Убойная практика

Глава 7. Системное экономическое угнетение любого превращает в особь, которую можно купить

Разумеется, Мила злилась. Как тут не злиться? Во-первых, ей пришлось забыть про отдых, чтобы досрочно с экзаменами справиться, но оценки она всё равно получила так себе. И ладно прочие преподаватели, но за что мэтр Холлоу (преподаватель по криомагии) ей трояк поставил? Это ведь по его специальности Милу на работу (да ещё во второй раз) академия отправляла.

«Ему бы наоборот мне льстить, чтобы лишить всех аргументов для отказа», - с гневом рассуждала молодая женщина.

Во-вторых, угнетала Милу невозможность от отработки отказаться. Ей снова такую сумму неустойки выставили, что оставалось только кисло посмеиваться над тем, что паданками такое число в одну строчку никак не вместить.

Ну и, в-третьих, декабрь в принципе сложно назвать прекрасным временем для путешествий. Пусть поставленный на полозья экипаж скользил по дороге быстро, всё же его продувало со всех сторон, а невозможность размять тело в столь тесном помещении ещё больше сковывала мышцы от холода. Несмотря на тёплую доху, Мила мёрзла. При дыхании изо рта у неё раз за разом с губ слетало белое облачко пара.

- Эй, скоро будем въезжать в Кáзорд, - вдруг заголосил возница. – Кому там чуть раньше надобно выйти было?

- Мне! – громко выкрикнула Мила, и немногочисленные попутчики (две пожилые женщины и мужчина, прижимающий к себе спящую девочку) тут же с недовольством на неё покосились. Её голос нарушил их сонливость и погружённость в себя.

- Тпру! – донеслось снаружи.

Экипаж остановился, но Мила вышла не сразу. Сперва она получше закутала вокруг шеи шарф и натянула на голову шапку так, что та частично закрыла глаза. Только после этого молодая женщина неловко (в толстых варежках было очень неудобно) ухватила ставший из-за холода жёстким ремень своего заплечного мешка, вышла из экипажа и огляделась. Местность вокруг была пустыннее некуда. Куда ни посмотри, лишь сугробы и одинокие голые деревца.

- Эй, уважаемый, - с претензией в голосе обратилась Мила к вознице, так как от вида вокруг опешила. – Я прекрасно слышала, как вам приказывали меня вблизи Казорд-Бара[1] высадить, а тут пустырь какой-то.

[1] Казорд-Бар – военный гарнизон, расположенный в крепости, стоящей не так далеко от портового города Казорд. Расположен на самом севере Верлонии

- Да правильно я остановился, - ворчливо произнёс мужик, прежде чем приспустил ниже подбородка шарф и вытер от соплей красный приплюснутый нос. – Вон туды, - указал он заледеневшей варежкой, - дорога на Казорд. А вот туды, - махнул он рукой левее, - в Казорд‑Бар. По летнему времени час пешим ходом до него. А по зимнему… ну, не скажу сколько. Как идтить будете.

С ужасом Мила осознала, что возница натягивает поводья. У неё даже сердце замерло. Как ей в этой глуши остаться одной, да ещё в такую морозную зиму? Ресницы уже покрыл иней. Ветер свирепо завывал, как стая голодных волков.

- Нет-нет, постойте. Это ж по такому снегу мне до гарнизона не дойти никак. Будьте вы человеком, подвезите меня чуть ближе.

- Нет, даже за деньги нет, - хоть и виновато скривился, но уверенно замотал головой мужик. – Кони устали, едва ноги переставляют, а в этом гарнизоне как будто нелюди обитают. Без пропуска служивые на постой даже на полчаса не пустят. Поэтому, коли страшно вам, так давайте назад вертайте, - кивнул он головой на экипаж. – Довезу уж вас за так до города. А оттуда сами решайте, как до Казорд-Бара добираться будете.

Выбор Миле предстоял нелёгкий. Было ведь уже далеко за полдень, а это означало, что по прибытию в Казорд ей пришлось бы искать место для ночлега. А как что-то приличное найти за те деньги, что у неё при себе имелись? Да ещё в незнакомом городе, да ещё на таком отшибе расположенном… Мила боялась, что она только на неприятности нарвётся и в будущем до Казорд-Бара без памятных приключений не доберётся тоже. Однако, и по колено в снегу не пойми куда ей брести не хотелось.

