Убойная практика

Глава 21. Вначале было слово. А слово за слово получился сговор

- Профессор Аллиэр, я не ослышался? – аж привстал со своего места Олаф фон Дали. - Какой запасной ключ от вашей кафедры вы отдали? Откуда он у вас вообще взялся?

- Заказал у гномов ещё в том году. Я же как-то должен попасть домой в случае, если кто-либо из сотрудников академии потеряет последний оставшийся. Вам прекрасно известно, я, бывает, даю его своим преподавателям.

- Вы. За свой счёт. Сделали ключ? – с откровенным сомнением уставился на профессора некромантии глава академии. – И это, не покидая Вирграда?

- Да, я сделал один ключ для одного себя. Это стало возможным благодаря моему знакомству с кое-каким кузнецом-гномом, а также умению правильно делать слепки и пересылать их почтой совместно с предварительными чертежами.

От такого ответа Олаф фон Дали буквально плюхнулся в кресло. Ноги перестали его держать, так как все усилия организма были направлены на одно – не заорать благим матом на наглого сотрудника.

- А что ж вы тогда только один ключ заказали? – наконец, принялся выговаривать Олаф фон Дали недовольство. – Вам же известно, руководству академии тоже нужно…

- А затем, что я не люблю, когда по моей кафедре без моего ведома посторонние ходят. Поэтому, если вам оно так надо, то вы уж сами вызывайте мастера-гнома, сами оплачивайте ему комфортную дорогу туда и обратно, чтобы он всего-то осмотрел замок и сделал слепки. Потом оплатите составление чертежей, надбавку за срочность и прочее, прочее.

- Нет, в могилу вы меня сведёте, - прикрыл ладонью глаза ректор.

Олаф фон Дали прямо-таки осунулся, столь сильно его нынешний разговор нервировал. Бедный ректор решил, что жизнь его свети с ума хочет, вот только… вот только до конца этой жизни ему ещё жить и жить надобно было, а потому он взял себя в руки и вновь посмотрел на спокойно сидящего перед ним тёмного эльфа.

«Нет, ну хоть бы немного в лице изменился, наглец!» - при этом подумалось ему, но вслух он сказал совсем другое:

- Ладно, сделали вы ключ и сделали. Но Миле Свон зачем вы его отдали? Чего у нас, в общежитии места кончились? К чему вам её ближе к себе переселять?

Этого момента Олаф фон Дали никак не мог понять. Профессор некромантии людей в принципе едва терпел, а тут ненавистную для всех студентку приблизить к себе решился. Зачем? Отчего? Явно не просто так.

- Когда-то моя библиотека служила именно что комнатой для студентов. Это после пары веков терпения всех связанных с этим неудобств я настоял на возведении пристройки.

Ох и зря профессор Аллиэр усмехнулся. Его усмешка вмиг раззадорила главу академии.

- Так, быть может, не зря я смотрю на смету на ремонт и всё её не подписываю? – демонстративно ткнул толстячок пальцем в лежащий перед ним на столе листок. – Вдруг не астрономическая сумма меня пугает, а разумная мысль ведёт, что в принципе не нужна на кафедре некромантии пристройка для житья студентов, э?

- Нет, нужна, - резко посерьёзнел тёмный эльф. - Я просто решил напомнить вам о временах, когда при кафедре разрешалось жить не самым малоимущим студентам, а самым талантливым. Это была привилегия, так как такие студенты то и дело присутствовали при разнообразных ритуалах и зачастую помогали учителям с ними. Так они имели больше возможностей углубить свои познания.

- И причём тут Мила Свон? – недобро сощурил глаза Олаф фон Дали.

- А при том, что аир Свон смогла сдерживать атаку мордента, будучи студенткой всего лишь третьего курса. Я впечатлён.

Таких лестных слов от профессора некромантии, считай, никто и никогда не слышал, а потому Олаф фон Дали округлил глаза от удивления. Он даже перевёл взгляд за окно – вдруг случилось солнечное затмение? Иначе, с чего бы это не абы кому, а самому профессору Аллиэру так о Миле Свон отзываться?

