я, протягивая ему кофе.

Он шагнул вперёд, его глаза горели. Я замерла, пока он выхватывал кружку из моих онемевших пальцев и швырял её обратно на столешницу, схватив меня за плечи. «Я не предавал тебя, Чарли», — яростно сказал он. «Ты должен в это поверить».

«Я знаю», — неуверенно ответил я, слегка удивлённый, обнаружив, что это правда. «Долгое время не знал, но теперь знаю. Они нас обоих подставили, да, Шон? Мадлен сказала мне, что потом они изо всех сил старались, чтобы тебя убили».

«Ну да, — он расслабил пальцы и вздохнул. — Это были не самые лёгкие времена, но я выжил». Он твёрдой рукой взял кружку с кофе, сделал глоток и посмотрел на меня поверх края. «Похоже, у нас обоих есть эта способность».

OceanofPDF.com

Семнадцать

На следующее утро я проснулся от ночного сна, прерванного снами о гневе и предательстве, боли и смерти. Я резко сел на куче спутанного постельного белья и поежился от того, как быстро охлаждался пот на моей покрытой мурашками коже.

Прошло много времени с тех пор, как меня мучили кошмары, настолько, что я даже думал, что они совсем прошли. Мне следовало бы знать, что мне не так уж и везёт.

Они всегда действовали по одному и тому же сценарию. Я снова и снова переживала сцену изнасилования, не в силах изменить ни слова в диалоге, ни одного момента действия. На этот раз события происходили на публичной арене, и билеты были проданы. Мои родители сидели в первом ряду, ели попкорн и шутили с моим командиром. Вулли и Льюис болтали в нескольких рядах дальше.

Я больше не мог отчётливо вспомнить лица четырёх мужчин, напавших на меня. Они растворились в той области подсознания, которая скрывает травму от бодрствующего разума. Я смутно помнил, что Мортон был невысоким и жилистым, а Клэй был сложен, как танк «Челленджер», но в остальном они все сливались в одно целое.

Однако на этот раз сон имел неприятное изменение.

На этот раз у квартета были те же самые знакомые лица.

Лицо Шона.

Я перекинула ноги через край мягкого матраса и какое-то время лежала, вцепившись в край, опустив голову и пытаясь отдышаться. Когда сердцебиение замедлилось до почти нормального уровня, я медленно подняла взгляд и обнаружила, что смотрю на своё собственное измученное лицо в зеркале на дверце шкафа Полин.

Я выглядел ужасно. Глаза запали, волосы прилипали, а кожа приобрела восковой оттенок после долгой болезни. Я попытался улыбнуться, но где-то нервы не дали мне это понять, и улыбка исказилась в гримасу.

Каким-то образом всё свелось к Шону Мейеру. Как бы мне ни было неприятно это признавать, моя мать была права. Я просто не могла позволить себе снова с ним связываться.

Сейчас я могла бы поверить Шону, что он был такой же жертвой во всей этой истории, как и я, но нас обоих окружало слишком много боли и горечи, чтобы пытаться вернуть более счастливые времена. Сам факт моей убеждённости в его способности к такому отвратительному предательству разрушил хрупкую связь доверия, которая ещё крепла между нами.

То, что у нас было, умерло и похоронено. Я пережила своё горе. Пришло время наконец избавиться от призраков и двигаться дальше.

Внизу я отдала Пятнице еду и оставила его мыть миску на полу кухни. Я сварила кофе и немного постояла, держа кружку в руке и глядя на сад за домом, но так и не увидела его.

Сон всё ещё тревожил меня. Я осознавала необходимость в завершении, и понимала, что не получу его, пока не получу ответы на некоторые мучительные вопросы.

Повинуясь внезапному порыву, я вернулся в гостиную, взял телефонную трубку и набрал номер, который знал наизусть с детства.

Ответил мужской голос, спокойный и холодный. Мой отец.

«Привет», — сказал я осторожно. «Я хотел поговорить с мамой. Она там?»

Возникла лёгкая пауза. «Боюсь, её сейчас нет дома»,

– сказал он, но где-то за ним, клянусь, я услышал, как закрылась дверь. – «Могу я вам чем-нибудь помочь?»

Я глубоко вздохнул. «Почему ты не сказал мне, что Шон Майер пытался связаться со мной после… после того, как я ушёл из армии?»

«Ага», — сказал мой отец почти со вздохом. «Значит, ты знаешь об этом». У него даже не хватило такта, чтобы смутиться.

«Да, я знаю об этом», — резко ответил я. «Скажи, ты вообще собирался мне рассказать? Или просто надеялся, что я никогда не узнаю?»

«Выяснить, что именно, Шарлотта?» — впервые он позволил раздражению проскользнуть в свой отстраненный тон. «Выяснить, какие оправдания Мейер успел придумать для своего поступка?»

«Это не оправдания, — возразил я. — Он не знал. Его отправили». Теперь я был уверен в своих силах, но мне всё равно не нравились оборонительные нотки в моём голосе.

«Если ты так хочешь верить, то, конечно, это твой выбор», — равнодушно сказал он. «Мы с твоей матерью обсуждали это тогда, и мы…

Я решил, что вам лучше не знать. Было слишком поздно влиять на исход дела, и это лишь ещё больше вас огорчило бы.

Я почувствовал, как гнев подступает к горлу, словно желчь. « Ты решил», — с горечью сказал я.

«Какое право ты имел делать такой выбор за меня?» Разве ты не понимаете, какой эффект это произведет?

«Мы имели полное право, Шарлотта», — сказал он тем же тоном, которым он мог бы отчитать одного из своих младших врачей за неправильно поставленный диагноз.

Вы находились под нашей защитой и были не в состоянии принимать самостоятельные решения. Вы бы предпочли знать всё, что о вас говорят? Что мы докладывали о каждом телефонном звонке, показывали вам каждую ложь, напечатанную в газетах? Вы бы нас за это не поблагодарили. Ни тогда, ни сейчас.

Я немного споткнулся на слове «ложь». Впервые он позволил себе проявить нейтралитет и, кажется, даже встал на мою сторону. Боже мой, он всё-таки человек.

Я нисколько не сомневаюсь, что мой отец был превосходным хирургом, несмотря на его очевидные успехи. Он обладал этой самонадеянностью, этой абсолютной уверенностью в том, что поступает правильно, принимает верное решение. Слушая его, ты знал, что рука, держащая скальпель, не соскользнет в решающий момент.

«Мы защищали вас, как могли», — продолжал он почти холодно.

«Если ты поймёшь мой совет, Шарлотта, не вздумай снова всё это ворошить. Никому не пойдёт на пользу бередить старые раны. И меньше всего тебе самой».

« Кто-то нас предал», — упрямо сказала я. «Даже если бы я была готова это отпустить, не думай, что Шон готов». И я положила трубку, не дав нам обоим возможности попрощаться.

***

Выбраться из Лавандер-Гарденс в то утро оказалось непросто. Банда мальчишек подожгла угнанный Citroën BX, который блокировал одну из главных дорог, ведущих к выезду из поместья.

К моему приезду пожарные уже были на месте, разворачивая шланги, чтобы справиться с обломками. По ту сторону горящей баррикады собралась молодёжь. Пожарные выглядели нервными, работая, словно не знали, что представляет реальную опасность: пламя или толпа.

Я заметил мелькнувший светлый волос среди тёмных голов толпы и узнал Джава. Он врезался в «Сузуки» и замер, но с такого расстояния я не мог разглядеть выражение его лица.

У меня было неприятное предчувствие, что если бы я был ближе, то увидел бы там триумф.

***

я снова заглянул к Клэр в «Дефендер» . К тому времени, как я добрался до работы, Аттила уже был там, и в зале царил гул, так что у меня не было возможности обдумать её информацию до конца дня.

После обеда, как обычно, всё замерло. Мы с Аттилой воспользовались полным отсутствием посетителей, чтобы переставить несколько скамеек, когда в дверь вошла Мадлен, как всегда безупречно одетая.

«Привет, Чарли», — сказала она сдержанно, но одарила моего босса лучезарной улыбкой, от которой он поправил мышцы. Я представил её как подругу Шона, и на этом всё. Если Шон хочет, чтобы Аттила узнал истинный счёт, он может сам ему рассказать.

Аттила, соблюдая все правила хорошего тона, предложил кофе, на что Мадлен согласилась с таким энтузиазмом, что он поспешил в кабинет за чайником.

Когда он ушел, Мадлен огляделась вокруг с нескрываемым любопытством.

«Значит, вот где ты работаешь», — сказала она. По её голосу я не мог понять, впечатлена она или ужаснулась. Как я уже говорил, Аттила не слишком любил излишества. Я огляделся, но то, что раньше казалось деловым и лаконичным, теперь выглядело спартанским и обшарпанным.

Я пожал плечами и закончил перекладывать кучу гантелей на новое место на скамье. Выпрямившись, я обнаружил, что Мадлен внимательно за мной наблюдает. «Я так понимаю, вы преподаёте самооборону», — сказала она.

«Раньше да», — коротко ответил я. «А теперь нет».

"Почему нет?"

Я несколько мгновений размышлял над вопросом. «Я получил травму прошлой зимой»,

Наконец, я произнесла. Это прозвучало так безобидно, словно я упала с лестницы или с велосипеда. «Аттила предложил мне эту работу, пока я восстанавливалась, но я так к ней и не вернулась».

Она кивнула, словно принимая это смягченное объяснение. «Я сама прошла несколько курсов», — сказала она. «Скажите, что вы порекомендуете для защиты от человека с ножом?»

Я резко поднял взгляд, гадая, не считает ли она себя умницей, но на её лице не было ни капли лукавства. Мой взгляд скользнул мимо неё к одному из зеркал на стене за её головой, проверяя своё отражение, чтобы увидеть, виден ли шрам над воротником моей рубашки-поло. Его там не было.

Я снова взглянул на Мадлен. «Что я посоветую?» — спросил я, с трудом сдерживая голос. «Беги. Так быстро, как только можешь. И продолжай бежать».

Она нахмурилась и собиралась спросить ещё что-нибудь, но в этот момент вернулся Аттила с тремя чашками кофе, зажатыми в кулаке, и момент был упущен. Я никогда так не радовался, что меня прервали.

«Извините, на минутку», — пробормотала я и побежала в женский туалет. Там я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, закрыв глаза.

Мадлен не знала, что произошло, сказал я себе. Она не могла этого сделать. Я просто параноик. Излишне чувствителен. Не так ли?

Я открыл глаза, подошёл к зеркалу и оттянул воротник рубашки набок. Шрам был ещё слишком бледным, чтобы сильно потускнеть. Меня предупредили, что он останется на всю жизнь, и предложили в качестве альтернативы повторную операцию, но с весьма сомнительными шансами на успех. В конце концов, я решил оставить его в покое.

В конце концов, это стало для меня острым напоминанием, что я должен строже следовать собственным учениям. Что мне следует бежать, а не сражаться стоя. В следующий раз, когда я столкнусь с безумцем, размахивающим ножом, возможно, я так и поступлю.

В следующий раз .

Кто-то прошёлся по моей спине ледяными ботинками. Я вздрогнул, сделал глубокий вдох, словно ныряющий пловец, и снова поправил воротник.

Из зеркала на меня смотрела обычная девушка, не выдавая ни малейшего намёка на то, что скрывается под поверхностью. Я отвернулся, прежде чем поддаться искушению заглянуть глубже, и пошёл обратно в спортзал.

Мадлен взглянула на меня, когда я двинулся обратно по комнате, но прежде чем она успела что-либо сказать, дверь снова открылась, возвещая о прибытии Шона.

Он бросил на Мадлен быструю ухмылку, а затем обратил внимание на моего босса. «Привет, Аттила», — сказал он. «Могу ли я украсть твою очаровательную помощницу?»

от работы хоть на какое-то время?»

«Конечно», — сказал Аттила. Он встал, перекатывая мускулы под футболкой, и посмотрел на нас обоих, словно пересматривая наши отношения. «Но сначала ты поможешь мне передвинуть ещё одну скамейку, ладно?»

Шон закатил глаза, но без особых жалоб взялся за дело, сняв куртку и закатав рукава рубашки с V-образным вырезом. Он не был таким же массивным, как Аттила, но и вес, похоже, не смущал его.

Оглядываясь назад со спокойной душой, я понимаю, что именно эта экономия движений, эта атмосфера абсолютной компетентности были неотъемлемой частью привлекательности Шона. Не думаю, что я когда-либо видел, чтобы он неуклюже двигался.

Когда они закончили, он подошёл к Мадлен и коснулся её плеча – прикосновение, которое я когда-то могла бы счесть интимным. Теперь же оно казалось просто дружеским и заботливым.

