Убойная практика

Глава 2. Да какая тут жизнь? Не жизнь, а горная речка

Несмотря на то, что первый день каникулярной трудовой отработки прошёл, в принципе, неплохо – большинство людей оплатили право прохода, ситуация очень быстро изменилась к худшему. Местные живо разнесли слух, что суровый маг де куды-то уехал, а заместо него ни к чему не способную пигалицу поставили. В результате, уже на пятый день Мила к мосту даже приближаться боялась.

«Нет, не выйду. Сегодня больше ни за что не выйду плату требовать», - мыслила молодая женщина, когда украдкой выглянула за окно.

Смотрела при этом она на возвышающийся рядом каменный мост, а именно на веселящихся на нём мужиков. Как яркая иллюстрация к её отменной службе они на заплетающихся ногах плелись в сторону башенки эльфа и попутно зычно голосили хулительные частушки про магов.

С девки маг портки сымал,

Но от зелий стручок завял.

Девка дурой не была –

Живо к плотнику ушла! Ух!

Говорят, что только маги

Могут волшебство творить.

Да вы б знали, как нам бабы

Самогон могут варить! Ух!

Повстречала девка Марта

Мага милого лицом.

Рдела всё от комплиментов,

А как хвать – не твёрд концом! Ух!

- Сволочи, - глядя на хулиганов, обиженно проговорила Мила и от жалости к самой себе хлюпнула носом. Дело в том, что плюс ко всем её несчастьям вдали показались конные, и они свистели так громко, что свистом заглушали не только топот копыт, но и матерные частушки.

«Ещё одни уроды», - горько пронеслось в голове Милы.

Увы, за последние двое суток поток людей значительно увеличился. Их наглость тоже. Собственно, поэтому Мила прекратила грызть сухарик и, проклиная свою удачу, всё же вернулась на обрывистый берег у самой кромки реки. Где‑то с часа два назад она собрала силу воли в кулак и всё же начала требовать плату за проход. Как результат, над ней здорово посмеялись, толкая то в одну, то в другую сторону, а после даже швырнули с моста в реку вместе со шкатулкой для мзды. Кому-то это очень подняло настроение. Кому-то теперь предстояло раз за разом нырять в надежде, что служебную шкатулку коварным течением не унесло слишком далеко.

- Ладно, хватит отдыхать. Солнце уже низко, а ты и перекусила, и на солнышке погрелась. Теперь давай, надо эту шкатулку всё же найти, - попыталась приободрить себя Мила и нырнула.

Увы, старания ни к чему не приводили. От холода у Милы уже зуб на зуб не попадал, а всё было безрезультатно. Молодой женщине оставалось только всхлипывать украдкой. Ей было страшно представлять, чем пропажа хитроумной шкатулки (в которой столько денег лежало!) для неё аукнется, а потому она, едва надела на себя одежду, так тут же её и сняла. Мила всегда была упрямой, и в настоящий момент это упрямство взыграло в ней с новой силой. Мила решила, что не прекратит свои поиски до последнего. Вот отчего она, матерясь вполголоса, откинула в сторону ставшее влажным платье и на дрожащих от холода ногах сделала несколько уверенных шагов вперёд на глубину. Она шагала вплоть до того, покуда её коротенькие панталоны не намокли снова.

- Мать твою, - при этом мученически заныла Мила.

В месте, где по разумению Милы должна была покоиться на речном дне шкатулка, оказалось много холодных ключей. Вода, несмотря на летнее время, была более чем бодрящей, а потому волоски на всём теле Милы встали дыбом от холода. Из позитивного в возникшей ситуации было только то, что светлый эльф, в своём высокомерии так и не ответивший ни на одно приветствие Милы, в данный час сидел в башне и вряд ли выглядывал наружу, а компании пьяниц в настоящий момент в принципе не до созерцания полуголых девиц было, им бы вообще на ногах устоять. И если бы не это, то Мила вконец впала бы в отчаяние.