- Чем вы там впечатлены? – откашлявшись, всё же нашёл нужные слова Олаф фон Дали. – Вашей Миле Свон помогал артефакт, и сдерживала она мордента криомагией, а не некромантией.

- Вот именно, всего-то криомагией. Поэтому представьте только, на что бы она оказалась способна при использовании некромантии. Так что, - зажглись азартом алые глаза, - я хочу воспользоваться шансом дать аир Свон невзначай несколько пробных индивидуальных уроков. Я намерен испытать её стойкость в направлении чёрной магии, но так, чтобы не привлечь ко всему этому лишнего внимания. Если она не проявит таланта, мне, знаете ли, будет предпочтительнее вновь действовать в направлении исключения её из академии.

- Великие силы, ну какую чушь вы несёте! Исключение даже не обсуждается, – грозно хлопнул ладонью по столу Олаф фон Дали так, что чернильница подпрыгнула и крышечка на ней звонко брякнула. – Поэтому хватит с меня этой ерунды. Забирайте у Милы Свон ваш ключ, и пусть она сегодня же переезжает в общежитие. Выделим мы ей там какую-нибудь кладовую без окон. И, лучше всего, даже без дверей.

- Ну, и какая вам от того польза? – равнодушно пожал плечами тёмный эльф. – Правила общежития аир Свон вряд ли нарушит, а о пропаже чего-либо с моей кафедры я вам донести в любой удобный для вас день смогу.

Мысль была разумная. Дельная. Но понятное дело, отчего Олаф фон Дали ещё больше рассвирепел. Он буквально гаркнул в голос:

- Нет, ну вы издеваетесь надо мной, что ли? Не так, так эдак убедить меня решили?

- А что такого? – выразительно посмотрел на него тёмный эльф. – Студенты давно у меня интереса не вызывали, они все как под копирку у нас выпускаются. Поэтому дайте мне профессионально развлечься.

- Угу, - трясясь от злости, промычал Олаф фон Дали. – А что же это вам Антуан Грумберг не подходит-то? Он тоже талантливый малый.

- Талантливый, это да. Но применить к нему все свои излюбленные приёмы обучения я не смогу, вы первый мне это запретите, - с недовольством развёл руками декан факультета Чёрной Магии. – Поэтому давайте сойдёмся на аир Свон? Ей уж точно некому на меня жаловаться.

Озвученное заставило Олафа фон Дали немного остыть и крепко задуматься. Он влёт осознал, что далеко не сладким станет житьё-бытьё Милы Свон вблизи профессора некромантии. А, значит, шансы, что девушка всё же подаст документы на отчисление, повышались. И это было хорошо.

«Но плохо, что я истинной подоплёки просьбы так и не понял. Темнит что-то профессор Аллиэр, ох темнит», - нутром чувствовал Олаф фон Дали, а потому предпринял последнюю попытку для отказа.

- Представим, я с этим соглашусь. Просто представим, - предупредительно погрозил он пухлым указательным пальцем. - Как мне решение переселить к вам Милу Свон для прочих моих сотрудников аргументировать? Вы же свои эксперименты достоянием общественности делать не собираетесь, верно я вас понял?

- Верно, - ничуть не смутился профессор Аллиэр. – А аргументация у вас очень простая – обычное желание отомстить. Можете пустить слух, что я у вас такой грандиозный ремонт кафедры затребовал, что вы вмиг вспомнили про то, что мне по должности помощник на одну четвёртую ставки полагается.

Олаф фон Дали непонимающе захлопал ресницами. Ему даже показалось, что это не он, а сидящий перед ним профессор с ума сошёл. Поэтому он вкрадчиво произнёс:

- Помощник? А причём здесь помощник, э? И не забыли ли вы, что эту должность при декане факультета Чёрной Магии уже как лет восемьсот занимает сам декан факультета Чёрной Магии?

- Это я к тому, что вы можете проявить свою мстительность оригинально. Взяли и подселили ко мне Милу Свон, да ещё на время ремонта кафедры урезали мне зарплату в пользу этой студентки.

