Убойная практика

Глава 15. Когда кошка спит, когти у неё всё равно наготове

Накануне вечера, как её муж прибыл в Казорд-Бар, с леди Каролиной произошла крайне неприятная история. И произошла она по причине того, что леди, по раздумьи, задержалась в столице.

Супруга графа Мейнецкого с присущим ей здравомыслием и житейской хитринкой рассчитывала деятельно показать королевской чете, сколь сильно скорбят Грумберги о преждевременно ушедшей из жизни герцогине. Это её мужу, как мужчине, по окончании похорон было позволительно погрузиться в рабочие дела и отправиться на самый север Верлонии ради личной проверки какого-то там гарнизона. Ей, как женщине, было бы разумнее поступить иначе. Собственно, именно поэтому в настоящий момент леди Каролина сидела не на любимой ею веранде не менее любимого ею особняка, а на специальной подушечке возле ног расстроенной королевы. Иногда в королевском будуаре слышались показные всхлипы придворных дам. Иногда, когда всхлипывать начинала сама королева, звучали слова утешения. Но в остальном было тихо, так как всем уже давно стало понятно – разговоры на отвлечённые темы пока что неуместны, они расстраивают Её величество ещё больше.

- Ах, моя дорогая, - вдруг обратилась королева к леди Каролине. – Если бы я знала, сколь вы способны утешить меня в такой тяжёлый час, я бы всенепременно потребовала вашего присутствия при дворе во времена, когда здесь было так весело, светло и беззаботно.

В то, что в королевском дворце может быть «беззаботно», леди Каролина нисколько не поверила, но комплимент она приняла благосклонным кивком головы. Никакие слова благодарности при этом не сорвались с её уст, так как жена лорда Грумберга испугалась как бы её действительно не призвали ко двору. Она даже внутренне сжалась, боясь, что ей вот‑вот придётся объяснять отчего она столь сильно не хочет ничего подобного, но перейти к разговору об этом помешал король. Сперва в коридоре заслышались чьи-то быстрые шаги, как если бы ступал крайне раздражённый чем-то человек, а затем лакеи снаружи резко распахнули дверь в будуар.

- Мне нужно немедленно переговорить с вами, - сходу и в грозном тоне обратился Его величество к супруге.

Молодая королева в тревоге округлила большие карие глаза. Из-за этого вид у неё стал совсем детским. Собственно, считай что, ребёнком она и была. Королеве Верлонии не так давно исполнилось восемнадцать лет, и выглядела она на свой юный возраст.

Между тем придворные дамы поспешно встали со своих мест и, сделав реверансы, поспешили удалиться. Аналогичным образом хотела поступить и леди Каролина, но Его величество ей этого не дозволил.

- Подождите, - сказал он, глядя на неё. – Мы бы хотели, чтобы вы остались.

Разумеется, завистливые взгляды придворных дам тут же обрушились на несчастную леди Каролину. «Нет-нет, достаточно я здесь времени провела. Пора ссылаться на что угодно, но всё же возвращаться домой», - даже подумала отвыкшая от придворного соперничества женщина. Но, разумеется, ничего такого она не сказала. Вместо этого она покорно замерла и, согласно этикету, потупила взгляд к полу.

- Зачем вы решили нарушить мой покой? – едва за последней из придворных дам закрылась дверь, с недовольством осведомилась королева у своего тридцатилетнего супруга. И да, на недовольство она имела полное право. Так тревожить королеву в её будуаре было недозволительно даже для короля.

- Нам стало достоверно известно, что ваш отец, - тут губы короля поджались, - намерен забыть, о связывающей наши королевства крови. Близость имперских войск навевает на него мысли создать союз Лавратии с теми, кому столь неугодна Верлония. Ради своих панических мыслей, он готов на предательство.

- Если взять во внимание, что Верлонии претит вмешательство в военный конфликт, покуда не заключено соглашение с Лиадоллом, то действия моего отца можно понять, - с вызовом ответила Её величество, и король буквально вскипел.

- Ах, так уже действия, - недобрым голосом протянул он. – Выходит, мне верно донесли, вам известно многое.

- Разумеется. Лиадолл молчит не первый год, а меня беспокоит судьба моей родины. Я не хочу, чтобы судьба Аркании настигла Лавратию.

