ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

Чжан Фу-цюань сознательно сделал так, чтобы металл в мартене остыл. Он видел, что Цинь Дэ-гуй все время выдает скоростные плавки, а сам он так и не сумел добиться ни одной. Это отнюдь не возвышало его в глазах Сунь Юй-фэнь и ее подруг, да и самому ему это было очень невыгодно. Он также узнал, что Цинь Дэ-гуй тайком проверяет его работу, и ему захотелось «подставить ножку» Цинь Дэ-гую, чтобы тот впредь не делал этого.

Утром за завтраком Чжан Фу-цюань узнал, что накануне вечером ему звонила Сунь Юй-фэнь. Обрадованный, он жаждал встречи с ней, чтобы, наконец, сделать ей предложение. Но девушка сейчас была на работе, и никакой возможности встретиться с ней не представлялось. К тому же он почувствовал, что так вот сразу, ни с того ни с сего, делать ей предложение неудобно. Если она даст свое согласие, то, конечно, все будет в порядке. Ну, а что, если она откажет? Тогда катастрофа! Он еще никак не мог понять, как она относится к нему. Приглашая ее в кино, в парк, он всячески старался завоевать ее симпатию, но ее подруги относились к нему куда сердечнее, чем она. Поэтому после совместных прогулок с девушками в сердце Чжан Фу-цюаня все же оставался какой-то неприятный осадок от мысли, что она относится к нему недостаточно хорошо и, пожалуй, даже равнодушно. И, конечно, сообщение о том, что она уже дважды звонила ему, не могло не вызвать в его душе радужных надежд. Правда, она могла позволить и о соревновании, но тогда она не преминула бы спросить и Цинь Дэ-гуя, а комендант сказал, что Цинь Дэ-гуя она не спрашивала. Это еще более обрадовало Чжан Фу-цюаня.

«Неужели она догадалась о моих чувствах к ней, поняла причину моего хорошего отношения и к ней и к ее подругам?» — подумал он и решил не ложиться спать, а пойти к Дин Чунь-сю и рассказать ей все, что у него на сердце. Раньше он в разговорах с ней ограничивался только туманными намеками или просто посмеивался, когда она сама-заводила разговор о своей сестре. Сейчас же он твердо решил сказать ей о своих чувствах к Сунь Юй-фэнь. По дороге он купил конфет и пачку печенья, хотя обычно покупал только что-нибудь одно.

Чжан Фу-цюань шел по улицам и смотрел на возвышающиеся то тут, то там леса новостроек. По улицам то и дело проносились грузовики, проезжали телеги, груженные железными балками, песком, кирпичом. Чжан Фу-цюань знал, в каком месте сооружается школа, а в каком — дом для рабочих. Он даже знал, какой именно дом будет заселяться рабочими их завода, и слышал, что в этом доме будет центральное отопление, так что зимой здесь не придется топить печи. А на кухни проведут газ, повернул рычажок — и, пожалуйста, готовь обед! В старых домах таких удобств не было.

Чжан Фу-цюань подошел поближе к этому дому. Стены и крыша его были уже закончены, и только зияли пустотой незастекленные окна. «Ну и быстро же строят! — изумился сталевар. — Не был здесь всего несколько дней, а такие перемены!» Четырехэтажное здание из красного кирпича ему нравилось. Если сейчас написать заявление в профсоюзную организацию и сказать, что он собирается жениться, то и ему, как бригадиру, вполне могут выделить здесь комнату. Он начал прикидывать, на каком этаже лучше жить. Конечно, на первом этаже очень удобно вносить и выносить велосипед, однако шум играющих во дворе ребятишек будет мешать спать днем. На четвертом в этом отношении лучше, но туда трудно втаскивать велосипед. Лучше всего, безусловно, на втором этаже. Надо будет обязательно просить второй этаж, так прямо и написать в заявлении. Да и Сунь Юй-фэнь согласится на это.

