В цветах ночи

Глава 9. Магия солнечной крови

Терций смотрел в оранжево-медовые глаза и гадал, сколько же за этой теплотой скрывается лжи. Однажды ему случилось наблюдать за чисткой днища прекрасной каравеллы. Деревянный лебедь на парусных крыльях, блестящие на солнце лак и позолота, и мерзостные гады, облепившие выпуклое брюхо. Бугры живых наростов, отверстия, оставленные корабельными червями. Изнанка прекрасного, о которой стоит вспоминать всякий раз, когда подпадаешь под дурман очарования.

Дульсе с любопытством посмотрела на него, затем спросила:

— Задумались, как поступить, господин Веласко?

— Это серьезный выбор, — ответил тот. — Слишком серьезный, чтобы принимать его под влиянием эмоций или страха. Вы же не рассчитываете на мгновенный ответ?

Снова медоточивая улыбка.

— Нет, — кивнула эльфийка, — вы слишком разумны для этого. Я дам вам ночь на размышления. Понимаю, вы обескуражены. Работать с Белым Солнцем не входило в ваши планы, но уверяю, мы будем отличными союзниками.

— Благодарю. — Терций вежливо поклонился эльфийке. — Доброй ночи, госпожа Эдретель.

— Доброй ночи, господин Веласко.

Терций вышел на улицы ночной Карамаргосы. В носу все еще стоял запах меда и апельсинового цвета. Перед глазами сладкая улыбка, красное платье на тонком девическом теле, блестящий завиток золотого локона. Святая Ноэми. Но если он будет верить этому фарфоровому личику, верить безоговорочно, на слово, то будет еще одним дураком-поклонником у ее ног. Если ее единственная сила — связи, то она умело убеждает и манипулирует. Нужно соблюдать осторожность.

Слева раздался шорох, а затем тихое:

— Не напрягайтесь. Это Иззе. Как прошло с принцем?

Ну конечно! Терций совсем забыл об эльфе. Иззе выплыл из черноты, по горло закованный в дублет, как в кирасу. Мантилья полностью скрывала лицо. Кружевной призрак.

— Замечательно, — ответил Терций. — Кажется, теперь я вхож во дворец.

Из-за мантильи лицо эльфа превратилось в серое пятно, по которого сложно было определить эмоции, но голос прозвучал нахально:

— Высоко взлетели. Честь уже продана или все еще держите оборону?

Веласко улыбнулся:

— Приберег для более выгодной сделки. — Затем он посерьезнел. — Иззе, вы посоветовали мне бежать из города. Вряд ли это вписывается в планы госпожи Эльвалы. Тогда почему вы так сказали?

— Пытался быть честным. Если любой выбор подразумевает проигрыш, то остается только избегать выбора. Оставить все на волю случая. Бежать.

— Это заманчиво, — задумчиво протянул Терций, — но неправильно. Судьбу нужно держать в руках, как вожжи.

— Разве судьба — не нить в руках Господа? — подразнил Иззе, кивнул на громаду собора у них за спиной.

Терций обернулся, посмотрел на остроконечную колокольню.

— Ткач вручает нам ту нить, которую мы заслуживаем, — сказал он. — Но иногда очень сложно сделать правильный выбор.

— Если плюсы и минусы разных сторон равнозначны, остаются только личные симпатии.

«Как тонко подмечено. Какие же эльфы тебе больше нравятся, Терций?».

— Зря вы это сказали, Иззе. — Веласко едко усмехнулся. — Я отправился в Кварану по сугубо личным мотивам, но в итоге застрял на четверть века. Это был не самый приятный опыт.

— Да, я знаю, вы были в плену у матриарха дома Вейстури, пока вас не вызволили онтейские дипломаты. Также я знаю, что с вами хорошо обращались. Не в пример другим пленникам или рабам дома. Однако вы все равно болезненно вспоминаете о том времени. Почему?