- Так вы как? Что решили? – с нетерпением спросил возница.

- А точно ли там Казорд-Бар? – с хорошо слышимым в голосе сомнением осведомилась Мила, глядя на, казалось бы, бесконечную снежную равнину.

- А то ж! – весело усмехнулся мужчина. – Вон, коли не верите, так приглядитесь. Вот они следы от полозьев. Не иначе снабжение не так давно везли туда, да ток метель за метелью нынче. Позанесло следы саней-то.

Ох, как тяжело было Миле решиться. Она крепко прижимала к себе лямку рюкзака и не знала, что ей лучше сделать. Было страшно, что обманывает её возница, на смерть лютую отправляет.

- Да не вру я! - видимо, поняв её сомнения, со злостью прокричал мужик. – Прямёхонько вон туды идите и вскорости увидите стены… Али до Казорда всё ж поедете?

- Нет, пойду к гарнизону пешком, - определилась Мила, хотя от страха тело её задрожало, как осиновый лист. Она с ужасом во взгляде провожала уезжающий экипаж, и ох, как же плакать ей хотелось. Но на таком морозе разве поплачешь? Щёки уже нещадно щипало.

«Идти. Мне надо идти. Двигаться», - подумала Мила и решительно направилась в указанную ей сторону.

Увы, самая главная проблема выявилась сразу. Стоило Миле свернуть с наезженной дороги, как ноги выше колена увязли в снегу. Но ни лыж, ни снегоступов у неё при себе не было, поэтому Мила кое-как добралась до ближайшего тонкого деревца, сделала из него себе посох, и с его помощью упрямо поплелась вперёд. Вот только каждый шаг всё равно давался с трудом. Тело под дохой вспотело, а открытые участки тела побелели от холода. Носа своего молодая женщина не чувствовала, хотя сопли с него текли исправно. Чтобы они не застывали льдом на подбородке, ей приходилось то и дело вытирать их заиндевевшим шарфом. Дыхание вскорости стало частым, Мила начала дышать через рот, и из-за этого в какой-то момент горло обдало морозом так, что по нему (так же, как накануне) пробежали искорки боли. А затем всё стало ещё хуже. Постепенно боль в горле стала таковой, что Миле почудилось, будто её за шею ухватила невидимая беспощадная рука. Жар охватил её тело, начали путаться мысли. Молодая женщина буквально задыхалась и горела, но магия в облегчении состояния ничуть не помогла. Мэтр Оллен за два с лишним года выучил свою студентку многим полезным вещам, но отнюдь не целительству от ангины.

Миле хотелось горько рыдать, столь несчастной и больной она себя ощущала. Но хуже боли и усталости оказалось угнетающее чувство страха. Молодой женщине было не отделаться от мысли, что никакого гарнизона по близости нет. «Меня обманули», - раз за разом мучило её предположение, и при этом она по-прежнему упрямо брела в неизвестность, хотя от усталости уже валилась с ног.

- Эй, кто это там? – выкрикнул со своего поста дозорный, когда Мила всё же добралась до Казорд-Бара. На дорогу у неё ушло более трёх часов. Солнце уже едва светило, а поднявшийся ветер намекал на то, что вскоре снова поднимется метель.

- Аир Свон, – осипшим голосом попыталась выкрикнуть Мила.

- А ну отвечай. Кто пришёл, я спрашиваю!

- Аир Свон, - прошептала она едва слышно и всё же упала на снег пластом.

С высоты дозорного поста послышался отборный мат, и Мила уж было подумала, что он будет последним, что ей доведётся в своей «прекрасной» жизни услышать. Но умереть так просто у неё не вышло. Вскорости заскрипели ворота, и кто-то поднял, а затем и потащил её внутрь крепости. Милу силком, словно мешок какой-то, заволокли в сторожку, усадили на лавку и, не спросив на то согласия, влили в горло какую‑то горькую крепкую настойку. От вкуса этого угощения Мила тут же закашлялась (по её ощущениям, так едва огнём не задышала), глаза её округлились, как плошки, и это вызвало дружный смех присутствующих. Всего в сторожке находилось пятеро крепких мужчин, у одного из которых нашивки на плаще имелись – не иначе старшим он здесь был. Собственно, он и речь вести начал:

- Ты кто таков, парень?