… Хм, кстати. А отчего же на молодой женщине почти ничего не было? Ответ на этот вопрос прост. Плавать (как оно ненароком получилось, когда её только-только с моста в реку скинули) в башмаках, в платье и тем более в корсете Мила отнюдь не собиралась. Она из‑за этого добра едва нынче днём ко дну не пошла. А потому, помимо коротеньких панталон, в настоящий момент на молодой женщине ничего не было. Разве что окутывающие шею и свисающие на грудь, подобно ожерелью, водоросли вперемешку с необычными серебристо-розовыми кувшинками ещё имелись, так как ничего более достойного, чтобы не оставлять грудь открытой, Мила так и не придумала.

- Твою мать, твою мать, - продолжая заходить в холодную воду, стонала она сквозь зубы, пока не собралась с силами и нырнула. А там совершенно внезапно вынырнула и при этом панически закричала в голос.

- А-а-а!

Её пронзительный визг, наверное, был слышен на милю вокруг, но трезвые конные давно уж по своим делам ускакали, а пьяные мужики даже не обернулись. Они как раз перешли на другой берег и, наконец-то закончив с матерными частушками про магов, принялись вовсю чихвостить эльфийскую расу. Больше же никого вокруг не было. Но несмотря на это Мила вновь завизжала, да ещё громче прежнего. Дело было в том, что кто‑то не просто схватил её за лодыжку, но с силой потащил на глубину.

- Чтоб тебя! – прежде чем вода сомкнулась у неё над головой, успела выкрикнуть Мила.

Сказать, что она перепугалась, было ничего не сказать. Милу охватила такая паника, что она в попытке освободиться принялась дёргать свободной ногой так, как дикая кобыла лягается. Она царапалась, как бешеная кошка! И да, это принесло свои результаты. Чья-то неприятно холодная лапа от неё отцепилась, и Мила, снова всплыв на поверхность, зашустрила на берег на всех парах. Глаза у неё были, наверное, с блюдца.

- Вот ты ж дивчины нынче пошли, – между тем высунулась недалеко от берега покрытая тоненькой полупрозрачной чешуёй голова, главным украшений которой были то ли большие округлые уши, то ли два драконьих гребня за ними. Не ясно, что именно из этого, но вот уж точно не приплюснутый, да ещё расквашенный нос, с которого ручьём текла тёмно‑красная кровь. - Вот ты ж мерзавка какая. Я ей жизнь долгую в виде русалочки‑утопленницы обеспечить хотел, а она ишь чего удумала, лягаться! Чего на реку топиться попёрлась тогда?

- Эм-м, - промямлила Мила, продолжая вовсю пялиться на водяного. До этого она водяных только на гравюрах видела и как-то оригинал не очень сходился с картинкой.

- Чего молчишь? Совесть заела?

- Да я в общем-то не топиться, - всё же смогла ответить молодая женщина, и водяной тут же с обвинением указал пальцем на её «ожерелье» из водорослей.

- Да ну? А для чего тогда в маковкин цвет вырядилась?

Невольно Мила уставилась на свою грудь, старательно прикрытую липкой травой и кувшинками. Последние она сорвала для того, чтобы неприятные на ощупь водоросли не так сосредотачивали на себе её внимание. Приукрасить шедевр показалось ей хорошей идеей… Вот ровно до настоящего момента. Ведь раз водяной сказал «цвет», то он явно имел в виду миловидные серебристо-розовые цветочки, а не склизкие листики поносного цвета.

- Красивые они, - совсем смущённо промямлила Мила и тут же подбоченилась - это ей пришло в голову, что хватит перед не пойми кем трусить. – Уважаемый, я здесь не для того, чтобы топиться. Я здесь по заданию Первой Королевской Академии, мне доверено во‑о-он тот мост охранять.

- Брешешь, - уверенно заявил водяной.

- Нет, не брешу.

- Хо, тогда докажи, создай магию.

Как-то странно было творить магию, когда ты в одних панталонах и кипе вонючих водорослей (в которые, кажется, затесалась всё же не улитка, а пиявка), но Мила не посмела перечить. Она знала, что на обрывистый берег так просто не вскарабкается. Столь быстро, как ей хочется, в спасительных метрах от реки ей было не оказаться, а, значит, водяной запросто мог схватить её и всё же уволочь на дно. По этой причине Мила подчерпнула в ладонь воду и сделала максимум из того, на что была способна по криомагии – она создала внутри ладони крошечный кусочек льда.

