В цветах ночи

Глава 6. Галерея смерти

Бал продолжался почти до самого утра. Терций выбился из сил от бесконечных танцев и болтовни. Кроме того, он никак не мог расслабиться. Постоянно думал об Яззаре, Рильдинтре и своей вынужденной лжи. Чарна же расценила его рассеянность, как очарованность ею, и была невероятно этим довольна.

— Обычно мои кавалеры все равно что услужливые рабы, — говорила она. — Не смеют промолчать, если я спрошу. Не смеют отказать в просьбе. Но в этой вышколенности и услужливости я не вижу ни единого искреннего чувства.

Понятно, почему Чарна не была ни жрицей, ни высокопоставленной чиновницей среди дроу. Она не могла отличить одну сложную эмоцию от другой. Терцию это было даже на руку. Он мог позволить себе роскошь раздумий.

Стоило только выйти за ворота посольства, как из темноты выскользнул Иззе. Словно материализовался из воздуха.

— Долго вы, — сказал он. — Какие новости?

— Никаких. Разве что я наконец поговорил с вашим матриархом начистоту, и мне это совсем не понравилось.

Иззе нахмурился:

— О чем вы?

— Не стройте из себя дурачка. Ваш дом собирается прибрать Онте к рукам.

— Ах это…

Терций остановился, грозно посмотрел на Иззе. Тот вздохнул:

— Люди не так сильны, как семьдесят лет назад. На троне сидит мальчишка, которым вертит жадная аристократия во главе с главным жрецом. Они вскормили его из золотой сиськи и будут вертеть им всю жизнь. Да если он до самой смерти будет гадиться в штаны, они будут только рады. Чем наша власть хуже?

— Солнце. Разве не очевидно? — Терций покачал головой. — Хотя, вам, конечно, этого не понять. Вы родились, выросли и умрете в темноте, но люди так не смогут. Это уже не сотрудничество, а захват.

По лицу Иззе трудно было прочитать эмоции. Он оглядел Терция с ног до головы, потом сказал, осторожно роняя каждое слово:

— Тогда Онте придется показать силу. Силу, а не подлость. В подлости мы все равно искусней.

Всю дорогу Терций думал о словах Иззе, о силе и подлости. А если весь заговор против дроу был садозащитным проявлением подлости со стороны Онте? И за этим стоят чиновники, которые могут убрать его одним щелчком пальцев? Терций провел остаток ночи, запершись на все окна и двери, словно рыцарь внутри башни накануне штурма, и все равно вздрагивал от каждого вскрика ночной птицы.

Утро он встретил ослабевшим от бессонной ночи. Первым делом проверил, как Амико. Тот все еще находился в трансе. Затем помог Иззе сменить повязку. Его порез начал потихоньку зарубцовываться. Во время завтрака глубоко задумался, что же ему делать. У него есть еще примерно два дня до встречи с Рильдинтрой и много белых пятен на карте его расследования.

— Сегодня я пойду в университет Святого Лура и узнаю, сколько еще учеников было у Сауреса, — сказал Терций, очнувшись от раздумий. — Если кто и знает, где свитки и Эспехо, так это они.

— Я не смогу сопроводить вас внутри, но буду рядом, — ответил Иззе. — Вы помните, что нужно делать?

Терций слегка улыбнулся:

— Помню. Орать как можно громче.

В университете Святого Лура Терций бывал реже, чем в соборе Святого Мельхиора, поэтому поразился, как сильно он изменился за последние годы. Появились новые статуи. Они изображали не только Ткача и Святых, но и эльфов из белого и черного мрамора. Мирское проникло в эти стены. Искусство наполнилось страстью, жизнью, плотью. Даже картины на религиозные мотивы стали гораздо телесней. Глядя на изможденный лик Святого Лура, на складки его небеленого хитона, легче поверить, что этот человек скитался по пустыне, голодал, вел праведную жизнь. Художники научились передавать такую тоску в глазах, такую искру мудрости, что Терций ощутив прилив религиозного экстаза. Он сложил руки и помолился перед картиной, как в прежние годы, пока его вера не пошатнулась. И почувствовал себя лучше, чем в любой из последних дней.