Леди Каролина ощущала себя совершенно лишней. Она не понимала, отчего ей приказали остаться. Быть свидетельницей такого вот разговора ей нисколько не хотелось, и она молила небо, чтобы услышанное в будуаре никак ей не аукнулось. Но её молчаливая фигурка привлекла к себе внимание.

- Леди Грумберг, полагаю, услышанного здесь достаточно, чтобы вы поняли приказ своего короля, - от этих слов леди Каролина вздрогнула и насторожила ушки. – С этого часа вы не просто фрейлина Её величества. Вы будете сопровождать Её величество повсюду, куда бы она ни вознамерилась пойти. Также, отныне вы будете первой ознакомляться со всей корреспонденцией, что Её величество получает.

- Вы не посмеете так унизить меня! – яро возмутилась молодая королева. – В своей тревоге за будущее Лавратии я никогда бы не посмела забыть о своей клятве верности вам и Верлонии.

- О, нам известно, что ни в какой сговор вступить вы ещё не успели, - надменно сообщил Его величество. - Но не испытывайте судьбу, лучше молчите про свою верность мне и, уж тем более, Верлонии. Ваше молчание о намерениях вашего отца говорит само за себя.

Взгляд Ричарда Пятого выдавал то, насколько сильно он взбешён. Уж не раз на леди Каролину так смотрел её собственный супруг, а потому она знала, что лучше всего в такой ситуации проявить смирение. Иногда нужно прогнуться, чтобы тебя не сломали. По этой причине она даже предупредительно посмотрела на Её величество, но, видно, королева оказалась на порядок умнее леди Каролины в том же вспыльчивом возрасте. Она покорно склонила голову, принимая решение мужа… Хотя нет, после она всё же демонстративно уставилась за окно, и, естественно, её поведение вновь короля раззадорило.

- Кстати, я смотрю, у вас несколько непрочитанных писем, - обратил внимание Ричард Пятый на лежащий на столе поднос, а после подошёл к нему и под тревожный взгляд жены принялся перебирать конверты. – Так, это вряд ли будет интересно. Это тоже… О, письмо от милорда Коллинза. Ну, его можно сразу сжечь, так как ваш воздыхатель ответ всё равно не получит. Я запрещаю вам писать ему. А, чтобы даже соблазна не возникло, вообще, отправлю-ка я его прочь из столицы. Помнится, было у него где-то отдалённое имение.

- Это возмутительно, милорд Коллинз не сделал ничего дурного. Мы с ним ведём дружеские беседы и только.

- Разумеется, он не сделал ничего дурного, этого бы ему не позволили. Но он пытался ухаживать за женой своего короля, а вы его поощряли. Это должно иметь свои последствия, - в грозном тоне сообщил Ричард Пятый, прежде чем вернулся к просматриванию писем. – Хм, а вот это очень любопытно. Леди Маргарет Лейсли всю свою юность прожила в Лавратии… Прошу вас, леди Грумберг, вскройте конверт и, если вы сочтёте некоторые строки опасными, зачитайте их вслух.

Под уничижительный взгляд королевы леди Каролина неторопливо подошла к столику для писем и подрагивающей рукой приняла от Его величества конверт. Затем она взяла ножичек для писем и провела им вдоль одной из сторон конверта. Теперь он был вскрыт, письмо можно было читать. Но, будучи хорошо воспитанной аристократкой, леди Каролина с трудом заставила себя всмотреться в строки. Если бы не требовательный и вместе с тем сердитый взгляд короля, она бы испросила для себя милости не заниматься подобным. Несчастной леди виделось, что к крайне постыдному делу её принуждают, однако…

- Ваше величество, - тревожно сказала она, - тут есть момент, который я никак не могу понять, но он очень похож на завуалированное послание.

- Читайте вслух.

Приказ короля она исполнила, скрепя сердце, но таков был её долг и как верноподданной, и как женщины. Поверить было сложно в то, что такая тайна вдруг станет ею раскрыта, но леди Каролина не посмела скрыть столь важное обстоятельство.

- Вы намеренно лишали меня наследника. Все ваши короткие беременности были связаны только с вашим нежеланием продолжить династию Лотсвенгов, - ошеломлённо проговорил король, прежде чем как-то совсем уж зловеще рассмеялся. Увы, этот смех не пробудил в молодой королеве здравомыслие.

- Разумеется, я не хочу детей от вас. Как я буду разрываться между своим ребёнком и долгом перед родиной? Как? Как я должна буду поступить, если вы всё же не придёте на помощь моему отцу? Ведь даже сейчас, когда имперские войска так близки к Лавратии, вы выслали ему на помощь всего шесть когорт солдат. Всего шесть когорт, когда в вашем распоряжении более шести легионов!

