В цветах ночи

Глава 3. Таинственный наследник

Иззе понял Терция сразу, только взглянув на испуганные глаза. У самого при этом начисто пропало какое-либо выражение. Надгробная статуя, и та выглядит эмоциональней.

— По правде говоря, я с сомнением отнесся к предосторожности госпожи матриарха по поводу вашей безопасности, — сказал дроу, надевая шляпу. Мантилья окончательно закрыла от Терция лицо говорящего. — Теперь я вижу, что она не зря волновалась. Я немедленно доложу ей об этом. А вы оставайтесь дома. Никому не открывайте до моего возвращения.

Здравая мысль. Терций и так не на шутку испугался слежки. Но пока он отсиживается в убежище, убийца может окончательно замести следы. А если госпожа Валасте потеряет все, то на дно погрузится и вся его жизнь.

— Нет, Иззе, у меня другая идея, — ответил Терций. — Я собираюсь пойти в Мертвый город. Возьму с собой Амико, он сможет защитить меня, если потребуется. Вы же отправляйтесь к госпоже послу. Еще я хочу, чтобы вы зашли к Сауресу, опросили слуг.

Иззе удивленно хмыкнул из-под мантильи, но ничего не сказал. Только после его ухода Терций понял, что, кажется, сделал большую глупость. Во-первых, добровольно подверг себя опасности; во-вторых, послал темного эльфа к людям, которые уверены, что их господина убил темный эльф. За Иззе он не переживал. Этот унесет ноги откуда угодно. А вот повторить визит к Сауресу придется уже самостоятельно.

— Вы сказали, что я смогу вас защитить, — с сомнением протянул Амико. — Я… не уверен.

— Ты неплохо обучился за восемь лет. — Терций погладил гомункула по сиреневой голове. — Дерешься куда лучше меня. Не сомневайся в себе.

Прежде чем выйти в город, они припрятали в одежде по кинжалу. Носить при себе клинок было непозволительной роскошью и совсем не по статусу, но это было их единственное оружие помимо бдительности.

Еще на подходе к Мертвому городу Терций поразился удивительной тишине. Если Карамаргоса была полна городского шума, пригород — пением птиц и голосами домашнего скота, то здесь словно падал отделяющий от окружающего мира занавес. Ни стука молотков, ни шуршания песка под ногами, ни криков и брани бригадиров. Абсолютное безмолвие, только ветер рисовал узоры между старых зданий. Куда подевался весь народ?

— Будь начеку, Амико, — предупредил Терций.

Из-за угла здания показалась одинокая фигура и медленно приблизилась к ним. Это был тот самый белоснежный гомункул, который водил их вчера по руинам. Он медленно поклонился:

— Добрый день. Что требуется господину?

— Я пришел задать еще несколько вопросов по поводу раскопок. — Терций снова оглянулся. — Где ваш хозяин? Где все?

— Все? — гомункул посмотрел по сторонам, улыбнулся. — Отправлены на другие работы. На какие точно, мне неизвестно.

— Что это значит? А как же раскопки?

Гомункул вздохнул:

— К сожалению, со смертью господина Сауреса раскопки временно остановили. Вчера вы застали последний день.

Терций удивленно кивнул на гомункула:

— А… вы?

— А я был создан специально для помощи в раскопках Мертвого города. Я буду ждать их возобновления. Несмотря на все разногласия.

— Разногласия?

— Да. — Гомункул печально кивнул головой. — В последнее время господин Саурес очень сильно нервничал. У него был конфликт с руководством.

— Руководством?

— Жречеством, — уточнил Белый. — Не знаю деталей, но я был создан обращать внимание на все, что может повлиять на раскопки.

Какая удача. Этот гомункул многое мог рассказать. Терций предложил ему прогуляться, и тот благодарно согласился. Лилеон в лучах полуденного солнца выглядел полуразрушенной сахарной фигурой на столе богатого вельможи.

— Серьезные раскопки Лилеона начались почти шесть лет назад, — рассказывал Белый, пока они шли вдоль улицы. — Меня создали примерно в то же время. Конечно, раскопки проводились и раньше, но без какой-либо системы и конкретной цели, кроме поиска сокровищ. Никого из этих копателей не интересовали сами джаалдары. И вот церковь поручила это дело Клаудио Сауресу. Тот быстро навел порядок в Лилеоне. Появился план, полная опись найденного. Останки начали отправлять на перезахоронение в Апарон. Потом наткнулись на Первый Храм. Да…

Они как раз пришли к дверям упомянутого храма. Белый провел руками по грубо вытесанным дверям.