Мила несказанно удивилась обращению, но очень быстро сообразила, что в своём нынешнем наряде может за кого угодно сойти. Теплая бесформенная доха, натянутая как можно ниже шапка, скрывающий лицо шарф… Да под её нынешней одеждой за парня и бабу на сносях принять можно было.

- Аир Свон, - осипшим голосом повторила она и, поняв, что ничего-то её не понимают, стянула варежки и попыталась развязать горловину заплечного мешка, что лежал на лавке подле неё. Увы, пальцы не слушались. Они не гнулись, а потому один из мужчин, тяжело вздохнув, принялся помогать.

- Чего ищешь-то? – ворчливо спросил он при этом. А Мила вместо ответа вцепилась в показавшийся наружу берестяной тубус и передала его тому, кого посчитала за командира… или, вернее, она попыталась сделать это. Тубус выпал у неё из рук и с шумом покатился по полу.

- Подай-ка, - потребовал от своего подчинённого командир и вскорости углубился в чтение документов. Лицо его при этом просветлело. - Ха, ребят, так это тот практикант, которого мы ждали. Надо же какой молодой парнишка оказался. Тебе сколько лет-то?

Спрашивая, мужчина без задней мысли стянул с Милы шарф и шапку. Не иначе этому бородатому мужику с сединой на висках захотелось получше рассмотреть, кого там из академии на прохождение каникулярной трудовой отработки прислали. Вот только из‑за этого отросшие волосы Милы вмиг упали на её плечи.

- Девка, - не осталось ни у кого сомнений.

- Аир Мила Свон, - постаралась как можно чётче выговорить Мила, - в Казорд-Бар для телепортации на Стену Мрака прибыла.

На этот раз её хорошо услышали. Все. Тишина была таковой, что даже, казалось, снег на землю падает громче.

- М-да, дела, - почесал затылок командир, прежде чем подумал-подумал и с нехорошими нотками в голосе приказал одному из подчинённых. – Эй, раз уж начальник в отъезде, приведи-ка сюда Намира. Это ему ж практиканта телепортировать, так пусть и разбирается то к нам сюда пришло али не.

Мила устало облокотилась о стену. Жизненный опыт говорил ей, что с таким приветствием жди с десяток новых проблем, а потому она сперва хотела немного расслабиться и отдохнуть. В конце концов, в сторожке было тепло, и это для неё на данный момент было самое главное.

***

- Может, у вас не родной, а какой-нибудь двоюродный брат есть?

- Нет.

- Хм. А, может, троюродный? – с надеждой продолжил допытываться маг по имени Намир. То, что в ответ на его вопрос - а точно ли является Мила Свон студенткой академии, она взяла и заморозила, считай что, закипевший чайник, не иначе, показалось ему недостаточным аргументом.

- Слушайте, направление моё вы прямо сейчас в руках держите. Удостоверяющие личность документы я вам уже показала. Чего ещё надо? – горячо возмутилась она, хотя для таких длинных фраз не самый подходящий момент был. Намир, конечно, поглядев на неё, сидящую на лавочке и едва живую из-за пробравшего до костей мороза, решил наперёд расспросов потребовать от солдат целителя привести, и целитель этот (хотя и ворчал демонстративно, что не дело его ради гражданских вызывать) состояние Милы значительно облегчил. Но горло молодой женщины всё ещё першило, и голос звучал хрипловато.

- Так есть или нет? – въедливо уточнил Намир.

- Нет у меня никаких троюродных братьев, - с раздражением ответила Мила, прежде чем, задумчиво вздохнув, добавила. – Во всяком случае тех, о которых бы я знала, точно нет.

Маг (крепкий темноволосый и бородатый мужчина лет эдак сорока пяти) вздохнул не менее тяжело, чем нескольким ранее вздыхала Мила, и понять его было можно. Он совсем не такого практиканта ожидал, и уж тем более не практиканта с такими вот позорными документами.