Тревога королевы для леди Каролины во многом была понятна, вот только не имела права на такие эмоции женщина, к которой обращаются Ваше величество. С момента вступления в брак отнюдь не Лавратию ей следовало считать своей родиной. И, разумеется, король, будучи взрослым тридцатилетним мужчиной, рассуждал абсолютно также.

- Вы исполните свой долг перед Верлонией, хотите вы этого или нет. Королевству нужен наследник.

«Вы исполните свой долг передо мной, хотите вы этого или нет. Династии Грумбергов нужен наследник», - вспомнились леди Каролине обидные слова мужа, когда она, воочию увидев как он ей изменяет (да ещё с её близкой подругой!), высказала ему своё горячее желание отныне жить не как супруги.

- Вы не заставите меня.

- Ошибаетесь. Если будет надо, я применю к вам силу.

Сказав так, Ричард Пятый покинул будуар своей жены. Хотела бы покинуть комнату и леди Каролина, но женская солидарность всерьёз боролась в ней с желанием убежать, скрыться от всего того кошмара, невольной свидетельницей которому она стала. Вот только юная королева нисколько не поняла эмоций своей новой фрейлины. Она с ненавистью поглядела на леди Каролину и уверенно заявила:

- Благодарение богам, что отныне мой род никогда не соединится с вашим.

***

То, что спонтанно придуманный командором и лордом Грумбергом план действий не так уж плох, Миле было уже понятно. Будь план дурным, она бы уже на тот свет отправилась. В эпицентре той бойни, в которой молодая женщина оказалась, только при хорошей стратегии имелся шанс продержаться целых полчаса. А они не просто продержались, ещё и потери, вроде как, не такими уж значительными вышли. Во всяком случае, когда лорд Грумберг по новой создал купол Подавления, Мила не могла сказать, что в живых остались только он и она.

- Кто ранен? Кому ещё нужна помощь? – тревожно прокричал Дэвид Грин, покуда командор подсчитывал потери и морщился от недовольства.

- Я. Мне! – завопил какой-то мужчина. Он сидел на земле, прижимая к себе окровавленную руку, и раскачивался вперёд-назад как безумный. В ярком свете искусственно созданного светильника это зрелище выглядело намного страшнее валяющихся на земле тел. У Милы даже мурашки по коже пробежали.

- Нет, тут уже яд попал в кровь, - с оттенком вины сказал Дэвид Грин.

- И? Сука, да сделай что-нибудь! Я не хочу умирать!

Увы, целитель не мог столь безрассудно растрачивать силы. Один тяжело раненный в избе уже лежал, и даже его было бы сложно дотащить до ритуального круга для телепортации. Вот только губы Дэвида Грина всё равно поджались до узкой черты, когда он коснулся несостоявшегося пациента и магией остановил его сердце.

- Лёгкая смерть, - соизволил с одобрением прокомментировать телохранитель лорда Грумберга, но у Милы дыхание перехватило от ужаса. Ни за что не хотела бы она, чтобы с ней вот также случилось. Она была готова мучиться, страдать – всё, лишь бы не лишать себя надежды на жизнь.

«Мамочка. Мама», - даже мысленно горько застонала Мила, и ненадолго перед её взором вдруг возникло лицо некой миловидной, хотя и пожилой женщины. У неё были необычного ярко-рыжего цвета волосы и зелёные глаза, как у самой Милы. Мягкая утешающая улыбка казалась очень приятной.

- Аир Свон, - помешал разглядывать видение лорд Грумберг. – Подойдите ко мне, нужно переговорить с вами наедине.

Нехотя Мила подошла к покинувшему избу королевскому советнику. Думала она при этом только о том, что в таком виде придворного она бы в нём ни за что не признала. Волосы у графа Мейнецкого были взъерошены, одежда местами порвана, грязна. На груди отчётливо виднелся кровавый отпечаток человеческой ладони.

- Я только что получил важное известие, в Казорд-Бар смогли доставить вменяемого телепортиста.

- Великие Стихии, вот же счастье, - радостно прошептала Мила и очень удивилась тому, что лицо лорда Грумберга таких же эмоций не выразило. – Эм-м, или возникли ещё проблемы?

- Проблема у нас осталась только одна, - кивком головы указал он на разбушевавшегося мордента.