— Господин Саурес был одержим этим храмом, — продолжил гомункул. — Остальной город перестал для него существовать. Наверное, поэтому у него и возник конфликт. Незадолго до смерти его вызывал к себе главный жрец, и господин Саурес вернулся очень расстроенным. Кричал, ударил своего гомункула, даже мальчишке досталось.

— Мальчишке? — Терций встрепенулся. — Гомункул?

— Нет, мальчишка был человеком. Служил на посылках. Ребенок кого-то из его слуг, я так полагаю.

«Мальчишка на посылках. Нужно найти его и расспросить».

— Спасибо за информацию, — сказал Терций. — Может, вы заметили что-то еще накануне убийства? Днем, вечером, ночью? Все, что угодно.

Белый удивленно посмотрел на Терция:

— Господин вы… интересуетесь моим мнением?

— Да. Любая деталь может быть очень важна.

Белый посмотрел на Терция, потом на Амико у него за плечом, а затем сказал:

— Господин вернулся крайне расстроенным. Заперся в храме и запретил кому бы то ни было его беспокоить. Это место хорошо охраняется, но никто ничего не заметил и не поднял тревогу, даже гомункул Сауреса. — Белый сделал несколько шагов к храму, уперся спиной в его двери. — Я нашел Мирко здесь. Наверное, он стоял, как и обычно, вот так. — Гомункул еще раз толкнул лопатками двери.

«Странно. Он должен был видеть нападавшего и подпустить его очень близко».

— Думаете, Мирко знал убийцу?

— Я всего лишь гомункул. Не выучен делать какие-либо выводы, только подмечать детали и записывать их. — Гомункул достал из складок одежды книжицу, пролистнул в конец. — Здесь я написал об этом.

Он продемонстрировал запись Веласко.

— Вы постоянно все записывали? — спросил Терций.

— Да. На случай, если важные документы господина Сауреса будут утрачены или испорчены.

— Я могу взять их на изучение?

Белый заметно вздрогнул:

— Я бы не… Понимаете, они нужны мне для работы.

— Но пока у вас нет работы. Я верну их, как только прочитаю.

Будь перед Терцием гомункул попроще, то замер бы статуей до прихода хозяина, который помог бы разобраться в ситуации. Но этот был умен и самостоятелен. Наконец, Белый протянул Терцию записи и прошептал:

— Верните их как можно скорее и никому не говорите, что я их вам давал.

Терций благодарно прижал книгу к своей груди.

— Еще один вопрос, — сказал Веласко. — Кто из знакомых Сауреса ходил на раскопки?

— Многие. Представители церкви часто посещали с инспекцией. Сам Бенито Кальдерон бывал несколько раз. Ученики задерживались до ночи.

— Родные, слуги?

— Только Мирко и Винченте.

Больше расспрашивать гомункула было не о чем. Они поклонились друг другу и разошлись в разные стороны. Всю дорогу обратно Амико хранил удивительное молчание.

— Говори уже, — сказал Терций. — Чувствую, ты о чем-то задумался.

— Я не хочу оказаться на его месте, — признался гомункул. — Чтобы меня оставили на руинах, где нет ни души и где бы я медленно сходил с ума. — Он посмотрел на Терция. — Пожалуйста, хозяин, никогда не давайте мне такого приказа.

Веласко положил ладонь ему на макушку:

— Не буду.

Ему и самому было жаль Белого. Было в этом что-то изощренно жестокое: создавать нечто настолько умное — и заточать в канареечную клетку.

По возвращению Терция ждал неприятный сюрприз. Сильвия Младшая пропала из дома. Первым делом Терций подумал о самом страшном, но старуха быстро созналась:

— Дуреха… Он давно связалась с каким-то матросом из Галлы. Все говорила, что сбежит с ним. Вот и сбежала. Заодно прихватила серебряные ложки и канделябр. — Старуха расплакалась. — Это все моя вина, господин. Слишком уж сквозь пальцы я смотрела на ее проделки.