Мадлен, в свою очередь, потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Шон остановил ее.

«Всё в порядке, Мадлен», — сказал он с иронией в голосе. «Тебе не нужно устраивать представление перед Чарли. Она знает, что делать».

На мгновение другая девушка позволила себе нахмуриться, выражая чистое оскорбленное женское самолюбие, но затем до нее дошел весь смысл его слов, и ее глаза расширились.

«Ты ей рассказал?» — недоверие было явным. «Но я думала…»

Шон пожал плечами. «Она приставила пистолет к моей голове», — сказал он, даже не улыбнувшись в мою сторону. «Что я могу сказать?»

Аттила и Мадлен уставились на него, надеясь, что он хоть как-то подумает, что он шутит. Через пару секунд Мадлен перестала ждать и начала рыться в сумке. Мне стало интересно, что именно он рассказал ей о нашей ссоре в квартире.

«Я провел проверку биографических данных Насира Гадатры, как вы просили»,

Она деловито сказала, доставая блокнот на спирали и открывая его. «У него, конечно, было интересное прошлое. Одно время его арестовывали за вандализм, кражи со взломом, кражи из автомобилей и даже за нападения. О’Брайану приходилось выручать его не раз. Похоже, после смерти отца он совсем слетел с катушек. И только когда стало серьёзно ясно, что его вот-вот посадят, он взял себя в руки».

Она снова проверила свои записи. «Последние несколько лет он вёл себя безупречно, и никаких проблем не было. Он устроился стажёром электрика к мистеру Али и получил квалификацию в вечерней школе. Он платил за аренду дома матери, как хороший мальчик. Он был членом местного снукерного клуба, и у него также был постоянный членский взнос в спортзал. Прости, Аттила, не этот». Она быстро улыбнулась немцу и назвала имя, о котором я слышал лишь смутно.

Аттила хмыкнул. «Знаю. Место для позеров», — пренебрежительно сказал он. «Нет приличного оборудования. Нет приличного персонала».

Мадлен ухмыльнулась, но прежде чем он успел что-либо добавить, зазвонил телефон на стойке. Аттила пошёл ответить.

Когда он ушёл, мы сели на скамейки. Шон сгорбился, уперев локти в колени и сцепив пальцы. Он кивнул Мадлен, чтобы она продолжала.

«Единственная действительно странная деталь, которую я нашла, заключается в том, что, хотя он платил за страховку мотоцикла в рассрочку, он делал это наличными, — продолжила она. — Он каждый месяц отдавал деньги местному брокеру».

«Страхование велосипеда?» — спросил я. «Я не знал, что у него есть велосипед».

«По данным компьютера DVLA — и, кстати, не спрашивайте — он стал счастливым обладателем нового спортивного мотоцикла Honda CBR 600 практически с того момента, как сдал экзамен».

«Как, чёрт возьми, восемнадцатилетний парень, который, похоже, твёрдо стоит на правильном пути, мог позволить себе CBR?» — размышлял Шон вслух. «Страховая компания, должно быть, его за это сильно ругала».

«Так и было», — сказала Мадлен и перечислила премии, от которых у Насира волосы должны были встать дыбом.

«Как, черт возьми, он себе это позволил?» — спросил я.

«Хороший вопрос», — сказала Мадлен, одарив меня короткой улыбкой, словно пытаясь загладить нашу прежнюю неприязнь. «Его зарплата этого точно не покрывала».

«Значит, — сказал Шон, нахмурившись, — он где-то брал дополнительные деньги. Есть какие-нибудь зацепки?»

«Никаких, извините. Я продолжу поиски», — сказала она. «Полагаю, мы не можем исключать возможность того, что он был где-то на работе. Своровать что-нибудь

Возможно, он был далеко от того места, где был. Как думаешь?

Её слова напомнили мне разговор, который я подслушал на стройке в Хейшеме. «Что, если бы он узнал, что Лэнгфорд работает на мистера Али, и пригрозил раскрыть секрет? Он мог просто шантажировать», — предположил я.

Шон снова нахмурился. «Возможно. Полагаю, это привлекает внимание его босса, но не забывайте, что Насир уже какое-то время выплачивал эти дополнительные деньги. Зачем Али ждать до этого момента, чтобы избавиться от него? И на стройке наверняка можно было придумать какую-нибудь правдоподобную «аварию»?

К тому же, кому Насир угрожал рассказать, и стоило ли из-за этого его убивать?

Мы погрузились в угрюмое молчание, размышляя над переменными и не в силах сложить их вместе в каком-либо порядке.

«А вы, босс, есть какие-нибудь признаки Урсулы?» — спросила Мадлен.

Шон покачал головой. «Пока ничего. Но я продолжу. Она могла обратиться не ко всем».

«Есть ли смысл поговорить с этим парнем из отдела по работе с несовершеннолетними, О’Брайаном, чтобы узнать, знает ли он что-нибудь о Насире или твоей сестре?» — предложил я. «Похоже, он держит руку на пульсе всех внеклассных занятий».

«Не вижу причин для этого», — сказала Мадлен. «Мы знаем, что Насир в прошлом попадал в серьёзные неприятности, и О’Брайан — тот человек, у которого есть все подробности».

Если Нас в последнее время чем-то занимался, это может даже дать нам представление о том, откуда он брал деньги. Что думаешь?

Он кивнул. «Хорошо», — медленно сказал он и повернулся ко мне. «Удалось ли вам узнать что-нибудь ещё от вашего друга из газеты?»

«Немного», — сказал я. «Они установили время смерти Насира примерно через три часа после того, как мы видели его в последний раз, и считают, что он был практически мёртв, когда его переместили».

Шон встал и начал беспокойно расхаживать. «Ладно, — сказал он, — давайте немного попрыгаем в темноте, ладно? Насир приходит и стреляет в тебя, Чарли, под давлением, или так кажется. Они с Роджем убегают, и через несколько часов Насира застреливают и оставляют умирать. Вопрос: почему?»

«Вы имеете в виду, что его застрелили, потому что он пытался убить Чарли?» — уточнила Мадлен. «Или потому что у него не получилось?»

«Именно так», — сказал Шон, поворачиваясь ко мне. «Что сводится к следующему: почему кто-то хочет твоей смерти?»

Я сглотнул. Мне не хотелось задумываться об этом вопросе.

«Не знаю», — сказал я. «О’Брайан предупреждал меня, что я стану мишенью для тех ребят, которые проворачивают эти грабежи, если рискну. Так и было». Это прозвучало неправдоподобно, даже когда я это произнес.

«А как насчёт этого Гартона-Джонса?» — спросила Мадлен. «Судя по тому, что я видела на собрании жильцов, он мерзкий тип, и ему не понравилось, что его выгнали с территории поместья. Избавиться от тебя было бы хорошим способом убить двух зайцев одним выстрелом, так сказать».

Он избавляется от оппозиции и в то же время настолько пугает людей, что они хотят его возвращения».

«А когда это не удалось, ты хочешь сказать, он решил пойти на второй план и вместо этого застрелил посланника?» — размышлял Шон. «Не знаю. Всё это немного экстремально, и Гартон-Джонс производит на меня впечатление человека, который хотел бы, чтобы Чарли знал, кто за этим стоит и почему, до того, как он нанесёт удар».

Аттила закончил разговор и повесил трубку. Шон и Мадлен, похоже, восприняли это как сигнал к отъезду, и я пошёл с ними на парковку.

«А как же Лэнгфорд?» — спросил я. «Полагаю, вы ещё не успели поболтать?»

Шон покачал головой и, открывая двери «Чероки», слегка улыбнулся мне. «Кажется, он сейчас не слишком активен, но, думаю, это неудивительно, учитывая, что он рассказал тебе о моём неонацистском прошлом».

Я недоумённо взглянул на него. «Но он этого не сделал», — медленно пробормотал я. «Первым мне об этом рассказал Джав. Потом я убедился в этом через архивы газеты».

Шон остановился и обернулся. «Джав?» — спросил он. «Молодой парень, волосы перекисью водорода?»

«Это он. А ты его знаешь?»

Он задумчиво кивнул. «Да, он учился в местном колледже с Урсулой.

Он одно время был к ней в восторге, но Насир его вытеснил. Думаю, он воспринял это не очень хорошо.

Я на мгновение задумался. «Погоди-ка, если Джав знал о Насе и Урсуле, зачем он мне всё это рассказал о твоей ненависти к Насиру? Он же должен был знать, что тебя это не смущает».

«Может быть, он ревновал, что она ему отказала», — предположила Мадлен.

«Возможно, он хотел из мести навлечь на семью беду».

Шон взглянул на меня с тревогой. «Или, может быть, кто-то другой его подговорил».

«Как кто?»

«Мы снова возвращаемся к Лэнгфорду, — сказал я. — Он наверняка знал о ваших прошлых связях».

«Да, но так поступил бы любой, у кого был доступ к газетной библиотеке»,

Мадлен возразила.

«Ну, есть один способ выяснить, — сказал Шон, садясь в «Чероки» и вставляя ключи в замок зажигания. — Я спрошу Харви Лэнгфорда.

Спросите Джава.

«Да, отлично», — пробормотал я себе под нос, отступая назад, когда они захлопнули двери и двигатель V8 ожил. «Теперь мне осталось только найти его».

OceanofPDF.com

Восемнадцать

Через два дня Полин вернулась домой. В целом, у меня были смешанные чувства. Конечно, я был рад её возвращению, но, учитывая ухудшение ситуации в Лавандовых садах, возможно, было бы лучше, если бы она не возвращалась.

Полиция проводила политику нулевой терпимости на территории поместья. Их присутствие в форме было значительным, но это не оказывало того успокаивающего эффекта, на который они рассчитывали.

Неизбежно, именно подростки приняли на себя основной удар драконовских мер. От парней в синем и банды Гартона-Джонса они получали удары со всех сторон, и обстановка накалялась. Мне было не по себе от мысли, что придётся выходить из дома, когда в доме только Пятница, чтобы встретить Полин с рейса.

Все дети не высовывались, включая Джава, который, похоже, затаился. Я даже не видел этого азиатского мальчика с тех пор, как мы с Шоном и Мадлен встретились у Аттилы, не говоря уже о том, чтобы с ним связаться.

Теперь, стоя в пробке на трассе М61, я имел время позволить своим мыслям блуждать по кругу, мысленно проклиная отсутствие необходимой мне информации.

Но, по крайней мере, мне не пришлось мучиться с дорогой в Манчестер. Джейкоб сказал, что ему нужно забрать кое-какие детали у своего друга-дилера в этом районе, и любезно согласился совместить поездку с поездкой в аэропорт. Полин так и не освоила искусство путешествовать налегке, и огромный задний багажник старого потрёпанного «Рейндж Ровера» Джейкоба был забит до отказа к тому времени, как мы запихнули туда все её вещи.

Я сел на заднее сиденье, а Полин села спереди. Она с довольным видом устроилась на потёртой кожаной обивке. «Это самый лучший способ путешествовать. Это лучше, чем вонючее старое такси», — заявила она. «Попробуйте-ка вы просидеть несколько часов в одном из этих кресел в самолёте. Парень рядом со мной весь был в локтях и с больным мочевым пузырём. Каждые пять минут он вставал и опускался. Клянусь, я ни разу не сомкнул глаз всю обратную дорогу. Даже понятия не имею, какой сегодня день».

Вскоре она перевела разговор на ситуацию дома. Остаток пути я провел под обстрелом из

вопросы о состоянии здоровья Фаримана, душевном состоянии миссис Гадатры и готовности Lavender Gardens.

Когда я рассказал ей о новой политике полиции, она фыркнула: «Дураки, они всё в десять раз ухудшат». Она обернулась ко мне через плечо. «Надеюсь, ты им рассказал, Чарли».

«К сожалению, местный начальник полиции не советуется со мной, прежде чем принимать такие решения», — сухо сказал я.

«А как насчёт того полицейского, который приходил прошлой зимой, когда ты болел?» — спросила она. «Макмиллан, да?»

«Он приходил ко мне дважды», — заметил я. И я был не слишком радушным. Его резкое неодобрение действий, приведших к моей временной недееспособности, было слишком явным, чтобы его игнорировать, хотя с тех пор он, похоже, и смягчился.

Возможно, Полин поступила мудро, не развивая эту тему дальше.

Нам удалось беспрепятственно пробраться в Лавандовый сад, хотя, проезжая мимо, мы привлекли к себе пристальное внимание со стороны тяжеловесов Гартона-Джонса.

Они уже проверили Джейкоба, когда он пришел за мной ранее.

