Успеть до заката

Россия сегодня – это автократия

«ЯБЛОКО» – первая демократическая партия новой постсоветской России. На сегодня она оказалась вне стен парламента. Ее не допускают к выборам, а там, где она в выборах участвует, не набирает проходных процентов. В отличие от многих других политиков, Григорий Явлинский не менял своих убеждений, всегда – и при Борисе Ельцине, и при Владимире Путине – был противником чеченской войны и остается самым последовательным критиком власти. О том, каким он видит настоящее и будущее страны, Григорий Явлинский рассказал в интервью специальному корреспонденту «Газеты» Надежде Кеворковой.

— Григорий Алексеевич, начинается пора подведения итогов восьмилетнего президентства Владимира Путина. Что бы вы назвали главным?

— Рано подводить итоги. Слишком много важных событий произойдет в ближайший год. Пока можно сказать, что за последние семь лет было сделано немало верных шагов и принято полезных решений. Это касается экономики, возврата долгов, некоторых внешнеполитических продвижений.

Но это отдельные штрихи, а в главном, в целом страна идет в неверном, бесперспективном направлении, становясь все больше и больше страной периферийного капитализма, который свойственен странам третьего мира.

Владимир Путин закрепил и развил основные негативные тенденции, которые сложились в России в ельцинское время в 90-е годы. Он окончательно ликвидировал независимость средств массовой информации, имеющих политическое значение (Первого и Второго каналов телевидения, НТВ), окончательно превратил выборы всех уровней в фарс, ликвидировал местное самоуправление, подчинил бизнес властям соответствующих уровней и, по сути, очень серьезно укрепил олигархию.

Коррупция стала неотъемлемой частью жизни. Независимость судебной системы не просто отсутствует – вся правоохранительная сфера коммерциализирована. Все знают, сколько и за что платить, суммы взяток называются открыто.

Если заглянуть в недалекое будущее, то окажется, что Путин не решил и проблему собственности, полученной полукриминальным образом в 90-е годы. Скоро проблема начнет обостряться, например, в связи с передачей крупной собственности по наследству. Государство ведь не признает по существу прав собственности. Опять вспомнят о залоговых аукционах, воровстве, убийствах, шантаже – и начнется...

Кроме того, Путин так и не сформулировал стратегических целей развития страны в ХХI веке, не показал ее место в мире, не определил идеологию и политическую философию развития России.

— Рейтинг Владимира Путина ниже 70 % не опускается. Народ его поддерживает, а оппоненты, получается, ничего положительного назвать не могут?

— Люди смотрят на то, что происходит, с точки зрения 90-х. Тогда не платили зарплату — сейчас платят. Тогда пенсии были крошечные — сейчас повыше. Тогда жили беднее — сейчас получше. Вот и 70 %.

По телевизору все время говорят, что Россия тем показала кузькину мать, этих «прогнула». А если сравнивать, что Россия имеет сейчас и что она могла бы иметь, учитывая, что получает ежегодно по 50 млрд долларов дополнительно просто от высоких цен на нефть, это будет совершенно другой разговор. И с этой точки зрения годы просто прошли зря.

Это подтвердил и президент, когда собрал всех своих олигархов и сказал им, что они создали примитивную экономику. Что они деньги в России только зарабатывают и вывозят, а надо бы еще и вкладывать. А они боятся – нет уверенности ни в чем, непонятно, что будет.

Преступность нисколько не уменьшилась. Кстати, те же 70 % граждан ждут беды не от преступников, а от правоохранительных органов.

Только за последние полгода произошло полтора десятка громких убийств. Я уж не говорю о приключении в Лондоне – это случай отдельный.

— Вы возлагаете ответственность за события в Лондоне на Владимира Путина?

— Я возлагаю ответственность за то, что в стране существуют и действуют такие опаснейшие силы, которые власть под руководством Путина за семь лет не смогла или не захотела обезвредить и обезопасить. Силы, которые, так или иначе, хозяйничают в России.

— Знаете, надо бы определиться, как далеко, с вашей точки зрения, простирается ответственность президента.

— С учетом созданной вертикали власти, административного подчинения всего и вся фактически главе государства — чья же это ответственность, если не его? Надо было бы определяться, если бы это был только эпизод. А если одно за другим: убивают первого зампреда Центробанка, потом кого-то из Внешторгбанка, потом директора нефтяного фонда, кандидата в мэры, Политковскую, Литвиненко.