- Ого, это что же? Неужели вы и на такое согласны? – привычный мир рушился для Олафа фон Дали.

- Разумеется, так для это будет лучшей аргументацией для аир Свон, отчего я её ко всевозможным практикам привлекаю. Право слово, не понимаю вашего удивления, господин фон Дали, - с искренним недоумением посмотрел на него тёмный эльф. – Можно счесть за счастье, если ради развлечения и собственного комфорта мне придётся пожертвовать жалкой четвертью ставки помощника декана да парой метров квадратных в библиотеке.

Тут мысленно Олаф фон Дали согласился. Речь шла о крошечном пространстве. Да и сумма зарплаты была смехотворной, она не превышала половины серебряного в месяц. Также, если посмотреть с этой стороны, то всё-то профессор Аллиэр предусмотрел. Даже нашёл кого подставить. «Все будут считать, что это я из вредности к нему Милу Свон подселил», - прекрасно осознавал глава академии. Его настроение из-за этого факта, кстати, сделалось особо дурным, но…

- Ладно, развлекайтесь, - вдруг повеселел он. – Я вам подыграю и всё устрою, но‑о‑о…

- Что «но»? – с любопытством посмотрел на него тёмный эльф.

- Вы, мой дорогой профессор, так просто от Милы Свон не избавитесь. Ни. За. Что. Надоест вам ваше развлечение или нет, а до конца ремонта я её никуда переселять не буду. Разве что вы сами вдруг повод отчислить её подыщите, - самодовольно провозгласил Олаф фон Дали, прежде чем демонстративно нахмурил брови. – И ещё одно. Если ли вам вдруг привидится, что Мила Свон действительно ваша лучшая студентка за много-много десятков лет, то я вас не только одной четвёртой ставки помощника лишу, вы ни одного медяка сверх оклада в принципе не увидите! С дипломом я эту дрянь из академии ни за что не выпущу, так и знайте.

- Как вам будет угодно, - не моргнув глазом, согласился профессор Аллиэр. – Мне ведь любопытно чему я смогу её выучить при индивидуальном подходе и только. В том, чтобы аир Свон закончила учёбу, для меня никакого интереса нет.

Собственно, на этом беседа прекратилась. Олаф фон Дали ещё пару раз попробовал зайти с разных сторон, чтобы выяснить все подробности, но ответы ему достались логичные и обоснованные. А потому он махнул рукой и отпустил профессора Аллиэра восвояси.

***

Временно страх переезда в новую комнату отошёл для Милы на второй план, так как она до самого вечера куда как больше думала как бы ей отыскать Саймона. Но потерпев неудачу даже при активном содействии Вигора, и втихаря выплакавшись на берегу пруда, молодая женщина была вынуждена подойти к двери своего нового жилища. Небольшой ключ холодил ладонь. Сердце отчаянно стучало. Миле открывание двери кафедры некромантии чем-то крамольным виделось. А ещё ей вмиг вспомнилось, как она в свой первый год обучения оттуда сбежать пыталась.

«Вот дурочка, чего я только шпилькой в замке ковыряла? – поглядев на замысловатую бороздку ключа, подумала Мила. – Замок с таким секретом даже мастер-вор не вскроет».

Смотреть на ключ можно было долго, благо фонарик над дверью пространство хорошо освещал. Так-то вокруг уже было хоть глаз выколи. Зима всё же, поздний вечер.

- Была не была, - прошептала себе под нос Мила и, словно бросаясь в омут с головой, вставила ключ в скважину. При этом она удивилась, как легко поворачивается ключ. До этого ей виделось, что она не сможет его провернуть.

«Раз, два, три», - считала щелчки Мила, а затем решилась и толкнула дверь.

В холле царил полумрак. Свет магического светлячка подпрыгивал, отбрасывая на стены фантастические тени, но никого живого внутри не было. Последнее очень радовало. Молодая женщина поспешно юркнула внутрь, закрыла за собой дверь и, едва ли не на цыпочках, направилась в сторону нужного помещения. Миле нисколько не хотелось привлекать к себе внимание профессора Аллиэра, но… к прискорбию молодой женщины, он поджидал её в библиотеке. Тёмный эльф сидел в кресле возле пылающего камина и читал книгу.