Нежити купол Подавления крайне не нравился, а потому мордент раз за разом выпускал свои отростки. Он пробовал кусать купол и даже ни с того ни с сего подпрыгнул, грузно опускаясь на все четыре лапы. Земля из-за этого затряслась так, что Милу пошатнуло.

- Вы сами видите, на что эта тварь способна, - ледяным голосом прокомментировал активность нежити лорд Грумберг. - Если мордента не отвлечь, то к телепортационному кругу никому из нас не добраться. Даже мне не добраться.

В подобное было несложно поверить. Всё то время, что купол Подавления был снят, лорд Грумберг всячески препятствовал атакам мордента, но его сил хватало только на сдерживание. Причём на сдерживание, стоя внутри заранее подготовленного ритуального круга. Граф Мейнецкий практически не участвовал в уничтожении прочей нежити, а потому, если бы не частокол, то вряд ли бы Мила, командор и прочие сумели так долго продержаться.

- Так вот, для чего вам понадобилось со мной наедине разговаривать. Нет-нет, я не хочу быть наживкой. Я не готова жертвовать собой, - до ужаса перепугалась молодая женщина того, что вот-вот может услышать. Но губы лорда Грумберга искривились в снисходительной усмешке.

- Эта роль предназначена не вам, и вот отчего мы сейчас разговариваем. Я подозвал вас, чтобы донести как вам выжить.

- И как? – с замиранием сердца спросила Мила.

- Сразу после нашего разговора вы подойдёте к дровянику и дождётесь, когда к вам присоединится наш юный телепат. После этого будьте всё время наготове и не пугайтесь, когда вблизи вас произойдёт взрыв.

- Какой, к бездне демонов, ещё взрыв?

- Тот, что нарушит целостность частокола возле дровяника, - пояснил лорд Грумберг. - А там, пока я делаю вид, будто бы мой купол Подавления ни с того ни с сего снял мордент, ваша задача вывести мальчика за пределы частокола. Используйте магию не стесняясь, так как этим вы проложите дорогу и для командора. Мне важно, чтобы вы и он покинули пределы двора первыми, тогда я смогу безбоязненно использовать кое-какое заклинание. А уж после у меня должно получиться нагнать вас и, будем надеяться, полученной форы окажется достаточно, чтобы нам суметь покинуть Стену Мрака.

- А Намир, Намир как же? – глупо спросила Мила, как вдруг в поле её зрения попал другой маг - осунувшийся от усталости Дэвид Грин. – И что с ним? И что с вашим телохранителем? Разве вы своих людей оставите здесь умирать?

- Кто-то должен отвлечь на себя мордента и отвлечь на достаточный срок, - в спокойном тоне напомнил лорд Грумберг, прежде чем усмехнулся. – Право, нашли же вы время для угрызений совести. Займитесь спасением мальчика, остальное я и командор возьмём на себя.

Мила понимающе кивнула. Она знала, что надо сделать именно так, но это не значило, что совесть внутри неё не взбунтовалась. Взбунтовалась и ещё как! Молодая женщина мысленно проклинала себя, когда делала вид, будто прислоняется спиной к дровянику только ради того, чтобы отдохнуть. Ей до ужаса казалось странным, что никого не удивляет её поведение.

«Разве никто не понимает, что невозможно отдыхать в месте, рядом с которым сложили трупы погибших?» - подумала она и при этом невольно повернула голову, чтобы рассмотреть припорошенное снегом лицо Адриана Голдена. Целитель был мёртв. Много кто уже был мёртв, а вот она всё ещё жива. И останется жива, если забудет про совесть.

О, как же Миле в тот миг было тошно от самой себя и от того, как противно тянется время в ожидании Джона Воробушка!

- Мне сказали, вы меня зачем-то звали, - подойдя к ней, сказал паренёк и наивно захлопал глазками. Он нисколько не знал, что ещё несколько минут назад кто-то всерьёз размышлял сохранить ему жизнь или нет.

- Да, звала, - облизнула пересохшие губы Мила, как вдруг всё её тело содрогнулось от ужасного шума и жара. Как лорд Грумберг и обещал, частокол вблизи дровяника разнесло в щепки. И, хотя Милу и мальчика взрывом не задело (всё же действовал мастер маг), нежити по ту сторону частокола досталось. Кто-то сгорел подчистую, кого-то проткнули насквозь огромные щепки.