- Выйдите все, - наконец, потребовал он от солдат и, едва те вышли, сказал. – Аир Свон, вы должны понимать, что в ситуацию вы меня ставите крайне неловкую. С одной стороны, согласно всем документам, телепортировать вас я обязан сразу по вашему прибытию, просто… эм-м, как мне вам объяснить? Вокруг Стены Мрака, я имею в виду с наружной её стороны, из-за отвратительных погодных условий не так много пространства обжито. Бараки для заключённых, общинные офицерские хаты, домики для высшего руководящего состава, подсобные помещения для скота, парочка кузниц – это вы всё ещё увидите. А вот некую торговую лавку или же таверну - нет. Стена Мрака – это, по сути, изолированная от мира община. Даже попасть туда можно только через телепортацию из гарнизона подобно нашему, а потому и женщин там крайне немного.

- Я об этом ранее слышала, - буркнула Мила, и её слова отчего-то разозлили мага ещё больше.

- Тогда вы ещё раз послушайте! Каторжникам брать с собой семьи запрещено, а офицеры своих собственных жён предпочитают оставлять дома. Срок службы обычно не таков, чтобы любимой женщиной рисковать и тем более заставлять её терпеть все невзгоды этого жестокого места. Так что все тамошние дамы – это совершившие тяжёлые преступления женщины с красной меткой в документах. И уж они знают, что лишний раз нос на улицу им лучше не показывать.

Непроизвольно брови Милы поднялись, и от внимания Намира это не ускользнуло. Маг вмиг понял, что она всерьёз удивлена его предостережением.

- Да-да, ваши документы я видел. Чай ещё не ослеп, - проворчал он и ненадолго поджал и так тонкие губы. – Только глупее некуда думать, что вы по такой вот причине, как распутство, вздумали на Стену Мрака наведаться. Это совсем головы на плечах не иметь нужно. По своей воле туда даже из мужчин единицы суются, а вы мне сумасбродных самоубийц, решивших на практике понять, куда же их точка связи занести может, нисколько не напоминаете. Поэтому давайте начистоту, кто-то намеренно в направлении ваше имя до буквы М и точки сократил?

- Я даже уверена в этом, - честно ответила Мила. – Но только какой у меня выбор? На практику я прибыть обязана, тут уж без вариантов.

- А я вас телепортировать обязан, хотя прекрасно понимаю, что ваше присутствие может заставить кое-кого в петле ногами дрыгать. Это чтобы вы знали какое наказание за нарушение внутреннего распорядка чаще всего применяется. Нарушителей выводят на стену с петлёй на шее и безо всяких громких речей вниз сталкивают, - маг на несколько мгновений замолчал, и это молчание вышло таковым, что у Милы мурашки по коже пробежали. - Висят они там долго. Из-за мороза тела не гниют, а потому только раз в полгода, а иногда и того реже, присылают какого-нибудь огневика. Ну, чтобы трупы всё же пожечь.

- У меня выбора нет, - скрепя сердце, вынужденно повторила Мила.

- А благоразумие вам присуще?

- Да. Поэтому, если вы… если вы надоумите тамошнее начальство меня в какой‑нибудь комнатке все три недели подержать, то буду премного вам благодарна.

Маг наконец-то расслабился. Он с неким подозрением посмотрел на Милу, но было видно, что беспокойство его порядком отпустило.

- Хорошо, перемещу вас на Стену Мрака, - наконец, решил он. – Только сегодня для телепортации слишком поздно уже, солнце почитай село. Так что завтра с утра этим займёмся. Нечего командора Стены на ночь глядя злить, он и в обычном настроении злее орка.

- Чего, правда такой злой, что ли? – испугалась Мила.

- Да, но это оправданно. У него в подчинении под пять сотен отпетых негодяев, а он их в узде держать должен и держит… Так что ваша идея три недели взаперти посидеть очень даже хороша, я бы сказал.

- Ясно, - понимающе кивнула Мила, но затем тревога порядком покинула её. Она задумалась о моментах попроще, а потому усталость взяла своё. Мила сладко зевнула и после сонным голосом спросила. - А где мне обождать утра можно будет? Здесь?

- Нет, в моей комнате переночуете, - с очевидным недовольством ответил Намир.

- Да мне и на простой лавке удобно будет.

