Успеть до заката

Год после Беслана

Теперь каждое 1 сентября мы будем вспоминать Беслан: ту школу и ту линейку.

Есть какой-то зловещий смысл, что заложниками стали дети, и именно 1 сентября. Ведь буквально за день до этого были взрывы у «Рижской» в Москве, а еще за несколько дней до того взорвались самолеты, но захват школы стал сутью всех этих событий.

Такова цена разговоров о детях – они наше будущее, что, мол, нет ничего дороже... Дети живут в том же государстве, что и все. В этом государстве жизнь ничего не стоила и не стоит, и не надо питать иллюзий.

Любой заложник беспомощен, напуган, надеется, что его спасут. Дети – особенно. Есть убеждение, что нельзя идти на контакты с террористами, есть сложные политические игры и хитросплетения, но кажется, что все это про другое, а когда дети – то нет ничего важнее их спасения, потому что, если только представить, что они переживали в этом спортзале – их страх, голод, жажду, ужас и унижение, – то какие там могут быть другие соображения...

Детей не защитили и не спасли.

Беслан, «Норд-Ост», Чечня, «Курск»... Моряков из батискафа спасли... Слава Богу. Власть словно двигает костяшки на страшных счетах: ладно, этих вытащим...

Строгое и презрительное предъявление счета власти в эти дни обосновано, но направить свои чувства только по этому руслу, значит, дать себе поблажку, выпустить пар привычным образом.

Разве кто-нибудь всерьез надеется на эту власть, если что? Нет. На друзей – да. На то, что, может, пронесет. На Судьбу в конце концов...

У многих был порыв что-нибудь сделать после Беслана: кровь сдать, деньги перевести, как минимум. Но время идет, порывы быстро слабеют и выдыхаются. Прошел год. Тяжело смотреть кадры замедленной хроники этих страшных дней, на лица тех, кто вместе со смертью близких потерял и свою жизнь. Но назавтра боль пройдет, и это волнение души привычно примем за подлинное переживание.

Бесланская годовщина и отношение к ней – это вплотную поднесенное к душе зеркало, отражающее нашу боленепробиваемость.

Привыкаем. Значит, готовы...

Эти события, и особенно пиковый Беслан, недвусмысленно обращены к нам, а мы отворачиваемся, ничего не желаем менять, соглашаясь на ложь. Не видим даже очевидное: что это наши дети и наша ответственность. Не слышим предупреждений. Люди, не защищающие и не спасающие детей любой ценой, они кто? Народ, и через год ничего не желающий знать, это что?

Понимание человеческой жизни как главного смысла, как непреходящей и неоспоримой цели существования государства и общества, ощущение хрупкости любого человека рядом – эта малость доступна каждому. Без этого у государства нет и никогда не будет ни силы, ни престижа, ни идеологии.

И ни одна, даже правильно поставленная задача не будет решена.