В тени Альгамбры

Гран-Виа

Мадридская Гран-Виа, которая вскоре после площади Кибелы отходит вправо от более широкой, однако не столь оживленной банковской улицы Калье-де-Алькала, полого поднимается чуть повыше старейшего высотного здания города, шестнадцатиэтажной «Телефоники», а затем, слегка поворачивая, идет вниз к площади Испании, — одна из самых представительных и роскошных улиц в Европе. Правда, в пасмурные дни она кажется несколько мрачной и узкой, с обеих сторон зажатой высокими фасадами домов: это не идеальная улица для военных парадов и торжественных шествий. Однако ряды роскошных магазинов, растянувшихся чуть ли не на полтора километра и лишь изредка прерываемые филиалом какого-нибудь банка, почти не имеют себе равных на Европейском континенте. Здесь, в этих магазинах, есть все: элегантная мужская и женская одежда, превосходная обувь, дорогие кожаные изделия, дамские сумки из крокодиловой и змеиной кожи, роскошные духи, а также сувениры, главным образом помпезные донкихоты и черные боевые быки. Многочисленнее других, однако, представлены ювелирные и часовые магазины, наряду с испанскими филиалы швейцарских, особенно женевских, фирм. Миллионные ценности сверкают в их витринах. И конечно, здесь есть несколько больших кинотеатров и кафе. Шумным, плотным потоком движутся по проезжей части автомобили: в Испании еще вовсю пользуются гудками. И наверное, еще более плотной массой идут по нешироким тротуарам люди. Это не рабочие, это более или менее прилично зарабатывающие буржуа, спешащие по делам или просто гуляющие. Клиенты же всех великолепных магазинов не простые мадридцы, а — в туристский сезон — иностранные туристы и — в течение всего года — богачи и крупные дельцы всей страны: почти все они имеют в Мадриде второе место жительства.

Город ювелиров оказывает свое магическое влияние не только на светских дам, которые стремятся затмить друг друга жаром золота, блеском бриллиантов, изумрудов и рубинов. Как раз во время нашего пребывания в Мадриде в высших кругах общества, в клубах и кафе только и было разговору, что о новой дерзкой вылазке похитителей драгоценностей, которую они предприняли в Палас-отеле, третьем по величине, после «Рица» и «Кастельяна-Хильтон», отеле столицы. Они украли у американской туристки Уинифред Раннелс чемоданчик с драгоценностями — бриллиантами и платиновыми брошами — на сумму около 1,2 миллиона песет в тот самый момент, когда служащие отеля по распоряжению американки, но в ее отсутствие, переносили ее багаж в другой номер. Служащие вне всяких подозрений, однако воров не нашли. Почти одновременно в одном частном доме произошло подобное же ограбление. Оба этих преступления — лишь звенья целой цепи нераскрытых налетов. За последние недели похитители драгоценностей обчистили одну за другой целый ряд квартир. Однако больше всего мадридцев занимает вопрос, нет ли связи между этими грабежами и сенсационным ограблением в отеле «Кастельяна-Хильтон», происшедшим несколько месяцев назад. Тогда супруга графа де Лугарнуэво, представителя старинного испанского аристократического рода, потеряла украшения, стоившие, по оценке графской четы, 30 миллионов песет. Полиции удалось напасть на след лишь шести миллионов. Этот случай осложняется тем, что и у занимавшей соседний номер западногерманской туристки было похищено украшение, наиболее ценную часть которого обнаружили в номере графской четы! Испанская пресса много недель подряд писала об этой истории. Было даже объявлено о предстоящем вскоре сенсационном раскрытии дела и дано понять, что преступники не имеют ничего общего с профессиональными ворами, орудующими в отелях. В обществе даже прополз слушок, что в деле, возможно, замешаны представители высшей аристократии. Затем совершенно внезапно на это дело опустилась завеса молчания, и это произвело не меньшую сенсацию, чем само известие об ограблении. И вот теперь новый ряд грабежей. Не орудуют ли тут одни и те же лица? Не идет ли речь о преступниках, которые вращаются в кругах мадридского общества, вхожи в отели и квартиры богачей и благодаря своему общественному положению осведомлены о наличии и даже местах хранения драгоценностей?

Как бы там ни было, в известном смысле можно утверждать, что мадридское высшее общество, будь то испанцы или иностранцы, притягивает к себе таких людей, чью любовную заинтересованность собой оно полностью заслуживает. Это верно и в отношении другой категории «заинтересованных», которые избрали своим поприщем не только Мадрид, но и Барселону, и другие города Испании, а именно: иноподданных, преимущественно американских, гангстеров.

Не так давно какая-то молодая пара, в которой одна из переводчиц с английского совершенно определенно признала англосаксов, похитила в крупнейшем ювелирном магазине Мадрида драгоценностей на многие миллионы песет. Дело рук иностранцев, судя по «почерку», и нераскрытое ограбление одного итальянского транспортного агентства в Мадриде: во время вечернего гулянья на глазах у многочисленных зрителей преступники вытащили из помещения агентства несгораемый шкаф и увезли его.