Маг резко вскинул руку, давая так понять, что этот момент обсуждению не подлежит. Даже глаза его отчего-то гневно сверкнули, а потому Мила вмиг замолчала. У неё, конечно, имелось желание сказать, что мага ей стеснять нисколько не хочется, но предчувствие, что правильнее будет не открывать рот, оказалось сильнее. И вскоре Намир продолжил говорить сам.

- Сейчас мы из сторожки прямо ко мне пойдём, и я оставлю вас одну ненадолго. Схожу за едой для вас. Ну, и ещё зелье, чтобы горло подлечить, принесу. Результат надо бы закрепить, а то наутро ещё с лихорадкой проснётесь. Однако, прежде чем мы выйдем отсюда, я кое-что от вас потребую.

- Что именно? – с готовностью спросила Мила и внутренне приготовилась к указанию ничего в комнате мага не трогать.

- Я в коридоре дремать буду, прямо за дверью. Так что, если вам по нужде приспичит, то вы меня обязательно разбудите. Одной куда-либо ходить я вам строго-настрого запрещаю. Парни у нас здесь от вида женщин хоть и не дуреют, как на Стене Мрака, но всё же… всё же.

Неудивительно, что у Милы нехорошо засосало под ложечкой. Она вмиг сникла, а после резво сделала из волос куколь и нахлобучила на голову шапку, полностью скрыв таким образом свои длинные космы. Однако, мага её поведение не заставило улыбнуться. Он с самым серьёзным видом всего-то с одобрением кивнул.

***

Саймон не взял на себя обязательств по дополнительным курсам, а потому закончил с экзаменами одним из первых на своём потоке. Собственно, поэтому он и последовал настоянию мэтра Ориона да покинул академию ещё до наступления января. Убеждение куратора группы сработало, ему захотелось поскорее разрешить крайне неприятный для себя вопрос наследства и навеки забыть о пережитом кошмаре. Однако, по приезду в Форкрест, стучать в дверь родного дома Саймон не осмелился. Он снял комнатку в недорогой гостинице и утром, как только побрился и в целом привёл себя в порядок, направился к душеприказчику отца.

- Здравы будьте, дядька Виктор, - бодро поприветствовал он мужчину преклонных лет.

Мистера Виктора Майера Саймон неплохо так знал. Тот был торговым партнёром отца и уважаемым в Форкресте человеком. Юриспруденция, правда, являлась для него больше хобби, но все дела, за которые брался Виктор Майер, отчего-то всегда разрешались наилучшим образом, а потому неудивительно, что семейство Сильверов частенько прибегало к его услугам.

- Проходи, твой брат уже здесь, - сухо сказал Виктор Майер, и улыбка мигом сошла с лица Саймона. Он сразу понял, что Виктор Майер недоволен. Собственно, а чему удивляться?

- Я не мог, дядька Виктор. Я не мог приехать раньше, ведь это ж я. Это ж из-за меня отец так… - дрожащим голосом признался Саймон, когда лакей взял его верхнюю одежду и понёс в гардеробную.

Взгляд Виктора Майера смягчился. Голос и вид раскаивающегося Саймона произвели на него благоприятное впечатление, а потому он мягко приподнял уголки губ и ободряюще сказал:

- Перед смертью твой отец нисколько ни в чём не винил тебя. Проходи.

Несмотря на то, что ему стало в разы легче, Саймон всё равно с трудом заставил себя войти в кабинет. Знакомая обстановка на этот раз угнетала, даже тиканье напольных часов резало слух. Сложно было смотреть и на сидящего в гостевом кресле брата.

- Приехал, - скривились его полные губы.

Несмотря на то, что братья были друг на друга очень похожи внешне, старший из них к своим сорока годам значительно раздался вширь. У него были полные щёки и плотное брюшко. Однако, слабостью его тело отнюдь не дышало. Мощные руки говорили о том, что при необходимости старший из Сильверов запросто на кулаках кого угодно побьёт.

- Саймон, возможно, господин Волдар тебе незнаком, - указал Виктор Майер на стоящего возле окна мужчину.

- Да, нас ещё не представляли друг другу.

- Что же, рад, что это сделаю я. Завещание должно быть вскрыто и зачитано при стороннем свидетеле, и мне показалось, что господин Волдар, как наш новый городской судья, идеален для такого момента. Благодарю вас, что согласились.

