В барханах песочных часов. Экстремальный роман

Глава никакая - два

Дневники Яны (датировано 2000-м годом)

“Оскар почти силком вытащил меня в Дом Киноактера. Я отбивалась как могла, твердила, что с некоторых пор влюблена в одиночество, что ненавижу общение, не выношу людей, объелась ими, сыта! Ведь я уже другая, не та, у меня другая душа, все во мне изменилось, даже внешность, походка. Я люблю читать и общаюсь только с Достоевским…

За все последние месяцы я никогда еще так много не говорила. Оскар глядел на меня с ласковой улыбчивой тоской. Такой трогательный взгляд! Потом приказал:

- Все. Поехали.

И швырнул мне дубленку.

Мы ехали по тихим, заснеженным, уютно-мягким улицам, Оскар гнал свой новенький “пикап” (он опять сменил машину) по красивым, обрамленным старинными особняками, дорогам. В салоне негромко звучал Моцарт, кресла машины облегал золотисто-бордовый плюш. Моя душа притихла и успокоилась.

В Доме Актера я почувствовала себя неуютно. Раньше я тут частенько бывала с Пончиком и, случалось, не только с ней. Потом этот дом превратился в театр “Летучая мышь” с баром и бильярдом внизу, с другого входа. Теперь, после ремонта, это место реинкарнировалось, так сказать. “Дом актера” несколько изменился, в соответствии с духом времени. Но что-то осталось прежним. Может, лишь мои воспоминания. Ассоциации мешали, дразнили меня, и я попыталась сконцентрироваться на чем-нибудь нейтральном. Пока Оскар сдавал в гардероб нашу одежду, я поднялась в фойе и стала рассматривать публику. Сначала взгляд мой споткнулся о что-то настолько забыто-знакомое, что сердце подскочило и заныло. Это был Ромгур, “друг-залетка” из ехомбистской моей эпохи, востоковед. Я так и знала, что когда-нибудь он всплывет на моем пути. И вот, всплыл. Но не узнал меня. Не мудрено. Я и сама бы себя не узнала. Мысленно хихикнув, я стала наблюдать как бы невзначай. Ну, он все тот же. Казанова местного масштаба, коллекционер женской красоты, наметанным глазом простреливает пространство. Вернулся Оскар, и я предложила погулять по фойе и посмотреть фотографии на стенах. К нам подошла красивая блондинка в решительном мини и предложила свою авторскую книжку за полтинник деревянных. Оскар купил две, расплатившись стобаксовой бумажкой без сдачи. Блондинка изумилась, ее тонкое нежно фарфоровое личико порозовело. Похоже, никогда не держала в руках сто долларов. На ее книжке был гриф: “коллекционный тираж, номерные экземпляры”, оформлена со скромным изяществом, но с оборота обложки усмехалась весьма экстравагантная фотка автора. Тираж оказался суперколлекционный: 500 экземпляров. Таких книжек я еще не видела. Открыла, и первые же фразы меня заинтриговали. Лихо пишет блондиночка, лихо!

В баре мы заняли угловой столик. Оскар заказал коктейль и две порции устриц. Я погрузилась в чтение, хотя выглядело это нелепо.

- Тебе нравится? - спросил Оскар непонятно о чем.

- Да, спасибо, - отозвалась я и отложила книгу.

Официант принес коктейль. Из высоких узких бокалов торчали синие соломинки. Эти соломинки вызвали во мне странное волнение, будто я забыла что-то важное и никогда не вспомню. Я уставилась на них с таким упорством, что Оскар посмотрел на меня, недоумевая. Я заставила себя оторваться от созерцания синей пластмассы, и переместила взгляд на соседний столик. Там я обнаружила Ромгура. Он одиноко поглощал шампиньоны. Официант поставил перед ним прозрачный кувшин с красным вином, налил в бокал и отошел. У столика возникла блондинка с книжками и, широко улыбаясь, заговорила. Ромгур купил книжку, блондинка деловито поставила автограф под обложкой. Он пригласил ее сесть, пододвинул меню. Она, все так же улыбаясь, порхнула за столик и стала быстро просматривать меню. Я с интересом ее разглядывала: точеная фигурка, очень красивые ноги, тонкие кисти рук, маленькие узкие ладони, одета элегантно, но мини слишком смелое. Очки в металлической оправе лунного цвета, этот писк моды, казались частью ее самой. Она мне очень нравилась, эта писательница, уж не знаю почему. Я, вообще, не очень люблю женщин, я признаю лишь своих старинных подруг, вернее, раньше признавала, а их у меня было всего две. Было, потому что теперь я и от них устранилась. Но с этой я бы стала общаться. В ней есть особый шарм, и характер, сразу видно, непростой.

Ромгур подозвал официанта, произнес:

- Жюльен, шоколадный ликер, мороженое с орехами.

