Тыловое обеспечение войск в Московской битве

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ОРГАНИЗАЦИИ ФИНАНСОВОГО, ТОРГОВОБЫТОВОГО, КВАРТИРНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОЙСК И РАБОТЫ ТРОФЕЙНОЙ СЛУЖБЫ

Война потребовала мобилизации всей экономики и финансов страны, всех ее материальных ресурсов, для обеспечения победы над врагом. Если в 1940 году расходы на оборону составляли 32,6% к сумме расходов государственного бюджета, то в 1941 году они достигли 43,4%, а в 1942 году — 59,3%’. Правильное, целесообразное и экономное использование этих огромных ассигнований была призвана осуществить финансовая служба Вооруженных Сил.

Особенно сложным был 1941 год, когда финансовым органам страны и Красной Армии пришлось изыскивать и создавать наиболее приемлемые для военного времени формы и методы работы в условиях перестройки всей экономики страны на военный лад. Добавил сюда трудностей и тот факт, что финансовое управление при

¹ См.: Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. / Под ред. С.К. Куркоткина. С. 339.

НКО СССР было сформировано всего несколько месяцев назад, в сентябре 1940 года. Создано оно было за счет существовавшего до этого финансового отдела, путем увеличения его численного состава и корректировки штатно-организационной структуры. Руководил финансовым управлением с первого дня его основания и на протяжении всей войны генерал-майор, а затем генерал-лейтенант интендантской службы Яков Алексеевич Хотенко, непосредственно подчинявшийся Народному комиссару обороны СССР. В ходе Московской битвы организационная структура финансового управления не претерпела никаких изменений и полностью соответствовала организационной структуре, принятой войны.

Финансовая служба Красной Армии имела в тот период следующий вид:

- в Центре — финансовое управление при НКО СССР, подчиненное Народному комиссару обороны СССР, являвшемуся главным распорядителем кредитов по смете Наркомата обороны;

— во фронтах — финансовые отделы, подчиненные командующим фронтами;

- в соединениях (корпусах и дивизиях) — финансовые отделения, подчиненные командирам соединений;

- в воинских частях — финансовые части, подчиненные непосредственно командирам воинских частей.

Финансирование войск производилось по схеме: Центр — фронт — соединение — воинская часть.

Уже 26 июня 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР были установлены государственные пособия семьям мобилизованных военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава⁴⁰⁵.

В период битвы под Москвой одной из сложных проблем являлось обеспечение денежными средствами воинских частей, убывающих в Действующую армию, а также вновь развертываемых частей и соединений. Финансовая обстановка сложилась таким образом, что на второе полугодие 1941 года новая смета так и не была создана, хотя ориентировочные подсчеты производились. До конца года действовала смета мирного 1941 года, но ассигнования на четвертый квартал были утверждены исходя из реальных потребностей войск на этот период.

Опыт финансирования войск в первые месяцы войны выявил необходимость уточнения системы финансового планирования и финансирования в условиях военного времени. Необходимые изменения были внесены 1 октября 1941 года. До армии включительно, был введен единый финансово-плановый документ — требование, в соответствии с которым планировались испрашиваемые кредиты и денежные средства⁴⁰⁶.

Несмотря на меры, принятые по наведению должного порядка в финансировании частей и соединений, в войсках продолжали иметь место существенные недостатки. Об этом свидетельствуют результаты проверок Наркоматом госконтроля СССР состояния планирования, расхода и учета денежных средств в частях и соединениях Красной Армии, и на Западном фронте в частности, проведенные в конце 1941-го — начале 1942 года.

Этими проверками были выявлены многочисленные случаи представления финансовыми и довольствующими органами завышенных заявок и получения излишних денежных средств против действительной потребности, а также многочисленные факты переплат и недоплат денежного довольствия военнослужащим, незаконного расходования и даже случаи прямого хищения денежных средств.

Этому в значительной степени способствовала тяжелая оперативная обстановка, которой и воспользовались нечистоплотные на руку люди. Денежное довольствие особенно в период отхода и первых недель оборонительных боев выдавалось не регулярно. Сохранившиеся денежные ведомости частей свидетельствуют о том, что денежное довольствие за сентябрь и октябрь было выдано в ноябре. Так, в 457-м сп 33-й армии оно было выдано 5 ноября 1941 года, в 151-й мсбр 5-й армии — 3 ноября. Ведомости велись, как правило, карандашом и имели многочисленные исправления. Даже «нево- оружейным глазом» можно видеть, что многие подписи сделаны одним и тем же человеком. Все это, безусловно, способствовало хищению денежных средств. Однако основная часть финансовых работников с честью выполняла свой долг, зачастую сражаясь в одной цепи с бойцами и командирами стрелковых подразделений.