Господин Волдар легонько поклонился, после чего безо всякого интереса посмотрел на Саймона. Но Саймона это не задело. Ему этот человек тоже был безразличен, а потому он сделал ответный поклон чисто машинально, а там сел в свободное кресло и приготовился слушать.

- Итак, - произнёс Виктор Майер, когда открыл сейф и вытащил из него объёмный и большой конверт, - прежде всего я прошу господина Волдара и вас, Вильгельм и Саймон, убедиться в том, что печать вашего отца не была ранее вскрыта.

Пухлый конверт начал перемещаться из рук в руки. И если господин Волдар, как и брат Саймона Вильгельм, досконально изучили его, то Саймону хватило беглого осмотра. Он всё равно не особо верил в то, что ему достанется хоть что-то стоящее, да и не считал он себя в праве что-то требовать.

- Всё в порядке, - передал Саймон конверт обратно Виктору Майеру, и тот, довольно кивнув, взял нож для вскрытия писем и сделал надрез. Наружу показалась белая дорогая бумага, сплошь исписанная мелкими буквами, и стопка официальных бланков, подтверждающих право собственности.

«Вот и всё, что осталось от моего отца, - сжалось от боли сердце Саймона. – Живёшь‑живёшь, а потом… потом превращаешься в такую вот кучку пыли».

- Согласно завещанию, старшему из сыновей Вильгельму Сильверу достаётся столичный особняк по адресу, - начал зачитывать душеприказчик, и далее зачитываемый им перечень имущества вышел таким длинным, что Саймону даже зевнуть захотелось. Однако, он всем телом вздрогнул и часто заморгал, когда Виктор Майер сказал: - На этом всё.

- Как всё? – аж подался вперёд Вильгельм. – А самое главное где? Где четыре торговых судна, где портовый склад на пять тысяч квадратов вместе со всеми товарами, где право на владение торговым домом?

- Всё это, включая дом на Кобылецкой улице, ваш отец отписал своему младшему сыну.

- Мне? – прошептал донельзя удивлённый Саймон, и оттого не заметил, как господин Волдар посмотрел на него совсем другим взглядом – оценивающим и внимательным. Саймон стал ему теперь интересен.

- Да.

- И даже безо всяких условий для вступления в наследство?

- Вот для вступления в наследство безо всяких условий. Владейте и пользуйтесь, молодой человек.

- Что?! – тут же гневно воскликнул Вильгельм. Лицо его покраснело от злости, когда он встал со своего стула и навис над Виктором Майером. – Я не отдам этому ублюдку своё имущество!

- У вас нет выбора, - остался спокоен друг отца. – Я вам изъявил последнюю волю усопшего, а она гласит, что с момента оглашения завещания…

- Да не бывать этому! – ударил Вильгельм по столу кулаком так, что дерево затрещало. – Чтобы он моё добро по свету пустил?

Фраза, что ему завещанного нисколько не надо, враз застряла в горле Саймона, так как укор, что это он повинен в смерти отца, принять он бы смог. Стерпел бы и многое другое, но…

- Это отнюдь не твоё добро, Вильгельм.

- Да как ты смеешь, щенок?

- Смею! Всё, о чём ты говоришь, отец сам заработал. Ты, пока он совсем не ослаб, вообще не помогал ему. Это я был всё время рядом, а ты, едва в возраст вошёл, своё собственное дело начал и ни разу руки помощи не протянул. Что, думаешь не помню, про то, как сразу три наших торговых корабля забрали себе пираты? Отец ведь сперва не к друзьям, а к тебе обратился, а ты чем ему ответил? Чем? Думаешь забуду это когда-нибудь? Нет-нет, не забуду. А потому и противно мне от тебя. Пока не постарел отец, ты возле него так не суетился, подлюка!

- Потому что ум у меня есть, в отличии от тебя, дурака. Я деньги как накапливать знаю, а ты? Протирать штаны на скамье пошёл, ещё и бабу себе подыскал – потаскуху знатную. Что? Думаешь, как отец помер, так я бумаги его пылиться оставил? Всё прочитал. И вообще, это я со дня его смерти всем здесь распоряжался. Пока ты месяцами в своей академии в потолок плевал, я торговые дела вёл, и теперь, скажешь, что я нажитое тебе отдать должен? Шиш! Всё, чего тебе достаться должно, так это кусок земли для могилы.