С этими мыслями Чжан Фу-цюань покинул строительную площадку и отправился дальше. Конечно, дом хороший, жить в нем будет удобно, лучшего и желать не надо. Вот только в одном отношении загвоздка: Сунь Юй-фэнь все время работает в дневную смену, а ему частенько приходится работать ночью, не очень-то захочется в полночь уходить от молодой жены и тащиться на завод. Конечно, этого можно было бы избежать, если бы его повысили и назначили, скажем, заведующим производственным отделом или отделом техники безопасности. Неплохо перейти и на профсоюзную работу. Но он понимал, что это значительно труднее, чем получить новую квартиру. Нужно упорно трудиться, добиться определенных успехов, и только тогда его могут выдвинуть на руководящую работу. Но если начальство узнает о его последних проделках, то в этом случае ему нечего и мечтать о повышении…

2

Юань Тин-фа работал в дневную смену, и дома была одна Дин Чунь-сю с детьми. Увидев Чжан Фу-цюаня с двумя пакетами в руках, она удивилась и стала его отчитывать:

— Зачем ты так тратишься? Спасибо, что сам заходишь, к чему еще подарки? В следующий раз ничего не покупай! — она повернулась к старшей дочери: — Сяо-лань, поблагодари дядю Чжана, видишь, сколько он принес конфет. Ты что, онемела? Почему молчишь?

Девочка обрадовалась и взяла оба пакета, но так ничего и не сказала. Сталевар нагнулся к ней, взял ее на руки, раскрыл пакет, дал ей печенье, а еще одно положил в постельку около маленького Сяо-фана.

Дин Чунь-сю подала ему сигареты и спросила:

— У тебя сегодня выходной?

— Нет, я работаю в вечернюю смену.

— Ай-й-я, так почему же ты не спишь? Ты ведь только в полночь сменился! — удивленно взглянула на него Дин Чунь-сю и подумала про себя: «Что это он в такую рань явился?»

— Я хорошо выспался и захотел повидать Сяо-лань, — отговорился сталевар, достал из пакета конфету и показал ее девочке: — Сяо-лань, скажи «дядя», а я за это дам тебе конфету.

Девочка пролепетала «дядя», и он тут же наградил ее конфетой. Затем подошел к кроватке, нагнулся над малышом и позвал его:

— Сяо-фан! — Но ребенок лишь удивленно смотрел на него.

— Наш Сяо-фан только в будущем году научится говорить, — улыбнулась мать. — А сейчас он маленький немой, — она немного помолчала и спросила: — В эти дни ты не встречался с Сунь Юй-фэнь? — она знала, что Чжан Фу-цюань любит поговорить о ней.

— Нет, не удавалось. Она со смены, а я на смену, — охотно ответил сталевар. — Вчера и позавчера она звонила мне по телефону. Но я был на работе, так и не знаю, зачем я ей понадобился. Может быть, ты знаешь? Она тебе ничего не говорила? — Для него не было большего удовольствия, как повторять Дин Чунь-сю о том, что он дружен с Сунь Юй-фэнь. К тому же он знал, что и Дин Чунь-сю заинтересована в их дружбе.

— Нет, я не знаю, какое у нее было дело к тебе, — с некоторым огорчением ответила она. — Два дня назад она вечером заходила к нам, но ничего об этом не говорила, — она была недовольна, что сестра скрыла что-то от нее. Вспомнив, что в тот вечер Сунь Юй-фэнь говорила о Чжан Фу-цюане даже несколько равнодушно, она недовольно нахмурилась: «Вот, чертовка, все скрывает от меня!»

— А зачем она к вам заходила? — поинтересовался сталевар.

И Дин Чунь-сю рассказала ему всю историю с утерянными Цинь Дэ-гуем туфельками и даже посмеялась над Цинь Дэ-гуем:

— Надо же быть таким олухом!

Чжан Фу-цюань с беспокойством спросил:

— Говорят, что он купил пару туфель Сунь Юй-фэнь, ты видела их?

— Нет! — ответила вконец удивленная Дин Чунь-сю и покачала головой: — Он такой, что может и ей купить! — Она была очень обижена, что сестра не показала ей подаренные Цинь Дэ-гуем туфли. Безусловно, она все скрывает от нее.

«Вот, негодяй, что делает!» — подумал неприятно пораженный Чжан Фу-цюань. Его сердило, что он пока еще не имеет права запретить девушке принимать от кого-либо подарки.

Увидев помрачневшее лицо сталевара, Дин Чунь-сю начала успокаивать его:

— Как только сестра придет к нам, я с ней поговорю, чтобы она не водилась с этим Цинь Дэ-гуем. Она послушает меня. А этот мерзавец Цинь Дэ-гуй напоминает мне ласку, которая захотела полакомиться яйцами лебедя!