В ходе боевых действий в Действующей армии были потеряны значительные суммы денежных средств. Общая сумма этих потерь на 1 апреля 1942 года составила 30,4 млн. рублей, в том числе:

— сгорели в ходе боевых действий — 3,2 млн.;

- зарыто в землю — 1,6 млн.;

- уничтожено воинскими частями при отступлении — 8,3 млн.;

— захвачено противником — 3,2 млн.;

- числилось за финансовыми работниками, пропавшими без вести, — 5,9 млн. рублей⁴⁰⁷.

Именно в период Московской битвы в стране началась борьба за снижение себестоимости выпускаемой техники и вооружения, и важная роль в этом отводилась финансовым органам. Причем эта работа не была такой легкой, как порой описывается в литературе. Все было гораздо сложнее, и наряду с факторами, которые способствовали ее снижению, война породила и ряд существенных обстоятельств. вызывавших дополнительные затраты на их производство и удорожание.

К этим факторам относились:

- проведение в этот период большого объема работ по освоению новых образцов вооружения и боевой техники и по модернизации старых образцов;

- значительные потери квалифицированной рабочей силы, вызванные мобилизацией в армию и эвакуацией предприятий, и приток малоквалифицированных и неквалифицированных рабочих, обучение которых требовало дополнительных затрат сил, средств и времени;

- существенное расширение номенклатуры производимых предметов вооружения и боевой техники;

— привлечение к производству военной продукции новых предприятий, не имевших до этого опыта работы по выполнению военных заказов;

— работа многих предприятий под постоянным или частичным воздействием авиации противника и связанные с этим вынужденные простои и потери, вызванные выходом из строя отдельных агрегатов, участков и цехов, порою на длительное время;

— эвакуация значительного количества предприятий на восток страны, и восстановление их в совершенно новых для них условиях;

— нарушение, сложившегося за многие годы работы, кооперирования между предприятиями:

- резкое ухудшение снабжения предприятий сырьем, материалами, полуфабрикатами, комплектующими изделиями, топливом, электроэнергией, затруднявшее работу предприятий и вызывавшее простои оборудования и рабочей силы;

— снижение качества сырья и материалов;

— привлечение в обязательном порядке рабочих и служащих к выполнению сверхурочных работ и к работе в выходные и праздничные дни, что повлекло дополнительные расходы предприятий.

Так что не так-то легко было снизить себестоимость военной продукции. Тем не менее работа в этом направлении велась очень активно, и уже к концу 1941 года появились первые значительные результаты. Только в IV квартале 1941 года эта работа, в пересчете на производственную программу выпуска военной продукции, дала экономию в 200 млн. рублей⁴⁰⁸.

Однако в 1941 году больших возможностей для широкого развертывания работ по снижению цен все-таки не было. Работа в этом направлении стала активно вестись с первого полугодия 1942 года, после того как в марте этой проблемой вплотную занялся заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР А.И. Микоян. После ознакомления с состоянием работы по ценам на военную продукцию А.И. Микоян сделал вывод, что финансовые органы Наркомата обороны слабо изучали себестоимость на предметы военных поставок: одни и те же предметы, поставлявшиеся различными предприятиями, оплачивались по разным ценам. Цены, установленные для одних предприятий, часто вдвое и втрое превосходили цены, установленные для других предприятий; поставлявшаяся для Красной Армии продукция по крайне завышенным ценам Наркомат обороны оплачивал за счет бюджета страны без всяких оговорок: отдельные предприятия в I квартале 1942 года поставляли продукцию по более высоким ценам, чем те, которые были установлены в 1941 году. Постепенно работа в этом направлении позволила значительно снизить стоимость военной продукции (табл. 21).

