В стране белого слона

14. ЧЕЛОВЕК БЕЗ АВТОМОБИЛЯ — НЕ ЧЕЛОВЕК, БАНГКОКСКИЕ «РАЗВЛЕЧЕНИЯ»

Все мои бангкокские знакомые, с которыми я общался, — из Чехословакии, Швеции, Австралии, Японии и других стран — были страстными автомобилистами. Человек без автомобиля — не человек, убеждали они меня и приравнивали водительские права к свидетельству об окончании средней школы, к умению печатать на машинке, к высокому культурному уровню человека. Они бравировали знанием многочисленных марок автомобилей и при этом добавляли, что одного знания мало, нужно еще уметь водить такие машины.

Я пытался убедить своих друзей в том, что во время пребывания в Бангкоке мне совсем не хотелось иметь машину. Мне пришлось бы тащиться в бесконечном потоке бангкокских автомобилей в час пик, когда «едешь, как можешь», однако не подумайте, что я решительно настроен против автомобилей; я вполне доверяю всем споим друзьям ч знакомым, когда они, оказывая мне любезность, подвозят меня. Я не имею ничего против водителей-женщин, которые более внимательны, чем водители-мужчины.

В течение нескольких месяцев я ездил со своими друзьями и служебным шофером; однажды даже прокатился по улицам таиландской столицы в трехколесном самло; ездить в нем довольно рискованно. Меня постоянно преследовал страх, какой испытывает пешеход: он знает, что ему отдается предпочтение, но все-таки страх не покидает его; и я с ужасом смотрел на нескончаемый поток автомобилей, больших и маленьких, двигающихся в послеполуденные часы с черепашьей скоростью. Вечером они припарковываются даже на крышах домов. У меня не было ни малейшего желания приобрести автомобиль.

…Прошло совсем немного времени, как один из наших служебных шоферов стал виновником аварии; даже на мой непрофессиональный глаз было ясно, что он виновен, но шофер… тут же исчез с места преступления и, вероятно, навсегда. Полицейские объяснили мне, что это обычное явление в Таиланде, поскольку виновник аварии карается довольно строго, а если авария повлекла за собой чью-то смерть, его приговаривают к высшей мере наказания. Поэтому шоферы, сознающие свою вину, исчезают не только с места преступления, но и из страны. Они скрываются обычно в Лаосе, причем довольно долго, пока совершенное ими преступление не забудется.

…Так вот, мой шофер, не долго думая, исчез, оставив на перекрестке автомобиль и… меня. Со всех сторон мне сигналило множество автомобилей с требованием освободить дорогу; в конце концов мне пришлось уговорить полицейского отвести машину (которой авария, кстати, не причинила никаких повреждений) с проезжей части.

В тот момент, когда я, беспомощный, не знал, как сдвинуть этот автомобиль с места, я вдруг почувствовал себя неполноценным человеком. И… принял решение.

…Так появился господин Гризда, длинную фамилию которого запомнить было невозможно. Он был частным инструктором на курсах по вождению автомобиля для иностранцев, работающих в Бангкоке. Господин Гризда отлично говорил по-английски, улыбался и был к тому же тонким психологом.

От каждого иностранца, которого он научил водить машину, инструктор требовал рекомендательное письмо. Их у него была целая пачка. На первом занятии он показывал прекрасное знание тех стран, откуда приехали его ученики. И, может быть, благодаря именно этому он остался в памяти своих «подопечных».

Мы беседовали с ним о Б. Сметане и А. Дворжаке, плзеньском пиве и чешском стекле; потом он передал мне две странички вопросов и ответов, отпечатанных на машинке, — их следовало выучить для устного экзамена. Вопросы оказались довольно просты. Например, по какой стороне следует ездить, что означает красный и зеленый свет на перекрестке, о правиле «правой руки», о превышении скорости и, главное, об уступке дороги королевскому кортежу: ему должен быть обеспечен беспрепятственный проезд.

Наш инструктор постоянно повторял нам основные заповеди водителя. Кто хочет водить машину, должен уметь водить так, чтобы ездить как можно дольше и без аварий. Всегда необходимо следить за встречным или обгоняющим автомобилем, водитель пе должен ни при каких обстоятельствах выпускать руль; он должен всегда посматривать в зеркало заднего вида, даже если бы рядом с ним сидела Джина Лоллобриджида в бикини. Господин Гризда объяснил мне, что у большинства автомобилей мотор спереди; многие водители не знают этого, и автомеханики и ремонтные мастерские пользуются их наивностью в корыстных целях.