- Купол, купол снят! – панически закричал с другой стороны дома лорд Грумберг. – Немедленно все ко мне, я попробую защитить вас своими чарами!

Разумеется, солдатня послушалась. Даже раненые и то поспешили к своему спасителю. И Мила знала, не предупреди её лорд Грумберг, она бы точно также поступила. Поспешила бы к этому проклятому некроманту, как какая-то тупорылая овца!

- Ты чего стоишь? Вперёд давай, - грозно шикнул на неё подоспевший командор, и Мила не сдержалась. Она поняла, что её жизнь в результате предательства сможет стать долгой – да, всё именно так. Но смогла бы эта жизнь принести ей гармонию с совестью?

«Знал ли Лютье какой трусихе и твари доверяет свою книгу заклинаний? Стал бы он называть себя моим наставником, видя такое?» - давила на неё ответственность да так сильно, что лежащий в рюкзаке эльфийский фолиант словно бы сделался тяжелее в несколько раз. Мила даже достала его наружу, чтобы убедиться, что книга всё такая же.

- Мать твою, ты какого хрена на книгу любуешься? – яро возмутился командор. – Колдуй давай, времени, сука, в обрез!

«Да пошло оно всё», - с ненавистью поглядев в глаза зловещего великана, вдруг подумала молодая женщина. А затем она сорвалась с места и побежала туда, где собиралась перепуганная солдатня.

Её поступок был безрассудным, глупым, до ужаса нерациональным. Но был ли он неправильным? Мила не знала. Она прекратила рассуждать. Словно защищающая своих детёнышей львица, она бросилась вперёд и смело встала на несколько шагов впереди лорда Грумберга.

- Какого, демоны побери? – не сдержался от возмущения пожилой граф. Он явно не привык к тому, чтобы его приказы игнорировали, но иначе Мила не могла поступить. И не могла она мешать тем, кто желал выжить даже ценой чужих жизней.

- Отступайте к своему ритуальному кругу, а мы здесь с ребятами справимся, - с наигранной бодростью подсказала она лорду Грумбергу выход из положения и после этих слов перестала на него смотреть. Миле было всё равно сбежит он вместе с командором или же останется – у неё имелась другая задача, а потому она принялась творить магию. Ту, что умела. Удерживая на вытянутых руках фолиант Лютье Морриэнтэ, Мила сосредоточилась, застонала сквозь стиснутые зубы, но вскоре перед ней возник ледяной щит. Сначала небольшой, но он стремительно разрастался в размерах. А уж его мощь… Миле потребовалась вся её сила, чтобы создать что-то, обо что смогла бы обжечься даже мёртвая плоть. Ведь ожоги не только от огня бывают, от холода они ещё страшнее.

Щит Милы первую атаку мордента выдержал и даже больше. Коснувшиеся заклинания клыкастые пасти, что располагались на концах наростов, почернели и обмякли. Вторая попытка мордента привела к тому же итогу. Солдатня вмиг воодушевилась, мужчины начали с задором Милу подбадривать. Но лорд Грумберг так и остался хмурым и задумчивым. Даже посмевшего потеребить его за плечо командора, он с силой оттолкнул от себя. Собственно, стоило этому произойти, как через образовавшийся из-за взрыва в частоколе проход во двор повалила нежить.

- Сзади! Берегись! – крикнул кто-то внимательный и тут же обомлел, так как нежити просто-напросто вдруг не встало. Некромант высшей категории вступил в бой и действовал отнюдь не напоказ. Лорд Грумберг прекрасно знал, что уже более чем на три четверти исчерпал свои внутренние возможности. Купол Подавления являлся той магией, что высасывает силы так же стремительно и жадно, как пьёт кровь вампир, но даже он был всего лишь одним из заклинаний, что были им применены. И по этой причине действовал лорд Грумберг без пафоса, умело расходуя свои силы. Их ему требовалось сберечь для главного – для отступления. Ведь как бы ни старалась Мила, её ледяной щит уже вовсю дрожал. Он терял свою мощь, и клыкастые пасти безопасно для себя проникали всё глубже и глубже внутрь отблёскивающей серебром магии.

- Не-е-ет! – вдруг выкрикнула Мила и, собирая силу воли в кулак, усилила чары.