- О, вы, наконец-то, пришли.

- А-э, вы разве ждали меня? – замялась Мила и даже невольно попятилась.

- Разумеется. Днём вы так торопились, что ушли до того, как я ознакомил вас с вашим временным жильём.

- В смысле? – удивилась молодая женщина. – Вы же мне показали всё. И где я буду спать, и где могу воспользоваться очагом для приготовления еды или зелий, и уборную я видела.

Сказав свои последние слова, Мила невольно зарделась. Ей виделось, что даже приходящие на практические занятия студенты не рискуют пользоваться уборной на первом этаже кафедры. Стены этой уборной были выложены мраморной плиткой, на кувшине для воды имелась позолота. А ещё, и это самое удивительное, в уборной не было привычного для отхожего места запаха. Там было так чисто и свежо, как будто к профессору Аллиэру ежедневно хаживал табун уборщиц, но… но ни одной уборщицы Мила в принципе вблизи кафедры некромантии не видела. Ни разу.

- Вы так и не услышали правила. К тому времени, как я подошёл, вас в вашей новой комнате уже не было.

- Простите, я не думала, что… - пролепетала Мила в ответ на озвученный укор. – Я перенесла свои вещи и ушла, чтобы не мешать вам.

- Мыслили вы в верном направлении, - довольно усмехнулся профессор Аллиэр, а затем встал с кресла и подошёл ближе. – Но я предпочитаю доводить дела до конца, поэтому слушайте и запоминайте. На этом этаже вы можете заходить в любые помещения, кроме моего кабинета. Я также разрешаю вам брать при необходимости лабораторную посуду и книги. Обращаю ваше внимание, даже самых элементарных ингредиентов вроде просеянного песка трогать вы не должны, понятно?

- Да, разумеется.

Мила на такую щедрость нисколько не рассчитывала. Она, честно-то сказать, млела от счастья, что посуду ей профессор Аллиэр брать дозволил. «Это же какая экономия, сколько всего покупать не нужно», - грела её мысль.

- Помимо этого есть ещё один запрет. Без моего дозволения спускаться по лестнице на этаж ниже вы не должны ни на одну ступень, - он предупреждающе посмотрел Миле в глаза, и она вмиг уверилась, что да, лучше ей таким нарушением правил не заниматься.

- Хорошо.

- Даже если вы подвернёте ногу и ненароком упадёте с лестницы вниз, разбирательства со мной вы не избежите, - пригрозил он ей. – И я не буду выслушивать ваших оправданий, а просто напомню вам об этом разговоре и выставлю вас на улицу. Будь вы хоть в одном нижнем белье, а я выставлю вас вон. Это вам понятно?

- Да, понятно.

- В таком случае, на этом всё. Оставляю вас.

Профессор Аллиэр ушёл из библиотеки, и из груди Милы тут же вырвался вздох облегчения. Затем она подошла к камину, насладилась исходящим от него теплом. В библиотеке было намного теплее, чем на кухне студенческой пристройки, и это радовало. «Вообще здесь неплохо», - была вынуждена признать молодая женщина. Отделённый для неё закуток оказался размером с её прежнюю комнату, но в нём стояла самая настоящая кровать. Для вещей профессор Аллиэр выделил ей один из книжных стеллажей, образующих перегородку. Он то ли унёс оттуда свои книги, то ли расставил их на другие полки. Мила не знала, её радовало, что появилось куда разместить её скромное имущество. Имелся в закутке и добротный письменный стол со стулом. Декан факультета Чёрной Магии запретил «тащить в его дом всякую рухлядь» из пристройки для студентов. Поэтому нынче жильё Милы выглядело великолепно.

«Разве что какую-нибудь шторку на вход повесить», - задумалась молодая женщина, но рассудила, что, быть может, ремонт долгим не будет, так чего ей на ткань тратиться? Не так уж много монет у неё отложено на чёрный день было.