На первом же занятии инструктор посадил меня за руль своего автомобиля, который не только выглядел, но и на самом деле был довольно подержанным. Он сказал, что это учебный «Остии», и у меня не было ни малейшего повода не верить ему. «Остин» имел рулевую колонку, которая при резком движении водителя выдергивалась с того места, куда была вставлена, и машина таинственным образом останавливалась. При переключении скоростей глох мотор, и это случалось довольно часто. Однако с лица моего инструктора никогда не сходила улыбка. Минута — и машина в движении.

На втором занятии он заставил меня ехать в густом потоке автомобилей; при этом он разулся и поставил ногу на мой ботинок, внимательно следя за тормозами. В конце этой довольно рискованной поездки мы свернули в боковую улочку, где господин Гризда вытащил несколько вешек, расставил их на мостовой и стал учить меня объезжать их, отъезжать, парковаться. Потом мы вновь если в «Остин» и поехали, беседуя. У нас была предварительная договоренность, что если произойдет авария, то буду платить я, иначе ему придется объяснять полицейским, что мне нельзя сидеть за рулем. Человек, не получивший водительских прав, не имел права ездить по городу.

— Но тогда, — добавил, как всегда поучительно, мой инструктор, — вы бы никогда не научились водить, а на экзамене особое внимание уделяется именно мастерству вождения автомобиля.

Я посетил около тридцати занятий — они проходили днем, — и наконец господин Грнзда записал меня на экзамен.

— Запомните! — сказал он. — Если вы не сдадите экзамен сразу, то можете попытаться снова, через некоторое время, но, разумеется, еще раз уплатив определенную сумму, — и добавил, что каждый экзаменующийся может сдавать экзамен в машине, на которой приедет. Он и приехал за мной в том самом старом «Остине», который отремонтировал к этому дню так, что даже запиралась дверца.

Устный экзамен я сдал довольно легко, а вот экзамен по вождению оказался трудным. Сначала я должен был объезжать препятствия; если кто-либо из экзаменующихся задевал препятствие, он снимался со следующих этапов экзамена. Потом мне пришлось ездить по кругу, между другими машинами — их следовало объезжать и обгонять; проехать через мост, припарковаться, дать задний ход, обойти встречные автомобили и так далее. Ежедневно в этом трудном экзамене участвовало около двухсот кандидатов на получение водительских прав, а сдавало всего десять человек.

— Из той суммы, которую вы вновь заплатите, — сказал, как всегда назидательно, мой инструктор, — определенная часть достанется экзаменаторам.

Для меня осталось загадкой то обстоятельство, что кандидаты на получение водительских прав, приехавшие на экзамен на своих машинах, не пройдя испытания, уезжают на тех же машинах.

— Да, — сказал с улыбкой инструктор. — Но до этого никому нет дела. Экзаменаторы не хотят связываться с дорожной полицией, ну а если той попадется в руки водитель, не имеющий прав, так это уже не их дело, к тому же полиция получает определенный доход со штрафов… а в общем, не все ли равно…

Я благополучно прошел все испытания. Может быть, это была случайность, по я по сей день благодарен своему инструктору, который научил меня водить машину. Правда, излагая мне правила вождения, он упустил из виду одну деталь. На одном, самом трудном этапе экзамена по вождению — переезда через перекресток с препятствиями — не был установлен лимит времени. Это обстоятельство использовал один из экзаменующихся, преодолевший это расстояние по системе «стоп-старт» почти за час. Господин Гризда усмехнулся:

— Лучше, когда водитель не спешит, и в инструкциях по вождению указана лишь максимальная скорость, по минимальная — никогда.

Мой инструктор был не только философом, но и реалистом. Он объяснил мне, что вышеупомянутый водитель, на его взгляд неудачно прошедший испытания, все-таки получил международные водительские права, написанные на пяти языках.

— Это бывает очень редко, — сказал господин Гризда. — Иначе инструкторы по вождению просто не нужны.

При расставании я вручил ему рекомендательное письмо. Аккуратно сложив его, он сообщил мне, что у него появился новый «подопечный», и вытащил из кармана краткую историю Норвегии.

По сей день я храню о нем самые теплые воспоминания и с особым чувством, я бы даже сказал с гордостью, храню международные водительские права, полученные в далеком Бангкоке. Как память о тех днях, полных дорожных приключений. Я писал ранее, что уже на втором занятии мой инструктор «отправил» меня «на растерзание» в густой поток автомобилей; нашей защитой служила лишь его… нога в черном носке, стоящая на моей ноге, не понимавшей в то время разницу между сцеплением, газом и тормозами. Да, это был мужественный человек. Только в одном он не смог убедить меня — в необходимости приобрести автомобиль. Может быть, поэтому, приехав на родину, я не стал подтверждать свои международные водительские права. По до сих пор я храню их вместе с визитной карточкой моего инструктора, который знает о Сметане, Дворжаке и Чехословакии.