Почувствовав, что Дин Чунь-сю готова ему всячески помочь, сталевар повеселел и решил, что именно сейчас наступает важнейший момент: надо попросить Дин Чунь-сю сделать решительный шаг. И, набравшись храбрости, он сначала несколько витиевато поблагодарил ее:

— Жена мастера Юаня! За твою помощь я буду благодарить тебя всю жизнь!

— Не смей говорить о благодарности. Я такой человек: если мне кто понравится, то я ничего для такого человека не пожалею.

— Жена мастера Юаня, — продолжал придерживаться взятого тона Чжан Фу-цюань, — я чувствую, что дело уже слишком затянулось, не можешь ли ты… — мямлил он, не решаясь сказать прямо. Дин Чунь-сю, казалось, не понимала его намеков и только смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Прошу тебя спросить у Сунь Юй-фэнь вместо меня… — смутился и покраснел Чжан Фу-цюань.

Дин Чунь-сю смекнула, о чем речь, и с улыбкой спросила:

— Ты хочешь, чтобы я за тебя сделала ей предложение?

— Да, — неловко кивнул головой сталевар. — А то я слишком затянул это дело… нехорошо как-то получается…

— Я же говорю, что стараюсь для тебя… вечером два дня назад, когда я провожала ее, я хотела спросить об этом. Но ты ведь сам знаешь ее характер!

«Ну, уж если Дин Чунь-сю боится с ней говорить, то мне и пытаться нечего», — подумал Чжан Фу-цюань.

— Брат Чжан, ты должен знать, что нынешние девушки сами решают дела о своем замужестве, даже родители опасаются заговаривать с ними об этом. — Но, увидев его обескураженное лицо, она решила поддержать его. — Но есть выход из этого положения: прежде всего надо, чтобы ты ей понравился. Ты это должен понять. Нынешние девушки не то что прежние. Раньше они гнались за тем, чтобы у будущего мужа были земля, деньги, а сейчас они хотят, чтобы он хорошо работал, чтобы мог стать Героем Труда. Ты сталевар, и ей понравится, если ты будешь хорошо варить металл, тем более, если ты еще и установишь рекорд. В ваших заводских делах я не разбираюсь, знаю только кое-что о вашем мартене. Боюсь, что Цинь Дэ-гуй в лучшем положении, чем ты: у него ведь есть рекорд.

— Цинь Дэ-гуй этот рекорд добыл бессовестным путем, — зло произнес Чжан Фу-цюань.

Она внимательно посмотрела на него, потом спросила:

— У тебя за последнее время много скоростных плавок?

Чжан Фу-цюань покраснел до корней волос, помолчал и, наконец, ответил:

— Я сейчас как раз добиваюсь скоростных плавок.

— А сколько их у тебя?

— Пока еще нет, — тихо ответил ставший совсем пунцовым Чжан Фу-цюань.

— Ни одной нет? — удивилась Дин Чунь-сю.

Этот вопрос разозлил его. Но Дин Чунь-сю вздохнула и с выражением материнского сочувствия на лице сказала:

— Брат Чжан, я говорю это тебе не потому, что я этого хочу. Запомни: от того, как ты работаешь, зависит твое счастье. Ты непременно должен догнать Цинь Дэ-гуя.

Каждое ее слово тяжелым грузом ложилось на плечи сталевара. Наконец он не выдержал и возбужденно крикнул:

— Ты не знаешь еще этого типа Цинь Дэ-гуя, он способен на любые хитрости!

Дин Чунь-сю снова сочувственно вздохнула.

— Эх, брат Чжан, ты уж слишком стараешься быть честным!

— Сейчас действительно чем ты честнее, тем хуже для тебя!

— Если Сунь Юй-фэнь узнает об этих хитростях Цинь Дэ-гуя, то это ей, конечно, не понравится. Мастер Юань ей уже сказал кое-что об этом, а теперь добавлю и я. Так что ты можешь быть спокоен: она не достанется Цинь Дэ-гую, — изо всех сил старалась успокоить гостя Дин Чунь-сю.