Таблица 21 Стоимость некоторых видов вооружения и боевой техники в 1941-1942 гг. (в тыс. рублей за единицу)

Самым напряженным, можно сказать критическим, периодом в экономической жизни страны была осень 1941-го и зима 1941/42 года (табл. 22). Только весной 1942 года самоотверженными усилиями советского народа удалось остановить дальнейший спад промышленного производства во многих отраслях народного хозяйства. Тогда же наметился перелом и в военном производстве. Так, в марте 1942 года было произведено танков Т-34 в 2,8 раза больше, чем в ноябре 1941 года, а всего в I квартале 1942 года в среднем ежемесячно выпускалось около 1600 танков всех типов.

Таблица 22

Производство основных видов промышленной продукции с июля 1941 г. по июнь 1942 г.

В марте 1942 года от промышленности поступило 5016 полевых и зенитных орудий всех калибров — в 2 раза больше, чем в ноябре 1941 года. Возросло производство стрелкового оружия. Среднемесячный выпуск автоматического оружия в первом полугодии 1942 года увеличился в 3,5 раза по сравнению со вторым полугодием 1941 года.

Государственный Комитет Обороны, несмотря на занятость обороной и эвакуацией промышленности на восток, находил время для решения вопросов, связанных с финансовой деятельностью. Так, 20 ноября 1941 года было принято постановление «О сохранении зарплаты рабочим и служащим, колхозникам полтрудодня, работающим на строительстве оборонительных сооружений по мобилизации»⁴⁰⁹, а 7 апреля 1942 года — «О повышении заработной платы руководящих работников железных дорог»^{1 410}. 9 апреля Государственный Комитетом Обороны принимает постановление «О порядке денежного обеспечения лиц, вступивших в народное ополчение, истребитель ные батальоны и партизанские отряды, мобилизованных на оборонные работы и призванных в формирования МПВО», в котором был установлен порядок денежного и материального довольствия лиц указанных категорий⁴¹¹. В соответствии с этим постановлением 14 апреля 1942 Наркомом обороны был издан приказ^{1 412}.

Говоря о торгово-бытовом обеспечении, следует отметить, что в период Московской битвы, особенно в ее первые месяцы, военной торговле пришлось испытать особенно большие трудности, которые заключались прежде всего в недостатке сил и средств. Мало того, что вновь создаваемые воинские формирования, как правило, не имели подвижных торгово-бытовых предприятий, но даже и там, где они и имелись, было очень сложно организовать их работу из-за отсутствия необходимых товаров. Не представлялось возможным даже наладить изготовление товаров полевого военного ассортимента и снабжение ими частей Действующей армии. Проведение указанных мероприятий осложнялось сокращением в стране рыночных фондов на целый ряд важных товаров. Кроме того, из-за значительных потерь технических средств, понесенных в первые месяцы боев, работа предприятий военной торговли в это период была затруднена. Только по системе Главвоенторга в течение июня — декабря 1941 года эти потери составили 350 млн. рублей (в ценах того времени). Особенно много было утеряно автолавок⁴¹³.

31 августа 1941 года совместным приказом народных комиссаров обороны и торговли была объявлена Инструкция о торгово-хозяйственной деятельности фронтовых и армейских военторгов и их предприятий, которая, по существу, являлась продолжением положения о

Перерыв между боями на одном из участков фронта под Москвой. Декабрь 1941 г.

Работники ателье № 7 шьют белье для фронтовиков. 1941 г.

полевых военторгах, принятого еще в начале войны⁴¹⁴. В ней подробно излагались права и обязанности руководящих работников военторга, взаимоотношения их с командованием, порядок расположения и деятельности предприятий и другие вопросы. Вместе с тем коренных изменений в организацию военной торговли она не внесла.

Так что говорить в таких условиях о какой-либо удовлетворительной организации торгово-бытового обеспечения личного состава в период Московской битвы не приходится. Вызывают сомнение сведения, имеющиеся в ряде публикаций, что во многих частях и соединениях имелись такие предприятия. Многие ветераны, в том числе В.В. Мищенко, А.П. Митюнин и др., которым пришлось защищать нашу столицу осенью-зимой 1941/42 года в составе 33-й армии, даже не слышали об их существовании.

Вблизи передовой организовать торговлю необходимыми товарами бытового назначения, особенно в тот период, было очень сложно, к тому же хватало других задач, которые требовалось решать в первую очередь. Архивные данные подтверждают наличие военторгов в период Московской битвы в соединениях 49-й армии, однако сведения о качестве и объеме проведенной ими работы отсутствуют^{1 415}.