В университете он получил информацию об учениках Сауреса. Оказывается, несмотря на вклад жреца в изучение джаалдаров и теологию, он был не слишком популярен. Всего четыре имени. Все они принадлежали к знатным родам Карамаргосы. Среди них был и Галеасо Масиас, который стал наследником Сауреса, но почему-то не воспользовался своим правом, и Раймундо Эспехо, который спешно покинул город в ночь убийства. Саурес и Эспехо чего-то боялись. Интересно, остальные ученики знают, чего именно?

Они с Иззе отобедали, затем сели у камина, попивая ягодный отвар. Следовало обсудить полученную информацию.

— Почему Масиас не заявил права на дом после смерти Сауреса? — задумчиво спросил Терций, глядя на огонь. — Неужели он не знал? Нужно спросить у него…

— Странно, — ответил Иззе. — Нотариус Сауреса должен был его оповестить.

— Точно! Тут что-то нечисто. Нужно поговорить и с нотариусом, и с Масисасом. Следующий ученик, Раймундо Эспехо, сбежал под ложным именем. Надо узнать, под каким. Дальше, Октавио де ла Фуэнте…

— Убит на дуэли. История даже докатилась до квартала Вечной Ночи, но на фоне Сауреса быстро забылась.

— Подозрительно, — протянул Терций. — Учитель и ученик умирают спустя столь непродолжительное время. Не этого ли боялся Эспехо? Нам нужно срочно поговорить с оставшимися. Точнее мне, с вами вряд ли кто станет вести беседы после случившегося.

— О, Матерь Ночи! — Иззе внезапно рассмеялся. — Спасибо тебе, этот господин наконец усвоил такую простую истину.

Веласко улыбнулся. Как же неловко, что приходится скрывать от Иззе историю с Рильдинтрой.

Итак, кто первый, Галеасо Масиас или Дамасо Ортис, последний ученик Сауреса? Немного подумав, Терций решил сначала нанести визит внезапному наследнику жреца.

Дом Масиаса находился не так далеко от собора Святого Мельхиора Заступника, и это говорило о былом богатстве семьи. Живая изгородь давно требовала стрижки. Некоторые стекла заменены обычным пузырем, а крышу требовалось залатать. В общем, не очень походило на дом наследника богатого рода. Тем удивительней, что Масиас не кинулся на наследство, как голодная собака на мосол.

Попасть в дом оказалось непросто. Сначала никто не реагировал на стук в дверь. Потом на пороге его встретил угрюмый подросток. Когда Терций сказала, что хочет поговорить с хозяином дома, тот помрачнел, позвал мать, и вот спустя какое-то время Терций был принят женой Масиаса, хрупкой белокурой женщиной средних лет. Она была одета в добротное, но небогатое платье, без каких-либо украшений. Жену Масиас, похоже, тоже не баловал, как и дом. Обстановка тоже была поблекшей. Единственный дорогой предмет — вешалка для шляп у входа в гостиную — только усугублял это ощущение.

— Мой муж уже довольно давно здесь не ночует, — печально сказала госпожа Масиас, теребя платок. — Если вас послал кто-то из тех многочисленных господ, которому он должен, то в этом месяце я не могу выплатить ни единого лишнего дория. Если господин даст нам немного времени…

— Нет, я не за этим. Где я могу встретить вашего мужа? Мне нужно переговорить с ним по поводу его покойного учителя.

Женщина едко усмехнулась:

— Посмотрите во всех кабаках и публичных домах города. Он возвращается, только когда просаживает все до последней монеты.

— Может, вы поможете мне? Вам приходило письмо от нотариуса господина Сауреса?