- Вот, – торжественно показала она кристаллик, зажав его между большим и указательным пальцем. Увы, буквально через секунду лёд взял и выскользнул у неё из руки. Но Мила не растерялась. Делая вид, что так оно и было задумано, девушка в качестве доказательства подняла с земли платье. – А ещё вот, смотрите. Это форменная одежда, знаете ли.

- Пф-ф, кафедра некромантии, - произнёс водяной так недовольно, что Мила не поленилась ткнуть в нашивку на рукаве.

- А ещё внеурочный курс по водяной стихии. И вот поэтому, уважаемый, меня присматривать за мостом и определили, да-да.

- Ум-м, а что же это платье на земле валяется, а не на тебе, девица, надето? Гляжу, нравы-то у людей порядком изменились, - усмехнулся водяной, и его надбровные холмики насмешливо изогнулись, прежде чем он ненадолго по самые глаза ушёл под воду. Не иначе так водяной желал скрыть едкую улыбку.

- Не изменились, просто мне так плавать удобнее. Понимаете, у меня тут шкатулочка в реку упала, я её найти хотела.

Отчего-то после этих слов Мила ощутила себя очень глупо и, наверное, не зря. Водяной вдруг в голос расхохотался, а затем в считаные доли секунды оказался на берегу.

Вблизи смотрелось его тело жутко, а, увы, рассмотреть водяного Миле удалось во всех подробностях. Кроме широкого пояса, сделанного из водорослей и закрывающего понятное дело что, одежды на нём не было. Но молодая женщина не поэтому снова округлила глаза, просто выглядел водяной впечатляюще. Его голова, торс и руки были ещё вполне человечьи, но у людей как‑то не принято, чтобы на спине вырастало по четыре дополнительных руки-щупальца, как у кальмара. И не бывало у людей никогда хвостов и трёх пар членистых конечностей, как у раков. Кстати, из-за того, что водяной стоял на них, а не на плавнике хвоста, рост его показался Миле небольшим. Он выглядел всего-то чуть выше, чем ей по пояс. Однако, это ничуть не умаляло его опасности. Несмотря на то, что на длительные забеги по суше водяные никогда не были способны, передвигаться вдоль берега они могли очень быстро. Кроме того, эта особь даже среди своего вида, не иначе как выделялась массивностью и мускулистостью. Мила понимала, что такое чудище запросто её на глубину утащит. Ей чисто подвезло до этого из хватки его лап вырваться.

Между тем водяной улыбнулся, показывая свои острые игольчатые зубы. Ужас этой улыбки не сгладили даже смешные длинные отростки на его лице. Двое из них, возле губ, завивались как усы ловеласа-франта, а оставшиеся свешивались с подбородка подобно бородке.

- Хо, а что за шкатулочка?

- Служебная, - невольно отступая на шаг назад, сказала Мила. – Мне её местный маг для сбора мзды выдал, а я её… я её случайно обронила. Вот, вылавливаю.

- А, понятно, - задумчиво протянул водяной. – Знаем-с, видел как выглядит. Погоди‑ка минуточку.

Водяной исчез под водой так же быстро, как оказался на берегу. Мила даже вздрогнула от неожиданности, но само собой ждать, да ещё целую минуточку, она не собиралась. Быстро сорвав с шеи все водоросли и кувшинки, Мила, не став даже омывать от налипшего сора грудь, поспешно надела нижнюю сорочку.

По сути, эта нижняя сорочка из грубого полотна выглядела как длинная белая рубаха, которую полагалось носить под платье, причём даже в несусветную жару. И дело тут заключалось не только в моральных устоях. Если, конечно, не было желания, чтобы в месте грубых поясных шнуровок просвечивало голое тело, без этой нижней сорочки было никак не обойтись. Но фасон её был простым, надевалась она легче лёгкого, поэтому Мила не особо роптала на неудобство. Другое дело, что на влажное тело нижняя сорочка не захотела налезать привычным образом. Её пришлось резкими движениями расправлять и это в то время, когда, по-хорошему, следовало бы всю одежду схватить и делать ноги как есть, в одних мокрых панталонах. Но Мила побоялась нарваться на компанию сродни той, что её недавно с моста скинула. Будь она перед теми мужиками не в форме Первой Королевской Академии, а голышом, то одним купанием бы ей точно отделаться не довелось. Однако, из-за всего этого время оказалось потеряно. Стоило Миле перекинуть через левую руку платье, подхватить за шнурки ботинки и, задрав подол, сделать шаг к месту, где было бы удобнее всего подняться, как водяной снова возник на берегу.