В прошлом году было 36 убийств на национальной почве, а в этом за два месяца – 39! Что тут определяться?

— Убийство Анны Политковской стоит особняком.

— А сожжение священников — тоже особняком?

— Вы считаете, что Владимир Путин и в сожжении священника виноват?

— Его ответственность в том, какова атмосфера в обществе и как работает власть. Президент критически влияет на это.

Священник просил милицию помочь ему защитить его храм от грабежей, выступал на ТВЦ, патриархия обращалась в МВД, чтобы его защитили, но милиция не захотела этого делать. А закончилось тем, что его сожгли с детьми и женой. К кому надо обращаться и кто несет ответственность? Кто за это ответил – министр внутренних дел?

— Следствие не закончено.

— А какое следствие закончено? По Холодову, или по Листьеву, или по Хлебникову? Безопасность жизни в России — это едва ли не главный вопрос, который стоял перед Путиным. Он же с этого начал, и это было главным объяснением войны в 1999 году. И что?

— Войну начал Борис Ельцин. Владимир Путин войну закончил. Бомбардировщиков в небе Чечни нет.

— В таких формах сегодня войны нет. Но болезнь-то там не вылечена, она запрятана вглубь. Там люди как боялись жить, так и боятся. Как могло с любым человеком случиться все что угодно, так и сейчас может. Просто там теперь всем командует другая группировка. А порядки примерно такие же, как были.

Путин говорит, что он укрепил политическую систему, диверсифицировал экономику и сохранил целостность страны. Мне кажется, первого и второго он не сделал. А о какой целостности речь, я не понял.

— Скажем, Владимир Путин разобрался с ситуацией на Северном Кавказе, хотя после 90-х все шло к большой кавказской войне.

— Что значит «разобрался»? В политике зачастую проблемы, которые выглядят благополучно разрешенными, — только вершки. А корешки не тронуты.

Повторяю, стратегические проблемы страны не решаются, не создан даже механизм смены власти. Не определено, какой должна быть Россия через 20–30 лет. Со всеми соседями поссорились.

— У нас в Конституции написано, как власть переходит. Но почему-то представители политического класса, которые любят на Конституцию ссылаться, с большим азартом обсуждают преемника. А Россия ведь не монархия.

— Выборов нет, потому и обсуждают. Россия сегодня — это автократия. А монархией она, к сожалению, стать не может: монарха нет.

— Вы сожалеете об отсутствии монарха? Вы — за монархию?

— Мне кажется, хорошо, если бы у нас была современная конституционная монархия. Был бы общенациональный моральный авторитет. Как в Испании, Великобритании, Нидерландах, Швеции.

Я не монархист в силу невозможности решения этой задачи после того, что последовало за переворотом 1917 года. Не может быть монархом самозванец, член какойнибудь ОПГ, представитель партии «Единая Россия» или «Справедливая Россия». Монарх должен быть особой фигурой, принятой всем обществом.

Шутки шутками, а для России было бы важно найти исторически оправданную консолидирующую фигуру. Но это политическая утопия.

— А почему тема преемника президента легитимна? Никто не возражает, либералы вообще уверовали, что Медведев — это их креатура.

— Для нас она нелегитимна. «Операция преемник» совершенно неприемлема для «ЯБЛОКА», о чем мы много раз говорили. Но дело-то в том, что выборы уничтожены. Поэтому все ваши коллеги только о преемнике пишут и говорят.

— А вы будете участвовать в президентских выборах?

— Если в 2008 году будут выборы, как в 2004-м, где будет участвовать только Путин с большой или маленькой буквы и «подтанцовка» из охранника Жириновского и новосибирского агрария, то не вижу никакого смысла в этом участвовать. Пускай для всех станет очевидно, что происходит на самом деле.

— Правда, что на прошлых думских выборах Владимир Путин вас лично поздравлял с тем, что партия прошла?

— Да, поздравил с победой после выборов в два часа ночи. А в семь утра уже стало ясно, что нам не хватает доли процента. Мы оспорили результаты выборов во всех судах, а сейчас наш иск в Страсбурге — лет через 10 узнаем, что мы незаконно не попали в Госдуму.

— «ЯБЛОКО» в ближайших думских выборах будет принимать участие?