В то же время во фронтовых и армейских тыловых районах, особенно в местах формирования новых частей и соединений, имелись чайные, а также пошивочные, обувные и часовые мастерские. Неплохо потрудились полевые военторги в местах расположения штабов армий и фронтов. Особенно большой популярностью пользовалась появившаяся в этот период, посылочная торговля, которая позволила за четыре последних месяца 1941 года продать около 65 тысяч стандартных посылок, а общий товарооборот военторгов к концу 1941 года достиг 110 млн. рублей. Конечно, это очень маленькая сумма, но начало работы в этом направлении было положено.

К весне 1942 года в войсках Западного фронта работало 43 чайных, которые обслуживали личный состав воинских частей, выведенных в резерв или на отдых. Было также организовано 25 пошивочных, 28 сапожных и 4 часовых мастерских, 114 парикмахерских, походные фотоателье и 3 прачечных.

Военторги Западного фронта добились неплохих результатов и в создании собственной продовольственной базы. Их подсобные хозяйства поставили войскам около двух тысяч откормленных свиней. В ряде мест был организован птицеоткорм⁴¹⁶.

Несмотря на то, что в период Московской битвы торгово-бытовое обслуживание частей и соединений, находящихся на передовой, в силу различных объективных причин не было организовано должным образом, именно в этот период была заложена та система их работы, которая с большой эффективностью работала в последующие периоды войны.

Одним из узких мест в работе тыла была организация квартирно-эксплуатационного обеспечения, которое должно было осуществляться в целях создания необходимых жилищно-бытовых условий для личного состава. Кстати, еще в 1940 году во время приема дел в должности Наркома обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко отмечал: «Опыт боевых действий 1939-1940 годов показал совершенную неприспособленность и неподготовленность квартирно-эксплуатационных органов к обслуживанию Действующей армии»⁴¹⁷.

Московская битва, в силу ряда обстоятельств, ничего нового в этот вид деятельности тыловых органов не внесла. Обстановка сложилась так, что с самого начала боев на московском направлении, особенно во время отступления войск, вопросами создания нормальных условий для расположения и отдыха личного состава тыловые службы практически не занимались. Войска сами как могли решали этот не очень легкий вопрос, а попросту говоря, располагались в зависимости от обстановки там, где было можно хотя бы немного передохнуть и обогреться. После того как Красная Армия остановила наступление противника и перешла к устойчивой обороне, этот вопрос разрешился сам собой. Штабы соединений и частей, различного рода подразделения и части тылового и технического обеспечения размещались, как правило, в жилых и нежилых помещениях населенных пунктов, расположенных в тылу обороны. Войска же на передовой размещались в основном в различного рода блиндажах и укрытиях, обеспечивавших им минимум удобств.

В первые недели оборонительных боев непосредственно на подступах к Москве ряд командиров боевых подразделений (стрелковых, танковых, артиллерийских) размещались в близлежащих населенных домах, вместе с их владельцами. Это было нарушением приказа о выселении жителей из прифронтовой полосы. В это время личный состав под командой одного из командиров взводов размещался в укрытиях непосредственно в районах обороны, что, естественно, негативно сказывалось на боевой готовности подразделений и частей.

Наступившие холода вынудили командиров и комиссаров частей и подразделений принять дополнительные меры по обеспечению войск всем необходимым, уделив особое внимание постройке пунктов обогрева личного состава. 7 ноября 1941 года генерал армии Г.К. Жуков подписал приказ, в котором требовал «в связи с наступающими холодами ускорить постройку, оборудование и отопление землянок для войск, находящихся на фронте, в резерве и тылу»⁴¹⁸.

Однако командование частей и соединений организовало инженерные работы не самым лучшим образом. Шли они очень медленно. Так, во время проверки штабом 33-й армии состояния работ в 108-й сд было установлено, что «...инженерные работы протекают неорганизованно и чрезвычайно медленно. Средний и старший состав работой не руководит, ...основная масса комначсостава нахо дилась в домах, а в это время бойцы и младшие командиры производили окопные работы. Оборонительные сооружения строились без плана и без какого-либо расчета. Начальники инженерных служб полка и дивизии от этой работы также устранились...»⁴¹⁹.

В результате к 15 ноября 1941 года к зиме было подготовлено не более 60-70% землянок, а на дворе уже стояли сильные морозы. Процент заболеваемости среди рядового состава начал резко расти. Командарм-33 генерал М.Г. Ефремов в своем приказе от 19 ноября 1941 года отмечал, что «темпы работ исключительно медленные. Холода уже наступили, а многие землянки и блиндажи не отапливаются. Командный состав, как правило, работами плохо руководит, переложив работы на младший комсостав»⁴²⁰.