- Эта шкатулочка? – едва не промурлыкал он.

Мила мрачно уставилась на дубовую шкатулку, поверхность которой украшал герб местного правителя. При этом она отчего-то подумала о том, что самостоятельно такую штуку ни за что не подделает. Тут не всякий мастер справился бы.

- Эта, - подтвердила Мила и, облизнув губы языком, с опаской осведомилась. – Отдашь её мне?

- А чего не отдать? – пожал плечами водяной, но его тёмно-синие глазки как-то подозрительно сверкнули. – Чего не отдать его деве, что ради меня даже принарядиться успела… Хо-хо, нравятся мне эти ваши человеческие штучки!

Щёки Милы зарделись. Она приоделась только ради того, чтобы сбежать, но водяной, кажется, был на своей волне. Даже усы его вдруг закрутились, а затем резко выпрямились.

- Эм-м, так отдай её мне. Отдай шкатулочку, - не сдвигаясь со своего места, Мила протянула руку в сторону служебного имущества.

- Не-не, мы же ещё не познакомились.

- Мила. Мила Свон, - поспешно сообщила Мила.

- А я Зузул.

- Всё, познакомились. Верни мне теперь шкатулку, Зузул.

- Ну уж нет, так будет не интересно. Давай лучше мы с тобой на мостках, как взойдёт луна, встретимся. Поиграем в царапки. Выиграешь, так отдам тебе шкатулку.

- А не выиграю?

- Ну, это мне ещё подумать надо. Размыслить.

Тут водяной заговорщицки подмигнул и снова скрылся под водой. А там, как ни звала его Мила, ничего-то он не появился.

- Вот зараза какая, – ёмко выразила она своё мнение о речной нечисти и начала продираться по крутому склону наверх. Конечно же, руку обожгло крапивой.

***

Ждать захода солнца было по-своему боязно. Мила даже готовилась к тому, что эта ночь может стать последней в её жизни, но отчего-то страх не особо испытывала. Наверное, помогло осознание, какой огромный штраф добавится к её долгу в академии. С таким о вольной жизни мага нечего было даже мечтать, а потому… Ночь, река, звёзды. Самое то, чтобы уплыть на покой. Вечный.

С такими мрачными мыслями Мила подняла мешочек с ранее собранными ею сорока камушками. Все они были округлыми, размером с лесной орех и удобно лежали в руке. В царапки Миле доводилось играть во время жизни в лазарете Оркреста, а потому она подошла к выбору камней со всей ответственностью.

«А ещё этот мешочек увесистый. Можно будет попробовать по затылку кой-кого», - при этом пришла к ней разбойничья мысль. И да, Мила была готова даже на такой вариант.

Итак, выйдя из домика молодая женщина подошла к грубой деревянной лестнице, что вела вниз с обрыва к мосткам. К этим мосткам она уже не раз за прошедшие дни спускалась, чтобы набрать питьевой воды, а потому Мила знала, что идти по ним надо со всей осторожностью. Масляная лампа и так плохо освещала путь, а доски ещё и поскрипывали, пошатывались, скользкими были. Однако, вынырнувшего из воды крупного водяного они выдержали.

- Хо-хо, красавица всё же пришла.

- Угу, чудовище красавицу тоже встретило, - не сдержала свой острый язык Мила, но водяной, казалось, нисколько не обиделся.

- Да ещё во всеоружии встречаю, - заговорщицки сообщил Зузул и легонечко топнул одной из ног по мосткам. Гнилые доски тут же украсили десятки серебристо-розовых кувшинок, а Мила так и застыла с перекошенным лицом. Во-первых, она наконец‑то сообразила, что её не позамысловатее утопить здесь хотят, за ней ухаживают. А, во-вторых, её до глубины души удивило, что подобное вообще происходит. На её памяти так с ней не вёл себя ни один кавалер. Ей либо в достаточно грубой форме напрямую говорили, чего от неё хотят, либо вообще брали силой. По-другому отношения Милы как-то не складывались.