Бангкок, если верить рекламным проспектам, — знаменитый центр ночной жизни, многочисленных «массажных салонов», «турецких бань» и отелей, славящихся красивыми горничными-тайками, которых гораздо больше, чем указано в проспектах. Но что же на самом деле скрывается за вывеской этих заведений? И здесь встает целый ряд проблем, заслуживающих серьезного социального анализа. Может быть, поэтому тайские социологи пока еще не нашли однозначного их решения.

Таиланд — страна с относительно короткой историей явления, называемого «западным образом жизни», разумеется со всеми соответствующими «атрибутами». Бангкок довольно быстро превратился из азиатского города в космополитичный; постоянное присутствие иностранных туристов и американских войск[9] сыграло далеко не положительную роль.

Отметим, впрочем, что в Таиланде проституция официально государством не признана, но терпима. В Бангкоке нет публичных домов, однако ряд столичных отелей «исполняет» их функции. В 1970 году в Таиланде было зарегистрировано около 2500 заведений, «работавших» как публичные дома, и около 170 000 проституток. Время от времени в газетах появлялись статьи, критикующие проституцию, призывающие возродить высокие нравственные традиции тайского народа.

Было бы ошибкой считать, что Бангкок — город пороков, соблазнов, приманок и сомнительных развлечений. Тайцы, которые без оглядки заимствуют современную западную технологию, перенимают и «западный образ жизни», нравится он им или нет, причем порой отнюдь не самые привлекательные его стороны, например ночные клубы, ставшие одной из достопримечательностей таиландской столицы.

Ночной клуб в Бангкоке представляет собой кафе или дансинг с девушками-«собеседницами» — вроде японских гейш. Есть ночные клубы, работающие под дискотеки, они более дешевые; здесь собирается в основном молодежь — об этом можно догадаться по мотоциклам, оставленным у входа. На мотоциклах (наиболее дешевый вид транспорта в Бангкоке) ездит в основном молодежь. И наконец, ночные клубы «самой высокой категории»; у входа стоят машины различных марок, иногда с шофером. Здесь звучит тайская или евро-американская музыка. В ряде ночных клубов работает варьете, неофициально разрешен стриптиз. Посетителей клуба развлекают девушки-«собеседницы». Их выбирают с помощью официанта, который деликатно подзывает одну из них, сидящую вблизи оркестра, или с ней самой договариваются многозначительным кивком головы.

Девушки-«собеседницы» служат в ночных заведениях различных категорий. Их время строго лимитировано; за этим следят и так называемый «менеджер» девушки, и она сама. Каждый час она кладет на тарелку (на которой обычно приносят счет) бумажку, означающую, что прошло 60 минут «развлечений».

Среди девушек есть и образованные, и абсолютно неграмотные — в зависимости от категории ночного заведения; одни хорошо говорят по-английски, другие — еле-еле. Они не имеют права покинуть заведение до закрытия; однако «клиент» может увести девушку раньше, предварительно уплатив определенную сумму.

Очень красивы в популярных ночных клубах певицы, но их нельзя приглашать к столу в качестве «собеседниц». Правда, можно попытаться пригласить их на уикэнд, если они свободны от выступлений и проявляют к вам определенный интерес. Однако это бывает крайне редко: их работа приносит им славу и деньги, и они довольно расчетливы, расположение к вам — скорее всего не что иное, как традиционная тайская вежливость. Но если вам все-таки удастся поехать на один из морских курортов Таиланда в обществе известной певицы, следует быть готовым к большим тратам на дорогие подарки и роскошные отели.

Посещение ночных заведений и проведение там времени с приятной «собеседницей» стало чуть ли не образом жизни всех состоятельных мужчин; в большинстве своем это добропорядочные отцы семейств, и посещение ночных клубов они приравнивают к приятной ванне. Мужчины, беседующие друг с другом за кружкой пива, в Бангкоке большая редкость.

Что касается «турецких бань» и японских «массажных салонов», то они представляют собой модификацию сауны, привнесенную в Таиланд из Японии. В Таиланде эти заведения имеют некоторые, с позволения сказать, «особенности». Прежде чем посетитель салопа подвергнется соответствующим процедурам, ему подают список массажисток. Просматривая его, он сам выбирает ту, чьи нежные пальчики, по его мнению, быстрее снимут с него усталость. Если массажистка понравится посетителю, он может пригласить ее куда-нибудь. Разумеется, в со выходной день.