Замедление работ по сооружению укрытий и блиндажей, кроме всего прочего, было обусловлено еще одной причиной — отсутствием необходимого количества шанцевого инструмента. Несмотря на то что бойцы и командиры реквизировали все лопаты, топоры, ломы, кувалды в близлежащих деревнях и селах, имевшегося инструмента по-прежнему было явно недостаточно. Так, в 113-й сд, по докладу ее командира полковника К.И. Миронова, было всего 63 лопаты⁴²¹. В остальных соединениях положение было не намного лучше.

В начале ноября 1941 года командующий Западным фронтом издал приказ, в котором потребовал от всех командиров, чтобы они размещались в блиндажах в районах боевых действий подчиненных им частей и подразделений.

Говоря о качестве сооружения блиндажей нашими бойцами и командирами, надо отметить, что они не шли ни в какое сравнение с блиндажами, землянками и пунктами обогрева противника, которые немецкие солдаты сооружали с большой любовью, постоянно совершенствуя их. В то же время наши бойцы, да и командиры, ютились в убогих, плохо оборудованных для сна и отдыха, землянках, порою не отапливаемых даже в зимнее время.

В шорно-седельной мастерской

В походной ремонтно-обувной мастерской

Сравнивая нашего солдата времен Великой Отечественной войны и солдата вермахта, обычно стараются отмечать тот факт, что наш солдат был более выносливым, чем немецкий, более закаленным, стойко переносил все, выпавшие на его долю, тяготы и лишения, порой находившиеся за гранью человеческих возможностей. Это действительно так. Однако не следует забывать и того факта, что многие из этих трудностей были порождены нашей бесшабашностью, безответственностью, бесхозяйственностью, леностью, вследствие чего и появлялись многочисленные проблемы, которые приходилось преодолевать. В последующем это возводилось в ранг особых достижений и преимуществ перед противником.

Неимоверных трудностей в размещении войск добавил приказ Ставки ВГК от 17 ноября 1941 года, в котором требовалось лишить противника возможности использовать для обороны населенные пункты. Приказ требовал «лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом...». Задача вроде бы необходимая и понятная, однако путь ее решения был довольно неординарным. Ставка ВГК приказала «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабжение бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами»⁴²².

Приказ был весьма негативно принят всеми — от солдата до генерала: мало кто был согласен с таким решением «вождя», но все молчали. Таков был удел жителей великой страны в то далекое время. Каждый боец и командир хорошо осознавал, в какой стране он живет, и знал, что за любое слово против можно поплатиться своей жизнью. И вот войска с «коммунистическим» рвением принялись за его выполнение. Так, по данным командира 8-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора В. А. Ревякина, только за два дня 27 и 28 ноября 1941 года было уничтожено 55 населенных пунктов. К 30 ноября счет уничтоженных своими руками деревень и сел был доведен дивизией до 62⁴²³.

Не отставали и другие соединения: 9-я гв. сд (командир дивизии генерал-майор А.П. Белобородов) за один день сожгла 26 населенных пунктов, 3 церкви (зачем?), 7 колодцев, 6 амбаров с необмолоченным хлебом и кирпичный завод на западной окраине Истры⁴²⁴.

А всего по состоянию на 30 ноября 1941 года, как докладывал Военный совет 16-й армии, частями и соединениями армии было уничтожено полностью 167 населенных пунктов и частично — 13⁴²⁵.

Такая же работа, с переменным успехом, велась в полосе боевых действий всех без исключения армий Западного фронта. Вместе с тем Военный совет фронта неоднократно указывал командующим армиям на слабые результаты в решении этой задачи, особенно в уничтожении населенных пунктов, расположенных в глубине обороны противника, несмотря на то что, если верить сохранившимся приказам и докладам, эта работа была развернута с полным размахом, о чем свидетельствует приказ командующего 33-й армии генерала М.Г. Ефремова, в котором требовалось:

«...3. Поощрять всяческую инициативу и самодеятельность бойцов и начсостава в деле эффективного и быстрейшего выполнения задач по сожжению и уничтожению населенных пунктов. Использовать все возможности для этого.