«С Саймоном оно могло бы стать иначе, но тут уж судьба так сложилась, что вместо цветов и комплиментов он мне жизнь раз за разом спасает», - задумалась молодая женщина и испытала лёгкую грусть. Само собой, она предпочла бы прогулки под луной, а не то, чтобы друг раз за разом сидел возле неё в лазарете. Какая-то это была не та романтика, что искренне ждёшь.

Ненадолго обида переполнила Милу. Наверное, только ей и могло так повезти, чтобы единственным, кто увидел в ней женщину, оказался мерзкий на вид водяной.

- Ну как? Нравится? – между тем с улыбкой спросил Зузул.

- Эм-м, - растерянно протянула Мила. Она не знала чего бы такого сказать, а потому сказала полнейшую ерунду. – И не жалко цветы? Их же столько погибнет.

- А их потом мои русалочки обратно приживят, - беспечно махнул рукой водяной, но от маленького ехидства не удержался. – Эта магия, кстати, на умении некромантии основана. Мёртвое к живому без чёрной магии ни за что не присоединишь.

- Ну да, - буркнула Мила и не особенно-то грациозно села (прямо-таки плюхнулась) на доски. - Давай играть уже.

- Давай. Кстати, я придумал, что хочу в качестве выигрыша.

- И что же?

- Потом узнаешь. Прежде чем на шкатулочку и то, что я задумал, играть, нужно себя раззадорить. Сыграем-ка на раздевание.

- Совсем охренел, что ли? – с возмущением уставилась на водяного Мила. – Какое к праматери демонов раздевание, если на тебе одежды, кроме вот этого пояса, вообще ничего нет, а видеть, что там под ним, я как-то нисколечко не хочу.

- Хо, а ты что, выигрывать никак собралась?

Не иначе только жизненный опыт позволил Миле сперва подумать, а только потом ответить на заданным обиженным тоном вопрос. За долю секунды молодая женщина вспомнила, что реакция водяного с реакцией человека не сравнится. Тут надежды мало, что он и она на мостках сидят. Вода совсем близёхонько, а, значит, рассердится Зузул и вмиг её и разденет, и не пойми что с ней под водой сотворит. И нет, на такое Мила определённо не была готова.

- Само собой, - уверенно заявила она вместо так и рвущихся наружу слов «да было бы чего выигрывать!».

- Ну-ну, я в царапки играть вообще-то мастак.

- Я так и подумала, а посему раззадорю-ка тебя кое чем иным. Мы с тобою отнюдь не в царапки играть будем, а в…

Тут Мила заозиралась по сторонам в намерении выдумать хоть что-нибудь подходящее. Карт у неё с собой не было, а какие другие игры ещё? Прятки, жмурки, наперегонки вдоль берега?

- А во что? – между тем неподдельно заинтересовался водяной. Не иначе ему виделось, что это так с ним флиртуют. Он даже придвинулся ближе, и близость его рачьего зада заставила Милу всё-таки выдумать ответ.

- В шашки, - воскликнула она.

А там, следуя за своей идеей, Мила почерпнула воду из реки и тоненькими линиями накапала её с пальцев так, чтобы получилось игровое поле. В свете лампы оно было едва видно, но… что есть, как говорится.

- Эм-м, а что это такое «шашки»? – спросил водяной таким тоном, как если бы посчитал, что ему тут голову дурят.

- Ну, вот у тебя камушки какого цвета? Есть так, чтобы двенадцать белых и двенадцать чёрных собрать?

- Да белые они все у меня, один к одному подбирал.

- А раковины от улиток? Есть?

- Уж такого добра с лихвой найдётся, - вздохнул Зузул. Было видно, что ему вроде как и любопытно, и между тем подозрительно всё как-то. Но Мила уже воодушевилась. Поняв, что водяной с роду в шашки не играл, ей вдруг сделалось намного спокойнее.

Вскоре на импровизированное поле для игры легли ракушки и камушки. И, пока они их раскладывали, Мила объясняла незамысловатые правила. Зузул слушал их внимательно, но первую партию всё равно потребовал играть как пробную. Не зря. Водяной быстро проиграл, однако, интерес к игре у него возник.