Все, о чем я рассказал, типично не только для Бангкока, но и для других городов Таиланда. Взять, к примеру, Корат.

Двести лет назад Корат был незначительным приграничным городком, защищавшим страну от нападений врагов. И по сей день он остался провинциальным городишком, с той лишь разницей, что Корат стал крупной американской военной базой; там постоянно находится около тысячи солдат. Корат стал притягивать торговцев, мелких предпринимателей, в городе выросли магазины и лавки, закусочные, рестораны, дневные и ночные заведения. Если в Бангкоке публичные дома тщательно замаскированы, то в Корате они работают открыто. За несколько лет в Корате сосредоточилось около 5000 «собеседниц». Они работают в барах, ресторанах в качестве «хозяек», официанток, продавщиц и не скрывают своей «профессии», просиживая в баре все дни и ночи. Они тщательно следят за своим здоровьем, регулярно ходят на врачебные осмотры, однако процент венерических заболеваний в этом районе не уменьшается.

Все приезжающие в Корат знают, что большинство из «собеседниц» — проститутки; впрочем, их так и называют. Они сами избрали это занятие, приехав сюда из горных деревень или с побережья, не имея никаких шансов получить какую-нибудь другую работу.

Однако в Таиланде встречаются женщины, так сказать, другой «категории». Эти женщины живут (иногда даже по нескольку лет) с одинокими иностранцами, работающими в Бангкоке, и выполняют при них роль так называемой «хозяйки», или с местными семейными, довольно состоятельными мужчинами, становясь для них «второй», или «побочной», женой. «Вторую» жену не каждый может содержать: надо нанимать для нее квартиру, платить за ее наряды. Если мужчина уделяет своей «даме» меньше внимания, чем она требует, или мало платит ей, она находит себе другой «источник» удовольствий и денег.

Однако приходит время, когда «вторая жена» приедается, и женщина оказывается в затруднительной ситуации: найти другого мужчину не так-то легко. Не каждый состоятельный таец согласится взять на содержание женщину, которая «надоела» другому. Так что для покинутой женщины только один путь — в ночное заведение.

Именно по этой причине таиландские женщины пред-почитают временное сожительство с иностранцем, где они выполняют роль «хозяйки», любовницы, «собеседницы», «попечительницы». Правда, женщина должна соблюдать определенные «правила игры», а именно хранить верность своему сожителю, т. е. не изменять ему даже в том случае, если это сулит ей немалые деньги. Удивительно, но женщины соблюдают эти правила; они экономно ведут хозяйство, часть денег откладывая себе на приданое на случай, если когда-нибудь выйдут замуж; часть сбережений они отдадут своему мужу, демонстрируя качества бережливой хозяйки.

Когда пребывание иностранца в Таиланде заканчивается или его по тем или иным причинам отзывают из страны ранее, чем он предполагал, он обязан позаботиться о своей «собеседнице»; как правило, он рекомендует ее другому иностранцу, одинокому, нуждающемуся в заботе, ласке и домашнем очаге.

Один мой коллега из Северной Европы в течение почти пяти лет своей работы в Таиланде наслаждался обществом прелестного создания с миндалевидными глазами. За это время он научил ее прекрасно говорить по-английски, на котором ранее она едва могла произнести пару слов.

— Чему мог научить ее американский майор, с которым она жила за полгода до меня, еще к тому же с ужасным произношением? — говаривал мой коллега. Тем не менее то обстоятельство, что девушка-«собеседница» перешла к нему от майора, свидетельствовало о ее принадлежности к «высшей категории» женщин подобной профессии.

Мой коллега не скрывал, что за время своей жизни в Таиланде в обществе прелестной тайки, к тому же отличной хозяйки, он скопил значительную сумму, которую наверняка промотал бы на сомнительные развлечения, ведя безалаберный образ жизни. Накануне отъезда он договорился со своим приятелем, не раз составлявшим ему партию в гольф или бридж, что тот позаботится об оставленной девушке.

Таким образом, ситуация в этой области довольно сложна, и решение ее потребует от страны немалых усилий. Анализируя эту проблему в официальной печати, тайские социологи пришли к выводу, что для решения ее необходимо устранить прежде всего социальные причины. Однако до сих пор эта проблема остается нерешенной.

Что ждет Таиланд в будущем? Понятие времени в Юго-Восточной Азии относительно. В тайском языке, имеющем довольно простую грамматическую структуру, выражение «то чи» означает одновременно и «завтра», и «будет», и «через час», и «через год». Оно просто означает будущее время…