Всех, особо отличившихся в этом важном деле, немедленно представлять к правительственной награде.

4. Наилучшим и дешевым средством сожжения населенных пунктов следует считать бутылки с зажигательной смесью, на что и нужно делать основной упор.

5. Снаряды для этой цели использовать экономно и с наибольшим эффектом.

6. Истребительные отряды ни в коем случае для этого не использовать...»'

Так что когда наши войска пошли вперед и погнали фашистов на запад, расквартировываться было практически уже негде. К тому же немецкие захватчики перед уходом также сжигали все, что могло служить местом для отдыха нашим бойцам и командирам. Об этом свидетельствует приказ командира дивизии СС «Рейх» от 8 декабря 1941 года, который потребовал:

«Все войсковые части, расположенные в населенных пунктах восточнее Истры, являются ответственными за то, чтобы места расквартирования противника были бы сожжены без остатка. Для каждого дома должны быть приготовлены пучки соломы и бутылки с бензином. Все дома должны быть подожжены в 7.00 9 декабря. Надо следить за тем, чтобы зарево от пожаров не привлекло бы внимания противника.. .»^{1 426 427}.

Подобные приказы были в то время обычным явлением для германской армии.

Работа по уничтожению подмосковных сел и деревень была прекращена только 11 декабря 1941 года, когда поступило распоряжение штаба фронта прекратить сжигать населенные пункты. Однако к этому времени все, что можно, было уже уничтожено. Доходило даже до абсурда: освободив населенный пункт, соединения и части Западного фронта оставляли его, сжигали дотла и располагаясь на постой где попало, по соседству с сожженным населенным пунктом. А на дворе стоял лютый декабрь! Такая участь, например, постигла деревню Таширово Наро-Фоминского района Московской области, которая была освобождена от немецких захватчиков 6 декабря 1941 года подразделениями 1289-го сп 110-й сд (командир полка полковник Потапов), находившегося в оперативном подчинении командира 1-й гв. мед 33-й армии. Однако через два дня, в ночь на 9 декабря 1941 года деревня была сожжена дотла нашими войсками. В оперативной сводке штаба 1-й гв. мед за 9 декабря 1941 года сообщалось, что «в ночь и с утра 9.12.41... сожжена деревня Таширово (82 дома) и взорван мост из Таширово на МТС»⁴²⁸.

С началом контрнаступления проблема размещения войск на ночлег или на непродолжительный отдых обострилась. В попадавшие на пути избы, зачастую неотапливаемые, набивалось до пятидесяти бойцов. И так по очереди, находясь в доме по два-три часа, наши солдаты умудрялись отдыхать всем батальоном. Обычно же местом отдыха для наших бойцов и командиров являлась опушка леса или рощи, на которой разводился небольшой костер, размещаясь вокруг которого, они отдыхали, сидя и лежа на еловых ветках. Отсутствие нормальных условий для отдыха негативно сказывалось на боеспо-собностях бойцов и командиров. В оперативной сводке штаба 2-го кк от 28 января 1942 года сообщалось: «Продолжая преследовать противника днем и ночью, личный состав корпуса редко находился в населенных пунктах, что не давало возможности обогреть людской состав, который сильно изнурен. Противник, отходя, уничтожает населенные пункты, а также небольшие запасы сена»⁴²⁹.

Эта проблема, преследовавшая наши войска на всем протяжении Московской битвы, так и осталась неразрешенной. Второстепенная, на первый взгляд, задача оказала существенное влияние на боеспособность войск, ибо находиться в такую тяжелую зиму, какой была зима 1941/42 года, постоянно на морозе было за пределом человеческих возможностей. Многочисленные факты «самострелов», имевшие место в период битвы за Москву, во всех без исключения частях и соединениях (в некоторых дивизиях их было за зиму свыше тысячи), не говоря уже о десятках тысяч обмороженных солдат и командиров, во многом были обусловлены именно нечеловеческими условиями размещения личного состава. Такова цена «не самой главной» задачи тылового обеспечения, решению которой в ходе Московской битвы не было уделено должного внимания со стороны как государственных, так и военных органов управления.

Трофеи всегда сопутствовали войнам как символические и материальные результаты победы над врагом. В современную эпоху, по законам и обычаям войны, под трофеями принято понимать захваченное у противника вооружение, военное имущество, продовольствие, военно-промышленное оборудование, запасы сырья и готовой продукции, предназначенные для обеспечения нужд вооруженных сил воюющего государства.