Как и следовало ожидать, Пятница пришёл в ярость, увидев возвращение хозяина, он запрыгал по гостиной, как щенок, и оглушительно завизжал. В глазах риджбека читался хитрый взгляд, говоривший, что он прекрасно понимал: это тот самый случай, когда ему сойдет с рук полное непослушание, и он, чёрт возьми, собирался этим воспользоваться.

Наши попытки заткнуть его вызвали у Джейкоба ухмылку. Он извинился и быстро ушёл, как только мы разгрузили чемоданы Полин. Пожалуй, я не мог его винить за то, что он не хотел оставлять Range Rover надолго без присмотра где-нибудь в Лавандовых садах. Не имело значения, что машине уже пятнадцать лет, и кузов постепенно приобретал интересную двухцветную пятнистую окраску по мере того, как ржавчина пробиралась по кремовому лакокрасочному покрытию.

Среди всего этого хаоса телефонный звонок можно было легко пропустить. Полин потащила свою разъярённую собаку на кухню и закрыла за собой дверь, предоставив мне поднять трубку.

«Чарли!» — раздался на линии женский голос, который я не сразу узнал: его тон был похож на эхо из-за искажения звука мобильного телефона.

«Где ты пропадал? Я его нашёл!»

«Мадлен?» Мне потребовалось некоторое время, чтобы догадаться. «Кого ты нашла?

Роджер?"

«Нет, ещё хуже», — сказала она. «Джав. Он сейчас внутри, но я не знаю, как долго он там пробудет».

«Где внутри?»

«Помнишь тот спортзал, куда ходил Насир? Я узнал, что он тоже был в списке членов клуба, и следил за ним, не появится ли он. Он пришёл около часа назад. Я на парковке. Хочешь, я зайду и поговорю с ним?»

Я прикусила губу и взглянула на часы. «Нет, оставайся на месте. Я буду с тобой через десять минут, и мы пойдём вместе. Так у него будет меньше возможностей солгать о том, что он мне сказал. Хорошо?»

«Хорошо», — сказала она и повесила трубку.

Я обернулся и увидел в дверях Полин с покорным выражением лица.

«Я не буду спрашивать, во что ты сейчас ввязался», — сказала она.

«Прости, Полин», — я беспомощно пожал плечами. «Я не искал неприятностей».

«Не нужно искать, дорогая, оно само тебя найдёт», — сказала она, а затем коротко улыбнулась. «Давай, девочка, не смотри так расстроенно. Уходи, если это так важно. Только не думай, что сможешь вечно от меня отмахиваться. Мне нужно узнать, чем ты занималась, во всех кровавых подробностях!»

«Если бы вы только знали», — подумал я.

***

Когда я свернул на парковку спортзала, о котором упоминала Мадлен, и остановился рядом с «Гранд Чероки», она вышла сразу же, как только я остановил мотоцикл.

«Джав всё ещё там», — сказала она вместо приветствия. «Будем надеяться, что он сможет дать нам какие-то ответы».

Я кивнул, бросая шлем и перчатки на пассажирское сиденье. Она щелкнула дверными замками, и мы пошли через почти пустую парковку к приземистому бледно-голубому зданию фитнес-клуба.

Когда мы распахнули главные двери, на стойке регистрации никого не было, и мы не дали им возможности медлить с пониманием. Вместо этого мы…

прошли прямо через вторые стеклянные двери в сам спортзал, затем остановились, чтобы осмотреться.

Разглядеть Джава было несложно. Если не считать блондина-подростка, в зале никого не было. Он работал над комплексом жимов штанги лёжа в дальнем конце зала, и его техника была настолько хромой, что я поморщился.

Он даже не обернулся, когда мы вошли, слишком сосредоточенный на том, чтобы сцепить руки в замок, чтобы удержать вес, который, должно быть, был килограммов на десять тяжелее его. Я молча кивнул Мадлен, и мы быстро подошли и встали по обе стороны от него.

Он дёрнулся, когда мы оказались в поле его зрения, один его локоть подогнулся. Если бы мы с Мадлен не ухватились за перекладину, ему бы пришлось несладко.

Заметьте, он и так был в беде. Мы надавили на него с двух сторон, пока он не уперся ему в грудь, пригвоздив к скамье.

Я грустно покачал головой. «Джав, я всегда говорю людям, когда они начинают тренироваться: никогда не делайте жим лёжа без страховки», — сказал я ровным голосом. «Если бы нас не было рядом, ты мог бы попасть в серьёзную аварию».

«Сними его с меня!» Он извивался под перекладиной, но сочетание того, что мы вдвоем давили на нее сверху, и тот факт, что он изначально перегрузил ее, были достаточными, чтобы удержать его.

Мадлен цокнула языком. «Ну-ну, Джав, не ворчи», — сказала она. «Мы просто хотим немного поболтать».

Он продолжал бороться, но это было безнадежное дело, и вскоре даже он это осознал. Затем он замер и угрюмо спросил: «Чего ты хочешь?»

«Вот так-то лучше», — сказал я. «Хочу знать, кто тебя подбил прийти и нагрузить меня всей этой ерундой про Шона Мейера».

«Не понимаю, о чём ты», — выплюнул Джав, заметно шепелявя. Он ахнул, когда мы с Мадлен ещё сильнее навалились на стойку.

«Нет, Джав, — сказала Мадлен. — Кто-то сообщил тебе информацию, погладил по голове и отправил к Чарли, а ты, как хороший мальчик, сделал, как ему сказали, не так ли?»

Я заметил упрямое выражение лица Джава и бросил на неё суровый взгляд. И подумал, что она хорошо ладит с детьми. Ну что ж, теперь слишком поздно.

«Что подумают люди, когда узнают, что вы доносили в полицию?» Я попробовал пойти другим путем.

Выражение лица Джава не сильно изменилось, но он, по крайней мере, сказал: «Они ничего не подумают, потому что это был не я. Я не разговариваю с мерзостью», — пропыхтел он, несомненно, лукаво подкалывая интерес Макмиллана ко мне.

«Ну, кто-то с ними разговаривал, Джав, пытался подсадить на это Шона, и не нужно быть гением, чтобы понять, что ты здесь общий элемент», — настаивала Мадлен. «И кто тебя подтолкнул?»

По ту сторону стеклянных дверей мелькнуло какое-то движение. Две фигуры в бледно-голубых рубашках-поло быстро двигались.

По лицу Мадлен я понял, что она тоже их видела. Я знал, что наше время быстро уходит.

«Ну, давай, Джав», — попыталась она в последний раз, — «кто это был?» И прежде чем я успел ее остановить, она резко добавила: «Это был Лэнгфорд?»

Я сдержал внутреннее проклятие, когда двери спортзала распахнулись и в зал ворвались двое крупных сотрудников.

«Эй», — крикнул один из них, — «что вы, черт возьми, делаете!»

Мы ещё секунду не обращали на них внимания, прижимая перекладину к груди Джава. «Да, всё в порядке, да!» — закричал он. «Это всё тот ублюдок Лэнгфорд, ясно?

А теперь отпустите меня!»

Мы тут же выполнили его просьбу, но оставили его перекладывать штангу самостоятельно. Несколько мгновений он просто лежал, втягивая воздух в сжатые лёгкие. Один из сотрудников схватил штангу, чтобы снять её с мальчика. Я мимоходом отметил, что Аттила был прав насчёт качества здешнего персонала.

Его техника тоже не заслуживала упоминания.

Другой мужчина схватил меня за руку и попытался потащить по полу к выходу.

Большая ошибка.

Я рефлекторно разорвал его хватку, вывернув его руку назад, чтобы поменяться с ним местами. Выйти из захвата запястья было частью первого урока на моих курсах самообороны. Я мог делать это даже во сне.

Мужчина ругался и вырывался, но я держал его запястье, локоть и плечо под сильным напряжением. Я мог бы держать этот замок одной рукой целый день, и он ничего не мог бы с этим поделать.

К этому времени Джав уже вскочил на ноги, потирая грудь и сверля нас взглядом. Другой сотрудник рывком поставил штангу обратно на стойку и поглядывал на Мадлен, явно раздумывая, не представляет ли она опасности.

«Всё в порядке», — сказал я. «Мы уходим. Не нужно прибегать к силовым методам». Я встретился взглядом с Джавом и надолго задержал его. «Но да поможет тебе Бог, если ты нам солгал, Джав».

Я отпустил пленника, оттолкнув его с такой силой, что он растянулся на земле, освободив нам место для достойного отступления. В дверях я оглянулся на Джава и увидел в нём страх. Он был чётким, он был виден в линиях его тела, в глубине его глаз.

Но каким-то образом я поняла, что он боится не меня.

***

«Послушайте, простите, я запаниковала», — сказала позже Мадлен. «Я увидела, что эти двое идут за нами, и просто хотела поскорее добиться от него ответа». Она отвернулась от окна и пожала плечами с печальной улыбкой. «Наверное, я просто не могла ясно мыслить».

Шон поставил чашку с кофе, подошёл, положил руки ей на плечи и улыбнулся в ответ. «Всё в порядке», — легко сказал он. «Мы решим эту проблему».

Мы находились в гостиной моей квартиры, которая казалась единственной безопасной нейтральной территорией, где можно было встретиться с Шоном после неудачного допроса Джава.

Если не считать приказа Мадлен следовать за мной, я не сказал ей ни слова с тех пор, как мы вышли из фитнес-клуба. Я не мог поверить, что она дала Джаву такой лёгкий путь к отступлению, и я не доверял себе, что не скажу ей об этом короткими, лаконичными фразами. Мне следовало догадаться, что Шон займёт менее напряжённую позицию.

Глядя на них сейчас, я на мгновение задумался: что же такого особенного в некоторых женщинах, что заставляет мужчин так отчаянно цепляться за этот жестокий мир? Что бы это ни было, я знал, что у меня этого нет.

«И что теперь?» — спросил я, перебивая его резче, чем намеревался. «Удалось ли вам найти Лэнгфорда?»

Шон опустил руки и покачал головой. «Он совсем пропал из виду», — сказал он.

«Есть ли вероятность, что Джав говорил правду?» — спросила Мадлен с некоторым колебанием.

«Сомнительно», — коротко ответил я.

«Но всё же возможно», — сказал Шон. Взгляд, брошенный им на меня, длился всего полсекунды, но этого было достаточно, чтобы я успел прочитать предупреждение.

«Нам всё ещё нужно больше информации о нём». Он вздохнул, провёл рукой по глазам и прислонился к стене у окна. В нём была та сосредоточенность, которую я видел в нём раньше. Всякий раз, когда мы выходили в поле, даже во время тренировок, Шон переключался в другой режим — расслабленный, бдительный.

«Мадлен, сходи к О’Брайану, — сказал он. — Попробуй выведать у него что-нибудь о прошлом Насира, а заодно расспроси его о Харви Лэнгфорде».

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла. Шон всегда умел вдохновлять своих солдат. Реакция другой девушки, такой трогательной и благодарной за то, что ей дали такую ответственность, окончательно выбила меня из колеи.

«Что бы вы хотели, чтобы я сделал?» — спросил я вместо этого.

«Если у вас нет более срочных дел, у меня есть пара зацепок, где найти Урсулу», — небрежно сказал он. «Я хотел бы, чтобы вы пошли со мной».

Я кивнул, залпом допил кофе и собрал пустые кружки. К тому времени, как я вылил их в раковину и надел кожаную куртку, Мадлен уже успела проверить по мобильному телефону, свободен ли Эрик О’Брайан и готов ли он её принять.

«Он весь день у себя в кабинете», — весело сказала она, когда я вернулся в гостиную.

Мы вышли из квартиры, и я последовал за ними обоими вниз по деревянной лестнице на улицу, где у обочины был припаркован «Гранд Чероки».

Мы свернули в Ланкастер по окольным улочкам, пройдя через поместье Марш, прежде чем высадить Мадлен возле тюрьмы Касл. Это было легко.

достаточно, чтобы она смогла дойти оттуда через пешеходную зону торгового центра до офиса О'Брайана.

Она ушла от нас довольно бодро, решительной походкой. Шон смотрел, как она перешла дорогу перед нами и направилась по дальнему тротуару.

«Тебе стоит быть с ней полегче», — сказал он, когда мы снова выехали в поток машин.

Удивлённый, я повернулся к нему лицом. «Забавно», — сухо сказал я. «Почти то же самое она мне о тебе и сказала».

Он взглянул на меня, почти улыбнулся, но не совсем, а когда заговорил, его голос звучал почти холодно. «Не все прошли такую подготовку, как ты, Чарли», — сказал он. «Не все могут сохранять самообладание под давлением.

Мадлен специализируется на электронной безопасности и наблюдении, и она в этом деле очень, очень хороша. Она не полевой агент и никогда им не была. Я не позволю подорвать её доверие из-за того, что она допустила человеческую ошибку при обстоятельствах, выходящих за рамки её обычных обязанностей.