Почему? Такой простой вопрос, но какой же каскад болезненных воспоминаний он вызывает.

— Я предал Онте, — глухо ответил Терций. — Стал любовником Беларссин, был ее советником касаемо Онте, а затем королевство вызволило меня. Это… постыдно.

— Кто осудит? Тот, кто осудит, никогда не бывал на вашем месте. Мы бываем очень убедительны.

Что это? Утешение от дроу? Как дико звучит. И вдруг слова полились сами, словно кровь из раны:

— Дело не в этом. В какой-то момент я смирился, что никогда не вернусь в Онте, и начал налаживать свою жизнь. Пытался привыкнуть к Кваране. Научился считать ее своим новым домом. Перестал быть прежним Терцием. Стал на толику темным эльфом, прям как вы и сказали. В Онте, по ночам, меня мучала тоска по Кваране. Наверное, поэтому я и стал дроуведом

Из-за мантильи раздался смешок:

— Вы меня удивили. Почему же не вернулись? К чему эти бессмысленные страдания? Пускай о вашей душе беспокоятся духовники.

И правда, почему он не вернулся?

— Я боялся, — признался Терций. — Там случилось много плохого, Иззе. Много поводов для ночных кошмаров. Наверное, вам не понять.

Да, что может понять этот дроу? Даже если он жил в Кваране с рождения и был в немилости у родного дома, что он может понимать в страданиях попавших туда иноземцев, у которых отняли солнце? Ни-че-го. Может, это знак, что стоит выбрать сторону угнетенных? Терций задумался, замолчал, а Иззе не пытался вновь разговорить его.

Когда они вернулись домой, Сильвия отворила им дверь. Терций удивленно спросил:

— А где Амико?

Скривившись, старуха кивнула в сторону кухни. Оттуда раздался грохот, крики, смех. Затем выбежал сам Амико, хохоча как сумасшедший, а следом, крича и бранясь на эльфийском, Лирда, вооруженная скалкой. Гостиную припорошило мучным снежком.

— Что здесь происходит?! — крикнул Терций, так сильно хлопнув дверью, что на пол свалился еще один кусок штукатурки.

— Она хочет меня убить! — воскликнул Амико.

— Я его убью, — задыхаясь от быстрого бега, подтвердила Лирда.

— Они развлекаются так весь вечер, — проскрипела Сильвия, шаркая на кухню. — Нелюдка и недолюд. Когда-нибудь я убью их обоих.

Терций устало вздохнул, скрестил руки на груди, а третьей промассировал переносицу. Не было сил браниться, но Амико все понял без слов. Он поклонился Лирде и произнес:

— Благодарю за прекрасно проведенное время. Предлагаю перенести продолжение на завтра.

Почесав спину скалкой, Лирда махнула рукой и вернулась на кухню. Когда она ушла, Терций строго спросил у гомункула:

— Что я тебе говорил о Лирде?

Тот, сияя белозубой улыбкой, ответил:

— Вы несправедливы ко мне, господин. Я в точности выполнил ваши указания. Молчал и улыбался каждый раз, когда она пыталась вывести меня из себя. Сносил как мужчина. Но вы ничего не говорили о проявлении дружелюбия.

— Да? Это из-за проявления дружелюбия она хотела убить тебя?

— Да. Понимаете ли, в какой-то момент она устала ругаться. А потом пощупала меня чуть пониже спины. Я решил, что это проявление добрых намерений, и тоже пощупал ее чуть пониже спины. Кажется, я неверно интерпретировал ее жест. Прошу прощения.

Амико заглянул в глаза Терция, как преданный песик, который сожрал ботинки хозяина и сейчас очень сожалеет об этом.

— Не строй из себя оскорбленную невинность, — процедил Терций. — Я слышал смех. Ты прекрасно предугадал реакцию. — Потом Терций призадумался. — Но и Лирда как-то быстро отступила и даже не нажаловалась на тебя. Неужели вам обоим это нравится?!

