Трудная позиция

21

В штаб округа Забелин приехал на другой день, утром, и едва успел предъявить дежурному офицеру командировочное удостоверение, как встретился с командующим. Генерал-полковник Мартынов, проходя мимо, вдруг остановился, приветливо протянул руку:

— Здравствуйте, Андрей Николаевич. Давненько мы с вами не встречались.

— Да, — сдержанно ответил Забелин.

— Пойдемте ко мне, что ли, — предложил Мартынов. — Посидим, потолкуем.

В новом скоростном лифте они поднялись на пятый этаж и вошли в просторный кабинет, посредине которого стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол. Яркие солнечные лучи щедро падали на гладкий паркетный пол, на стены и на высокую суховатую фигуру командующего.

Уже немало лет прошло с тех пор, как Забелин впервые встретился с Мартыновым, а выглядел генерал-полковник все так же — стройным и очень моложавым. Только, поседевшие на висках волосы и небольшой коричневый шрам от осколков возле правого уха выдавали в этом человеке воина-ветерана, участника былых сражений. Забелин знал, что Мартынов участвовал в боях под Сталинградом, на Орловско-Курской дуге, а в конце войны командовал крупным соединением знаменитых «катюш», сыгравших немаловажную роль в прорыве немецких укреплений на Днепре и под Кенигсбергом. Зная он и о том, что, несмотря на свой солидный возраст, Мартынов до сих пор увлекался спортом. Даже иногда участвовал в лыжных соревнованиях со штабными офицерами. Раньше Забелин смотрел, на это увлечение командующего скептически: какие, дескать, соревнования в такие годы, чудачество… Но сейчас он подумал об этом с легкой завистью: «Молодец все-таки генерал-полковник, не сдается и форму спортивную сохраняет. Выходит, и годы не мешают».

— Ну проходите, проходите, прошу, — сказал Мартынов, показав глазами на стул, и сам охотно устроился рядом с гостем. — Рассказывайте, что там у вас нового? В программу укладываетесь? Успеваемость не падает?

— Да, пока идем нормально, товарищ командующий. Донесения мои последние видели, наверное?

— Видел, видел. И то, что писал ваш секретарь парткома начпуокру, тоже видел. Что-то он о первом курсе уж очень забеспокоился? Говорит, нет достаточного внимания к молодым курсантам. Вы знаете об этом его мнении или нет?

Забелину не хотелось поддерживать разговор об Осадчем, но уклониться от вопроса командующего было невозможно.

— У нашего секретаря есть одна странная привычка — увлекаться иногда незначительными фактами. Я уже толковал с ним об этом, но… — Забелин сожалеюще развел руками.

— Значит, вы его беспокойства не разделяете? А какие вообще у вас с ним взаимоотношения? — неожиданно спросил Мартынов и пристально посмотрел на Забелина.

— Обычные, — ответил Забелин и, помолчав, прибавил: — Мы ведь с Осадчим на фронте еще познакомились, товарищ генерал-полковник. Вместе на острове Эзель сражались когда-то, а теперь, как видите, здесь, в училище, дороги сошлись.

— Счастливые, стало быть, дороги, если сошлись, — улыбнулся Мартынов и, переходя на более откровенный той, спросил: — А что вы скажете о старшем лейтенанте Крупенине? Уж очень расхваливает его Осадчий за какие-то творческие мысли. Реально это или тоже увлечение?

«Успел уже и о Крупенине написать», — встревоженно подумал Забелин и неторопливо объяснил:

— Ракетчик он, конечно, неплохой. И мысли у него в этом направлении работают. Сейчас учебный отдел кое-что рассматривает. Но командира-воспитателя из Крупенина пока не получается, товарищ командующий.

— Да, да, я помню историю с рапортами, — сказал Мартынов. — Надо же было довести курсанта — командующему жалобу написал. А как теперь с дисциплиной у молодых курсантов, лучше?

— Лучше, товарищ командующий. Но ведь коллектив-то большой. Нет-нет да что-то пробьется. А в основном все нормально. Отличников в этом году стало больше. Особенно на старшем курсе. Да и выпускники наши как будто марку держат неплохо.

— Верно, держат, — согласился Мартынов. — Тут мы одного вашего недавно к себе в штаб взяли. Умный офицер. Суханов. Помните?

— Как же не помнить! — оживился Забелин. — Я ведь часами наградил его на экзаменах.

— .Да, да, говорил он мне и часы показывал.

— Значит, бережет, — улыбнулся Забелин. — Это хорошо. Оно ведь и в других ответственных местах наши орлы неплохо себя показывают, товарищ командующий. Командирами частей некоторые стали. Награждены многие орденами. У меня в связи с этим идея одна заманчивая возникла. Подготовить бы такую книжицу: «Питомцы одного училища». Как вы считаете?

— Подумайте, — сказал Мартынов. — Если польза будет, надо подготовить.

— Будет, конечно. Мы же лицо училища покажем.