«Я тоже не полевой агент», — сказал я, уязвлённый намёком на упрёк. Освещение сменилось, и мы двинулись вперёд, вливаясь в поток. «Вы, кажется, забыли, сержант , что я уже давно не в армии».

«Кстати, — сказал он, — я тут кое-что раскопал».

Сердце вдруг заколотилось в груди. «И?»

Он позволил своему «Чероки» свободно катиться вниз по холму мимо новой автобусной станции, перестраиваясь в сторону Моркамба и не отрывая глаз от дороги, поэтому было трудно понять, о чем он думал.

«Был телефонный звонок, — наконец сказал он. — Кажется, сразу после трибунала. Женщина. Она позвонила в караульное помещение в лагере, желая поговорить со мной. Когда ей сказали, что я не могу ответить, она попросила передать сообщение.

Сказал, что я не должен был допустить, чтобы это случилось с тобой. Сказал, чтобы я не был таким жестоким и не игнорировал твои звонки. Что если я всё ещё что-то к тебе чувствую, я должен связаться с тобой.

У меня по коже побежали мурашки. «Вот чёрт», — пробормотал я. «Им ведь после этого никто не нужен был, чтобы нарисовать им схему, правда?»

«Нет», — сказал он нейтральным голосом. «Осмелюсь сказать, что нет».

Движение замедлилось там, где две полосы слились в одну на противоположном берегу реки от моей квартиры. Я смотрел в окно на

зубчатые бледно-голубые опоры нового пешеходного моста «Миллениум», перекинутого через воду, но я не успел разглядеть ни одной его части.

«Итак, есть идеи, кто это был?» — спросил я через некоторое время.

«Этого мы не знаем», — сказал Шон. «Звонок поступил по внешней линии, но это всё, что мой собеседник смог мне сказать. Кого вы подозреваете?»

Я пожал плечами. «Сложно сказать, не слыша голоса, был ли он злонамеренным или искренним. В словах чувствуется беспокойство за моё благополучие, но это может быть просто ловким способом скрыть намерение».

Я сглотнула, с тревогой обнаружив, что вот-вот расплачусь. Будь я проклята, если расплачусь перед Шоном. Вместо этого я с удивительным спокойствием сдержалась.

«Этот звонок не мог бы причинить моему делу большего вреда, чем он причинил тогда».

«Полагаю, это мог быть кто-то, связанный с одним из замешанных в этом мужчин», — сказал Шон. «Подстроенное дело, чтобы замутить дело для вас. Кстати, вы не сказали мне, что Хакетт был одним из них», — добавил он. «Он всегда казался мне мерзким типом».

Моя шея и плечи мгновенно сжались, и я услышал грохот собственного пульса в ушах. Страх камнем лежал у меня в желудке. Ох! Боже, что еще он узнал?

«Я всё ещё не исключаю Льюиса и Вулли из числа кандидатов», — продолжил он, словно не замечая моей реакции. «Боюсь, не секрет, что они вас невзлюбили. Вы были в другой лиге, и это было заметно».

«Если бы я знала, к чему это приведет, я бы с радостью перешла в конец класса», — сказала я, стараясь не дать горечи вырваться наружу.

«Нет, не стал бы», — сразу ответил Шон. Он бесстрастно взглянул на меня. «Я знаю, как устроен твой разум, Чарли. Ты хочешь либо выиграть, либо не хочешь играть». Он выдавил улыбку, которая одновременно иронизировала и над собой, и над мной. «В этом отношении мы очень похожи».

«Именно поэтому ты ушёл?»

«Не совсем», — сказал он. «В конце концов я понял, что мне просто нравится дышать».

OceanofPDF.com

Девятнадцать

Мы не разговаривали до тех пор, пока не проехали Моркамб и не направились дальше, в сторону Хейшема. У Шона было три варианта, которые он хотел опробовать, и первые два оказались безрезультатными.

«Если эта поездка провалится, мы вернёмся к исходной точке», — сказал Шон, когда мы подъехали к последнему адресу. Он посмотрел через лобовое стекло на мрачный трёхэтажный жилой комплекс перед нами. «Ну ладно, покончим с этим. У меня такое чувство, что если мы задержимся там слишком долго, к тому времени, как вернёмся, колёса сойдут».

Мы оставили «Чероки» на разбитом асфальте и направились по заваленной мусором траве к наружной лестнице в конце квартала. Мы молча поднялись по ней на верхний этаж, перешагивая через мокрый мусор, разбросанный по каждой открытой лестничной площадке.

Квартира, которую мы искали, находилась в центре ряда. Шон постучал в обшарпанную входную дверь, а я старалась не слушать, как в соседней квартире раздавались крики.

Наконец дверь открыла девушка, ещё не достигшая подросткового возраста, с младенцем на правом бедре. У неё были гладкие светлые волосы, собранные в хвост, и остатки заячьей губы. При виде Шона её глаза расширились, а рот сложился в беззвучное «о».

Она попыталась захлопнуть перед нами дверь, но Шон уперся в неё плечом, прежде чем она успела хоть что-то сделать. Хлипкая ДВП отскочила от него, и он продолжал наступать, неудержимый, как грузовик, и примерно такой же сострадательный. Девочка отступила назад по узкому коридору, прижимая к себе ребёнка.

Я переступил порог вслед за ними и плотно закрыл за собой дверь.

«Ты не можешь врываться сюда в таком виде, Шон», — запротестовала девушка высоким от паники голосом.

«Перестань, Лианн», — сказал Шон. Его голос был скорее усталым, чем злым, что каким-то образом делало его ещё более угрожающим. «Ты знаешь, зачем мы здесь. Где она?»

«Не понимаю, о чём ты», — резко ответила Лиэнн. Малыш понял её намек. Его личико сжалось вокруг пустышки во рту, затем оно приобрело здоровый багровый оттенок и начало визжать.

Лиэнн покачала ребёнка, чтобы успокоить его. Но это, похоже, не очень помогло.

Она понизила голос, но в нём не убавилось злобы. «Убирайся, пока я не вызвала полицию».

Шон рассмеялся, и это был невесёлый смех. «Давай», — пригласил он. Он подошёл к телефону на столике в прихожей, снял трубку и протянул ей. «Твой телефон отключили полгода назад. Ты всегда можешь попробовать написать письмо».

«Всё в порядке, Лианн, можешь его впустить», — раздался глухой голос из дверного проёма гостиной. «Если он что-то задумал, моего брата уже ничто не остановит».

Шон повернулся к ней. «Привет, Урсула», — тихо сказал он.

Лиэнн попыталась заглушить плач ребёнка, прижав его к испачканному плечу футболки, а затем быстро унесла его на кухню. Тонкая фанерная дверь, которую она захлопнула за собой, не смогла заглушить плач.

«Лучше бы ты пришла», — сказала Урсула. «Не вымещай злость на Лианне, она просто пытается помочь».

Сестра Шона провела нас в тесную гостиную и опустилась в единственное кресло у газового камина. Он сел на край дивана, ближайший к ней, так близко, что их колени почти соприкасались. Я стояла на ногах, стараясь не выглядеть так, будто парю в воздухе.

Роджер не был похож ни на кого из них, но Урсула была почти такого же роста, как Шон, с густыми тёмными волосами, коротко подстриженными и уложенными перьями на её бледном лице. Строение лица было таким же: высокие широкие скулы и красивый подбородок.

Скорее привлекающая внимание, чем традиционно красивая.

«Мама волнуется за тебя», — мягко сказал Шон. «Тебе стоит хотя бы связаться с ней. Дай ей знать, что с тобой всё в порядке».

«Но я же не беременна, правда?» — сказала Урсула. Она села, и я впервые увидела изгиб её живота под мешковатым свитером. Четыре, может быть, пять месяцев, если мне не изменяет память.

Она посмотрела брату в глаза и с горечью спросила: «Что ты хочешь, чтобы я ей сказала, Шон? „Привет, мама, я беременна от восемнадцатилетнего пакистанца, но не волнуйся, никакого смешанного брака не будет, потому что его только что застрелили“». Как мне ей это сказать?»

Это была прекрасная, дерзкая речь, которую портило только то, как дрожал ее подбородок в конце.

«Она уже знает», — сказал Шон, стараясь говорить тихим и размеренным тоном.

«А чего она не знает, то уже догадалась. Что бы ты ей сейчас ни сказал, это будет не так плохо, как если бы она сидела дома и переживала о том, где ты и что с тобой происходит. Маме совершенно всё равно, кто отец, по крайней мере. Ты должен это знать».

Он взял её руки в свои, погладил большими пальцами её кости. «Ради Бога, это её первый внук. Вполне возможно, что он будет единственным, кого она когда-либо получит. Не отнимайте у неё этого».

Урсула на мгновение замерла, затем вырвала руки из его хватки, но лишь для того, чтобы быстро вытереть ими набухающие глаза. Шон подождал с полминуты, затем обнял её и прижал к себе, прислушиваясь к рыданиям.

Наши взгляды встретились над макушкой его сестры. Было странно видеть, как он нежно утешал её своим телом, в то время как его лицо было совершенно холодным.

Я продолжал стоять и молчать. Мне нечего было сказать.

Прошло немного времени, прежде чем Урсула снова пошевелилась. Она села, вытащила из рукава платок, высморкалась и взяла себя в руки. Она бросила Шону неуверенную улыбку. Не слишком-то яркая, но лучше, чем ничего.

«Так что, мне сказать маме, что ты придешь домой и позволишь ей с тобой суетиться?» — спросил он.

«Я не могу», — сказала она, снова забеспокоившись. «Я думаю, мне сейчас небезопасно находиться там, где меня кто-то может найти».

К его чести, Шон не стал говорить, что мы без особых усилий выследили её здесь. Вместо этого он спросил: «Почему? Почему дома небезопасно?»

Она пожала плечами. «Нас был… он был напуган. На прошлой неделе он сказал мне уйти и найти безопасное место, где можно было бы переночевать какое-то время. Сказал не возвращаться домой, пока он не разрешит, что всё в порядке. Он не сказал, что случилось, а теперь он мёртв».

Она посмотрела на него глазами, полными слез. «И мне слишком страшно возвращаться».

Шон встал. «У меня есть друзья на юге», — сказал он. «Мы вытащим тебя отсюда, пока всё не уладится. Иди, собирай вещи».

Она снова шмыгнула носом и кивнула. «Хорошо», — сказала она подавленно, но в то же время с нетерпением. Она успела дойти до двери, прежде чем Шон окликнул её.

«Только одно», — сказал он. Он всегда знал, когда нужно надавить.

Он так хорошо в этом преуспел в армии. «Откуда у Наса деньги?»

Благодарность на лице Урсулы сменилась недоверием. «Не знаю», — осторожно ответила она.

«Не лги мне», — сказал Шон ровным голосом. «Он что, снова взялся за старое?»

«Нет!» — тут же возразила она, но не смогла встретиться с ним взглядом. «Он знал, что если его снова поймают, его посадят, и не просто в центр для несовершеннолетних, а по-настоящему, поэтому он не вмешивался. Он, ну, он просто немного разведывал, вот и всё. Перечислял имена, понимаете?»

«Кому?»

«Не знаю», — повторила она, и на этот раз в её словах прозвучала правда. «Он не сказал, а я не спрашивала. Я не хотела знать». Она замолчала, воспоминания нахлынули на неё, словно дурной сон. «Он просто хотел лучшего для ребёнка», — сказала она. «Он был так рад этому», — и её лицо снова начало расплываться. Она, спотыкаясь, вышла из комнаты и пошла через коридор, захлопнув за собой дверь.

Мы бросились за ней, но в этот момент из кухни появилась Лиэнн.

Она была без ребёнка, прикованного наручниками к высокому стульчику позади неё, который пытался вырваться на свободу с помощью пластиковой ложки. Лиэнн стояла, уперев руки в бёдра, словно подзадоривая Шона последовать за сестрой в её спальню.

Он на мгновение задержал взгляд на закрытой двери, а затем перевёл его на Лианну. «Роджер тоже здесь был?» — спросил он.

Лиэнн попыталась отстоять свою позицию, но быстро дрогнула. «Да, но мы не видели его с тех пор…» Она взглянула на дверь и понизила голос.

«С той ночи, как убили Наса. Роджер пришёл сказать ей, что он мёртв».

"Когда?"

Она на мгновение задумалась. «Поздно, около полуночи, кажется. У меня были проблемы с малышкой. У неё режутся зубки. Я ещё не спала».

Она оглянулась на девочку, которая теперь пыталась украсить кухню чем-то бледно-зеленым и вытерла что-то из стоявшей перед ней тарелки, издавая восторженные вопли.