Последующие полтора часа Мила занималась тем, что находила для своих вещей новые места. Ещё полчаса она разрывалась между необходимостью и страхом посетить уборную. И да, сидя там, она прислушивалась к каждому звуку, готовясь вот-вот сорваться с места, даже не натянув на себя панталоны. Но всё обошлось. Профессор Аллиэр её больше не беспокоил, а потому Мила поворошила остывающие угли в камине и, подумав, что никакого пожара из-за них не начнётся, отправилась в постель.

Собственно, тут и начались странности. Стоило Миле задремать, как на неё нахлынула волна плотского желания. И всё бы ничего, с каким взрослым человеком такого не происходило? Но она никак не могла снять физическое напряжение из-за непонятного иррационального страха, что её может кто-нибудь увидеть. Дальше хуже. Едва тело успокоилось, и Мила вновь задремала, как она сквозь сон почувствовала прикосновения к себе. Глаза при этом было никак не открыть, дрёма так и уносила к видениям сна.

- Не-е-ет, - наконец, собравшись с силами простонала она, и прикосновения действительно прекратились. Мила полноценно заснула, да ещё так выспалась, что наутро с трудом вспомнила этот эпизод. Однако, вызванное им беспокойство не отпускало её до вечера, а потому по новой укладываться в кровать ей было по-настоящему страшно. А ведь ещё и завтрашний день обещал стать отнюдь нелёгким – с рассветом наступило бы первое февраля, начало нового учебного семестра.

- Аир Свон! – вдруг раздался грозный рык одновременно с тем, как распахнулась дверь в библиотеку.

«Великие Стихии, как хорошо, что отгораживающие мой закуток стеллажи стоят так, что скрывают меня сейчас от профессора Аллиэра» - тут же пронеслось в голове Милы одновременно с тем, как она натянула на себя одеяло едва ли не до лба.

- Аир Свон, немедленно подойдите ко мне.

«Не хочу. Ужас как не хочу», - мысленно заныла Мила, но поспешно обула домашние тапочки и высунулась из своего закутка. Профессор Аллиэр стоял посреди библиотеки и грозно потрясал каким-то листком.

- Что случилось?

- Вы. Вы со мной случились! – гаркнул он, прежде чем сунул листок ей прямо под нос. - Читайте приказ.

- А что в нём?

- Вас назначили ко мне помощницей на четверть ставки. Проклятье! Господин фон Дали заигрался в том, как бы насолить мне из‑за этого ремонта. Подумаешь, я заставил его включить в смету какой-то десяток дополнительных пунктов, это ещё не повод для…

Тут профессор Аллиэр заставил себя замолчать, чтобы не наговорить в присутствии студентки лишнего. И Мила, дабы перестать смотреть на него во все глаза, всё же взяла листок да начала читать про себя его содержимое. Текст вызвал двоякое впечатление. С одной стороны, возможность подзаработать Миле понравилась. С другой, сумасшедшая она, что ли, у своего декана на подработке находиться?

- Эм-м, а отказаться я могу? Это же не практика, неустойки не должно быть.

- Что? Я вам откажусь! – гаркнул на неё громче прежнего профессор Аллиэр. – Это чтобы ко мне ещё какого-нибудь студента подселили? Нет уж, одной вас достаточно.

На этих словах он начал нервно вышагивать по библиотеке, и его алые глаза злобно щурились. Сходу можно было понять, что тёмный эльф какую-либо месть обдумывает. Миле даже стало жаль господина фон Дали, но ненадолго. Собственная судьба её куда как больше заботила. Деньги тоже манили.

- Профессор Аллиэр, ну если меня назначили, то что делать? Давайте я вам начну в чём-нибудь помогать.

- Это само собой, свои два часа в день вы отрабатывать будете, - свысока посмотрел он на неё, прежде чем поднял вверх указательный палец и со злостью проговорил. – Но к большему принудить меня у господина фон Дали не получится. Слышите меня, аир Свон? Я не намерен как-либо подводить вас к отчислению, а потому требую не давать мне никаких поводов для этого. Хочет господин фон Дали от вас избавиться, так пусть самостоятельно над этим работает, а не пытается манипулировать мной.