— Простите, но нет…

— Тогда возьмите. — Терций достал из-под колета завещание жреца. — Эти бумаги я успел спасти из горящего дома. Учитель сделал вашего мужа своим наследником. Вы можете продать лошадей и выручить неплохую сумму.

Госпожа Масиас удивленно посмотрела на лист бумаги, потом на Терция:

— Это не шутка? Это просто невозможно! Господин Саурес никогда бы ничего не передал Галеасо.

— Не понимаю вас.

— Да, Галеасо был его учеником, но они не сходились во мнениях. Мужа всегда больше интересовали деньги. Он хотел откапывать золото, а не кости. Они сильно поругались.

— По какому поводу?

— Я не знаю подробностей. — Женщина виновата потупила взгляд. — Кажется, Галеасо хотел продать что-то, что ему не принадлежало. Саурес пришел к нам домой, устроил большой скандал, пригрозил стражей и темницей, и мужу пришлось отдать предмет. Что-то золотое и длинное, похожее на цилиндр. — Женщина показала руками примерный размер предмета. — После этого Саурес запретил ему переступать порог его дома. Очень уж крепко поругались.

Терций проверил дату на завещании: четвертое сентября.

— Они поссорились в начале сентября? — спросил он у разволновавшейся женщины.

— О нет, в конце лета. Я точно помню, это было за день до фестиваля в честь дня Святой Приски — 26 августа.

Очень интересно, почему после такого крупного скандала Саурес написал завещание именно на него? Не мог ли Галеасо покуситься на жизнь учителя из-за наследства? Почему же он тогда не заявил на него права?

— Скажите, какого роста ваш муж?

Женщина кивнула на высокую вешалку для шляп, крючки которой имитировали конские головы.

— Мой старший всегда шутил, что конь выщипал все волосы на макушке мужа.

Терций подошел к вешалке, придирчиво осмотрел. Нет, напавший на него был гораздо ниже и уж тем более не настолько стар, чтобы потерять волосы на макушке.

— На вашем месте, госпожа Масиас, я бы объявил мужа пропавшим. Кто-то в этом городе хочет зла всем, кто тесно работал с господином Сауресом. И пусть ваш муж был его нелюбимым учеником, кто знает… Благодарю за информацию.

Госпожа Масиас вдруг побелела, но ничего не сказала. Нужда закалила ее, как и Терция. Пускай у этой бедной женщины и ее детей все сложится хорошо.

Следующая семья, к которой Терций планировал зайти, была слишком богата и влиятельна, чтобы заявится к ним без приглашения. Ортисы занимались торговлей, в том числе и с Вечной Ночью, ссужали золото королям и герцогам и по праву считались одним из самых важных семейств Карамаргосы. На их средства было построено немало церквей, в том числе и собор Святого Мельхиора. Слуги решительно, но вежливо развернули Терция, и даже имена Бенито Кальдерона и Альваро Молины не смогли повлиять на их решение.

Ближе к вечеру Терций вернулся домой. Перед ужином он решил обсудить с Иззе все, что удалось узнать.

— Возможно, Галеасо мертв, как и Саурес, — предположил Веласко. — Он что-то знал или видел. Его жена рассказала, что тот похитил с места раскопок какой-то цилиндр и хотел сбыть, но учитель его раскусил. Знаете, что Иззе… — Терций повернулся к эльфу. — Я подозреваю, что это были свитки, и что похитил он их не с места раскопок, а у самого Сауреса, чем и вызвал его гнев. Только зачем делать Масиаса своим наследником? Вы видите здесь здравый смысл, Иззе?

Тот задумался, потом по-кошачьи потянулся в кресле и лениво предположил:

— Вам не приходило в голову, что Саурес подставил Масиаса? Возможно, жрец хотел подстраховаться и навести своих врагов на ложный след, чтобы свитки точно благополучно покинули город.

Терций удивленно посмотрел на темного эльфа. Такая мысль не приходила ему в голову. Иззе улыбнулся:

— Он выбрал нелюбимого ученика, сделал его наследником и тем самым отвлек внимания от другого.