Из носа молодой женщины струйкой потекла кровь. В голове у неё помутилось, ноги так и подкашивались. Её очевидно зашатало, но только Джон Воробушек бросился на помощь и, обхватив Милу за талию, попытался помочь ей удержаться на ногах. Взрослые были заняты, нежить неистово пыталась добраться до живых. Однако, лорд Грумберг за обстановкой следил, раз так злобно рявкнул на молодую женщину:

- Взялась, так уж давай до конца держись!

На ответ сил уже не было. Мила даже не смогла посмотреть в сторону некроманта. Она пристально глядела на удерживаемую ею в руках книгу и, тихо стоная, продолжила укреплять ледяной щит.

«Лёд и смерть, - при этом так и звучало у неё в голове. – Нас ждут только лёд и смерть».

Можно было подумать, что время замедлило свой ход. Каждый миг был наполнен событиями, и каждое новое мгновение жизни давалось тяжёлой ценой. Даже лорд Грумберг не был уже столь уверен в том, что сумеет пережить эту ночь. И всё же он остался, не отступил, как ему хотелось сначала.

Решимость Милы не просто поразила этого мужчину до глубины души, поступок девушки пробудил в нём порядком подзабытое чувство единства. Сражаясь с нежитью, в настоящий момент Герман Грумберг ощущал небывалое воодушевление. Графу Мейнецкому даже казалось, будто с него слетела вековая пыль. Он чувствовал жар во всём теле. Жизнь забила в нём ключом, а потому и не страшна ему вдруг стала смерть. Лорд Грумберг уверился, что даже если погибнет сегодня, то это будет смерть, о которой благородный человек, мужчина, воин может только мечтать.

… Да, глупо это всё было. Глупо. И вместе с тем, разве неправильно?

Вопрос об этом возник в голове старого графа, и, разумеется, пришедший ответ заставил его криво усмехнуться. Лорд Грумберг знал, что если сумеет вернуться живым в Казорд‑Бар, то после не раз и не два придёт к совершенно другому выводу. Но сейчас поступить так, как поступил он, казалось ему в разы вернее. А потому королевский советник откинул новую волну нежити назад, а затем, упав на колени, вдруг зарыл пальцы в слежавшийся снег. Ему было нужно дотронуться до земли, и продрогшие подушечки пальцев сумели коснуться промозглой почвы. Магия огня помогла ему в этом. А там он призвал к себе все доступные для себя стихии, сплёл их воедино и принялся творить чары, от которых даже земля сотряслась.

- Что за… - хотел было в испуге выкрикнуть кто-то из солдат, но замолк на полуслове и ошарашенно захлопал ресницами. Все порталы вокруг вдруг вспыхнули ярким пламенем необычного сине-зелёного цвета. Огонь от них, казалось, поднялся до самих небес. Во всяком случае, резко стало намного светлее нежели ясным летним днём. А затем раздался грохот. Это порталы лопались, разбрасывали вокруг себя сгустки кипящей и вязкой, как смола, массы. Нежить, на которую эта дрянь попала, начала гореть так исправно, как будто кто-то поднёс горящую спичку к тюку хлопка. Загорелся и частокол, и крыша избы телепата. Правда, и сам Герман Грумберг обмяк. Он сумел сесть на колени, но не встать. Даже в такой позе его пошатывало.

- Уводи людей отсюда, - с трудом ворочая языком, посмотрел лорд Грумберг на командора. – Дорога теперь относительно свободна, справитесь.

Слова графа Мейнецкого не содержали указания на то, чтобы его самого спасал кто‑либо, но по вполне понятным причинам командор ближайших к нему солдат определил королевского советника на себе тащить. Они слаженно подхватили его под руки и хотели было увести вслед за командором, но граф не настолько ослаб, чтобы не воспротивиться.

- Пошли вон, - с угрозой проговорил он, и глаза его гневно сверкнули.

- Да как же это? – растерялись солдаты.

- Вон пошли! – громко повторил граф. - А у меня к этой бестии ещё претензии есть. Слышишь ты? – вдруг грозно прикрикнул он в сторону мордента. – Ты, мордент, ещё пожалеешь, что на верлонский сектор свою пасть раззявил!

Лорд Мейнецкий погрозил морденту кулаком, а после ударил ладонью по рукам солдат, чтобы те отошли от него. Солдаты опасливо попятились. Они то и дело косились на покрасневшего от ярости командора, и не знали как им лучше поступить. Командор, не иначе, тоже растерялся. Однако, следующий миг расставил всё по своим местам. Это был тот самый миг, когда Мила не выдержала мощи творимых ею чар и упала на землю.