Терций подавил желание сейчас же выставить ее вон. Время слишком сильно изнашивает людей. Раньше Сильвия была сообразительной и бойкой, а теперь еле шевелится и плохо соображает. Раньше Альваро Молина щеголял выправкой кавалериста, а теперь расплылся, как переспелая хурма. Дом тоже зарос пылью, паутиной и обветшал. Того и гляди развалится на глазах. Сколько еще на его голову свалится проблем?! Наконец, Терций выдохнул.

— Ничего, Сильвия, — процедил он. — Паршивая овца есть в любом стаде.

«И вокруг сплошь они. Паршивые овцы».

Терций заперся в кабинете и начал читать записи белого гомункула. Тот скрупулезно описывал каждый день. Сколько песка отгрузили, какой глубины была яма, сколько и каких костей подняли из нее. Терций не был большим экспертом в области джаалдаров, ему ничего не говорило описание чаш, одежды и прочей утвари. Но вот с появлением в записях Первого Храма стало интересней. Судя по заметкам гомункула, там нашли очень богатое захоронение. Особенно Терций зацепился за строчку: «Четыре свитка господин Саурес оставил при себе для пристального изучения». Эти свитки то и дело всплывали в последующих записях.

«Господин Саурес снова изучает свитки. Пометка: напомнить ему сдать их работникам церковного архива»

«Господин Саурес закончил перевод иероглифов на стенах Первого Храма. Пометка: поместить свитки в ячейку с переводом. Господин настаивает на их связи.»

«Интересно, где сейчас все эти записи? — задумался Терций. — Да и сами свитки? Их не обнаружили на мертвом теле. Могли ли его убить из-за этих свитков? Нужны ли они темным эльфам? Яззару? Загадка. Однако Молина умолчал, что у церкви с Сауресом был конфликт. Нужно обязательно поговорить с ним об этом».

Вечером пришел Иззе, измотанный, запыленный. Одежда испачкана в земле, словно он крался огородами.

— Поиски Яззара прекращены, — почти с порога огорошил он Терция. — Его слуг нашли убитыми. Лежали, хорошо схороненные в куче мусора. Так что всплывший труп художника — вопрос времени. — Эльф бухнулся в любезно предоставленное кресло, вальяжно закинул ногу на ногу, фыркнул на старуху. — А что, сегодня меня не будут поить этой переслащенной дрянью?

Сильвия крякнула, осенила наглеца знаком защиты от нечисти и уползла восвояси.

— В квартале ужесточились порядки, — продолжил эльф. — Никто теперь просто так не покидает его, все отчитываемся перед стражей посольства, чтобы жертвы не множились. И что только взбрело Яззару пойти куда-то, без охраны, с таким настроением в городе?!

— Ясно. — Терций с грустью кивнул. — Мне очень жаль.

— Госпожа Валасте велела мне теперь всюду быть при вас, так что никуда больше по вашим мелким поручениям я не отлучаюсь. Кстати! — дроу засунул руку под кафтан и выложил на стол небольшую стопку бумаг. — Урожай из дома Сауреса.

— Что, вам дали его личные бумаги? — Терций кинулся перебирать листы.

— Шутить изволите? — усмехнулся Иззе. — Я просто влез в дом и вынес все, что смог.

Терций поднял на него взгляд:

— Что?!

— Меня бы не пустили на порог, — покачал головой дроу. — «Поговорите со слугами». Вы явно не подумали, что дали это задание не человеку и не гомункулу.

— Прошу прощения… но вламываться в дом! Это слишком! Такого приказа я вам не давал!

— И очень зря. — Эльф задумчиво посмотрел на огонь. — Вместо вас этот приказ дала госпожа Валасте.

Вот оно что. Иззе рассказал ей о распоряжении Терция, и та внесла свои коррективы.

Дроу кивнул на бумаги:

— Я крайне плохо читаю на онтейском, поэтому не знаю, что там, но явно что-то важное, раз хранилось в сейфе.

— Вы еще и сейф взломали?!

— Он даже не был волшебным, — презрительно скривился Иззе. — Но я испортил одежду, пока пробирался в дом. Надеюсь, мои страдания того стоили?