«Роджер был в отличном состоянии, — продолжала Лиэнн. — Весь в грязи и плакал, как маленький ребёнок. Всё время просил прощения. С ума сошёл, понимаешь? Страшно, правда. У меня в шкафчике остались остатки диазепама. Я попыталась дать ему немного, чтобы снять напряжение, но он просто бросил его мне обратно и убежал».

«Ты пошёл за ним?» — спросил Шон, напрягшись.

«Что, в такое время ночи, здесь?» — в голосе Лиэнн прозвучало презрение.

«Нет, не знал! К тому же, к тому времени у меня и без того было полно забот с Урсулой. Она была в отчаянии».

Дверь спальни открылась, и Урсула вышла с небольшой холщовой сумкой. Мы подождали, пока она обнимет Лианн и пообещает быть на связи, а затем она позволила Шону вывести её из парадной двери и по открытой дорожке к лестнице.

Мы спустились на второй этаж, когда услышали подъезжающий мотоцикл. По привычке я услышал звук большого четырёхтактного двигателя и, проезжая мимо, взглянул через решётчатое ограждение балкона и увидел, как чёрно-жёлтая Honda CBR 600 съезжает с улицы на парковку под нами.

К следующему полуприземлению гонщик опустил боковую подножку и заглушил двигатель. Мотоцикл был ему слишком велик, и хотя на нём был хороший шлем Shoei, на нём была только джинсовая куртка и никаких перчаток. Я часто задаюсь вопросом, что заставляет этих парней покупать мотоциклы, способные ехать больше ста пятидесяти, не удосужившись купить к ним подходящую экипировку.

Когда мы свернули на последнюю площадку, Шон внезапно остановился как вкопанный. Я резко остановился и проследил за его взглядом. Водитель CBR снял шлем и шёл по траве к лестнице, его лицо было отчётливо видно.

На этот раз Шон не совершил ошибки, выкрикнув имя брата.

Он не стал возиться с остальной лестницей. Он просто ухватился обеими руками за перила и перепрыгнул через них, развеваясь на ветру. Урсула сдавленно вскрикнула, когда он скрылся из виду.

Роджер застыл на месте, услышав её крик. И только когда Шон бросился на него, он вмешался.

Тут он окончательно запаниковал. Он бросил шлем, который нёс, в Шона, который отбросил его в сторону, не сбавляя шага, словно тот был совершенно пуст.

Суть. Дорогостоящая крышка ударилась о неровную землю парковки, пару раз подпрыгнула и, наконец, скатилась в канаву, гелькоут треснул и стал бесполезным.

Роджер первым добрался до «Хонды», но не смог вставить ключ в замок зажигания. Я уже почти подумал, что Шон его поймал, когда парень умудрился нажать большим пальцем на стартер, и мотор завёлся. Он сдернул «Хонду» с подставки и неуклюже толкнул её, уже наполовину открыв дроссель.

Эффект был просто электрическим. Заднее колесо оторвалось от дороги, бешено вращаясь и выбрасывая клубы серого дыма, пока трансмиссия изо всех сил пыталась раскрыть немалую мощность мотоцикла.

Шон отскочил, когда задняя часть машины начала тянуться к нему. Наконец, она вцепилась в землю и укусила, заставив «Хонду» дернуться вперёд, затрясясь с невероятной силой. Роджер, должно быть, проехал метров пятьдесят в мгновение ока, прежде чем сбросить газ настолько, чтобы удержаться на ногах.

Это был лишь кратковременный отлив, а затем он снова резко набрал силу.

Он оставил след из резины до самого конца улицы.

Я направился прямиком к «Чероки», практически таща Урсулу за собой. К тому времени, как я её доставил, Шон уже отпер двери и сидел за рулём. Я запихнул её на заднее сиденье, коротко объяснив, что нужно пристегнуться, и прыгнул на переднее сиденье как раз в тот момент, когда Шон повернул ключ и резко включил передачу заднего хода.

Он выехал с небольшой парковки на дорогу под протестующий визг шин и визг своей сестры.

«Шон, — сказал я, перекрикивая вой двигателя. — Он на CBR, с форой. У нас нет ни малейшей надежды его догнать».

«Знаю». Лицо Шона было мрачным, когда он набрал скорость на узкой улочке, вильнув джипом в щель между припаркованными машинами, чтобы избежать столкновения со встречным фургоном доставки, даже если бы мне не хотелось об этом думать. «Но я должен попытаться».

На самом деле, его преследование длилось дольше, чем я ожидал. Роджер совершил серию безумных поворотов по переулкам. Он ехал всё более неуклюже, демонстрируя явное отсутствие навыков и знакомства с громоздкостью «Хонды».

Мальчик попытался слишком быстро въехать на один перекресток, в последний момент заблокировал заднее колесо и не смог войти в поворот. Он промахнулся, вылетев с трассы.

припаркованная машина на дальней стороне дороги.

Урсула издала короткий крик, и я затаила дыхание, ожидая удара.

На нем даже не было шлема, так что, скорее всего, все было бы грязно и, безусловно, больно, но несчастного случая не произошло.

Когда я думала, что он окончательно потерял над собой контроль, Роджеру каким-то образом удалось удержать контроль.

Как, черт возьми, размышлял я, пока Шон с грохотом гнал свой Grand Cherokee вслед за братом, четырнадцатилетнему подростку удалось заполучить в свои руки суб-супербайк?

Ответ не столько сформировался у меня в голове, сколько просто пришёл, полностью сформировавшись, словно всегда был там. Я повернулся на сиденье, чтобы посмотреть на Урсулу.

«Это велосипед Насира?» — спросил я.

Она посмотрела на меня так, словно я сошёл с ума.

«О чём ты говоришь?» — спросила она, отвлечённая, пытаясь заглянуть через плечо брата. «У Наса нет мотоцикла ».

Я обернулся и тут же поймал взгляд Шона. «Запомни номер, — сказал он. — Я попрошу Мадлен проверить».

Но мы оба инстинктивно знали, чье имя будет названо в качестве зарегистрированного владельца, когда Мадлен обманет компьютер DVLA.

Я на мгновение осознал, что из-за возраста Насира мощность CBR должна была быть ограничена до 33 л.с., чтобы он мог на нём легально ездить. Вскоре стало совершенно очевидно, что это не так.

Роджер продолжал ехать так, словно от этого зависела его жизнь. Сначала я подумал, что он просто бежит в слепой панике, но вскоре стало очевидно, что в его, казалось бы, хаотичных поворотах и сальто есть определённая система.

«Он направляется к дороге для отступления», — напряжённо сказал Шон, проходя на своём внедорожнике через очередной поворот. «Мы его не поймаем, если он доберётся так далеко».

Дорога, по которой можно было съехать с выезда из Хейшема, не была двухполосной, но была настолько широкой, что вполне могла бы быть таковой. Роджер мог бы дать CBR

его голова и всё.

«Что ты предлагаешь?» — резко спросил я. «Сбросить его с дороги прежде, чем он туда доберется?»

Руки Шона стиснули руль, и он ничего не сказал, но мне не понравился ход его мыслей.

В итоге нам не удалось предпринять решительных действий. Шон угодил в пробку на подъезде к кольцевой развязке, а Роджер резко уехал от нас по внутренней стороне тягача, едва не попав под задние колеса прицепа.

Затем он рванул вперёд, рывками включив газ, и помчался прямо по белой линии. Как только мы выехали с кругового разворота, Шон резко вырулил на обгон, но водитель явно решил, что мы психи. Он изо всех сил старался сделать свой грузовик ещё шире и длиннее. Казалось, прошло несколько мучительно долгих секунд, прежде чем Шону удалось его обогнать. Мы всё ещё едва видели «Хонду» впереди.

Шон нажал на газ, и джип присел и проехал под нами. Его скорость поразила меня для такой большой и неповоротливой машины, но, при всём усердии, он не был создан для чистой скорости.

К тому же, дорога для эвакуации проходила над болотистыми фермерскими угодьями вокруг, и, как я хорошо знал по мотоциклу, была ужасно уязвима для ветра. Когда мы разогнали машину до сотни миль в час, под кузовом пронесся яростный порыв ветра, который, казалось, почти оторвал «Гранд Чероки» от дороги.

Мы выехали за белую линию, пока Шон боролся с рулевым колесом. Безобидный «Пежо», ехавший навстречу, заблокировал все колёса, когда водитель отчаянно пытался избежать лобового столкновения.

Побледнев, Шон сумел спасти его, и все равно продолжал крепко держать ногу на ноге.

Наконец, нервы Урсулы, вжавшейся в угол заднего сиденья, не выдержали. «Остановись, Шон, пожалуйста! Ты нас всех убьёшь!» — закричала она. «Зачем ты за ним так гоняешься? От чего он бежит?»

Хороший вопрос. После секундного колебания, пробормотав проклятие, Шон убрал газ. Мы снизили скорость до более-менее допустимой, наблюдая, как задний номер «Хонды» всё уменьшался вдали.

Он не ответил на вопрос Урсулы, но снова поймал мой взгляд, и его черты снова стали мрачными. Я поняла, что он пришёл к тому же ужасному выводу, что и я, слушая рассказ Лианны в этом мрачном коридоре.

Я не мог не признать, что Роджер никак не мог знать, что Насир был убит в полночь той ночи, когда они вдвоем напали на меня в спортзале. Согласно официальной версии, тело Наса обнаружили только на следующее утро.

Возникает вопрос: откуда Роджер узнал, что его друг мертв?

И за что именно он так сожалел?

***

Шон высадил меня у моей квартиры на набережной Святого Георгия, помог подавленной Урсуле сесть на переднее пассажирское сиденье и уехал, натянуто улыбаясь. Я забрал «Сузуки» и поехал обратно к Полин, чувствуя себя виноватым за то, что бросил её в первый же день после возвращения.

Мне следовало знать, что это ещё не конец. Когда я свернул в конец Кирби-стрит, первым, что я увидел, была тёмно-синяя полицейская машина «Воксхолл», стоявшая прямо у дома Полин.

Машина была без опознавательных знаков, но, тем не менее, имела официальный вид, а наклейки «Не дилер» на заднем стекле, как обычно, выдавали её. На водительском сиденье сидел один человек. Я видел, как он наклонил голову, услышав характерный звук двухтактного выхлопа «Сузуки», и разглядывал меня в наружное зеркало. Я заглянул внутрь, проезжая мимо, но не узнал человека и не стал дожидаться, пока его представят.

Кто-то еще, должно быть, тоже узнал это транспортное средство.

На переднем крыле «Оксхолла» была уродливая вмятина, доходившая до середины капота, а лобовое стекло было треснуто. Судя по полному отсутствию ржавчины на открытом металле, повреждения были совсем свежими. Я подумал, не забрали ли они машину по дороге в магазин.

Я, не останавливаясь, скатился по стене дома к задней двери, поставил велосипед в сарай и вошел через кухонную дверь. Я остановился и услышал голоса из гостиной. Голос Полин и мужской голос, более низкий, чуть отрывистый. С замиранием сердца я распахнул дверь.

«А, Чарли, вот ты где, дорогой», — сказала Полин. «Мы как раз ждали твоего возвращения. Смотри, кто пришёл к тебе».

Макмиллан сидел на диване Полин, пил чай с хозяйкой дома и выглядел очень уютно. В честь такого случая она даже вынесла один из своих лучших декоративных чайников.

Пятница, какой-то сторожевой пёс, лежал у ног полицейского, положив голову на начищенный ботинок. Я с некоторым мрачным удовлетворением отметил, что он хотя бы пустил на него слюни.

«Здравствуйте, суперинтендант», — сказал я, мгновенно насторожившись, бросая шлем и перчатки на спинку стула. «Чем я могу вам помочь?»

Макмиллан взглянул на меня и вздохнул. Он осторожно поставил чашку с блюдцем на столик рядом с собой и подался вперёд.

Это движение вырвало Пятницу из сна. Собака вскочила на ноги и побежала на кухню.

Яркие глаза Полин метались между нами, словно мы играли в тактическую партию в теннис.

Через пару мгновений она встала. «Думаю, я просто освежу этот чайник»,

– сказала она. – Прошу прощения.

Когда она последовала за Пятницей на кухню и захлопнула за собой дверь (но, как я заметил, не до конца), я подняла бровь в сторону Макмиллана.

«Ну?» — я засунул руки в карманы джинсов. «Чего ты хочешь?»

Суперинтендант поправил одну из запонок, внимательно посмотрел на меня и тут же надел её на меня.

«Я хочу, чтобы вы рассказали мне все о Шоне Мейере», — сказал он.