— Тогда вопрос. — Терций поднял указательный палец. — Как злоумышленники узнали, что Масиас является наследником Сауреса, если даже сам Галеасо об этом не знал? Завещание лежало в сейфе… — Терций смолк, задумался. — Разве что… Нам нужно поговорить с душеприказчиком Сауреса. У него копия завещания и он не оповестил Масиасов о наследстве. Хотелось бы понять почему.

— А что Ортисы?

Терций вздохнул:

— Мне кажется, скорей Матерь Ночи проглотит солнце над Карамаргосой, чем они снизойдут до разговора со мной.

Иззе рассмеялся в голос, чуть не выплеснув горячий ягодный отвар себе на грудь.

На следующий день Амико пришел в себя. На коже не осталось ни следа ожогов. Волосы тоже отросли, хотя были все еще короткими и забавно топорщились в разные стороны, как у мальчишки. К этому моменту Терций уже купил для него новую одежду. К сожалению, не по меркам и с рук, отчего она была велика Амико в груди и вздувалась на бедрах. Совсем не то белое изящество, к которому привык гомункул, но привередничать не приходилось.

Терций достал дорогую красную бумагу, привезенную еще из Вечной Ночи, написал письмо для леди посла, аккуратно сложил его и скрепил красным же сургучом, использовав паучий амулет вместо печати. Теперь осталось доставить его и занять Иззе на всю ночь. Почему бы не совместить? Вечером Терций передал Иззе запечатанное письмо и сказал:

— Это нужно немедленно доставить госпоже Эльвале. Здесь новые мысли по поводу расследования.

Эльф скептично изогнул бровь:

— Мы уже с вами разговаривали на эту тему. Я не посыльный, а защитник.

— Не только защитник, но и помощник, забыли? — Веласко сложил руки на груди. — Я хотел попросить вас еще кое-о-чем.

— О чем же?

— Влезть в дом Ортисов.

— Так-так-так… — Теперь Иззе скрестил руки на груди. — И зачем же?

— Подслушать, что говорят слуги и хозяева. Удостовериться, что Дамасо находится там, и найти способ выманить его для беседы. Но и это еще не все.

— Я весь внимание, — процедил эльф.

— Я хочу, чтобы вы украли мне кое-какие документы из порта. Журнал о прибытии и отбытии судов в ночь убийства Сауреса.

Эльф покачал головой:

— С этим будет проблема, я ведь почти не пишу и не читаю на человечьем.

— Но числа-то вы знаете? Принесите страницу с этим числом. Этого будет достаточно.

— Остался последний, но самый важный вопрос. — Иззе развел руками. — Кто защитит вас в мое отсутствие?

Терций кивнул на гомункула и соврал с самым невинным выражением лица:

— Амико. Он защитит меня, если дойдет до боя. Он обучался фехтованию.

— Он? — Иззе снова скептически изогнул бровь, кивнув на гомункула. — Он не похож на бойца. К тому же, шпаги у вас как раз и нет.

Кровь прилила к лицу Терция, когда он попытался найти еще хоть какую-то отговорку, но неожиданно на помощь пришел Амико.

— Внешность обманчива, — сказал он. — Вы можете испытать меня любым способом, каким пожелаете.

— Ты хочешь подраться со мной, мальчик? — Эльф холодно улыбнулся. — Ты уверен?

— Если вы не поняли, что я сказал, вам стоит срочно подтянуть онтейский.

Терций не сдержал улыбку. Да, у Амико нет шпаги, но есть не менее острый язык.

— Только прошу, никакого оружия, — попросил Веласко. — Вы оба только оправились от ран.

Амико не повел и бровью, Иззе только ухмыльнулся, разминая тело. Пришлось растащить мебель к углам комнаты, чтобы освободить достаточно места. Оба бойца сняли верхнюю одежду и рубахи, обнажив торсы. Вдоль спины Амико все еще сверкали радужные чешуйки света, а на темно-серой коже Иззе было достаточно насечек. Отчего-то Терций сразу вспомнил Рильдинтру и вздрогнул. На какие ухищрения он идет, доверившись светлому эльфу, а стоило ли? Об этом он узнает уже совсем скоро.