После этих грозных слов декан факультета Чёрной Магии вышел из библиотеки, при этом дверь за ним громко хлопнула. Мила вздрогнула всем телом из-за этого звука, но затем… но затем на лице её возникла широкая самодовольная улыбка. Молодая женщина думать не думала, что вдруг обзаведётся союзником, да ещё таким.

- О, господин ректор, надо же вам было так напортачить, - даже едва слышно протянула Мила с насмешкой. Ей хотелось танцевать от счастья. У неё была прекрасная комнатка, дополнительный заработок, да ещё и жизнь в академии, судя по всему, должна была стать для неё в разы спокойнее. Из всего плохого оказалось только то, что с Саймоном Мила больше ничем таким поделиться не могла. Горечь этого камнем легла на её на сердце, но… но друг сам сбежал, сам не захотел увидеть Милу напоследок.

«Наверное, всё же внял голосу разума – ни к чему ему женщина с красной меткой в документах», - едва не довела до слёз Милу мысль, но прочь её она от себя гнать не стала. Помимо обиды эта мысль открывала другой смысл, более правильный – отныне своим молчанием и бездействием Мила дарила столь дорогому для неё человеку право на по‑настоящему счастливую жизнь. Она ведь не была девочкой, чтобы не понимать – любые яркие эмоции однажды потеряли бы свои краски. Через месяц ей стало бы не так больно. Через год о боли почти не вспомнилось бы.

«А лет эдак через шесть, увидев Саймона с женой и детишками, я даже искренне смогу за него порадоваться», - рассуждала Мила и плакала, плакала, плакала. За эту ночь она так и не сомкнула глаз.

***

- Милорд Эрман, так у вас есть уверенность в том, что разведка донесла правильный смысл, иди всё-таки нет? – сцепляя руки в замок и наклоняясь вперёд, сухо уточнил Герман Грумберг у мужчины, сидящего за большим круглым столом напротив него. Взгляда от его глаз он при этом не отрывал, но мужчина ничуть не смутился и со снисходительностью в голосе ответил:

- Лорд Грумберг, речь имперцев напоминает лаянье собак. Разобраться в ней крайне сложно даже для опытных лингвистов.

- Имперский язык сотни лет изучался исключительно любителями истории и исключительно как язык мёртвый. Он произносился в меру понимания транслита и примечаний, а на деле… на деле, кто бы знал какой он сложный, - ворчливо добавил сосед мужчины, к которому ранее обращался Герман Грумберг. - От того, насколько растянут звук, на письме он может иметь до шести разных изображений. Для имперцев наше «а» отнюдь не «а». Это может быть совсем другая буква, если чуть быстрее или чуть медленнее её произнести. Право слово, у них алфавит больше нашего раза в три. Из-за этого впечатляет, что их язык с его сложностью не остался в забвении у наших грамотеев. Но это именно то, отчего я поддерживаю вас, лорд Грумберг. Вами поднят вопрос правильный. Действительно, милорд Эрман, насколько можно доверять донесениям тех, кто из семи услышанных слов верно разбирает хорошо если какое-нибудь одно?

- Ладно, - раздражённо отталкиваясь от стола руками, откинулся на высокую спинку кресла первый мужчина. – Давайте вести эту войну без разведки. Нет, ну давайте! К чему прикладывать старания, давайте просто опустим руки.

Сказав так, он недовольно фыркнул, и Его величество Ричард Пятый посчитал, что должен вмешаться в обсуждение. Монарх обвёл строгим взглядом собравшихся, а после с издёвкой произнёс:

- Похоже, членов королевского совета можно смело заменять какими-нибудь распутными девицами. Здесь царила бы такая же пустая суматоха, но хотя бы посмотреть было на что.

Высказанный королём упрёк заставил Германа Грумберга покраснеть от злости. Граф нисколько не считал, что о глупости какой-либо осведомился, но вынужденно он промолчал и принялся слушать дальнейшую речь Его величества.