— Это верно, — согласился Мартынов и перевел разговор на другую тему: — А мы вас тут поучить решили. Штабные учения проведем, с новой ракетной техникой познакомим.

— Уже с новой? — удивился Забелин.

— А чего ж? Ученые-то наши не спят. Вот увидите завтра, какие штучки они для вас приготовили. Именно для вас, зенитчиков.

— Интересно. Это что же, и боевой пуск будет?

— Обязательно. На стрельбище поедем. — Мартынов повернулся к окну и кивнул на белый гребнистый горизонт, ослепительно сияющий на солнце. — Вон за те холмы. Видите? — Помолчав, прибавил: — Ваш Суханов готовит. Да, кстати, — вспомнил вдруг Мартынов, — Клименко труд свой издал. Читали?

— Какой Клименко? — спросил Забелин рассеянно.

— Что же вы? Забыли? — Мартынов открыл сейф и достал небольшую книжку в твердом коленкоровом переплете. Книжка называлась: «Некоторые проблемы подготовки ракетчиков». С титульного листа смотрел пожилой генерал, у которого брови и усы были густые, висловатые, как у запорожца.

— Признали теперь? — улыбнулся Мартынов.

— Как не признать? — сказал Забелин. — Такой витязь один на всю армию.

С генералом Клименко Забелин познакомился сразу, как только приехал в округ. У него и принял он то самое училище, в котором продолжал теперь свою нелегкую, беспокойную службу. Конечно, был тогда Клименко значительно моложе и выправку имел более молодцеватую. Зато запорожские усы его какими были, такими и остались: увидишь один раз — и никогда не забудешь.

— Где же он теперь? — поинтересовался Забелин.

— В Москве был. Потом, кажется, в Киев переехал, — сказал Мартынов. — Там, вероятно, и сейчас. А впрочем, не утверждаю. В одном уверен: служит в зенитных войсках.

— И какое впечатление о книге у вас, товарищ командующий? — спросил Забелин.

— Да видите ли… — Мартынов перелистал несколько страниц со своими заметками, подумал. — Конечно, есть кое-что спорное, не без этого. А вообще книга получилась неплохая. В ней, знаете, и опыт лучших расчетов собран, и некоторые учения показаны, и вопрос о психологической подготовке ракетчиков довольно остро поставлен. Да мы с вами разберем ее основательно и автора покритикуем непременно. А сейчас вот что я вам скажу. — Мартынов закрыл книгу и снова посмотрел на Забелина: — Вы о своей теме еще подумайте. Может, лучше написать о воспитании молодых курсантов, опыт показать. Возьмитесь-ка, Андрей Николаевич. Только со всей искренностью. Ладно? А в конце учебного года мы вас по этому вопросу, пожалуй, на военном совете послушаем. И вас, и секретаря парткома Осадчего. Может, что подскажем. Одним словом, готовьтесь.

«Напросился, — с досадой подумал Забелин. — И как меня дернуло вылезти со своим предложением! Теперь изволь готовиться. И главное, собранный материал отложить придется».

Из кабинета командующего Забелин вышел хмурый, озадаченный. В коридоре он внезапно встретился с Сухановым. Суханов первый заметил своего бывшего начальника и окликнул его:

— Разрешите, товарищ генерал? Не узнаете?

— Как же, как же!

Обрадованный Забелин по-отцовски обнял за плечи своего воспитанника:

— Слышал! Рад! Поздравляю!

Суханов стоял в ладной, туго схваченной ремнем новой шинели, взволнованный и немного смущенный.

— А я слежу за вами, — улыбаясь и лукаво подмигивая, сказал Забелин. — У меня на учете все ваши дела. И газета со снимком в сохранности. Хвалю! Так и держитесь дальше, не сдавайте.

— Стараюсь, — смущенно ответил Суханов.

— А тут в штабе как, привыкаете?

— Ничего вроде. Вот со стрельбища только приехал. Иду докладывать командующему.

— Значит, с Сергеевым и Птахой расстались?

— Не совсем, товарищ генерал. Вот пуск вместе проводить будем. Так что вы их увидите завтра.

— Добро! Ну что же, теперь в училище приехать нужно…

— Обязательно.

— Давайте, давайте. А мы вас по всем взводам проведем. Нам сейчас такие пропагандисты нужны особенно. И письма о своих делах пишите почаще. А то ждешь, ждешь.

— Да как-то неловко писать о себе, товарищ генерал.

— Ох вы, скромники. Ну, идите, — оказал Забелин. — Поговорим потом, успеем.

Из штаба округа Забелин возвращался на пятый день уже в сумерках. Последние километры поезд шел почему-то медленно, чаще, чем нужно, останавливался: вероятно, ремонтировали путь на этом участке. А Забелину не терпелось поскорей добраться до училища, узнать, все ли там в порядке. Раньше такого беспокойства испытывать ему не приходилось. Прежде он был уверен, что командиры, преподаватели и он — их начальник едины во всех своих помыслах и устремлениях. Но что было, то прошло…

Солдат-шофер, пригнавший на вокзал для Забелина машину, спросил по привычке:

— Куда, товарищ генерал? Прямо домой?