«Графы» Грифо и Чино оказались итальянцами; несколько месяцев подряд они были желанными гостями в лучших домах Мадрида и всей Испании и, между прочим, под всевозможными предлогами выманивали крупные суммы у молодых и старых аристократок. Но вот «граф» Чино заказал в небольшой типографии в Пальма-де-Мальорка бланки с грифом одного палермского банка. Владелец типографии заподозрил неладное и поставил в известность полицию, которая и арестовала «графов». Как выяснилось, один из них был повар Каспаре Грифо, другой — торговый служащий Росарио Чинке, оба с Сицилии. При обыске у них нашли изрядный запас кокаина, — правда, он оказался в основном бикарбонатом с небольшой примесью наркотика. Считают, что эта пара имела отношение к широко распространенной в Мадриде торговле наркотиками.

Не из итальянцев, работающих под аристократов, а главным образом из американцев, замаскировавшихся под художников с экзистенциалистскими бородами, состояла банда гангстеров и торговцев наркотиками, на чей след напали в Барселоне и на Балеарских островах. Поводом к ее раскрытию послужило убийство богатого промышленника Ровиросы. Он был убит несколькими ударами стилета на своей квартире в Барселоне. Ровиросу часто видели в обществе бородатого «художника» иностранца. На месте преступления нашли перчатку, которую убийца надевал, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Перчатка была распорота стилетом и давала основания думать, что убийца поранил себе руку. «Барселонским убийцей в перчатках», как окрестила его пресса, оказался дезертир американских военно-воздушных сил Джеймс Вагнер. Ему как наиболее подходящей личности банда поручила осуществить убийство. План убийства был разработан американским «поэтом и преподавателем языка» Стивеном Хьюстоном. Другими членами банды были американская певичка Глория Стюард, подвизавшаяся в аристократическом ночном кафе Барселоны, жительница Нью-Йорка Карен Хэнд и несколько проживающих на Балеарских островах американских «туристов». «Боссом» всего предприятия был американец Джозеф Хэнд, владелец «школы по обучению языку» в Барселоне. Следует ли отнести на счет этой банды другие загадочные убийства последних лет, как, например, убийство семидесятилетней жительницы Аугсбурга Киттельбергер или одной западногерманской туристки, пока неясно. Однако несомненно одно: убийство людей было лишь побочным источником доходов для гангстеров, которые бойко и широко торговали наркотиками в международном масштабе.

Естественно, общественность глубоко обеспокоил тот факт, что вскоре после ликвидации этой банды в барселонском «обществе» произошло новое убийство. Супруга известного фабриканта госпожа Мерседес Ноэль де Ромеро, элегантная светская дама пятидесяти лет, в один прекрасный день, как обычно, поехала в город за покупками и бесследно исчезла. Лишь несколько дней спустя на одной из пустынных улиц пригорода Барселоны был найден ее автомобиль. Обстоятельства этого дела во многом напоминают обстоятельства исчезновения фрау Киттельбергер, разве что тогда в пригороде был обнаружен не автомобиль, а ограбленный труп убитой.

Похоже, что дороги, по которым ездят служащие американских военных баз, стали местом многочисленных преступлений, не в последнюю очередь автомобильных катастроф, после которых, как правило, пьяные янки ударяются в бегство. Жертвами американских бандитов стали даже сами служащие баз. Так, один американский офицер был избит и тяжело ранен незнакомцами в своем собственном доме в Мадриде; в нападающих он определил американцев. Безразличие и неспособность американской военной полиции вошли в пословицу; полагают, что они в немалой степени способствуют процветанию гангстеризма. Но вот вопрос: кто призвал янки в страну защищать тех самых людей, которые сейчас вместе со всем народом громко возмущаются преступлениями «защитников»? Не кто иной, как Франко, поддерживаемый у власти этими людьми! Это он в 1953 году заключил с Соединенными Штатами пресловутое соглашение о помощи и предоставил американцам многочисленные военно-морские и военно-воздушные базы!

Между прочим, официально Гран-Виа именуется вовсе не Гран-Виа, а «Авенида де Хосе Антонио». Во всяком мало-мальски крупном испанском городе одна из главных улиц носит это имя, и не потому, что в Испании есть тысячи Хосе Антонио, нет. Речь все время идет об одном и том же Хосе Антонио, самом гнусном из всех — о Хосе Антонио Примо де Ривера, сыне свергнутого в 1930 году монархистского диктатора генерала Мигеля Примо де Ривера, основателе фашистской фаланги, который, спасая своей демагогией привилегированные сословия: аристократов, крупных буржуа и попов от надвигающейся социальной революции, мобилизовал массы мелкой буржуазии против дурных, безбожных уравнителей «марксистов» и преступными террористическими методами проложил путь франкистским палачам. Весьма вероятно, не «генералиссимус», а Примо де Ривера стал бы первым фашистским диктатором Испании, если бы он не совершил оплошность, дав законным республиканским властям арестовать, а после начала военного мятежа отправить себя в потусторонний мир.

