В земле чужой

Глава 13

Веселу Желановну сложно обвинить в неумении найти подчиненным работу, так что загрузили нас основательно. Четыре дня, проведенные в усадьбе Хвостовых, превратились в один длинный мастер-класс по лекарскому делу, очень полезный, но утомительный. Старейшина провела восемь довольно сложных операций, исцелив наиболее тяжелые раны у двух лекарок и шести раненых, что при других обстоятельствах встало бы хозяевам в немалую сумму. Сейчас целительница не взяла ничего.

Щедрость объяснялась просто — Весела Желановна считала, что Хвостовы приняли на себя удар, предназначавшейся ей.

— У Строковых давний спор с Златовласой, — госпожа Втора оказалась неплохо информированной дамой, не возражавшей прояснить местные реалии. — Не с Обителью, конечно, а с несколькими родами, её поддерживающими. Строковы хотят привести под руку мелкий город с окрестностями, тот сопротивляется, наскоки отбивает. Если наше посольство удастся, если Обители заключат гласный союз и, вследствие этого, ветви княжьего рода замирятся, то влияние Златовласой возрастет. Не говоря уж о том, что бояр прижмут и прежней вольницы у них не будет.

— Ты считаешь, Строковы пришли сюда за нами?

— Сам посуди — не задержись мы в дороге, за день-два до нападения приехали бы. Вот и Гордей Хотенович говорит, нет у Строковых особых причин нападать именно сейчас, а уж он-то за кровниками приглядывает тщательно.

Дед Гордей, о котором упоминала Дарина, прибыл во главе двух десятков дружинников, мгновенно превратившись в доминирующую силу округи. При нужде его бойцы вполне могли бы послужить ядром небольшой армии — достаточно прибавить к ним людей племянников, да из подручных родов, да помещики своих приведут… Вполне реально за неделю набрать сотню, а сотня в местных условиях много чего может натворить.

— Почему Хвостовы помогают Обителям? Только из желания помешать врагам?

— Ну, что ты! В их отношении много всякого намешано, одно желание стать княжескими ближниками чего стоит. А вообще, — женщина встала с лавки, показывая, что разговор пора заканчивать, — о том, что земле нужна крепкая власть, задумываются многие. Торговля не прекращается, к соседям по делам ездят часто. Смотрят, сравнивают. И сравнение не в пользу Новгородчины выходит.

— Обменять вольности на безопасность согласятся не все. Бояре не захотят поступиться родовой честью даже в малости.

— Посмотрим. Им тоже надоело жить в страхе.

Сильно подозреваю, что при других обстоятельствах мы выехали бы в столицу нескоро. Сначала пришлось бы посидеть на пиру, потом день ушел бы на переговоры, хозяева могли охоту затеять в честь почетных гостей, сколько-то времени ушло бы на сборы… Но у нас же форс-мажор, к тому же, жены и дети братьев-бояр разъехались по убежищам, суету наводить было некому. Так что выехали мы утром пятого дня, причем под «мы» я подразумеваю значительно увеличившуюся компанию.

К небольшой свите из семи человек, сопровождавшей старейшину, прибавились дружинники Гордея Хотеновича во главе с ним самим, ещё десяток гридней Волота Лютовича, его племянница, плюс приличное число холопов и непонятно откуда набившиеся попутчики. Нападения больше не опасались — у Строковых возникли трудности рядом с главным поместьем, по которому ударили объединенные силы Хвостовых и ещё двух вятших родов, им просто некого было выделить для новой атаки. Тем не менее, Радогост Лютович оставался в усадьбе, чтобы привести её в порядок, и с нами не уезжал.

Впрочем, и без него больше ста человек набралось.

Про само путешествие рассказывать особо нечего. Обоз большой, растянулся по дороге, впереди скачут конники дозором, без спешки тянут возки волы, перекрикиваются возницы… Хорошо ещё, что пыли нет — ранняя осень наступила. Редкие и не особо сильные по первости дожди не успели превратить землю в раскисшую грязь, поэтому двигались мы быстро. Километров двадцать пять преодолели в первый же день.

К слову сказать — отсутствие у нас слуг вопросов не вызывало. Не мы одни такие. Зато за тем, как я ухаживал за волом, Дарина смотрела удивленно. Я подозреваю, Пожега специально привела новую подружку поглазеть и похихикать. Они между собой похожи, две девушки из благородных родов, хотя внешность разная. Дарина чуть повыше, волосы более светлые, глаза карие, а не голубые, и лицо овальное, с высокими скулами. Просто держатся они одинаково, осознавая, что за ними род, который не даст их в обиду. Правда, Пожега более самоуверенна, её, укрытую от невзгод заботой Веселы Желановны, жизнь не трепала.

— Сложно же… Контроль хороший нужен.

Толстая водяная пленка скользила по покрытому шерстью боку, животина довольно покряхтывала, чувствуя исчезновение грязи вкупе с невольным массажем.

— Поначалу сложно. Потом привыкаешь.

— Никогда не видела, чтоб наши холопы так делали.

— И не увидишь, — заметила Пожега. — Откуда у холопов время сплетение развивать? Тем более — водную стихию осваивать.