Я почувствовал, как мой позвоночник невольно напрягся, словно его только что пронзил стремительный мороз. «Ну, а теперь ты получишь, — сказал я, стараясь говорить ровно, — что я пошлю тебя к черту».

Он поднял бровь. «Я не имел в виду твоё прошлое…

«…связь с ним», — сказал он, тщательно подбирая слова. «Я говорю о настоящем моменте. О последних нескольких неделях».

Я знала, что мне следует расслабиться и выйти из оборонительной позиции, но ничего не могла с собой поделать. Я лишь сердито посмотрела на него.

Через несколько мгновений суперинтендант вздохнул. «Послушай, Чарли, я тебе не враг», — сказал он, разводя руками. «Когда же ты начнёшь мне доверять?»

Наверное, никогда . Я не произнесла эти слова вслух, но, судя по его лицу, вполне могла бы. «Почему ты вдруг так заинтересовался Шоном?»

«Потому что мальчик, которого мы арестовали за участие в нападении на одного из ваших соседей, был младшим братом Мейера, Роджером, как вы, я уверен, знаете»,

Он мягко заметил: «Потому что, похоже, Насир Гадатра был известным сообщником Роджера и, возможно, именно он втянул его в неприятности. И потому что Насир уже мёртв».

«И ты думаешь, Шон его убил?» — спросил я. Полагаю, это был не такой уж прыжок в неизвестность. Я и сам пришёл к такому же выводу. Тем не менее, я должен был постараться. «Это довольно маловероятно, не так ли? Конечно, метафорически».

«Не совсем. В местном сообществе есть люди, которые готовы с нами поговорить», — скромно сказал он, — «и полученная нами информация убедительно свидетельствует о причастности Мейера к убийству».

Я молча переваривал это. Похоже, тот, кто поручил Джаву вывалить на меня компромат на Шона, теперь имел более амбициозные планы. Я на мгновение задумался, действительно ли за всем этим стоит Лэнгфорд. Если бы только Мадлен не выдала Джаву всё вот так. Если бы только мы могли быть уверены…

Я взглянул на суперинтенданта, сглотнул и сказал: «Шон не мог быть причастен, потому что в ту ночь, когда застрелили Насира, он был со мной».

Я увидел выражение его лица и быстро добавил: «Я был в спортзале, работал допоздна, и он зашёл ко мне, вот и всё. Но к нам вломились, и мне пришлось вызвать босса. И прежде чем вы спросите, нет, мы не вызывали полицию…

Это были просто дети, бьющие окна, но Аттила действительно вызвал стекольщика, так что у них должны быть какие-то записи, если хотите проверить.

Макмиллан снова вздохнул и не торопясь подумал, прежде чем заговорить.

«Ты уверен, что хочешь обеспечить этому человеку алиби, Чарли?» — наконец мягко спросил он, и в его голосе почти слышалась грусть. «Я видел твоё армейское досье и стенограммы судебных заседаний, если честно. Я бы подумал, что если кто-то и хотел, чтобы Мейера убрали, то это ты».

Откуда, чёрт возьми, он это знал? Я старался не вздрогнуть, выдержав то, что, должно быть, было самой верной догадкой. Да, он был умён, всё верно, выдал предположение за факт. «Жизнь никогда не бывает простой», — сказал я.

Его лицо потемнело, словно он дал мне шанс, а я его упустил. Он встал как раз в тот момент, когда Полин вернулась с новым наполненным чайником. Он вежливо попрощался и направился к входной двери. Я последовал за ним в коридор, отчасти чтобы убедиться, что он ушёл.

Макмиллан успел повернуть ручку, но затем остановился на пороге.

«Как только мы свяжемся с Мейером, вам, конечно же, придётся явиться и дать показания под присягой, подтверждающие историю, которую вы мне только что рассказали», — сказал он. Мне показалось, что я уловил едва заметную улыбку, но, возможно, это была игра света. «По крайней мере, я дам вам время передумать».

Я смотрел ему вслед, когда он прошел по короткой подъездной дорожке и сел на пассажирское сиденье «Воксхолла», но он не оглянулся.

Когда я вернулся, Полин все еще была в гостиной.

«Можно воспользоваться твоим телефоном?» — быстро спросил я. Теперь, когда она была дома, я чувствовал себя не в своей тарелке, пытаясь справиться с собой.

Она махнула мне рукой в сторону трубки, я схватил её и набрал номер мобильного Мадлен. Когда она ответила, я сразу же взял трубку, не тратя времени на любезности.

«Мадлен! Где ты? Шон уже вернулся?»

«Нет, — сказала она, — он только что привёл Урсулу домой, а теперь снова ушёл. Хочешь узнать, что я узнала от О’Брайана о Насире и…»

«Позже», — перебил я. «Ты можешь связаться с Шоном?»

«Что? О… э-э, да», — сказала она несколько безучастно. «Чарли, что случилось?»

«Я только что вызвал полицию. Они ищут Шона. У них есть наводка, и они думают, что это он. Передайте ему, чтобы бросил «Чероки» и не попадался на глаза».

«Я ему скажу, но ты же знаешь Шона», — сказала она, и в ее голосе слышалось сожаление.

«Все равно скажи ему», — сказал я и положил трубку.

Я обернулся и увидел, что Полина всё ещё стоит с чайником наготове. Она поставила его на стол и решительно посмотрела на меня.

«Я не буду спрашивать, всё ли у тебя в порядке, потому что вижу, что нет. Садись, дорогой, выпей чашечку чая», — сказала она, сделав ложный выпад, прежде чем нанести мне сокрушительный удар левой. «А потом расскажешь мне всё».

OceanofPDF.com

Двадцать

Оглядываясь назад, я думаю, что я бы предпочел пройти десять раундов с Макмилланом и парой его самых здоровенных дружков, чем выслушивать полчаса оскорблений третьей степени от Полин.

«Если вы знаете человека, убившего сына бедной миссис Гадатры, разве вы не считаете, что ваш долг — сообщить полиции, где его найти, а не помогать ему избежать ареста?» — мрачно спросила она.

«Шон не убивал Насира», — сказал я и почувствовал, как мой подбородок выдвинулся вперед от упрямства.

Мы прошли на кухню и встали друг напротив друга через всю комнату, я прислонился спиной к раковине. Казалось, нас разделяло нечто большее, чем просто небольшой участок линолеума.

«И вы в этом совершенно уверены?» — спросила она.

"Да."

Полина крепко уперла руки в бока, не желая разгибаться, пока ещё не совсем. «Как же так?»

«Потому что я знаю, кто это сделал», — сказал я. «Ну», — поправил я почти сразу же,

« Кажется, я знаю». Я увидела стальное выражение лица другой женщины и поняла, что не смогу долго увиливать, поэтому добавила с некоторой неохотой: «Кажется, это был Роджер — младший брат Шона».

Полин нахмурилась. Чего бы она ни ожидала, думаю, не этого. «Роджер?» — пробормотала она. Её хмурое лицо стало ещё шире, и между бровями образовалась складка. «Но он же всё время где-то рядом», — сказала она. «Он один из друзей Насира. Зачем Роджеру его убивать?»

«Вот это мы и пытаемся выяснить», — мягко сказал я.

«Чарли, конечно, ты отправляешься в крестовый поход, но посмотри, к чему это привело в прошлый раз», — предупредила она, и я сдержался, чтобы не повесить голову и не переступить через край. «Если это сделал Роджер, то выяснять, почему он это сделал, не имеет смысла. Мистер Макмиллан, на мой взгляд, умный человек. Он докопается до сути. Предоставьте это ему».

«Всё не так просто», — сказал я. Вздохнув, я задумался, рассказывая ей всю историю, и выбрал отредактированные моменты. «Раньше, в ночь убийства Насира, он и Роджер появились у Аттилы с ружьём и попытались меня застрелить».

«Боже мой, — слабо прошептала Полин. — Я знала, что ты мне не всё рассказываешь. Зачем, чёрт возьми, они это сделали?»

«Я не знаю точно, в чем проблема, но думаю, это как-то связано с проблемами в поместьях».

«Каким образом?»

«Этого я тоже не знаю. В один момент О’Брайан говорит мне, что я стану мишенью, если попытаюсь помочь жителям контролировать преступность самостоятельно, вместо того чтобы позвать банду головорезов Гартона-Джонса, а в следующий — в меня стреляют».

Я пожал плечами, чувствуя, как мучительная усталость пробирает меня до костей.

«Сам Насир, конечно, знал, что что-то не так», — продолжил я.

По словам его девушки, которая, кстати, является сестрой Шона и Роджера, он был настолько напуган чем-то или кем-то, что велел ей найти безопасное место, где можно было бы спрятаться. Не хочется верить, что его убил Роджер, но всё указывает на это.

«Ну, я всё равно считаю, что тебе стоит передать всё это дело Макмиллану, пусть он сам во всём разберётся», — сказала Полин и внимательно посмотрела на меня.

«Но вы ведь этого не сделаете, правда?»

Я покачал головой. «Не могу», — сказал я. «Слишком много всего происходит на заднем плане. Кто-то готовит Шона к жертвоприношению. Я не могу просто так отступить и оставить его нести ответственность».

«А как же его брат?» — мрачно спросила Полин.

Я старалась не думать о Шоне, о его преданности семье. Я отвернулась от этого, закрыла свой разум от возможных вариантов. «Если Роджер убил Насира, — сказала я, — то, кто бы за ним ни стоял, я позабочусь о том, чтобы Макмиллан его нашёл, не волнуйся».

Она кивнула, удовлетворённая этим ответом. И всё же мне было неловко говорить ей это. Особенно когда я не был до конца уверен, говорю ли я ей правду.

***

В тот вечер я вернулся домой, в квартиру, которая казалась нежилой и заброшенной. Меня встретила очередная записка от хозяина квартиры, который грозил мне адскими расплатами, если я не сделаю ему новый ключ. Я дал себе слабую заметку сделать это в понедельник и лег спать.

На следующее утро мне нужно было быть в спортзале. Я сказал Аттиле, что поработаю на выходных, чтобы наверстать упущенное за прошлую неделю. Если хочешь знать, я чувствовал себя из-за этого довольно виноватым. Особенно учитывая, что он был настолько добр, что дал мне эту работу.

Наступило утро, озарённое таким ярким солнцем, что мне пришлось щуриться, распахивая ставни. Этот ясный зимний свет не несёт никакого тепла, но позволяет видеть на мили вокруг.

Я выпил свой первый кофе за этот день, превозмогая холод, глядя на реку и слушая грохот поездов, которые мчались высоко над водой по мосту Карлайл.

В глубине души я понимал, что означает эта записка от моего арендодателя. Когда я въезжал в квартиру, я знал, что меня могут попросить съехать в любой момент. Именно поэтому арендная плата была такой низкой для такого размера квартиры.

Последние полтора года я наблюдал, как реконструкция набережной Святого Георгия подкрадывается всё ближе и ближе. И я, спрятав голову, старался не замечать, как мой дом постепенно превращается из обветшалого дома с сырыми стенами в нечто привлекательное с точки зрения инвестиций.

Несмотря на поезда и движение на другом берегу реки, здесь было странно мирно. Мне было бы очень грустно увидеть, что всё это осталось позади.

Я буду чувствовать себя одиноким.

Вздохнув, я отвернулась от открывающегося вида, толкнув локтем ставни, закрывающиеся за мной. Я вылила пустую чашку из-под кофе в раковину и напомнила себе, что теперь, когда я вернулась, шопинг — один из моих главных приоритетов.

Я могу даже сойти с ума, совершить набег на близлежащий Sainsbury's и поехать домой на такси. Одна из проблем отсутствия четырёхколёсного транспорта — его недостаточная грузоподъёмность.

В любом случае, прежде чем я смогу серьёзно задуматься о походе по магазинам, мне придётся поработать, чтобы заработать денег на всё это. Я взглянул на часы, накинул куртку и сбежал по деревянной лестнице на улицу, заведя «Сузуки».

RGV нравился прохладный воздух, врывающийся в два карбюратора, и он работал с настоящим удовольствием, словно норовистая лошадь. Возможно, именно это сходство отчасти и стало причиной моей тяги к мотоциклам.

До дома Аттилы добрались быстро, и я пристегнул велосипед на парковке. «Если бы ты был со мной вчера, Роджер бы никогда не добрался…

«Убирайся», — пробормотал я, с сожалением похлопав его по крупу.

Удивительно, но субботнее утро началось спокойно. Более того, я воспользовался возможностью потренироваться до того, как, как я знал, начнётся ажиотаж. Мне почти удалось это сделать без помех.

Только когда я делал последний подход скручиваний на наклонной скамье, главный вход открылся, оповещая о приходе первого клиента дня. Я спешил сделать последние три повторения, вместо того чтобы остановиться на середине подхода.