Глядеть на огромную дулю перед своим носом, оказалось для Саймона делом невыносимым. Не так отцовское имущество ему было надобно (давно уж свыкся с мыслью, что не одарит его родитель ничем толковым), сколько не дать протоптаться по себе. Глубокая обида взыграла в нём.

- Прикажи бухгалтерские книги сюда принести, - твёрдо сказал он. – Сколько прибыли заработал, так вся твоя. Мне твоих поганых денег не надо.

- Ах, денег поганых! – вскрикнул Вильгельм и ни с того ни с сего ударил Саймона в челюсть.

Между братьями завязалась драка. Каждый лупил другого, попутно припоминая все грехи. Все детские обиды вспомнили, покуда господин Волдар испуганно к стене жался, а Виктор Майер пытался драчунов разнять. Наконец, после вылитого на них ведра ледяной воды, принесённого кем-то из слуг, братьев отпустило.

- Вот что, парни, - сердито сказал Виктор Майер и тяжело задышал от усталости. Он давно уже покинул возраст юности, чтобы с лёгкостью подобные передряги переносить. – Вы б тут не позорились по полной. Завещание я вам зачитал, а потому хватит. Отец вам волю свою изъявил, и ваше дело принять её с сыновьим смирением.

Вильгельм недовольно фыркнул и, рукой утерев текущую из носа кровь, вышел из кабинета. Дверь за ним громко хлопнула. Едва с петель не слетела.

- Господин Волдар, я бы хотел попросить вас об одолжении, - сразу обратился к судье Виктор Майер. – Можете своих людей как можно скорее имущество Саймона Сильвера поставить охранять? Чует моя душа, может наворотить старший наследник дел нехороших. Таких, что ох как ему потом аукнутся.

- Да, пожалуй, вы правы.

Господин Волдар поспешно вышел из кабинета. Ему явно хотелось уйти, и для него любой предлог был бы удобен. Вот отчего он так легко согласился. Во всяком случае, другой причины помогать ему, а не влиятельному купцу Вильгельму Сильверу, Саймон не видел.

«Или же на то есть причина? – внезапно пришло к нему озарение. – Виктор Майер тоже не последний человек в Верлонии, а он за меня, а не за брата моего заступился».

- Эх-хе-хех, красавиц ты теперь редкостный. На, платок хоть к брови прижми. Рассёк тебе её братец знатно.

Саймон послушно прижал платок к лицу и после угрюмо посмотрел на оторванный рукав. Новая одежда оказалась безвозвратно испорчена. К чему только он брился? К чему наряжался?

- Больно?

- Терпимо, - ответил он и, подумав, внимательно посмотрел на с сочувствием смотрящего Виктора Майера. Ему было нужно спросить. – Дядька Виктор, не верю я, чтобы вы не знали отчего мой отец мне своё самое главное сокровище оставил. Ведь не мне это достаться должно было, я знаю.

- Ну да, не тебе… Но незадолго до своей смерти твой отец убедил меня в необходимости завещание переписать, - признался мужчина и, невесело улыбнувшись, сел в кресло, стоящее рядом с донельзя удивлённым Саймоном.

- Как это? Зачем?

- Понимаешь, твой отец хотел умереть с миром в душе. Нам ведь, старикам, какое дело до злата? Это в молодости оно значит всё: и богатую жизнь, и общество роскошных женщин, и власть. Но в могилу с собой сундуки не утащишь, Саймон. Никак не утащишь, - улыбка Виктора Майера сделалась совсем печальной. – Нам, старикам, нужно, чтобы дети наши счастливо жили, чтобы беззаботным детство внуков было, чтобы улыбались они и ведать не ведали, какой вскорости дерьмовой может их жизнь стать.

- Но я не хочу торговлей заниматься, - попытался объяснить Саймон. – Я же потому в Первую Королевскую Академию и пошёл, что купцом себя не вижу.

- А живым ты себя, мальчик мой, живым ты себя видишь?

От пристального взгляда Виктора Майера Саймону сделалось совсем не по себе. Некое тревожное чувство возникло у него в душе и лишь крепло, покуда он молчал, пытаясь подобрать наиболее правильные слова. Но друг отца воспользовался паузой и продолжил говорить сам.