Иззе и Амико встали в разных углах комнаты. Напряжение можно было черпать горстями, у Терция даже волосы встали дыбом от того, как пристально эти двое смотрели друг на друга, считывая каждое движение противника.

Первым напал Иззе. Сразу с места в рывок, такой быстрый, что движения размылись в воздухе. Бело-радужная вспышка, и Терций увидел: эльф застыл напротив гомункула, обе руки которого надежно удерживали нападающего на месте. Иззе дернулся чтобы высвободиться, но хватка была железной, прям как у краба. Эльф присвистнул:

— Ну и силища. Так он еще и страж? Почему вы молчали об этом?

Темный эльф оттолкнулся обеими ногами от земли, описал в воздухе круг и высвободился от мертвой хватки. Казалось, что над Иззе не властны законы твердой материи и он — серебристый ветер с зелеными глазами. Еще один выпад. Амико чуть отклонился в сторону, уходя от удара. Волшебный танец, пластика тел. Наконец Иззе отступил.

— Гомункул отлично защищается, — сказал он. — Но почему-то не нападает.

— Он не обучен, — соврал Терций, — но гораздо сложнее устроен, чем обычный слуга и компаньон. Вы удовлетворены?

— Да. — Эльф натянул рубашку. — Я могу ненадолго доверить вас ему. Попытайтесь не сжечь его в очередном пожаре.

Вот нахал!

— А вы постарайтесь не угодить в беду.

— Я? В беду? — Эльф рассмеялся. — Беспокойтесь лучше о себе.

— Что ж, для меня будет долгая и беспокойная ночь.

Иззе прищурился, с подозрением разглядывая Терция, но, кажется, ничего не заподозрил.

— Хорошенько запритесь и никуда не ходите, — распорядился он. — Держите при себе подарок Чарны и этого мастера самообороны. — Он кивнул на Амико.

— Хорошо.

Острый стыд. Снова он обманывает Иззе, но делать нечего.

Эльф покинул дом. Терций выждал примерно час, затем начал собираться. На вопросительный взгляд Амико, сказал:

— На самом деле мы отправляемся на встречу с одним эльфом, и это большой секрет, Амико. Иззе не должен узнать об этом.

Подумав немного, гомункул выдал:

— Нехорошо, что приходится что-то скрывать от него. Это может подорвать доверие между вами.

Как всегда, сама мудрость, а не гомункул. Терций вздохнул:

— У меня нет выбора. Я завяз в этом болоте по уши, и чистым выбраться из него уже не выйдет. Я надеюсь только на твою поддержку.

— Конечно, господин, — Амико низко поклонился ему, и Терций почувствовал облегчения. Он не одинок. Осталось решить всего один вопрос.

— Скажи, — Веласко осекся, а затем все-таки продолжил фразу, — когда ты понял, что умеешь так драться? Она… сделала тебя воином? Почему ты не сказал мне?

— Обучаясь фехтованию, я понял, что у меня не с проста так легко получается повторять за учителем. Во мне заложено много навыков. К сожалению, я не знаю, каких, пока не использую их. — Голос гомункула дрогнул. — Мне очень жаль, хозяин. Вы недовольны мной?

— Нет! — воскликнул Терций. — Нет, — тише добавил он, — просто я удивлен. Почему ты не сказал?

— Посчитал, что вам будет не интересно. Вы гораздо больше были заинтересованы в моем умении вести разговоры, чем в навыках бойца.

Терций вздохнул:

— Если ты откроешь в себе еще какие-то таланты, обязательно скажи мне.

— Обязательно, господин!

Веласко вышел из дома, все еще не понимая, как вообще согласился на эту авантюру. Как эльф найдет его? Город большой, да и раб постоянно при матриархе.