- Ага, понял, - с азартом сказал Зузул после второй пробной партии. – Всё, готов я с тобой играть.

- Но коли опять проиграешь, то шкатулочка моя, - напомнила с довольной улыбкой Мила, и водяной хохотнул.

- Хо, ишь чего хочешь! Шкатулка была за царапки обещана, а потому на неё покамест не буду.

- А на раздевание я не буду, - надула губы Мила.

- Ну, тогда давай на деньги. Вы, люди, вроде на них играть горазд любите.

Да, деньги Мила любила. Даже не так, она была в них влюблена всем сердцем, а потому её согласие не заставило себя ждать.

- Отлично. Давай по шесть медяков на кон.

Она намеренно назвала такую большую сумму, так как знала – постепенно Зузул мог сообразить как играть без проигрыша. Однако, он нисколько не возмутился.

- Да хоть по десять. Мне эти ваши монеты мусором на дне реки годами лежат, всё равно избавляться от них как-то надо.

Возможно, водяной хотел создать таким образом благоприятный эффект богатого джентльмена, но Мила о такой вероятности подумала только потом. Она мигом «клюнула» и, окидывая Зузула ласковым взглядом, сказала:

- Ага, давай по десять.

- По десять, так по десять, - беспечно махнул рукой Зузул и, положив рядом с игровым полем монеты, осведомился. – А твои где?

- Вот у тебя выиграю и буду в будущем на кон ставить.

- Эй не. Уж коли такое дело, то я весь твой выигрыш буду в шкатулку складывать. Потом, если выиграешь её у меня, вместе с ней их и получишь. А пока за проигрыш одеждой расплачивайся, хо-хо.

Его глазёнки хитро уставились на Милу, но молодой женщиной уже овладела жадность.

- Идёт, – бодро воскликнула она и, спрятав за спиной кулачки, в одном из которых держала ракушку, а в другом камешек, сказала: – Выбирай, кто первым ходить будет.

***

Покуда Мила отсыпалась в домике Адама Брана (ещё бы, она же всю ночь напролёт играла в шашки на раздевание!), Найтэ присутствовал на очередном собрании. Деятельный Олаф фон Дали не смог дать деканам нормально отдохнуть в летние каникулы и с помощью телепортации вернул в академию всех тех, кого так желал видеть. В результате эти избранные нынче были не очень-то довольны. Мягко говоря. Особенно сердитым выглядел Саймон Каттильский, из носа которого так и хлестала кровь. Несмотря на помощь декана факультета Белой Магии, кровотечение всё не останавливалось. Бедный Саймон Каттильский сидел бледный, как полотно, прижимал к носу окровавленный платок, но… сочувствующие взгляды на него никто не бросал. В нынешнем обществе мало кто мог похвастаться цветущим видом, так как телепортация редко кому давалась легко.

- Итак, на повестке дня у нас очередной приём в академию, - озвучил Олаф фон Дали. – Его величество потребовал, чтобы в этот год он прошёл не просто без эксцессов, а по‑настоящему торжественно и красиво. Повторение прошлого безобразия в присутствии Адьира Морриэнтэ не должно повториться.

- Так оно и не повторится, нет на свете второй Милы Свон, - достаточно громко проворчал декан факультета Огненной Стихии Ричард Флай. – Я это безобразие у ворот до сих пор частенько вспоминаю и думаю, что надо было сразу тогда эту сверхталантливую девицу восвояси отправить.

- Не стоит вам корить себя, тут все претензии к организатору приёма, - демонстративно повернулся в сторону декана факультета Водной Стихии Найтэ с привычным для себя серьёзным видом, хотя внутренне ещё как посмеивался. Ему показалось забавным, что в этот год занудное собрание смогут оживить внутренние распри.

- Ну, знаете, - согласно всем его ожиданиям одёрнул полы вычурного кафтана Саймон Каттильский, - я действовал согласно правилам. И, между прочим, лично вы, профессор Аллиэр, меня ещё благодарить должны.

- За такую студентку-то? – всё же удивился Найтэ.

- За то, что я направил её на каникулярную отработку подальше от вас!

- Эм-м, юноша, а куда именно вы её направили? – с любопытством осведомился старичок-декан факультета Земной Стихии Луи Экван.