— Да! — восторженно ответил Амико. — Вы плохо понимаете характер Лирды. Это ее способ борьбы со страхами и плохим настроением. Я оказываю ей услугу.

Иззе едко прокомментировал из любимого кресла:

— Будь осторожен, мальчик. Заигрывание с женщиной-дроу очень опасно. Она может неправильно расценить твои знаки, и однажды ты проснешься привязанный к постели.

— Я не сплю, — пробормотал Амико, но его кожа на пару тонов порозовела.

— Тем лучше для тебя, мальчик, — Иззе с блаженным вздохом вытянул ноги. — Кстати, а когда ужин?

— Да, Амико, поторопи их, — распорядился Терций, а когда гомункул ушел, добавил, усаживаясь в кресло: — Не дом, а бардак.

Иззе скинул шляпу с мантильей, и теперь Терций мог видеть его довольную кошачью улыбку.

— Это очень уютный бардак, — признался эльф. — Здесь тепло и спокойно. Вам этого мало?

Дом, дом, дом… Что Терций считал своим домом? Этот двухэтажный столичный особняк, фамильную хибарку на земле предков? Или огромную спальню, похожую на камеру пыток?

— Вы знаете, как я оказался у Беларссин? — неожиданно спросил Терций.

— Нет. — Иззе поморщился, словно пытаясь что-то вспомнить. — Сразу попали к ней в плен, как сошли на берег?

— Примерно полтора года я провел в другом доме и не в качестве пленника, а как почетный гость. А потом дом Вейстури совершил нападение.

Этот день часто снился ему в кошмарах. Брызги крови, стоны, крики. Эльфы, с которыми он прожил полтора года, умерли за один короткий рейд. Терций помнил, как ему и еще нескольким выжившим связали руки, и победители принялись выбирать, кого принести в жертву Матери Ночи. Как он, обезумев от ужаса, убил своего пленителя второй левой. Как его, оглушенного своим первым убийством, волокли на алтарь, и как властный женский голос остановил воинов:

— Это кто-то важный в солнечном королевстве. Выгодней держать его в заложниках. Матерь Ночи уже получила за него откуп.

Это была Беларссин. Она любила осматривать поля сражений. Ослепительная красавица с ледяными глазами убийцы. Паутина проседи в ее волосах тоже часто снилась ему.

— Значит, вас едва не принесли в жертву, — задумчиво подытожил Иззе.

Терций усмехнулся:

— Среди Вейстури у меня было прозвище Обласканный. Мол, богиня вместо того, чтобы убить, легонько шлепнула по заднице.

Иззе рассмеялся в голос:

— Понятно, почему вы это скрывали!

— Да, не очень уважительно… Но я смог подняться.

Иззе фыркнул:

— У вас дополнительная рука! На полях любовных сражений то еще стенобитное орудие!

Они снова посмеялись, и Терций ощутил забытое чувство легкости в общении с кем-то. Раньше он испытывал такое только с Амико.

— Пусть даже так, — протянул Терций, — но я был нужен. Меня уважали. А сейчас… Разве кто-то уважает меня? Я хочу остаться в Онте, но уже никогда не стану его гражданином. А если я предам Онте в очередной раз, мне придется бежать в Кварану, а я не хочу снова жить без солнца. Что мне делать?

Риторический вопрос. Иззе криво улыбнулся, откинул голову, прикрыл глаза. Терций подумал, что эльф решил мирно прикорнуть в кресле, но тут серые губы разомкнулись:

— Мне понравился ваш рассказ о Беларссин, но мне кажется, что вы не вполне честны с собой. Вы тоскуете по Кваране, и эта тоска не по власти и уважению.

Все-то он видит, хитрый остроух.

— Возможно, вы правы, — ответил Терций. — Меня связывает с Квараной чуть больше, чем первое убийство, плен, кровь, насилие. Чуть больше, чем власть.