Он прошел почти весь путь до квартала Вечной Ночи, но тут его тихонько окликнули из-за угла. Терций резко остановился, положив руку на рукоять даги. Амико заслонил его своим телом. Из темноты раздалось тихое:

— Не бойтесь. Это я, Рильдинтра.

Эльф выскользнул из подворотни. Его грязно-серая одежда неплохо сливалась с темнотой. Сияющая кожа была вымазана сажей, а длинные волосы собраны в пучок под простым залатанным худом. Тощий маленький бродяжка.

— Как вы нашли меня? Как вы вообще смогли выбраться?! — удивленно воскликнул Терций.

— Так и знал, что вы не слишком мне поверили. — Чумазое лицо улыбнулось. — Я часто брожу по городу по ночам. Это часть моей работы. Эльвала ни о чем не подозревает. Снотворное зелье усыпляет ее до самого утра, даря восхитительные сны. А вот я устойчив к сонному зелью и еще к полсотни ядов. Хорошо подготовлен к своей роли. — Он насмешливо поклонился Терцию. — То, как я выследил вас, позвольте оставить в секрете. Хотя бы на первое время.

— На первое время?

— Кто знает… вдруг нам и дальше придется сотрудничать. — Рильдинтра выпрямился. — Полагаю, вы уже куда-то отослали этого пса? Он ничего не заподозрил?

Терций нахмурился:

— Вы об Иззе? Да, я занял его на всю ночь. Позвольте спросить, почему все так плохо с ним обходятся?

Эльф поманил его в подворотню, усмехнулся и бросил через плечо:

— Тот, кто провалил испытание Матери Ночи, не достоин ее милостей. Не мне вам рассказывать. Долго ведь прожили в Кваране.

Терций знал. Каждый дворянин Квараны обязан пройти одно или несколько испытаний Матери Ночи. Кто-то проходил и возвышался. Кто-то проваливал, но Терций слышал, что обычно таких неудачников приносят в жертву или приговаривают к каторжным работам. Тяжкий грех. Разве что кто-то взял этот грех на себя вместо Иззе, но это звучит неправдоподобно. У дроу жертвенность не в чести.

— Куда вы ведете меня? — спросил Терций.

— Как и обещал. Туда, где, наверное, держат художника. Он зачем-то решил тайно покинуть квартал и даже сумел это сделать, но это была его ошибка. — Эльф встал между нависшими зданиями. — Вот тут на него напали, перерезали его охрану. Какие-то люди в доспехах и плащах, без гербов и знамен. Я немного проследил за ними, но потом выпустил из виду, да и нужно было возвращаться. — Эльф усмехнулся. — Здесь неподалеку есть заброшенный дом с дурной славой. Думаю, его держат там.

Старый дом с прохудившейся крышей и покосившимися стенами был тих, темен и мрачен. Ни огонька в окнах, только холодный ветер, играющий дверями и ставнями из тех, что еще остались.

— Говорят, раньше этот дом принадлежал колдуну, который любил пытать жертв в своем подвале, — тихо шептал Рильдинтра, пока они двигались по двору. — Сейчас говорят, он населен призраками. Любой, кто ступит под его крышу, будет проклят. — Эльф решительно перешагнул порог, аккуратно прощупывая доски под ногами кончиками ступней, словно танцуя на тонкой паутинке. Ни одна дощечка не скрипнула под ним. Затем эльф обернулся. — Вы идете или останетесь во власти суеверий?

Терций встрепенулся. Только сейчас он понял, что смотрит на зловещий дом, не двигаясь за эльфом. На земле вокруг постройки, словно на посыпанной солью, ничего не росло, кроме пары чахлых колючи кустов. Кто знает, может место и правда пропитано вредоносной магией. Терций взял себя в руки и шагнул следом, положив руку на рукоять даги.

Рильдинтра замер, скинул капюшон и прислушался к зловещей тишине. Затем шепнул:

— Кажется, никого нет. Думаю, если его и держат в этом доме, то где-то в легендарном подвале. Нужно найти лестницу.