— Ты должен хорошенько учиться у мастера Юаня, — продолжала она, — не надо пользоваться кривой тропой, по которой идет Цинь Дэ-гуй. Как появилось свободное время, ты иди к мастеру Юаню и не чванься, будь повнимательнее. Ты ведь знаешь, какой характер у моего мужа. Если он будет доволен тобой, у него от тебя не будет секретов.

Но Чжан Фу-цюань знал, что мастер Юань не намерен никому раскрывать свои секреты, и поэтому слова Дин Чунь-сю только подливали масла в огонь. Он молча с ожесточением курил сигарету.

— Брат Чжан, — продолжала горячо убеждать его Дин Чунь-сю, если ты не станешь передовым сталеваром и не проявишь свои способности, то уговаривай я ее хоть до мозолей на языке, все будет впустую.

Чжан Фу-цюань постарался изобразить на лице улыбку, почесал затылок и пробормотал:

— Ладно, я непременно буду учиться быстрее варить сталь. — Он знал, что пока это не в его силах, но не хотел признаваться, опасаясь, что в ответ снова услышит укоры.

«Не я буду, если не укорочу ему руки!» — думал на обратном пути Чжан Фу-цюань. Особенно сильно его задело то, что слухи о подаренных туфлях подтвердились. Раньше он в своих отношениях с Сунь Юй-фэнь почти не принимал в расчет Цинь Дэ-гуя. Он верил, что добьется своего. А сейчас он почти потерял всякую надежду на успех. Ведь мастерством скоростных плавок в несколько дней не овладеешь, на это уйдет года полтора, не меньше. Но все же надо как-то унизить в глазах девушек Цинь Дэ-гуя. И он твердо решил «раскрыть все уловки» Цинь Дэ-гуя и рассказать о них Сунь Юй-фэнь и ее подругам, чтобы они поняли, каков на деле этот Цинь Дэ-гуй.

3

У входа в общежитие Чжан Фу-цюань встретил Хэ Цзы-сюе. Тот специально пришел встретиться с Чжан Фу-цюанем и уже довольно долго ждал его, но, несмотря на это, парторг приветливо поздоровался с ним и угостил сигаретой.

— Старина Чжан, ты почему не спишь? — заботливо спросил Хэ Цзы-сюе.

— Я могу не спать хоть двое суток! Сейчас же я проспал большую половину ночи, — и он натянуто улыбнулся. — У тебя есть какое-нибудь дело ко мне?

— Нет, я просто приходил в столовую, хотел посмотреть, хорошо ли вас кормят, — улыбнулся Хэ Цзы-сюе. — Говорят, что в последнее время у тебя появилась целая компания девушек и ты ищешь среди них себе невесту?

— Какую невесту? — улыбнулся Чжан Фу-цюань.

— Ну и скрытен же ты, бить тебя надо. Ты что же это вздумал меня обманывать? — с улыбкой продолжал подшучивать над ним Хэ Цзы-сюе.

— Я тебя не обманываю, — холодно ответил Чжан Фу-цюань, решив, что в его отношениях с Сунь Юй-фэнь нет пока ничего особенного и поэтому лучше о них не говорить.

Почувствовав, что сталевару неприятно продолжать этот разговор, Хэ Цзы-сюе переменил тему:

— Ну, а работа как идет в последнее время? С Цинь Дэ-гуем отношения наладились?

— Мы не разговариваем, — нахмурился Чжан Фу-цюань.

— Как это получилось, что он вчера принял от тебя смену и у него застыл металл, — стараясь говорить спокойно, спросил Хэ Цзы-сюе.

— Разве и за это я в ответе? — настороженно усмехнулся Чжан Фу-цюань.

— Цинь Дэ-гуй не обвиняет тебя. Я просто хочу выяснить, когда ты добавил железной руды.

— Как обычно. Стану я придумывать какой-нибудь новый способ! — сердился Чжан Фу-цюань.

— А мне кажется, что ты сделал это несколько рановато, — по-прежнему с приветливой улыбкой сказал Хэ Цзы-сюе, однако глаза его внимательно следили за выражением лица сталевара, словно хотели проникнуть в какую-то тайну.

— Я готов поклясться, что сделал это вовремя, — не моргнув глазом, твердо повторил Чжан Фу-цюань.

Видя, что так ему ничего не добиться, Хэ Цзы-сюе сменил тактику:

— Старина Чжан, а как ты думаешь, почему металл мог застыть?