— Любовь?

Терций покосился на Иззе. Какая неожиданная меткость. Да, там, в темноте, была и любовь. Странная, извращенная и малопонятная любому истинному верующему в Ткача. Терций старался не думать об этом все эти годы, но увидев медальон с портретом своей хозяйки-возлюбленной, снова все вспомнил.

Белое Солнце предлагало третий путь. Соблазнительно занять сторону рабов, ведь он сам пережил рабство. Дульсе Амбар — мастерица давить на гниль. Манипуляции. Абсолютно такие же, как и в среде темных эльфов. А есть ли вообще между ними разница помимо цвета кожи и чувствительности одних к солнечному свету? Судя по их поступкам, нет. Свет и тьма — всего лишь два оттенка серого. Белое Солнце даже опасней, потому что им нечего терять. Да и что они могли предложить ему? Вечность скитаний, претворяясь гомункулом?

— Да, я не удивлен, — продолжил Иззе. — Даже среди дроу бывает любовь. Она не такая, какую себе рисуют надземники, но суть та же. — Он прикоснулся к маске, провел по узорам, а затем снял ее. Пустая глазница, паутина выпуклых рубцов вокруг нее и на щеке. Следы ожога. Раскаленный прут или что-то похожее. — Это клеймо любви. А еще трусости. У любви вкус вины и крови. Это слабость, которую не победить. Можно закрыться маской, постараться забыть. Придумать тысячу оправданий. Идеальную броню из непроницаемых слов. Это самообман. Любовь — это кончик отравленной иглы, который медленно крадется к сердцу. Сражаясь против нее, вы сражаетесь с самим собой, а значит все равно проиграете.

Иззе прав. Бессмысленно скрывать правду от самого себя. Терций любил свою пленительницу, но запретил себе тосковать по этому времени. Убегая в Онте, он убегал от нового себя. Выходит, на нем тоже клеймо любви и трусости.

Если исход не важен, то важна сама игра.

— Я хочу увидеться с госпожой Эльвалой, — сказал Терций. — Как можно скорей устройте мне эту встречу.

Иззе нахмурился:

— Что-то важное?

— Очень. В посольстве засели шпионы Белого Солнца.

Иззе быстро справился с первым потрясением, а затем выскочил в ночь. Да уж, хорош. Нужно было или сразу сдать Рильдинтру, или хранить секрет до гробовой доски, но Терций понял: он не хочет идти путем Белого Солнца. Да, ему важна справедливость, но всю жизнь скрываться и обманывать выше его сил, даже за благое дело.

Рано утром, еще до рассвета, экипаж темных эльфов привез Терция в квартал Вечной Ночи. В посольстве все было перевернуто кверху дном. Стража и слуги прочесывали огромный комплекс зданий. Чарна выглядела ужасно уставшей. Ее можно понять. Рильдинтра давно жил здесь, не вызывая ни у кого ни малейшего подозрения, как и многие другие рабы Эльвалы до него. Белое Солнце мастерски воспользовались слабостью сильного матриарха. Дому Валасте будет нелегко признать это.

Матриарх приняла его в кабинете. Она выглядела такой же помятой и уставшей, как и Чарна. Графин с грибной настойкой был наполовину опустошен.

— Рильдинтра пропал, — сказала Эльвала, наливая себе еще бокал. — Вы предупредили его?

Терций напрягся от этой новости. Этого он не предвидел.

— Нет. Я думал, вы застанете его врасплох.

— И как же он узнал, по-вашему? — горько усмехнулась Эльвала. — Хватит игр. Вы заодно с Белым Солнцем!

— Я помог Рильдинтре, чтобы найти Яззара, — начал оправдываться Терций. — Я надеялся спасти художника. Да, Рильдинтра помог найти труп. Признаю, я совершил ошибку, прикрыв его.

— Непростительную, — процедила Эльвала, почти не размыкая губ. — И я тоже совершила ошибку наняв вас.