И обратился к блондинке:

- Вы и в кино снимаетесь?

- Нет, там Елена Коренева, а я Ольга. Однофамилица, - проговорила торопливо.

- Вы на компьютере пишете? - Ромгур не сводил с нее блестящих глаз.

Ольга что-то ответила и засмеялась, голос ее потонул в гомоне ввалившейся в двери подвыпившей компашки. Я заметила, что говорит она совсем не так, как когда книжки предлагает, не в той выразительно-четкой, слегка нарочитой, манере. Речь ее словно спешит, торопливо убегает, теряя слова.

- Вы не владеете компьютером? Как, у вас нет компьютера? - переспросил Ромгур. - Да я научу. Я подарю вам компьютер.

- Что вы, зачем? - отмахнулась Ольга. - Не надо. На компьютере ничего хорошего не напишешь. На нем можно только “печь” бульварные романчики, “стряпать” ширпотреб-однодневку, этакие пирожки с котятами, знаете ли. А настоящую литературу сначала вынашивают в душе, потом пишут от руки при подрагивающем свете свечи, непременно при свече и чтобы пахло горячим воском. Ну, по крайности хоть стеарином. Свечи теперь стеариновые. Тут запах тоже играет роль. Потом рукопись перечитывают и редактируют, и делает это только сам автор. Потом надо печатать на старинной пишущей машинке, и при этом снова править, работать над словом, фразой. Хороший роман создается десятилетиями. А потом автор устраивается на работу и долго копит деньги на издание книги за свой счет, потому что в обычных издательствах издают только “горячие пирожки” для массового потребителя. Затем рукопись поступает к частному издателю, и выпуск книги коллекционным тиражом дорого обходится автору. Но зато это настоящая литература, и найти ее трудно, днем с огнем не сыщешь, разве что случайно автор набредет на своего читателя в каком-нибудь баре, театре или творческом доме, зарабатывая себе на макароны с томат-пастой (писательский деликатес). Правда, и на этом поприще уже появились подделки. Скоро ничего святого не останется. Бизнес растопчет остатки искусства, и будет лишь компьютерный суррогат.

- Какой пессимистичный прогноз, - отозвался Ромгур.

Шумная компания прокатилась мимо их столика, едва не опрокинув его. Оскар проводил взглядом хмельное веселье и спросил меня, чтобы хоть как-то нарушить молчанье наше:

- Странную ты историю рассказывала про Черный Кактус, просто нереальная штуковина. Это что, новейшее зомбирующее средство, возможно ли?

- Ну, да, - вяло отозвалась я, не отрывая взгляда от соседнего столика. Как увлеченно беседуют Ромгур и Ольга. Ромгур азартно распинается о своем приключении в Египте. Со мной он вел себя иначе…

Тут мне невыносимо захотелось говорить, и я завела долгий и ненужный нам обоим монолог, словно бы в ответ на вопрос Оскара:

- Все зависит от дозировки. На презентациях, банкетах, благотворительных вечерах, всего несколько капель в напиток, в еду. Можно и в виде аэрозоля - распылить во время киносеанса, спектакля. Эта штуковина без вкуса и без запаха, как воздух. Старик никому не доверяет, он сам лично отправляется всегда в Индокитай, когда надо. Говорят, он немного маг, его не могут отловить. Его пасет ФСБ. Я читала записи в дневниках Милалисы. Там она умоляет его бросить это дело, уничтожить плантации. Ёхомба держит тайные плантации в Индокитае. Там это растение иначе называется, на местном наречии звучит очень странно, а в переводе с мьянманского это значит Дьявольский Цветок. Мьянманцы узнали о Цветке в очень давние времена от древнего народа Пьиу, но тайну приготовления Черного Кактуса они не сумели вызнать. А позднее, в IX веке, и само государство Шрикшетра исчезло: его разрушили войска северного тайского княжества Наньчжао. И народ Пьиу исчез с лица земли. Его ассимилировали мьянманцы. У Ёхомбы была тайская подружка. Потом она куда-то подевалась. Их род знал рецепт проклятого Кактуса, но сами они никогда этим не занимались. Старик им хорошо платил за что-то, купил особняк для них где-то в долине, там они занимались цветоводством. Потом перевез в другое место. Видимо, они ухаживают за плантациями Цветка…

- У вас огонька не найдется? - обернулся к нашему столику Ромгур и, прикуривая от зажигалки Оскара, пристально посмотрел на меня. - Спасибо, уважили. - Он затянулся, и вдруг положил рядом с моим бокалом визитную карточку. И сказал в сторону Оскара:

- Я знаком с вашей дамой. Мы с ней очень давние знакомцы. Но мне она не рассказывала про Индокитай.

- Ты мне тоже не очень-то рассказывал о себе, Ромгур, и весьма невежливо исчез, к слову, - парировала я.