— Он действительно застыл? Ты сам это видел? Почему ты веришь Цинь Дэ-гую на слово? — сердито спросил Чжан Фу-цюань и пренебрежительно махнул рукой. — Я не верю этому вздору!

— А я не верю, чтобы Цинь Дэ-гуй мог соврать, такого за ним не водилось, — строго, уже без всякой улыбки произнес Хэ Цзы-сюе.

— Ну, конечно, он никогда не врет! — иронически улыбнулся Чжан Фу-цюань.

— Но я все-таки спрашиваю тебя: когда же Цинь Дэ-гуй поступил нечестно?

— А говорил ли тебе Цинь Дэ-гуй о том, что он старается добиться успеха у девушек?

— Об этом я его не спрашивал, это его личное дело.

— Должен был спросить. Тебя все должно интересовать, а не то скоро в бюрократа превратишься.

Хэ Цзы-сюе внимательно посмотрел в лицо Чжан Фу-цюаня, затем сказал:

— Я не верю, что его увлечение девушками может привести к каким-либо неприятностям, — тут он помолчал и умышленно добавил: — Я думаю, что Цинь Дэ-гуй порядочный человек.

— Порядочный? — рассмеялся Чжан Фу-цюань и, наклонившись к самому лицу Хэ Цзы-сюе, горячо заговорил: — Скажи мне, пожалуйста, если другой человек любит девушку и они вскоре собираются пожениться, а он, Цинь Дэ-гуй, потеряв голову, бегает за ней, дарит ей туфли, то разве это порядочно?

— Что ж, возможно, он ведет себя неправильно, — слегка нахмурив брови, ответил Хэ Цзы-сюе.

— Ты должен с ним поговорить, подействовать на него.

— Да, здесь потребуется немало усилий… — с непроницаемым лицом произнес Хэ Цзы-сюе и улыбнулся. — Так вот прошу тебя передать этому влюбленному, чтобы его личные интересы не мешали работе. А если ты этого не сделаешь, то придется обозвать бюрократом и тебя.

— Это не так просто, — поспешно ответил Чжан Фу-цюань.

— А я думал, что стоит только тебе захотеть, как это непременно дойдет до его ушей.

— А какой толк будет от моих слов?

— Очень большой, очень, — по-прежнему с улыбкой говорил Хэ Цзы-сюе. — Я уверен, что после твоих слов он одумается. Ведь он рабочий и поймет, что только невежественные люди могут из-за личной неприязни наносить ущерб государству.

— Лучше ты сам с ним потолкуй, — поспешно проговорил Чжан Фу-цюань, изо всех сил стараясь показать свое беспристрастие к личным делам Цинь Дэ-гуя.

— Я хотел бы, чтобы ему об этом говорили все, не только я один, — с серьезным лицом сказал Хэ Цзы-сюе. — Нужно, чтобы он почувствовал силу коллектива.

4

Распрощавшись с парторгом, Чжан Фу-цюань вошел в общежитие и прилег на кровать. В комнате было прохладно, через открытое окно залетал легкий ветерок и приятно освежал лицо. Трое соседей сталевара сладко спали. Тишина и прохлада клонили ко сну. Но Чжан Фу-цюань никак не мог уснуть, он свернул одеяло и подложил его под подушку, а сам сел, вытащил сигарету, закурил и невидящим взглядом уставился в окно. Мысли сталевара были далеко. То перед его глазами вставал парк и смеющиеся девушки, которых он обучал езде на велосипеде. А через секунду он уже сидел с ними в кино и жадно следил за происходящим на экране. Вот от неожиданности кто-то из них вскрикнул, уронив веер. Вот они весело смеются, забрызганные водой. Но Чжан Фу-цюань не отрывает своего восхищенного взгляда только от одной из них. Она нравится ему, но он ее побаивается.