— Тогда вы бы до сих пор ничего не знали о шпионах Белом Солнце, а они забрались очень высоко.

Эльвала залпом опрокинула в себя бокал, а затем откинулась в роскошном кресле.

— Тогда как вы объясните, что Рильдинтра испарился еще до прихода Иззе? — спросила она. — Для меня все предельно ясно — вы сговорились.

Опасно. Буквально шаг от гибели. Терций низко склонился перед Эльвалой:

— Рильдинтра что-то сделал со мной. Пускай ваши маги проверят меня. Вы точно найдете что-то, что позволило ему узнать о своем раскрытии.

Эльвала немного подумала, затем махнула рукой, и Чарна с ее прислужницами приступила к многочисленным проверкам. Было неуютно находиться под столь пристальным наблюдением. Особенно неудобно ему было под хмурым взглядом Иззе.

Вердикт оказался неутешительным.

— Ничего, — сказала Чарна. — Никаких следящих артефактов или других заклинаний. Он солгал.

Стражницы схватили Терция под руки.

— Обман не удался, — процедила Эльвала. — Мы хорошенько выбьем из вас подробности заговора. Никакой пощады.

Она хотела было махнуть рукой, чтобы Терция вытолкали прочь, но вдруг Иззе воскликнул:

— Стойте!

Чарна и Эльвала пронзили его злыми взглядами. «Он позволили себе лишнего и точно будет наказан, — подумал Терций. — И ради чего?»

— Стойте, — тише повторил Иззе, а затем достал что-то из-за ворота. — Шпион касался этой вещи.

На его ладони лежал черный паук Чарны. Волшебница прищурилась.

— Я отдал его Иззе, чтобы его не обнаружили при осмотре во дворце, — объяснил Терций. — Выходит, все это время он был на вас?

— Да, — ответил Иззе. — И мы говорили о многих важных вещах, пока он был на мне.

Чарна обхватила пальцами один из амулетов на груди, и паука окутал полупрозрачный кокон силы. Амулет подлетел в воздух, кокон начал вспыхивать яркими цветами, затем внезапно потускнел, приобретя оттенок ржавчины. Брови Чарны поползли вверх. Она подошла к кокону, разложила его на подобие свитка, сотканного из магической силы, криво усмехнулась.

— Поверить не могу, — сказала она после тщательного изучения этого свитка. — Меня учили, что магия солнечной крови уж сотню лет как мертва. Поэтому наши методы обнаружения игнорируют ее. Хитро. — Она произвела несколько пассов над пауком, а затем повернулась к Терцию. — Они зачаровывают свою кровь. Очень незаметное колдовство. Никаких лишних движений, никаких слов или артефактов. Одно мимолетное прикосновение. — Чарна повернулась к Эльвале. — Госпожа матриарх, это очень сильно меняет ситуацию. Велика опасность, что все предметы, которых касался Рильдинтра, имеют уши, прям как этот паук. Нам нужно еще раз проверить посольство. Предлагаю начать с этой комнаты.

Эльвала устало кивнула:

— Я согласна. А его, — она кивнула на Терция, — отпустить. Еще раз проверить всех присутствующих. Никто не выйдет из это комнаты, пока мы не закончим осмотр посольства.

Через несколько долгих часов все присутствующие и вещи в комнате были проверены. Чарна и ее маги двинулись дальше по дому. Эльвала долго хранила молчание, переводя взгляд с Терция на Иззе и обратно.

— Вы меня предали, но при этом оказали услугу, — наконец, сказала она. — Если солнечники действительно забрались так высоко, то они представляют угрозу ничуть не меньше церкви надземников. Теперь, когда они раскрыты, то могут осмелиться на нечто дерзкое. Отчаянный шаг. Мне срочно нужны веские доказательства невиновности темных эльфов, пока не стало слишком поздно. Что вы собираетесь делать дальше?