- Разведка будет продолжать свои старания, это не обсуждается. А от прочих присутствующих мы требуем помнить – в настоящий момент на Верлонию работают бывшие шпионы Аркании и Теодонии. Они не смогли сберечь свои королевства, да. Но эти люди получили ценный опыт, навыки и познания, способные помочь в предстоящей войне не кому-то, а нам. Поэтому если один из них считает, что его послание чрезвычайно важно, мы требуем от своего совета разобраться в смысле донесения. Милорд Эрман, зачитайте ещё раз самые важные строки.

- Один из моих людей сообщает, - послушно начал говорить мужчина, к которому ранее обращался Герман Грумберг, - что он присутствовал при разговоре полководца Чио Киото и его правой руки Сатора Белого Зверя. Зачитываю дословно, - перевёл он взгляд на лежащий перед ним лист. - «Они вели речь о том, что за время войны дети забыли своих отцов. Они говорили, что мужчины хотят вернуться к своим семьям, что все они вернулись бы домой, найдись свет дороги. Сатор Белый Зверь выглядел очень расстроенным и взбудораженным. Он просил дать ему разрешение начать самостоятельные поиски света дороги, но Чио Киото резко пресёк обсуждение. Он сказал, что решение об этом император пока что не одобряет».

- Чем может быть этот «свет дороги»? – требовательно осведомился Его величество у своих советников, но никто из присутствующих ответа на вопрос не знал. Прозвучало только предположение.

- Вдруг речь не о «свете дороги», а о некоем светлом пути или, иначе, о другом выборе действий. Быть может, в стане врага раскол?

- Сомнительно, - покачал головой Герман Грумберг. – Раз речь зашла о необходимости отправиться на поиски, то, скорее всего, имеется в виду что-то материальное… Хм, а запрос в Ковен по наличию места силы или артефакта с таким названием уже был направлен?

- Разумеется, и уже даже ответ поступил, - озвучил ответственный за разведку мужчина. – Архимаги ответили отрицательно, но добавили, что название любого артефакта разнится от страны к стране. Поэтому, быть может, где-то на наших землях что-то такое и имеется, но знаем мы это под совершенно другим названием.

Подобное имело резон, но прозвучало откровенно тоскливо. Герман Грумберг вмиг понял, что на этих словах совет можно заканчивать. Без подробностей, без дополнительных сведений донесение ушлого разведчика, сумевшего без хорошего знания языка так глубоко пробраться в стан врага, почти не имело смысла. Собственно, по этой причине было решено не доводить до сведения Лиадолла и прочих стран открывшееся обстоятельство. А после Герман Грумберг оказался на некоторое время свободен от обязательств перед королевством, и поэтому решил заняться личными делами. Он навестил свою супругу, благо в настоящий момент она тоже находилась во дворце.

- Стать фрейлиной Её величества? Нашли же вы себе приключение, - сразу после приветствия высказал он жене одновременно с осуждающим покачиванием головы.

- Я такой жизни для себя не искала, - шёпотом возмутилась леди Каролина, так как прекрасно знала – громкие речи во дворце вести недозволительно, здесь везде имелись свои уши. – Его величество принудил меня к этому. И о, Герман, как я не хочу здесь находиться. Вытащите меня отсюда, прошу вас. Мне не просто надоело повсюду сопровождать Её величество. Я чувствую себя тюремщицей.

- На данный момент это невозможно. Его величество доверяет вам, и, Каролина, скажу вам прямо – было бы хорошо, чтобы Её величество доверилась вам тоже, - он выразительно посмотрел на жену, но его взгляд возмутил её ещё больше.

- Так вы хотите моего участия в дворцовых интригах? Моего? А ничего, что вы едва ли не при каждой нашей встрече обзываете меня глупой курицей.