Так получилось, что к началу Великой Отечественной войны Тыл Красной Армии не имел самостоятельной трофейной службы. Лишь после реорганизации стратегического и оперативного тыла в августе 1941 года была сделана попытка объединения трофейного дела в руках единого органа. В центре таким органом стал отдел эвакуации штаба Тыла Красной Армии, сформированный из экономического отдела Генерального штаба, а во фронтах — эвакоотделы в управлениях Тыла и уполномоченные по сбору трофейного и негодного имущества при командующих родами войск и начальниках довольствующих служб. В армиях создавались эвакоотделения в управлениях Тыла, назначались уполномоченные по сбору трофейного и негодного имущества, имелись армейские склады негодного имущества. Непосредственно в войсках вводились трофейно-эвакуационные отделения при штабах дивизий и уполномоченные по сбору трофейного и негодного имущества в полках.

В конце сентября 1941 года, как раз по случайному совпадению, в тот день, когда танковая группа генерала Г. Гудериана начала операцию «Тайфун», в войска поступила директива, подписанная заместителем Наркома обороны СССР армейским комиссаром 1-го ранга Е. А. Щаденко и начальником тыла Красной Армии генерал-лейтенантом А.В. Хрулевым, о сборе и эвакуации брошенного военного имущества и лома металла. В соответствии с этой директивой было приказано создать в каждом стрелковой и артиллерийской части постоянную рабочую команду по сбору военного имущества на поле боя и эвакуации трофейного, негодного имущества и металло-ма. Этим же приказом было определено:

Немецкие военнопленные. Западный фронт. 1941 г.

Разбитая вражеская техника в освобожденном Волоколамске

« ...9. Начальникам тыла фронта, армий осуществлять постоянный контроль за своевременным, полным сбором и эвакуацией в тыл всего ненужного фронту военного имущества и в кратчайший срок навести строгий порядок в этом важном деле.

...13. Командиров и начальников всех степеней, ответственных за полноту сбора трофейного и негодного фронту имущества, не организовавших своевременный и полный сбор и эвакуацию его, привлекать к ответственности»^{430431 2}.

Однако имевшаяся в период Московской битвы структура трофейно-эвакуационных органов, относительно пригодная для осуществления эвакуации различного имущества, оказалась малоэффективной в решении таких задач, как сбор трофейного вооружения, имущества и металлома. Особенно это проявилось в тот период, когда Красная Армия, нанеся немецким войскам поражение под Москвой, погнала их на запад.

Достаточно сказать, что, по данным Совинформбюро, только за период с 16 ноября по 10 декабря 1941 года противник потерял 870 автомашин, 1434 танка, 575 орудий, 339 минометов, 5416 пулеметов и десятки тысяч винтовок и автоматов⁴³².

Несмотря на то, что данные потерь противника практически по всем пунктам были явно завышены, имевшиеся в армиях Западного фронта трофейно-эвакуационные органы оказались не в состоянии справиться с задачей по сбору и эвакуации трофейного вооружения и имущества. О чем наглядно свидетельствует приказ Народного комиссара обороны СССР от 18 декабря 1941 года, в котором отмечалось: «.. .в тылу Западного фронта никакого организованного сбора трофейного имущества не производится... Отсутствие какой-либо охраны брошенного противником имущества приводит к тому, что местное население беспрепятственно забирает это имущество»⁴³².

Командующий Западным фронтом в своей директиве № 027 от 22 декабря, в подтверждение вышесказанного, отмечал:

«Практика боевых действий наступающих армий показывает очень слабое управление тылом со стороны Военных Советов армий и командиров соединений.

...Никакой заботы о сборе и сохранении трофейного и аварийного отечественного вооружения и имущества командиры соединений! не проявляют, объясняя это отсутствием тягачей.

Не собирается даже мелкое вооружение (винтовки, пулеметы, снаряды, минометы), для которого не нужно никаких специальных эвакуационных средств. Обратный порожняк для эвакуации этого имущества не используется...»⁴³³.

В соответствии с изданной Народным комиссариатом обороны «Инструкцией по сбору и эвакуации трофейного вооружения и негодного имущества» ответственность за сбор и эвакуацию трофеев была возложена на командиров частей и соединений, заместителей командующих армий и фронтов по тылу. Непосредственно работой по сбору и эвакуацией трофеев ведали: в полку — уполномоченный по сбору трофейного имущества; в дивизии — трофейно-эвакуационное отделение; в армии (фронте) — эвакоотделение и уполномоченные по трофейной и эвакуационной работе соответствующих родов войск и служб.