Закончив, я с трудом поднялся, задыхаясь и чувствуя, как струйка пота стекает между лопаток. Обернувшись, я увидел Эрика О’Брайана, прислонившегося к одному из велотренажёров и протирающего очки тёмно-синим хлопковым платком.

Инспектор по делам несовершеннолетних снова был в своей серой анорак, на этот раз под ней виднелись брюки из кавалерийского твила и практичные коричневые броги. Он тоже вспотел – один из тех, кто потеет при дыхании, а не от физической нагрузки.

«Привет, Чарли», — сказал он весело, улыбаясь. «Извини, что прерываю».

«Нет, — сказал я. — Я всё равно как раз заканчивал». Я встал и потянулся за полотенцем, якобы чтобы вытереть пот с лица, но на самом деле чтобы обернуть его вокруг шеи.

На мне был спортивный топ с эластичной резинкой, который, на мой взгляд, слишком сильно выделял шрам на горле. Внезапно я почувствовала себя слишком голой, слишком уязвимой. Он словно кричал миру, что когда-то я была глупой и уязвимой и чуть не поплатилась за это по полной. Мне было гораздо легче, когда я просто прикрывалась.

Но О’Брайан это заметил. Подойдя ко мне, он не отрывал взгляда от полотенца, словно надеясь ещё раз взглянуть на то, что скрывалось под ним. Я с некоторым отстранением заметил, как его взгляд скользнул по другому, меньшему шраму на моём бицепсе. Наконец, поймав себя на том, что смотрит на меня, он метнулся к моему лицу. Он заметил, что я смотрю на него, и виновато отвёл взгляд.

Я подошла к стойке и натянула толстовку. Он, казалось, немного расслабился, когда ему больше не нужно было думать, на какую часть моего тела можно смотреть.

«Итак, мистер О’Брайан, — резко сказал я, — что-то мне подсказывает, что вы здесь не для того, чтобы оформить новое членство. Чем я могу вам помочь?»

Он нерешительно огляделся, прежде чем заговорить, и, казалось, тщательно подбирал слова, словно пробирался по грязному полю в своих лучших воскресных туфлях. Мне это неприятно напомнило дешёвую подделку под Макмиллана.

«Вчера ко мне заходила Мадлен, молодая девушка Шона Мейера, и она задавала мне вопросы о Насире Гадатре, а также о некоем Харви Лэнгфорде, — осторожно сказал он. — Не думаю, что вы знаете, о чём речь, правда?»

«Может быть, тебе стоит спросить ее об этом», — сказал я.

О’Брайан вздохнул. «Я пытался, — сказал он, — но она очаровательная девушка, которая довольно хорошо умеет полностью тебя блокировать и при этом мило улыбаться».

Он печально улыбнулся. Я так и представлял, как Мадлен выманивает у него информацию. У него было не больше шансов, чем у шоколадной каминной решетки.

«Да», — сказал я, сохраняя серьезное выражение лица, — «я полагаю, что так оно и есть».

О'Брайан продолжал смотреть с надеждой ещё несколько мгновений, а затем улыбка исчезла, когда он понял, что я тоже неплохо умею отбиваться. Пусть даже в этом плане я и не обладала таким обаянием, как Мадлен.

«Не думаю, что вам удалось в последнее время увидеть Роджера?» — спросил он вместо этого.

«Он не появлялся дома с тех пор, как ты там был», — сказал я, что, технически говоря, было правдой.

О’Брайан, казалось, понял, что это за уловка. Он сдвинул очки на лоб, чтобы сжать переносицу. Затем он серьёзно сказал: «Послушай, Чарли, я буду с тобой откровенен. Я очень волнуюсь за парня.

Самовольная отлучка может привести его к серьёзным неприятностям, но, боюсь, он также может быть как-то замешан в том, что случилось с Насиром. Он что-нибудь говорил об этом?

«Я же говорил тебе, мы с ним не разговаривали», — сказал я, думая, что исчезающий вид сзади на «Хонду» не считается разговором.

«Конечно», — плечи О’Брайана поникли. — «Я просто подумал, что ты мог бы…

Ну, ну, — сказал он вдруг устало. Он отвернулся и опустился на ближайшую скамейку.

Затем он поднял взгляд и встретился со мной взглядом, и суетливый человечек на мгновение отступил. «Просто, понимаете…» — он остановился и начал снова. «Я не уверен, что…

может спасти его на этот раз».

Эти слова вызвали у меня укол тревоги. Если О’Брайан и не знал наверняка, что мог сделать Роджер, то, по крайней мере, имел серьёзные подозрения.

Я постарался говорить небрежным тоном. «А что, если ты прав?» — спросил я. «А что, если Роджер замешан в чём-то серьёзном? Что с ним будет?»

Он на мгновение замолчал, поджав губы. «Ну, это зависит от того, что именно он совершил», — наконец сказал он. «Когда-то одного того, что он был несовершеннолетним, было бы достаточно, чтобы ему сошло с рук убийство, но…»

Он увидел, как я не смог сдержать тик, пробежавший по моему лицу, и замер. «О Боже», — пробормотал он, — «ты же не думаешь…»

«К сожалению, да, мы начинаем это делать», — согласился я.

Мне не нужно было вдаваться в подробности. О’Брайан встал, словно скамейка вдруг стала слишком горячей, чтобы на ней сидеть. Он немного походил, а затем вернулся. «Роджер и Насир были лучшими друзьями», — сказал он, но в его протесте не было настоящего пыла. «Какие у вас основания думать, что он мог такое сделать?»

«Роджер знал, что Насир мёртв, за несколько часов до официального обнаружения его тела», — сказал я, не вдаваясь в подробности. «А теперь его видели разъезжающим на велосипеде Насира».

«Не могу поверить», — сказал О’Брайан, продолжая шагать и тихо разговаривая скорее с собой, чем со мной. « Не могу поверить. На этот раз они выбросят ключ. Ах ты глупый мальчишка, Роджер!»

«Возможно, это был случайный выстрел», — вставил я и сдержался, добавив, что ружьё в плохом состоянии и подвержено заклиниванию, что всегда увеличивает вероятность непреднамеренного выстрела. Ничто так не нервировало инструкторов армейского стрельбища.

Кроме того, это, возможно, объяснило бы, почему Роджер появился на пороге Урсулы и сказал, как ему жаль...

С другой стороны, это можно было сделать и в порыве гнева. Я отчётливо вспомнил реакцию Роджера на кажущуюся неспособность Насира хладнокровно казнить меня.

«Она должна умереть сегодня ночью », — кричал он. «Разве ты не знаешь, что происходит? случиться? Тебе всё равно?

Я сглотнула и поверила. «Насколько я знаю, Шон тоже не хочет в это верить», — сказала я. «Мы считаем, что Роджер виноват в смерти Насира».

О’Брайан покачал головой. «О нет, я виноват», — сказал он мрачным тоном. Его очки отражали свет, когда он смотрел на меня, закрывая глаза. «Должно быть, я пропустил какой-то знак, что-то, что я мог сделать, чтобы предотвратить эту трагедию. И у него, говоришь, мотоцикл Насира? Honda 600, да?»

«Да, мы видели его вчера», — признался я. «И что теперь делать?»

О’Брайан снова пожал плечами, опустив руки по швам, словно потерял над ними контроль. «Тебе некуда идти , кроме как в тюрьму», — сказал он. Он серьёзно посмотрел на меня. «Даже в его возрасте Роджер надолго за это засядет. Ты же это понимаешь, правда?»

Теперь пришла моя очередь ощутить всю тяжесть мира, тянущую меня на плечи. «Полагаю, что да», — сказал я.

Большая часть меня понимала, что Роджер должен получить по заслугам, так же как я понимала, что должна сделать всё возможное, чтобы помочь ему вернуться. Но была и другая часть, менее очевидная, но не менее громкая и настойчивая, которая корчилась и извивалась при этой мысли. Пред тем, что поимка и осуждение мальчика скажутся на Шоне, его матери, Урсуле и её нерождённом ребёнке.

К тому же, Роджер не собирался убивать меня по собственной воле, я был в этом уверен. Где-то там был ещё кто-то, тёмная фигура, маячившая на заднем плане. Тот, кто натравил на мальчишек заряженный пистолет. Тот, кто шепнул Макмиллану на ухо, что Шон – убийца. Мне нужно было выяснить, кто это был.

Что бы случилось, если бы ты меня не убил, Роджер? Я задавался вопросом. Кто оказывало ли на вас такое большое давление, чтобы вы это сделали?

«Итак, — сказал О'Брайан, подталкивая носком клочок истёртого ковра, —

«Что вы планируете делать дальше?»

Внезапно мне пришла в голову мысль, а вместе с ней и план действий. «Найди Харви Лэнгфорда», — сказал я.

О’Брайан выглядел удивлённым. «Чем это должно помочь Роджеру?»

«Потому что в последний раз, когда я видел Лэнгфорда, он сказал мне, что знает, кто стоит за волной преступности в Лавандовых садах», — сказал я. «Или, если он не знал,

он мог бы узнать».

вам это сказать ?»

Я цинично улыбнулся. «Скажем так, я знаю кое-что, о чём старый добрый Харви точно не хочет распространяться».

«А, понятно», — сказал О’Брайан, явно озадаченный. «Что ж, эту информацию, пожалуй, стоит узнать. Только не понимаю, как это поможет мальчику».

«Роджер тут не один», — мрачно сказал я. «Справедливо, что он не должен один попасть в тюрьму, не правда ли?»

***

После того как О'Брайан ушел, сел в свой MG и скрылся в потоке машин, я решил, как лучше всего выполнить свое обещание найти Харви Лэнгфорда.

Я понимал, что если Лэнгфорд не хочет, чтобы его нашли, это будет непросто. Я знал, что Шон охотился за ним с момента нашей стычки на Копторне, но безуспешно. Он даже провёл предыдущий четверг днём, слоняясь возле стройки, но мститель так и не появился.

Я листал «Жёлтые страницы», нашёл строительную фирму мистера Али и позвонил в офис. Ответила женщина с суровым голосом, которая с некоторым пренебрежением отнеслась к моей просьбе позвать её начальника.

«Боюсь, мистер Али сегодня очень занят», — сказала она. «Он оставил строгие указания, чтобы его не беспокоили».

«Скажите ему, что это Чарли Фокс, — сказал я. — Передайте ему, что я хочу поговорить с ним о его деловых отношениях с Харви Лэнгфордом. Уверен, он найдёт время поговорить со мной».

Я ждал, пока она передаст сообщение, слушая, как первокурсница прокручивает в голове два куплета песни Greensleeves .

«Прошу прощения, мисс Фокс, но, боюсь, мистер Али всё ещё не может ответить на ваш звонок», — сказала женщина, вернувшись к телефону, и на этот раз в её голосе звучала едва ли не насмешка. «Однако он просил меня сообщить вам, что у него нет никаких «деловых отношений» с человеком с такой фамилией. Если вы хотите договориться о встрече, советую вам обратиться к нему письменно. До свидания».

Она положила трубку прежде, чем я успел что-либо сказать, и я, бормоча что-то в пустой телефон, остался кричать. Я медленно повесил трубку, пытаясь понять, что именно означает это новое развитие событий. Остаток дня я провёл, тихо кипя от злости на неприкрытую способность мистера Али лгать.

***

Когда позже вечером я вернулся домой, я был настроен полчаса издеваться над боксерской грушей, стоявшей в углу гостиной.

Как оказалось, мне чуть было не попалась интересная замена.

Проезжая по набережной Святого Георгия, я увидел сгорбленную фигуру, ожидавшую меня под уличным фонарём, и, сбавляя скорость, чтобы съехать с дороги, я настороженно следил за ней. Даже сквозь шлем я видел, как он бросил сигарету, затушил окурок и двинулся мне навстречу.

Я не мог не узнать перекисные волосы Джава, несмотря на мерцание натриевых ламп над головой. Откуда, чёрт возьми, он узнал, где я живу? Я опустил боковую подножку велосипеда и быстро спешился, не уверенный в том, как меня примет парень. В конце концов, в прошлую нашу встречу мы с Мадлен слегка давили ему на грудь штангой.

Но мне не стоило волноваться. Он остановился в нескольких метрах от меня, подождал, пока я сниму шлем и перчатки, прежде чем подойти ближе. Он смотрел, как я выкатываю велосипед на ровную площадку, с недоверием прищурившись.

Только когда он подошел ближе, я поняла, что у него нет выбора, как на меня смотреть.

«Отличный синяк под глазом», — сказал я вместо приветствия, продевая роликовую цепь через заднее колесо Suzuki и маятниковый рычаг.