«Да, Дин Чунь-сю права: мне надо как-то отличиться», — подумал он вдруг. Если бы не было Цинь Дэ-гуя, то года за полтора упорного труда он овладел бы техникой сталеварения. А тут ему приходится оспаривать первенство у Цинь Дэ-гуя. После разговора с Дин Чунь-сю он уже решил было еще раз тайком подсидеть Цинь Дэ-гуя. Но слова Хэ Цзы-сюе породили в его душе сомнение. Действительно, ведь он рабочий, и не к лицу ему портить государственное достояние. И он решил придумать что-нибудь такое, от чего пострадал бы один Цинь Дэ-гуй. И он пожалел, что не сказал Хэ Цзы-сюе о тех нечестных методах, которыми добивается своих скоростных плавок Цинь Дэ-гуй. А следовало бы назначить специальную комиссию для расследования. Но если даже этого нельзя раскрыть, то все равно можно припугнуть Цинь Дэ-гуя, чтобы он угомонился. А не будет у него скоростных плавок, значит не будет и новых рекордов, а раз так, то не будут ему в голову лезть и мысли о покупке женских туфель.

Чжан Фу-цюань не прочь был рассказать обо всем этом Хэ Цзы-сюе, но опасался, как бы у того не возникло подозрение, что он сам тоже знает все эти хитрости производства… Так что, пожалуй, лучше промолчать. Но как же тогда все-таки вывести Цинь Дэ-гуя на чистую воду?

От таких беспокойных мыслей Чжан Фу-цюань приуныл. Он решил, что, пожалуй, лучше всего будет не встречаться больше с девушками. Но ему вовсе не хотелось проиграть это состязание Цинь Дэ-гую. Ведь он ничуть не хуже Цинь Дэ-гуя и сможет бороться с ним в честном поединке.

5

Раньше Чжан Фу-цюань жил в деревне — трудился в поле, был возчиком, работал в лавке. После земельной реформы получили землю, правда совсем не так уж много, приходилось еще и арендовать, так как семья была большая. Когда в деревне стало известно, что городу требуются рабочие, Чжан Фу-цюань задумался. Он слышал, что рабочие зарабатывают значительно больше крестьян. И с зонтиком в руках и котомкой за плечами он отправился в город.

Вначале Чжан Фу-цюань никак не мог привыкнуть к заводу. Он не выносил жары мартена. Проносящиеся вверху вагонетки повергали его в ужас. А когда начинали выпускать из печи искрящийся огненный металл, он от страха закрывал глаза. Особенно же трудно ему приходилось в ночную смену, когда он засыпал буквально на ходу.

И первые полгода он все время тосковал о родной деревне. Как хорошо бывало там полежать после обеда в тени дерева, любуясь облачками, плывущими по синему небу, и незаметно засыпать под убаюкивающий стрекот кузнечиков, а вечером, когда на небосклоне появлялась луна, нехотя вставать и ехать обратно, всю дорогу весело распевая песни! А когда хозяин уезжал в город, можно было вдоволь поболтать и посмеяться с приказчиками соседней лавки. Картины этой привлекательной жизни заставляли сладостно замирать его сердце и наводили на грустные размышления.

И вот в один из выходных дней он, наконец, поехал в деревню. Все оказалось не так, как в мечтах. Вид приземистых домишек, тусклые коптилки навеяли на него уныние. Почтительные, а иногда и завистливые взгляды односельчан льстили ему. Но он понимал, что они вызваны не новым темно-синим костюмом, а тем, что его окружает ореол славы представителя рабочего класса. В деревне не было ни театра, ни кино, ни радиоприемников. А ведь все это заняло уже немалое место в его жизни. И он с большой радостью возвратился обратно в город. Теперь он во время работы больше всего боялся сделать какую-нибудь ошибку, надеясь со временем стать техником или начальником цеха, чтобы работать подальше от огнедышащего мартена. Поэтому-то он вечно и улыбался, опасаясь произвести на кого-нибудь неблагоприятное впечатление. На должность бригадира его выдвигали Юань Тин-фа и Хэ Цзы-сюе, которым он нравился своей вежливостью, серьезным отношением к работе и тем, что никогда не лез напролом и не был виновником ни одной аварии. Он и сам никогда не думал, что станет врагом Цинь Дэ-гуя. И даже сейчас удивлялся, когда вспоминал, что они с Цинь Дэ-гуем стали непримиримыми врагами. Но тут же ему приходило в голову, что в этом виноват не он — ведь Цинь Дэ-гуй первый начал презирать его, — и в груди его закипела злость. «Вот сволочь, — ругался он про себя. — Думает, что с Чжан Фу-цюанем можно так просто сладить!»

Загрузка...