Однако и после выхода данной инструкции активной работы в этом направлении не получилось. Наибольшая слабость трофейных служб в этот период заключалась прежде всего в отсутствии своих собственных сил и средств. Полковые трофейные команды нередко оказывались недоукомплектованными, а в ряде случаев и просто не-сформированными. Но даже там, где они и были созданы, командиры, как правило, использовали их для решения боевых задач.

Между тем количество трофеев с каждым днем продолжало расти. Возникла необходимость в создании специализированной службы с органами управления, личным составом и техническими средствами. Важным шагом в этом направлении явилось постановление Государственного Комитета Обороны № 1481 с «Об организации сбо ра и вывоза трофейного имущества и лома черных материалов», принятое 22 марта 1942 года’.

В соответствии с этим постановлением при ГКО были созданы две постоянные центральные комиссии: по сбору трофейного вооружения и имущества и по сбору черных и цветных металлов в прифронтовой полосе. Также в составе Главного управления Тыла Красной Армии было организовано управление по сбору и использованию трофейного вооружения, имущества и металлического лома в составе двух основных отделов: отдела трофейного вооружения и имущества и отдела по сбору лома черных и цветных металлов.

В управлениях тыла фронтов и армий, в соответствии с этим постановлением, вместо эвакоотделов (отделений) и уполномоченных были сформированы отделы по сбору и эвакуации трофейного вооружения, имущества и металлома. Армейские склады негодного имущества были преобразованы в склады по приемке и отправке трофейного имущества и металлолома. Для сбора и эвакуации трофейного имущества во фронтах и армиях по мере необходимости разрешалось формировать трофейные роты численностью до 200 человек. В дивизиях на базе трофейно-эвакуационных отделений были созданы отделения по сбору трофейного имущества и металлолома, которые подчинялись командиру дивизии. В полку остались только уполномоченные по сбору трофейного имущества и вооружения. Штатные команды были расформированы, в необходимых случаях разрешалось формировать нештатные команды.

Начальником Управления по сбору и использованию трофейного вооружения, имущества и металлического лома был назначен генерал-майор интендантской службы В.Н. Власов. Председателем комиссии по сбору трофейного вооружения и имущества стал Маршал Советского Союза С.М. Буденный. Председателем комиссии по сбору лома черных и цветных металлов был назначен первый секретарь ВЦСПС Н.М. Шверник.

Этим же постановлением начальникам тылов фронтов и армий было разрешено премировать командный и личный состав подраз-

делений, отличившихся в проведении сбора металлического лома, из средств выделяемых народными комиссариатами черной и цветной металлургии. Фонд премирования был установлен в размере 15% от стоимости отгруженного лома черных и 5% от стоимости отгруженного лома цветных металлов. Шоферов, погрузивших и доставивших обратным рейсом на склады и пункты металлического лома, разрешалось премировать в размере 3 — 5 рублей за тонну доставляемого металлического лома, в зависимости от расстояния⁴³⁴.

Уже в конце битвы за Москву была издана «Инструкция по сбору, разборке и вывозу трофейного вооружения, имущества и метал-лома». В ней основными задачами трофейной службы определялись выявление, сбор и реализация трофейного вооружения, имущества и металлома.

Опыт, полученный различными органами по сбору и использованию трофейного вооружения, имущества и металлического лома, на завершающем этапе Московской битвы позволил в последующем организовать эффективную работу в этом направлении. Результаты этой работы имели важное военно-экономическое значение.

Таким образом, положительный опыт, полученный в решении задач по финансовому, торгово-бытовому, квартирному обеспечению войск и работе по использованию трофейного вооружения, имущества и металлического лома в период Московской битвы, был творчески использован органами тыла как оперативного, так и стратегического звена в своей работе в последующие периоды Великой Отечественной войны.

В своих воспоминаниях бывший начальник тыла 49-й армии Западного фронта генерал-майор Н.А. Антипенко писал: «Уезжая с Западного фронта, я увозил с собой немалый опыт, полученный в исключительно трудной обстановке. Жизнь безжалостно опровергла розовое представление о том, что все блага будут нам поданы на блюдечке»⁴³⁵.