Терций кивнул и двинулся следом за эльфом, дергаясь каждый раз, когда под его ногой со скрипом прогибалась очередная доска. Он был куда тяжелей своих спутников.

Крак!

— Ох!

Пол просел под ним так быстро, что руки ни за что не успели зацепиться. Терций рухнул в темноту, сильно о что-то ударился и провалился в небытие.

Он не сразу пришел в сознание. В голове все плыло и звенело. Ужасно болели ребра. Первое, что Терций осознал, было звуком. Звуки складывались в слова.

— Господин Веласко!

Это Амико звал его откуда-то сверху. Терций со стоном повернулся на голос, глаза полоснуло, как ножом — Рильдинтра использовал какой-то светоносный артефакт.

— Вы нас видите? — участливо спросил эльф, свесившись в дыру.

— Да, — ответил Терций. — Осторожней, иначе тоже упадете.

— Вы можете встать?

— Постараюсь.

Терций приподнялся на локтях и вынырнул из-под обломков, припорошивших его тело.

Второе, что осознал Терций, это запах мертвечины. От него к горлу подкатила тошнота. Сладковатую вонь перебивал скипидар.

— Оставайтесь на месте, мы сейчас спустимся к вам, — сказал Амико, и огонек света уплыл куда-то, погрузив Терция в темноту.

Он сел, потирая ушибленную голову и ребра. Под его пальцами чувствовался холодный влажный камень. В тишине раздавались звонкие удары капель о твердую поверхность. Вскоре глаза привыкли к темноте, и Терций осознал, что находится в огромном подземном помещении, заваленном обломками досок. Прищурившись, Терций разглядел у противоположной стены какой-то смутный силуэт и замер от страха. Фигура не двигалась. Сидела, прислонившись к стене, и никак прореагировал на пришельца.

— Яззар? — тихо позвал Терций.

Нет ответа.

Сзади послышался шорох. Искра света превратила темноту в белый день.

— Господин Веласко? — позвали со спины.

— О, солнце! — ахнул Рильдинтра.

— Заступник, — выдохнул Терций.

Силуэт у стены был Яззаром. Связанный эльф смотрел мутными невидящими глазами в потолок своей темницы. Камень вокруг него потемнел от застарелой крови. Терций поспешно отвернулся от трупа, подавив приступ тошноты. Они очень сильно опоздали.

— Смотрите, — сказал Амико, показывая на стены.

Луч артефакта Рильдинтры вырвал из темноты многочисленные грубо нарисованные полотна. Из цветов лишь черный, белый и серый. Несмотря на схематичность, Терций узнал, что на них изображено. Храм Ткача в Лилеоне и его разговор с Белым. Пожар в доме Сауреса. Его высокая трехрукая фигура выносит людей из огня. Многие картины повторяли эти сюжеты в разных вариациях, на некоторых Терций был изображен с совершенно незнакомыми ему людьми и даже с какой-то темной эльфийкой. Жутко.

Рильдинтра нарушил молчание, спросив:

— Зачем они заставили художника рисовать такие странные картины?

Терций уже догладывался зачем. Кто бы это ни был, он заставлял Яззара рисовать для него все, что тот видел в Стране Идей по поводу Терция. Невидимая слежка. Предсказание следующего шага. Терций выхватил артефакт из рук Рильдинтры, пробежался вдоль стен, осветив все картины. Среди них не было его похода на бал. Значит, Яззар уже был мертв. Почему похититель убил такого ценного заложника, наверное, так и останется тайной, но косвенные признаки указывали на борьбу. Возможно, Яззар нашел возможность бежать, но похититель не позволил и в процессе случайно убил свою хрупкую жертву.