— Нет, нет, — сказал Забелин, — к управлению.

Было уже около семи вечера, однако начальник учебного отдела сидел еще в своем кабинете, и Забелин, не раздеваясь, зашел сразу к нему.

— Как оно тут, Акат Егизарович? — спросил Забелин. — Чепе за эти дни не было?

— Не беспокойтесь, товарищ генерал, все нормально, — доложил Аганесян.

— И у Крупенина тихо?

— Пока тихо. Сам он только волнуется. Один раз был, второй был. Двадцать минут, как ушел отсюда.

— Понятно. Что же вы ему сказали?

Аганесян вздохнул и развел руками.

— Что же я могу сказать? Приедет окружное начальство, покажем, посоветуемся. Посмотрим, какой разговор будет.

Забелин снял папаху, пригладил волосы и, откинув полы шинели, сел к столу.

— Значит, вы считаете, — сказал он, — что ничего из крупенинских предложений сейчас мы использовать не сможем?

— Только вот насчет ухода за техникой подумать можно, товарищ генерал. А больше пока ничего. Сами посудите. В прошлом году что мы там изменили в учебной программе? Сущую мелочь. А получили два строгих акта от инспекторов. Зачем же опять на скандал нарываться?

— Да, конечно, — согласился Забелин. — Инспектора бурю поднимут. Это уж точно. Тогда давайте вот как решим, — предложил он вдруг. — Пошлем-ка все в штаб округа. Напишем препроводительную, что так, мол, и так — представляем для квалифицированного изучения.

— Правильно, товарищ генерал, — живо отозвался Аганесян. — Разумно будет, хорошо будет.

— Ну вот и договорились. И Крупенину сообщите. Пусть не волнуется:

— Сообщу, товарищ генерал.

Уходя из кабинета, Забелин подумал о том, как хорошо, что пришла ему в голову такая неожиданная и удачная мысль: пусть там, в округе, разберутся. Меньше всяких споров и неприятностей будет.

Во дворе училища, недалеко от проходной, Забелина неожиданно догнал Осадчий. Полковник был где-то в дивизионах и теперь, как видно, торопился домой.

— Здравия желаю, Андрей Николаевич, — приветственно вскинул руку Осадчий. — С приездом вас.

— Спасибо, спасибо, — ответил Забелин и почему-то вспомнил, как после многих лет разлуки впервые встретился с полковником здесь, в училище, и как шел с ним к себе домой, все еще не веря неожиданной встрече… Была зима, вечер, только погода стояла тогда на редкость мягкая и падал теплый снежок, будто не в Зауралье, а на Полтавщине или под Черниговом, где служил Забелин когда-то солдатом.

— Ну, как самочувствие, Артемий Сергеевич? — дружески спросил Забелин.

— Ничего, — ответил тот. — Обычное.

— А как Александра Терентьевна?

— Бушует все в женсовете, — улыбнулся Осадчий. — И меня по вечерам прорабатывает за то, что редко в театр офицеры с женами ходят.

— Что верно, то верно, — согласился Забелин. — Я самый главный виновник, пожалуй.

— Вам скидку сделают на частые командировки. Кстати, что там в округе? Поучили, конечно, с достижениями познакомили?

— Да кое-что показали, — неторопливо ответил Забелин и стал рассказывать о поездке на полигон, о новых ракетах, которые произвели на всех внушительное впечатление.

— А что говорили о нашем училище? — спросил Осадчий. — Упреки серьезные были?

Начинать разговор об этом сейчас, на ходу, Забелину не очень-то хотелось. Он решил еще хорошенько поразмыслить над предложением командующего.

— К военному совету готовиться велено, — сдержанно ответил он, — мне и вам. Так что поясок подтягивайте.

— По какому же вопросу, интересно? — спросил Осадчий.

— Послушать хотят, как мы с молодыми курсантами работаем.

— Правильно. Очень даже!

Забелин посмотрел на своего спутника с подозрением:

— Не знаю, Артемий Сергеевич, хорошо или плохо, судить пока рано.

— Почему же рано? — возразил Осадчий. — Проблем-то, сами видите, сколько с первым курсом назрело. Одни крупенинские предложения внимания военного совета заслуживают. Только в учебном отделе у нас никак не поймут этого. Вы бы хоть поторопили их, Андрей Николаевич. Да и на педсовет вынести этот вопрос не мешало бы.

Забелин хотел сказать, что крупенинские предложения он решил отправить в штаб округа, но промолчал, подумав: «Сейчас об этом, пожалуй, не стоит, будет другое время». Сославшись на то, что спешит и к тому же устал с дороги, он прервал разговор и распрощался с Осадчим.