— Если нас не снимут, как осенью сняли в Карелии, а сейчас — в Петербурге.

— Может, вы с кем из администрации президента поссорились?

— Я ни с какими администрациями не ссорюсь. Я и с Путиным не ссорюсь, просто у нас разные взгляды на сегодняшнюю жизнь страны и на ее будущее. А оппонентов на политическом поле в нашем государстве устраняют. Конкурентов эта система не терпит, она очень боится альтернатив и открытых дискуссий. Она любит вещать в виде монологов.

— Дмитрий Рогозин поссорился в свое время с администрацией — и нет его в политике. У вас другая ситуация?

— Рогозин принадлежал к партии, которую создавал Путин. «ЯБЛОКО» он не создавал. Мы политически независимая партия.

— Почему вы так и не договорились с Союзом правых сил?

— Потому что они не отказались от идеологии и практики криминальных и антисоциальных реформ и тех, кто осуществлял такие реформы, бережно прячут в своей партии. Когда у них появился новый человек Никита Белых, возникла надежда, что он произведет какое-то переосмысление. Надежда не оправдалась.

— Вы отказывались от участия в реальной политике, отказывались занимать посты, брать ответственность на себя, а они — нет. Разве не так?

— Нет, не так. Я был не согласен с принципами и логикой реформ, с тем, как они проводились. И, как любой нормальный человек, у которого цель не обогатиться, а профессионально и честно работать, не мог участвовать в том, что очевидно неверно или даже преступно.

Они очень хотели всех, кого только можно, взять в долю. У мафии это называется повязать. Правда, даже этого хотели только в очень специальные моменты: чтобы я снял свою кандидатуру, когда боролся с Ельциным в 1996 году; чтобы я при Примакове исполнял должность главного по раздаче пенсий и пособий.

— Дмитрий Медведев как раз раздает пенсии и пособия, его называют преемником, он готов шагнуть в президенты. А вы отказывались.

— Неплохая должность, но это не моя специальность.

— Если не ошибаюсь, политика — это искусство возможного?

— Нет, политика — это стремление к невозможному. И только таким образом достигается возможное.

— Существует мнение, что фракция «ЯБЛОКО», когда была в Госдуме, лоббировала те законы, которые привели к ситуации с «Сахалином».

— «Сахалин» на 100 % построен на указах Ельцина 1993 года. Ни одна буква ни одного нашего закона к «Сахалину» не имеет никакого отношения вообще. Мы делали закон, который был принят в 1995 году и который исправлял эти указы. Но он до сих пор не работает.

— Вы никогда не занимались лоббированием интересов западных компаний, в том числе американских?

— Посмотрите наши голосования. Мы никогда никого не лоббировали вообще. Мы не занимаемся лоббированием. Мы политическая партия, мы не занимаемся бизнес-интересами.

— К закону о соглашении о разделе продукции (СРП) вы отношения не имели?

— Мы считали, что нужно сделать настоящий закон о СРП, чтобы исправить эти указы. Мы такой закон сделали, его приняли. Правда, нефтяники — и ЮКОС в частности — его сильно испортили. Они провели огромное количество поправок, которые сделали закон неработоспособным. Они были заинтересованы в ликвидации конкуренции. Ни одно месторождение в Российской Федерации не работает по нашему закону.

К слову, в 2000 году на Сахалине Путин хвалил СРП. Знаете, что недавно в Индии он повторил, что СРП – самая лучшая вещь и сотрудничество с Индией на правильном пути?

Государственная контрпропаганда по СРП была затеяна, чтобы выдавить «Шелл» и отдать Сахалин «Газпрому». Операция завершилась удачно.

— А какие у вас отношения теперь с наследниками ЮКОСа, с Леонидом Невзлиным?

— Никаких. Я знаком с Невзлиным, но отношения у нас были только с Ходорковским — он нас поддерживал полтора года.

— Вы не считаете, что ваши проблемы с властью начались из-за поддержки «ЯБЛОКА» Михаилом Ходорковским?

— Ходорковский был одним из тех, кто активно поддерживал «ЯБЛОКО» в 2002–2003 годах, и мы не делали из этого никакой тайны. Это же была крупнейшая компания страны. В разгар выборов началась война против нашего главного спонсора. Его арестовывают и сажают за два месяца до выборов. Проходит обыск, изымаются все документы. По нам тогда нанесли очень сильный удар. Непрохождение в Госдуму в нашей стране — это как команда «фас». Вот нас и начали рвать на куски: снятие с выборов, шантаж, произвол. Нас объявили как бы вне закона.