Яззара из Васбасте похоронили следующим утром. Терций и Амико присутствовали на церемонии. Эльвала сама пригласила их. По старому обычаю темных эльфов, вернувших тело в семью приравнивали к спасителям души, поскольку без должного погребения мертвец не сможет упокоиться в лоне Матери Ночи. Теперь у них обоих была возможность просить чего-то у матриарха, и она не посмеет им отказать. Сугубо в теории. Терций еще никогда не удостаивался такой чести.

Церемония прошла в часовне Матери Ночи. Отраженные зеркалами лучи светильников проходили сквозь фиолетовые призмы, наполняя зал холодным бархатом ирисов и фиалок. Большая серебряная статуя Матери Ночи равнодушно взирала на всех собравшихся. У нее было красивое спокойное лицо и длинные волосы, прикрывающие обнаженную грудь. Ее человеческие руки протягивали всем молящимся длинную самотканую ленту. Неизвестный скульптор выполнил ее из дымчатого стекла, украшенного черными завитками букв. Четыре другие руки были острыми паучьими лапами. Одной она пронзала символическое солнце, другой — сердце, третьей держала корону, последней — саму себя в области лона, ибо Матерь Ночи рождает тьму, зачиная от самой себя.

Не было ни гроба, ни урны с прахом. Тело Яззара из Васбасте было превращено в субстрат для питания грибов, и те уже проклюнулись сквозь жирную черную труху. Шесть жриц, шесть дланей богини, справляли церемонию. Две пели, две играли на арфах, две другие молились и окропляли своей кровью последнее пристанище художника. Терций тоже склонил голову и зашептал слова отходной: «Матерью порожденный возвращается в ее лоно. Он взойдет снова и пожнет месть. Бойтесь его мести». Жуткие слова, но сейчас Терцию они казались так кстати. Кто бы это ни сделал, он достоин мести за такую жестокость.

Терций сумел убедить Эльвалу, что нашел Яззара в заброшенном доме в ходе своего расследования. Его привели туда слухи о странных звуках и свечении из подвала. Матриарх удовлетворился этим объяснением. Иззе же было все не так-то просто объяснить. Как только он понял, что Терций уходил в город без него, то пришел в ярость. Веласко поразился этой вспышке в кошачьих глазах, прорвавшейся сквозь обычное спокойствие. Спустя мгновение маска вернулась на место, но теперь она была холоднее льда.

— Об этом мы поговорим позже, — обронил Иззе и с тех пор хранил скорбное молчание. Даже не рассказал о результатах своей ночной вылазки. Терций пока не настаивал. Все после церемонии.

Терций умолчал и о картинах. Всю галерею смерти они с Рильдинтрой и Амикой стащили в его дом, и на это ушла почти вся ночь. Что делать с ними дальше, он все еще не решил.

После церемонии прощания Эльвала пригласила его на траурную трапезу, и Терций не посмел отказаться. Что уж там, она пригласила даже Иззе. Случившееся, видимо, побудило госпожу посла сплотить всю семью.

Терций поприветствовал Чарну. Та рассеяно кивнула в ответ, и Веласко показалось, что девушка винит себя в смерти художника. Она заведовала частью охраны в посольстве. Выпустить его из виду было ее ошибкой. Ошибкой с печальными последствиями. Рильдинтра тоже присутствовал. Как и всегда, он сопровождал матриарха, словно приклеенный. Они обменялись многозначительными взглядами. Терций начал подумывать, что пора уходить, как вдруг поднялся какой-то переполох. Ему пришлось протолкнуться перед, чтобы понять, что происходит.

Перед ним предстала неприятная картина. Несколько стражниц волокли упирающуюся Лирду. Одна из них шепнула что-то Чарне. Та со злостью схватила служанку за волосы и громко крикнула:

— Ну наконец-то!

Из-за шепотков по залу Терций понял, что Лирду обвинили в краже артефактов. В ее каморке нашли целый ларец не принадлежавших ей волшебных безделушек. Однако Терций точно знал, кто был виновен в кражах. Он бросил взгляд на Рильдинтру. Лицо того оставалось непроницаемым. А Лирду теперь ждала суровая кара за то, что она не совершала.