Терций поднял вверх палец дополнительной руки, побуждая дроу замолчать. Сейчас помощник казался удивительно живым, без обычного налета отстраненной вежливости. Видимо, предположение, что Яззар погиб, ударило по нему сильнее, чем предположение, что тот удрал. А может дело было в дурацком задании?

— Яззар был вашим другом? — как бы невзначай спросил Терций, просматривая бумаги — в основном векселя.

— В моем окружении никого нельзя называть другом, — печально ответил Иззе. — Из соображений безопасности. — Он коснулся маски и тут же отдернул пальцы, словно та была раскалена. — Просто Яззар не относился ко мне, как к отбросу. Мы ничего с ним не делили. Честно говоря, его мало интересовало продвижение по иерархии. Только искусство и дар.

— Какой у него был дар? — Терций продолжал проглядывать записи — векселя, векселя, векселя…

— Он перемещал свой… квазарн… в… Так’зил Ул’хирр, — Иззе поморщился. — Не знаю, как это по-вашему. Был силен в этом.

Страна Идей. Край Снов. Иная Сторона. Терций знал все имена этого странного места, где обитали пророчества, рождались мысли, начинались сновидения. Двойник Яззара, его духовное «я», покидало тело и бродило по его просторам. Оттуда художник и принес Терцию картину. Он с досадой сжал кулак. Как он был слеп! Ну конечно! Должно быть, дар Яззара очень силен, и он чувствовал других паломников Страны Идей. Художник не мог сказать этого открыто из-за множества посторонних глаз. Он передал Терцию зашифрованное послание, но тот так ничего и не понял. Смерть Яззара на его совести.

«Я должен был понять! Чертов дар, почему ты настолько слаб?!».

Терций понял, что его лицо нестерпимо горит. Нужно срочно сменить тему разговора, иначе его окончательно сожрет стыд.

— Простите, Иззе, моя служанка стара и вряд ли успеет подготовить для вас комнату. Ничего, если сегодня вы проведете ночь в гостиной?

— Я ночевал и в более стесненных условиях…

— О! Вы говорили, что у Сауреса не было родственников?

— Да.

— Тут завещание. — Терций расправил лист. — На некоего… Галеасо Масиаса. Вам знакомо это имя?

— Нет, — Иззе еще сильнее нахмурился. — Точно не родственник. Эту информацию я тщательно проверил.

— Может, ученик… — задумчиво пробормотал Терций. — Надо бы все-таки пойти в колледж и узнать о его учениках. — Он снова склонился над бумаги. — Больше ничего интересного нет.

— Зато теперь у нас новое имя, — бодро отреагировал Иззе. — Что вы планируете делать завтра?

— Дайте мне ночь обдумать. Слишком много вариантов.

Прежде чем лечь спать, Терций достал из шкафчика серебряный медальон Беларссин, раскрыл его и посмотрел на портрет.

Он помнил все так же ярко, словно это случилось вчера. Беларссин заказывает у художника по миниатюрам крошечный портрет. «С секретом», — говорит она. Сначала он думал, что секретом была его тень, спрятанная за спиной матриарха. Она звала его «Тот, кто стоит за спиной». Сколько раз она прислушивалась к его совету? Не счесть. Сколько ночей он провел в ее спальне? Лучше и не думать об этом. Терций отказался от медальона, потому что однажды в Стране Идей он увидел его настоящий секрет. Тогда Беларссин преподнесла ему другой подарок, и Терций до сих пор гадает, есть ли у него двойное дно.

Ночью снова снились кошмары, холодные, липкие. Опять белый ворон летал над городом, недосягаемый для теней и крови. Вдруг ворон увидел внизу столб дыма, яркий факел огня. Терций открыл глаза. Что-то не так. Что-то зловещее чудится в ночной тишине. Терций встал с постели, открыл в окно, высунулся. Ничего, только ночь кругом.

— Что-то случилось, господин? — спросил Амико.

— Не знаю. Кажется, да.

«С другой стороны дома», — подумал Терций и пошел к кабинету. Распахнул окно и тут же вскрикнул от неожиданности: снаружи, зацепившись одной рукой за карниз крыши и уперевшись ногой в подоконник, висел Иззе, одетый только в рубашку и штаны. Там, куда он смотрел, красным углем на черном занимался пожар.

— Это горит дом Сауреса, — усмехнулся дроу. — Ручаюсь единственным глазом.