Он пожал плечами, обхватив грудь руками. На нём был тонкий свитер, который плохо защищал от пронизывающего холода, принесённого с собой наступлением ночи, и он дрожал. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, но мне было не до игр.

«Что бы это ни было, Джав», — коротко сказал я, открывая чехол над «Сузуки» и не глядя на него, — «должно быть, это что-то важное, раз ты слоняешься здесь и ждешь меня, так почему бы тебе просто не высказать все прямо?»

«Возможно, у меня есть для вас кое-какая информация», — наконец уклончиво произнес он.

«Да?» — сказал я. «Ну, я не уверен, насколько надёжна твоя информация, Джав, если ты понимаешь, о чём я?»

Он снова пожал плечами и начал отворачиваться. «Хорошо, леди, но это вы хотели заполучить Лэнгфорда. Если вы передумали, это нормально…»

Прежде чем он успел договорить, я прижал его спиной к кирпичной кладке и схватил за горло. Я прижался лицом к его лицу. «Не морочь мне голову, Джав», — сказал я медленно и отчётливо. «Если ты действительно знаешь, где Лэнгфорд, то скажи мне сейчас же, иначе убирайся отсюда, пока я не сделал что-нибудь, о чём ты пожалеешь».

Он сглотнул, что нелегко, когда чей-то локоть упирается тебе в трахею. «Ладно, ладно», — выдавил он. «Полегче, и я тебе скажу».

Я отпустил его и отступил на шаг. Он потёр шею. «А я думал, без этой чёртовой собаки с тобой будет легче справиться», — пробормотал он.

«Пятница по сравнению со мной опаснее, чем набитый пижамный чехол», — мрачно сказал я. «А теперь говори».

«Лэнгфорд, — сказал он. — Он вам нужен. Я знаю, где его найти».

"Где?"

Он помедлил. «Послушай, это не я придумал, понятно?»

Я вздохнул и провёл рукой по глазам. «Просто скажи мне, где он, Джав».

«Ладно, ладно. Ты знаешь эту новую промышленную зону, которая строится недалеко от Хейшема?»

Меня охватило лёгкое чувство узнавания. «Тот, который строит фирма мистера Али?»

«Вот именно», — кивнул он почти с нетерпением. «Он там устроился». Он увидел, как формируется мой следующий вопрос, и поднял руки. «Я не знаю точно, где именно, просто он где-то на площадке».

Я на мгновение замер, размышляя. Я всё ещё не был уверен, что могу доверять Джаву. Во-первых, это было чертовски удобно, но я не мог позволить себе проигнорировать наводку. «Зачем тебе такая полезная подсказка, Джав? Что ты с этого получишь?»

«Пора этому ублюдку получить по заслугам», — сказал он, приложив руку к лицу и одарив меня натянутой улыбкой.

Он начал уходить, но через несколько шагов обернулся. «Если хотите его поймать, поторопитесь», — сказал он. «Ходят слухи, что Лэнгфорд

планирую совершить полет при лунном свете — очень скоро».

***

Несмотря на предупреждение Джава, я медленно поднялась по лестнице в квартиру, погрузившись в яростные мысли. Был ли он на этот раз честен, или это просто очередной подставной случай?

Я отпер входную дверь, включил свет и направился к телефону.

Я не колеблясь набрал номер миссис Мейер и спросил Шона.

Пока я ждала, когда он возьмёт трубку, я размышляла о том, что одно можно сказать наверняка. Если это правда, то мне понадобится помощь, на которую я могла бы положиться, чтобы противостоять Лэнгфорду.

А если бы это была ловушка, то я бы предпочёл, чтобы кто-то прикрывал мою спину, кроме Шона.

OceanofPDF.com

Двадцать один

Шон забрал меня через двадцать минут от дома на темно-красном Nissan Patrol цвета металлик, который показался мне скорее грузовиком, чем автомобилем.

«Я решил, что лучше бросить «Чероки» после твоего предупреждения», — сказал он, когда я прокомментировал смену машины. «Мадлен забрала его — и Урсула — обратно на юг. Она обменяет его на одну из служебных машин и вернётся завтра».

Позвонив Шону, я переоделся из кожаной одежды в чёрные джинсы и тёмную флисовую кофту. Он тоже был одет для ночной работы. Никто из нас не упомянул, что мы собираемся на прогулку, которая, вероятно, будет включать в себя незаконное проникновение со взломом, но это всё равно было.

Пока мы катились по набережной и вливались в поток машин на Кейбл-стрит, я окинул взглядом салон «Патруля». Должно быть, в личной охране есть деньги, подумал я мимоходом. Машина была такой же шикарной, как и предыдущая машина Шона, с тёмно-серой кожаной обивкой. И просторной.

«Не думаю, что я смогу воспользоваться вашими услугами такси в следующий раз, когда пойду за покупками, не так ли?» — сказал я, шутя лишь наполовину.

«Почему вы хотите купить оптом?» — спросил он, и я заметил, как блеснули его зубы.

«Ну, у тебя определенно нет проблем с грузоподъемностью этого велосипеда», - сказал я. «Попробуй съездить за покупками на велосипеде, когда с собой только рюкзак и сумка на бензобак».

Пока я произносил эти слова, в моей голове что-то изменилось, словно я повернул фокусировочное кольцо бинокля, чтобы сделать размытое изображение предельно четким.

Грузоподъемность.

Шон, сосредоточенный на том, чтобы не быть подрезанным парой молодых парней на лихом Vauxhall Nova, не сразу заметил перемену, произошедшую во мне.

«Что?» — спросил он мгновение спустя, но я не смогла сразу высказать то, что пришло мне в голову. «Что это?»

«Он не мог его сдвинуть», — выпалил я, почти опасаясь, что если я быстро что-нибудь не скажу, то потеряю контроль над всей идеей.

«Что? Кто не мог? Чарли, ты несёшь чушь».

Я покачал головой, пытаясь прочистить её. «Роджер», — снова начал я. «Разве ты не понимаешь? Полиция заявила, что Насира застрелили не там, где его бросили, значит, его туда должны были отнести. Если у Роджера был только велосипед, он не смог бы переместить тело. Особенно если Насир в тот момент ещё не был мёртв».

Он никак не мог этого сделать».

Шон заговорил не сразу, и на секунду мне показалось, что он не понял ход моих мыслей. Только взглянув на его руки, сжимавшие руль так крепко, что костяшки пальцев проступали сквозь кожу, я понял.

«Не слишком радуйся». Мне не хотелось лишать его надежды, но пришлось. «Это не значит, что Роджер не стрелял в него», — продолжил я, но уже мягче. «Это просто значит, что он был не один, когда это сделал».

Шон медленно разжал пальцы. Его лицо было затенено, так что не было заметно разницы между зрачком и радужной оболочкой. Глаза казались совершенно чёрными. Единственное слово, которое он вымолвил, было полно гнева.

«Лэнгфорд?»

Я встретил его взгляд, не дрогнув, но не смог дать ему тех заверений, которых он ждал. «Не знаю, — честно сказал я, — это не совсем вписывается, но кто-то очень старается направить нас в этом направлении».

«Ну», сказал Шон, «давайте не будем их разочаровывать, хорошо?»

Остаток пути до Хейшема мы проехали без дальнейших разговоров. По моему предложению Шон проехал мимо открытого въезда на территорию и заехал на ту же заброшенную промышленную территорию, где я спрятал свой «Сузуки» в прошлый раз.

К счастью, те, кто занимал те помещения, что не пустовали, не считали нужным работать допоздна. Тихий обход здания не выявил ни одного проблеска света под рольставнями.

Он резко остановил «Патрол» в тени здания и заглушил двигатель. Без искусственного освещения яркость полной луны озарила бетон серебристым великолепием. На мгновение мы замерли в гнетущем молчании. Затем Шон наклонился и открыл крышку бардачка.

Внутри находился полуавтоматический пистолет Glock, а позади него была засунута запасная обойма.

Шон поднял пистолет, вытащил магазин и все равно проверил его — это был почти ритуал, хотя он, должно быть, знал, что магазин полон и готов к стрельбе.

Он вставил магазин обратно в рукоятку и ладонью задвинул его, точно так же, как я сделал, когда нашёл «Глок» под сиденьем «Чероки». Но на этот раз он оттянул затвор назад. Я услышал двойной щелчок первой заряжаемой пули и вздрогнул.

Шон засунул пистолет за ремень под куртку. Дополнительный магазин убрался в карман куртки. Он посмотрел на меня.

«Не волнуйтесь, я не буду использовать это без крайней необходимости, иначе копы точно будут у меня на хвосте», — тихо сказал он. «Но если Джав говорит нам правду, и Лэнгфорд здесь , и он стоит за всем этим, он может стать отвратительным, когда его загонят в угол. Вы готовы?»

Я пожал плечами, стараясь вести себя непринуждённо, несмотря на прилив адреналина. «Как и всегда», — сказал я, потянувшись к дверной ручке.

Но когда я собирался выйти, Шон положил мне руку на плечо. «Мне жаль, что тебя в это втянули, Чарли, — сказал он, — но я рад, что ты здесь».

Я кивнула, сглотнула. «Поблагодаришь меня позже», — сказала я, одарив его быстрой, жёсткой улыбкой. «Давай просто покончим с этим».

Неудивительно, что с тех пор, как я последний раз проходил мимо, никто не убирался между квартирами. Неплотно пригнанные планки в деревянном заборе всё ещё висели на ржавом гвозде.

Оказавшись на другой стороне, луна отчётливо высветила полосу грязи перед нами. Я последовал за Шоном, скользя за ним, пока он пробирался, не сбиваясь ни на шаг. Было облегчением выбраться на слежавшуюся, твёрдую почву.

Мы осторожно обошли вагончики, где мистер Али устроил свой офис, но каждый из них был заперт на засовы и замки. Лэнгфорд никак не мог прятаться внутри, если только его не устраивало, что его запирают там каждую ночь после закрытия объекта.

Мы двинулись дальше.

Затем Шон толкнул меня под руку и указал на само недостроенное офисное здание. В углу верхнего этажа мы различили свет.

Мы подбирались ближе, прижимаясь к теням, остро осознавая, что у нашего возможного противника преимущество в виде большей высоты. Мы всё время поглядывали в окно над нами, но свет не менялся, указывая на движение.

В здании было много стёкол, что, на мой взгляд, было явным приглашением для местных детей бросаться камнями. Окна создавали ощущение уязвимости, словно за нами наблюдали со всех сторон.

Нам пришлось обыскать три стороны квартала, прежде чем мы нашли способ проникнуть внутрь.

Со всех сторон были противопожарные двери, но когда я на пробу потянул за ручку одной из них, она без труда открылась. Несколько слоёв клейкой ленты скрепили защёлку. Мы прошли внутрь, и дверь тихо закрылась за нами.

Внутри офисное здание представляло собой тёмный клубок недоделанных труб и свисающих проводов. Хотя полы были уже настланы, казалось, что большая часть внутренних стен ещё не достроена, и мы осторожно обходили штабеля термолитовых блоков, сложенных на ярдах пластиковой плёнки. Я на мгновение задумался, точны ли провода и как вообще кто-то умудряется работать на таком минном поле.

На верхние этажи вели две лестницы, расположенные в противоположных углах здания. Шон кивнул на ближайшую, и мы осторожно поднялись по ней наверх.

От усилий, прилагаемых, чтобы поспеть за его тихими, экономными движениями, у меня по линии роста волос выступил пот. Во рту было так же сухо, как ладони – влажными. В тот самый момент, если бы я больше доверяла своей интуиции, я бы развернулась и убежала. Она кричала на меня.

Верхний этаж был ближе к завершению, чем нижние, но ненамного. Судя по всему, центральная часть офиса на этом уровне будет представлять собой открытую планировку с отдельными кабинками по краям.

Строительные работы достигли той стадии, когда боковые стены кабинок были возведены, но не торцевые. Неотделанные стены торчали, словно волнорезы вдоль пляжа. Мы воспользовались предоставленным нам укрытием, чтобы пробраться ближе к угловому офису, пока не смогли разглядеть отблеск света лампы, отражающийся от тонированных стекол окон и светлого гипсокартонного потолка.

Затем Шон резко остановился, и я замерла за его спиной, услышав гул голосов. Только когда их сменил взрыв музыки, я поняла, что мы слушаем радио.

Шон перехватил мой взгляд, и я поняла, что он имел в виду, и подумала, слышит ли он моё сердцебиение. Оно было таким громким, что я оглушалась.

Мы дошли до последней стены, отделявшей нас от последней комнаты. Шон на мгновение замер, словно собираясь с мыслями, а затем мы оба обошли её и вышли на свет.