- Приближается война, и она неизбежна. Поверь, недолго войска Империи Золотого Паука будут стоять на месте. Они двинутся вперёд, и… не скажу, в этом десятилетии или уже в следующем, но эта армия всё равно пройдётся по нашей земле. И ты, как маг или ученик магов, обязан будешь пойти на передовую.

- Ну почему сразу на передовую-то? – возмущённо фыркнул Саймон. – Вообще-то, прошлый набор в академию и этот вышли такими большими именно по той причине, что мало кому хочется на передовой стоять. Маги – отнюдь не расходный материал.

- Если ты служишь в армии, то всё, чего ты можешь ждать, так это когда тебя отправят половчее сдохнуть. Ценные кадры гибнут не менее часто нежели серая скотинка, ежели некоему генералу это стало надобно для стратегического манёвра. Так что не надо, не придавай себе значимости. Лучше пойми отчего твой отец в последние годы так на тебя злился. Ты выбрал для своего подросткового бунта совсем уж дурное время. И, не буду скрывать, когда он мне объяснил, как именно хочет тебя образумить, я далеко не сразу согласился. Пусть дело он задумал верное, уж очень оно рискованное.

- Пф-ф, да я прямо сейчас перепишу всё на брата. Не надо мне отцовской милости, коли отец даже из могилы за своё взялся, - упрямо скрестил на груди руки Саймон.

- Нет-нет, не перепишешь ты ничего. Прав дарения, продажи, а также найма управляющего в ближайший год ты лишён. Я из-за возникшего скандала не успел последние строки зачитать, но в случае выявления подобного всё твоим отцом нажитое отойдёт Первой Королевской Академии.

- Кому-кому? – не поверил своим ушам Саймон.

- Первой Королевской Академии. Причём с приоритетом распределения вырученных средств на факультет Чёрной Магии. Ты станешь знатным меценатом, сынок! – с искреннем весельем рассмеялся Виктор Майер, так как, во-первых, не об его деньгах речь шла, а, во-вторых, уж очень ярко проявились на лице Саймона недовольство и искреннее возмущение. Бедолага как представил, с каким наслаждением его декан начнёт потирать ладошки, так ему аж физически поплохело.

- Как это понимать? – разозлился Саймон.

- А так. Родительским словам не захотел внимать, так моим внемли. Хочешь, учись своей магии. Учись. Но тогда всё. Всё, к чему так долго шёл твой отец, ты вместе с ним похоронишь.

- Угу. То есть я прав, этот упрямый сукин сын меня даже с того света достать решил, - неподдельно разъярился Саймон, и при этом не думал, что его можно разозлить ещё больше. Но у Виктора Майера это вышло.

- Более того, - широко улыбнулся мужчина, - он запретил тебе на его могилу приходить, покуда ты окончательно в права наследства не вступишь.

- А ещё чего он мне запретил? – вновь скрестил руки на груди Саймон. – Может, жениться мне нельзя? Али от жены девок рожать запрет имеется?

Тут уж Виктор Майер не утерпел и захохотал в голос.

- Боги с тобой, Саймон. Хочешь, женись. Не хочешь, не женись. Думаешь, из-за девки той распутной отец на тебя взъелся? Так знал бы ты скольких бесстыдниц он сам перещупал. Во всех борделях Верлонии почитай побывал, пока остепениться не надумал. Другое его, мальчик мой, томило, что девка эта вместе с тобой учится, а это прямая помеха тебя из академии вызволить. Всё о благе твоём, дурень ты, хоть и ростом считай с дуб могучий, он думал. А потому хватит уже сопротивляться. Пойми, с тем, что тебе отец оставил, ты со своими способностями дела торговые вести нужные связи в соседних странах быстро обретёшь. И на корабле торговом ой как беспроблемно в безопасные земли в случае нужды уедешь, да не с одним сундуком. Жизни для тебя твой отец желал, а ты… ты бы его за это поблагодарил, как сыну полагается. Прими его волю.

«Прими свою долю», - прозвучало в голове добрым голосом отца, и Саймон понял, что ничего-то не был мэтр Орион прав. Поездка в Форкрест лишь окончательно выбила у него почву из-под ног.