Несмотря на то, что говорила она по-прежнему тихо, леди Каролина гневно уставилась на мужа и даже притопнула ногой. Из-за этого она ему в настоящий момент нисколько курицу не напомнила. Скорее уж, бойцовского петушка. Но усмирять буйную жену Герман Грумберг давно научился. Он подошёл к ней, бережно взял её ладошки в свои руки и, выйдя вместе с ней на застеклённый балкончик, совместно сел диван. Со стороны даже могло показаться, что супруги намерены поворковать друг с другом. Но на деле Герман Грумберг не хотел быть никем услышанным. Да и чтобы ему расцарапали лицо, он не хотел тоже, а потому своих рук с запястий жены мужчина не убрал даже когда она попыталась их вырвать.

- Каролина, уймитесь. У меня есть серьёзное опасение, что план Его величества по объединению королевств не сработает. Эльфам, конечно, присуща неторопливость, но они молчат слишком долго тогда, когда жадность и желание разграбить земли Верлонии повсеместно растут. По отдельности никто из соседей не решился бы напасть на нас, но у них появляется повод.

- Это какой ещё повод?

- Если Верлония начнёт помогать Лавратии, мы рискуем опасно ослабить себя. При столкновении с империей войска соседей по всем мыслимым и немыслимым причинам задержатся, а после они пройдутся освобождающей армией фактически уже по своим землям. Без полной военной силы Его величеству Ричарду Пятому нынешнюю территорию Верлонии не отстоять.

- Я уже слышала такое опасение, - призналась Каролина, испытывающе глядя на мужа. – Но неужели оно имеет под собой основу?

- Ранее эта вероятность не была так похожа на будущее, но теперь это точный прогноз, - на полном серьёзе сказал Герман Грумберг и почувствовал, как похолодели ладошки жены. Ей было страшно, но умалять опасность он не собирался. Не та была ситуация. - При другой вероятности, если помощь Лавратии и далее будет чисто формальной, мы рискуем не меньше. Лавратия получит право упрекнуть правителя Верлонии и упрекнуть справедливо. Наши королевства скрепляет кровный союз, а мы его нарушим. Поэтому, сделав на этот факт акцент, Лавратия затребует соседскую поддержку. И, моя дорогая жена, я готов поклясться – все те, кто сейчас приглядывается к землям Верлонии, свою поддержку Лавратии окажут. Они назовут это праведным разгромом неправедного короля.

- Я услышала вас, - пролепетала побледневшая леди Каролина. – Я услышала вас, но я не услышала, чего именно вы от меня хотите. Чего, Герман?

- Я хочу, чтобы вы вернули себе доверие Её величества, - посмотрел он жене прямо в глаза. – В случае, если король решит не разделять военную силу (а он сейчас склоняется именно к этому), мы, Грумберги, получим в своё распоряжение козырь.

- Пф-ф, это при вашей-то активной деятельности козырь? – нисколько не поверила Каролина. – Вы ещё скажите, что не вашими чаяниями Его величество Ричард Пятый намерен Лавратии в помощи отказать.

- Да, моими, - не стал кривить душой граф Мейнецкий. - Но даже если я, как королевский советник, не сумею этим козырем воспользоваться, конкретно вы и Антуан окажетесь в относительной безопасности. Главное, найдите подход к Её величеству. Уж с таким вы, я думаю, способны справиться.

С этими словами он с осторожностью вытащил из-за пазухи надушенный мужским одеколоном конверт и вложил его в руки жены. Она тем временем продолжала непонимающе смотреть на него.

- И что это, Герман?

- Письмо милорда Коллинза. Оно поможет вам проявить женское сочувствие и во многом найти общий язык с Её величеством.

Сказав так, Герман Грумберг встал с диванчика и галантно поцеловал руку супруги. При этом он вскользь заметил, как заинтересованно поглядел в его сторону стоящий возле дальней двери лакей, и поэтому даже расщедрился на то, чтобы поцеловать жене другую ладонь тоже. Её до сих пор миловидное лицо из-за этого скривило, но Каролина попыталась скрыть своё недовольство вежливой улыбкой.

- Хорошего вам дня, - пожелал он супруге.

- И вам, любовь моя.

Герману Грумбергу тут же показалось, что на него плюнули ядом, а потому ушёл он с балкончика быстрым шагом. Собственно, спешить ему было куда. Дел у королевского советника имелось немало.