- Между прочим на очень ответственное место я её отправил, - громко сообщил Саймон Каттильский, как только вытер сбежавшую по его подбородку струйку крови. – Её назначение расположено всего в четырёх пеших переходах от границ Лиадолла и, чем дольше я об этом думаю, тем больше мне видится, что на обратном пути с родины аир Морриэнтэ с аир Свон столкнётся, и чем-то нехорошим мне это аукнется. Давайте начистоту, профессор Аллиэр, во что вы меня втравили?

- Вы себе что-то странное выдумываете.

- Я выдумываю?!

Саймон Каттильский был очень рассержен и его душевное состояние лишь усиливало кровотечение. Декан факультета Белой Магии Август Нейр даже перестал стараться в избавлении коллеги от недуга. Он резко прекратил целительство и грозно воскликнул:

- Да как я вам порвавшиеся капилляры сращивать буду, если вы так дёргаетесь?

Саймон Каттильский вынужденно замер. Однако, Ричард Флай, напротив, оживился. Декан факультета Огненной Стихии сменил позу, нахмурился и уверенно сообщил:

- Вот тут я с профессором Каттильским соглашусь. Как-то подозрительно, что на каникулярную трудовую отработку слушателя кафедры некромантии другой факультет отправляет.

- На самом деле профессор Аллиэр прав, ничего странного в этом нет, - вмешался в разговор Олаф фон Дали, и в его голосе звучало осуждение. – На трудовую отработку некроманта сейчас в принципе сложно отправить, вакансии сами собой себя изживают. Их даже для старшекурсников нынче едва хватает. Поэтому профессор Аллиэр всего‑то напомнил мне о праве отправлять наших воспитанников на отработку, где могут быть задействованы их навыки по внеурочным курсам.

- Но почему вы заставили меня именно туда её отправить? – стараясь не шевелиться, въедливо спросил Саймон Каттильский. – Что-то по размышлении я разуверился в том, что на этом поприще никаких специфических навыков не требуется.

- На самом деле только поэтому, - как можно более искренне улыбнулся Найтэ, так как знал – именно такая мимика усыпляет бдительность. – Это прекрасное обоснование для Ковена, если там вдруг заинтересуются очередной нелестной записью в деле этой студентки. Понимаете? Мы безо всякого труда получим дополнительное обоснование будущих документов на отчисление, и разве это не удобно?

- Слабо верится, что это всё, что у вас на уме, - не поддался на внушение Саймон Каттильский, и тем весьма удивил Найтэ. Он уже привык думать об этом молодом декане факультета Водной Стихии, как о ком-то недалёком, и нынешние размышления о том, что мнение нужно менять, вылились в то, что за тёмного эльфа ответил Олаф фон Дали. Ректор тяжело вздохнул и, глядя на Саймона Каттильского, подтвердил:

- Да, вы правы. У профессора Аллиэра и меня было кое-что ещё на уме. Тут действительно имеет место провокация.

- Какая же? – оживился молодой декан.

- Мила Свон основательно потреплет нервы эльфу-старожилу. А не она сама, так разгулявшиеся бродяги. Исподволь уже запущены кое-какие слухи, а потому сбежаться посмотреть на охраняющего мост эльфа много какого сброда собраться должно. И, если этот самый эльф хочет покоя, то самым разумным для него будет отправить в Лиадолл жалобу. Но даже если он и не составит её, то охраняемый Милой Свон мост Адьир Морриэнтэ действительно вскоре будет проезжать. Наш принц воочию увидит сколь оскорблён его подданный. Ну, и так как эльфы предпочитают заботиться об эльфах, а не о людях, то есть высокая вероятность, что Адьир Морриэнтэ обратится касательно Милы Свон в Ковен по совсем другому поводу. И уж тут я сумею разъяснить, что проблема не в том, что мы её туда назначили, а в слабой компетентности самой студентки.

Большинство присутствующих глубоко задумалось, но только не старик‑декан факультета Земной Стихии Луи Экван. Он, поглядев на задумчивых коллег, заёрзал на стуле и, наконец, ткнув своего соседа в бок, нарушил воцарившееся молчание:

- Простите, коллега, что-то я не понял. А о каком назначении идёт речь? При чём тут факультет Водной Стихии и какие-то эльфы?