С другой стороны, если бы президент хотел, он бы давным-давно нас просто смел с лица земли. Но пока по каким-то своим причинам этого не делает. Время от времени посылает сигнал своим, чтобы «не доедали».

Путин вообще мог бы развернуть в стране полную зачистку. Люди с советским мышлением и напуганные криминальными реформами согласились бы на что угодно.

А проблемы с властью у нас были всегда, потому что у нас иная точка зрения на пути развития страны, а власть как система не терпит никого, кроме себя.

— Ни в одной стране мира люди не избирают тех, кто довел страну до нищеты и позора.

— Это не так. К сожалению, у нас избирают. Например, в 1996 году переизбрали Ельцина. И сейчас так же. Сегодня в правительстве и у власти вообще практически все, кто, когда доводили нашу страну до позора и нищеты, в лучшем случае помалкивал, пользовался моментом, урывая себе куски пожирнее. В отличие от тех, кто был в «ЯБЛОКЕ» и с 1991 года категорически и открыто противостоял этой политике, не отступая от этой линии ни на шаг.

— Поддержка Владимира Путина базируется и на том, что он впервые за полтора десятилетия сказал: Россия встала с колен.

— Имеется в виду изгнание грузин из Москвы? Или перекрытие газа Белоруссии? А может, поздравление Януковича на украинских президентских выборах и развал СНГ? Хорошо, что поссорились почти со всеми соседями? Что коррупцию и преступность развели до предела? Что население сокращается и молодежь уезжает за границу работать, не хочет служить в армии? Это, что ли, называется «встать с колен»?

Нет, это называется ошибочным политическим курсом, за который страна будет расплачиваться, как за упущенные шансы.

— Вам ясно, зачем Владимир Путин произнес мюнхенскую речь?

— Многие его оценки, которые касаются структуры мировой «реальной политики», правильные. Это относится, например, к Ирану: Россия заняла позицию сдерживания, чтобы ситуация не пошла вразнос, как в случае с Ираком. Это касается и установки американских радаров в Чехии и Польше, которые будут скорее психологической дразнилкой для России, нежели необходимым техническим элементом ПРО. Безусловно, верна критика и по Ираку, да и вообще критика американского бульдозерного подхода к политике, который в последние годы продемонстрировал свою опасную убогость.

Однако некоторые оценки совершенно неверны и выражают скорее раздражение в отношении Запада и желание продемонстрировать свой изоляционистский подход. Например, по Косово – о том, что там можно что-то сделать без посредников. Или по ОБСЕ. При всей крайней ограниченности своего мандата она остается единственной международной организацией и структурой, пытающейся хотя бы в некоторых вопросах поддержать «общеевропейский» минимальный стандарт на всем политико-географическом пространстве от Ванкувера до Владивостока, включая весь бывший СССР.

Сама форма речи была куда более нервная и агрессивная, чем это, на мой взгляд, может требоваться при выступлении от имени России.

— Критика США — прерогатива не одного только президента. Вам это близко?

— В текущей политике США в последнее десятилетие очень много провалов, серьезных просчетов. В этом Путин прав.

Америка, безусловно, могущественная страна, но не всемогущая, как ей иногда кажется. Ее сверхмогущество если и было, то осталось в прошлом веке. А сейчас все по-другому, другие угрозы. И США в одиночку не противопоставить этим угрозам все, что необходимо.

На Россию огромное влияние оказывают провалы мировой политики, где нет ни принципов, ни ценностей и процветает примитивный практицизм, с которого у нас берут грязный пример.

— Критики Владимира Путина говорят, что он мог согласовать такой демарш с Джорджем Бушем. А вы как думаете?

— Путин все делает сам. Как может, так и делает. Он ничего никому не объясняет. Он и здесь ни с кем не советуется. Слушает многих, наверное, и Буша тоже, собирает все, что считает полезным. Но решения принимает сам, и сам выстраивает все.

— Будет третий срок?

— Может быть.

— Останется Владимир Путин президентом с учетом пересмотра Конституции?

— К большому сожалению, не могу этого исключить.

— Сколько даете за такой исход дела?

— 50 %.