29 октября 1962 года фалангисты праздновали 29-ю годовщину со дня основания фаланги. Она появилась на божий свет 29 октября 1933 года на одном из собраний в Театре комедии в Мадриде. Каждый год в этот день в одиннадцать часов утра фалангистские главари собираются в театре в одном и том же зале. С потолка и с балконов свисают государственные и фалангистские флаги. Транспарант мелодраматически уверяет, что «павшие национал-синдикалисты», как именуют себя члены фаланги, всегда в строю. Три огромных лавровых венка завершают декорацию, если только не счесть декоративным элементом присутствие высокопоставленных особ, как, например, министров труда и информации, мадридского алькальда и шефа полиции.

Перед публикой, которой поневоле приходится благоговеть и слушать, произносится одна-единственная речь, скорее даже зачитывается или, вернее, отслуживается наподобие мессы неким доном Эмилио Родригес Тардучи, «который знал основателя», — длинная речь, произнесенная Хосе Антонио двадцать девять лет назад на этом самом месте. Это программный документ вспоенного кровью и слезами испанского фашизма, в своих основных положениях повторяющий мысли Муссолини и Гитлера, направленный против свободы и прежде всего против марксизма и рабочего класса. Человек, которого один из современных апологетов фалангизма назвал «крестителем», — имеется в виду Иоанн Креститель, — «принесшим в Испанию новое евангелие гуманизма (!)», бросает в нем ожесточенный вызов социализму, который «проповедует чудовищную догму классовой борьбы», ведущую лишь к «ненависти, к разрыву и забвению всех братских связей и солидарности между людьми». После доклада поется партийный гимн «Лицом к солнцу»; он приносит избавление растроганному, равно как и приуставшему, обществу фанатиков: наконец-то им дозволено отправиться домой или в ближайший бар, вкусить долгожданного полуденного аперитива, сегодня особенно обильного по случаю торжества.

В этот же час справляются торжества в Аликанте. Главное из них — месса в капелле тюрьмы, где сидел «основатель», и возложение венка на крест, воздвигнутый на Том месте, где главарь фашистов был расстрелян.

Руководящие партийные боссы, гражданский губернатор Мадрида и прочие сановники выезжают за город на особую церемонию, справляемую в «Базилике Святого креста» в Валье-де-каидос, на торжественную перекличку перед «основателем». Валье-де-каидос, или; «Долина павших», — это впадина на юго-восточных склонах Сьерра-де-Гвадаррама, поросших зеленым, пахнущим смолой хвойным лесом, всего в нескольких километрах от знаменитого (также и по «Дон-Карлосу» Шиллера), внушительно сурового монастыря Эскориал. От Мадрида туда всего час езды на автомобиле. Посреди долины стоит голая скалистая возвышенность. На ее вершине воздвигнут огромный крест в полтораста метров высотой — на этот раз не Христос в форме креста, а самый обыкновенный крест с полукругло-выпуклыми накладками на лицевой стороне. Под крестом в скалу, куда он уходит своим основанием, и врублена «Базилика» — огромная сводчатая галерея, в плане также имеющая форму креста. В месте пересечения крестовин возвышается купол, несущий на себе вырастающий из горы монумент. Все стены «Базилики» выложены разноцветной мозаикой, на что ушло, как поясняет путеводитель, пять миллионов камней. Эту церковь начали строить в 1951 году и открыли для публики в 1958-м. Она рассчитана на 150 тысяч человек. Путеводитель умалчивает лишь об одном: она строилась руками невольников, принудительным трудом пленных республиканцев и антифашистов. Под полом церкви-аркады имеется подземная галерея. В ней должны быть постепенно захоронены все фашисты, убитые во время гражданской войны. Здесь уже помещены останки 35 тысяч трупов, и ежедневно прибывают все новые гробы. Их число предполагается довести до 200 тысяч. Известно, что гражданская война обошлась Испании в один миллион человеческих жизней, причем от казней и бомбардировок гражданского населения погибло больше людей, чем на полях сражений.

Один из главных виновников массовых убийств лежит здесь, так сказать, на месте номер один, отмеченном на полу церкви особой надписью и, как торжественно возвещает путеводитель, указанном лично генералиссимусом Франко. Самому себе этот доживающий свой век массовый убийца велел соорудить нечто вроде трона для официальных приемов; трон стоит под куполом, в левой ветви «Базилики», тогда как в правой стоит такое же кресло для примаса испанской церкви архиепископа толедского — великолепный символ единения двух властей — фашистской и церковной — во всех злодеяниях, чинимых в Испании! И вот 29 октября фашисты приезжают из Мадрида, устраивают перекличку перед своим мертвым главарем, возлагают на его могилу пять роз — символ фаланги — и возвращаются в Мадрид.

Миллионы испанцев проклинают Хосе Антонио, глашатая массовых убийств, порабощения и варварской эксплуатации всего народа, дав ему бранную кличку «каудильо». Но не напрасно Гран-Виа названа его именем, ибо без мрачной деятельности Хосе Антонио и его сообщников она не была бы тем, что она есть, а паразитов, толпящихся в роскошных магазинах «авениды», давно бы и след простыл. Но они и поныне продолжают беззастенчиво наживаться на поте и слезах своих соотечественников — как же им не чтить память Хосе Антонио, вставшего на их защиту!