— Мы порубежники, у нас холопов нет, — решил я немного прояснить источник умений. — А мать с уборкой возиться не любит. Вот, чтобы руками ничего не делать, особенно в хлеву, где навоз постоянно, она и освоила воду. И нас научила — сначала сестру, потом меня.

Старший брат, что любопытно, не блистал. Ему до сих пор проще лопатой перекидать, чем разлить бочку воды, чтобы затем её голым контролем, грязную, до рва дотянуть. Отец и часть родни придумку оценили. Правда, использовали её не все — определенный пиетет перед колдовством сохраняется, кое-кто считает неприемлемым использовать дар богов в бытовых утилитарных целях. Особенно популярна эта точка зрения среди тех, кто не сможет, даже если захочет. Но есть и верующие всерьёз.

Не знаю, как мать выдержала первые годы замужества. Она ведь из достаточно знатной семьи происходит, работать руками ей доводилось редко. Учили её совершенно другим вещам, в детстве, она рассказывала, ей прислуживала сенная девка — пусть и одна на двоих с другой родственницей, но сам факт! Благодаря происхождению Вьюга смогла развить сплетение до приличного уровня, чтобы потом, уже будучи женой и хозяйкой, иметь возможность использовать телекинез для мелких нужд, устраивать уборку без тряпок и веника, сорняки в огороде пропалывать, не нагибаясь к земле. Поначалу получалось плохо, постепенно приспособилась. Маме повезло в том плане, что бабушки Новица и Сбыслава тоже часто используют дар, они невестку поддержали и заткнули рты внутри семьи (ну, насколько я могу судить о тех старых временах). А вот соседей так просто не заткнёшь.

— Не представляю, как вы рядом с тьмой живете, — неожиданно сказала Пожега.

— Нормально живём, — откликнулся я, с удивлением осознавая, что говорю правду. То ли привык, то ли насмотрелся всякого за последний месяц и теперь могу сравнивать. — Опытному гридню чудища не страшны, кроме вожаков, но те встречаются редко. Ордынки, конечно, опаснее, зато они формируются постепенно, их можно заранее обнаружить и уничтожить охотничьей партией. У нас вообще места тихие, потому что людей рядом нет. Не вообще, а способных напасть. Местные бояре к разбою не склонны, до соседних княжеств далеко. Вот живущим на границе с Родней и Берестьем тяжело приходится, хотя там никаких чудищ нет.

— Тати разбойничают? — уточнила Дарина.

— Людоловы с юга набегают. Сейчас даже чаще, чем обычно, из-за войны.

— И никак от этой напасти не избавиться, — пожаловалась Пожега. — Мы на границе с Ро́дней четверть дружины сейчас держим. Вот, казалось бы, крепко побили их три года назад, а всё равно — лезут и лезут!

Дарина забавно нахмурилась, что-то припоминая:

— Мне кто-то рассказывал, у вас там степняки из Чагая приходят.

— Бывает, но редко. Им до наших краёв добираться долго.

— Вот и хорошо, век бы их не видать, — фыркнула Пожега. — Радислав идет.

Дарина обернулась и, разглядев приближающуюся фигуру двоюродного брата, прошипела сквозь зубы нечто нелицеприятное. Со старшим сыном её старшего дяди отношения у неё не складывались, о чём знали все. Неизвестно, с чего начался разлад. Лично мне Радислав интуитивно не нравился — и вовсе не потому, что его не любила симпатичная девушка. Просто встречался я ещё в прошлой жизни с людьми схожего типажа, здорово обжегся на знакомстве и с тех пор отношусь к ним с опаской.

— А чего сам возишься? — кивнул он на вола. — Холопу бы приказал!

Я мысленно ухмыльнулся. Приказывать чужому холопу? Ну-ну. Просить же его хозяина, значит влезать в долг.

— Мне не сложно.

— Видал? — сладким-сладким голоском чуть ли не пропела Дарина, кивая на собиравшуюся в комок воду. — Это тебе не огнём пуляться во все стороны. Можешь так же?

— Я — боярич! Я и пытаться не стану!

— Конечно! Это ж придётся у всех на глазах позориться!

— Какой позор? Вот по заднице хворостиной за язык острый получить — да, позор. Сидеть-то можешь, сестренка? Ничего не болит?

Девушка стрельнула глазами в мою сторону, густо покраснев.

— Ах ты! — она резко вдохнула, выдохнула и внезапно успокоилась. Пожега заинтересованно подалась вперед. — Меня, может, и пороли. Зато из кабаков не выкидывали!

Улыбка Радислава стала более злобной. Он явно собирался сказать нечто неприятное, однако не успел — его прервал громкий «плюх» и пролетевший мимо сгусток грязной воды. Я специально направил полет между родственниками.

— Нам вообще долго ещё ехать?

Мужчины обычно быстро понимают, быть им друзьями или не быть. Это ощущение складывается из сотни мелких деталей, нюансов, тончайших движений мимики, не замечаемых глазом и отслеживаемых на подсознательном уровне. Радислав пытался меня «продавить», хотел сказать нечто колкое, нахамить в привычном стиле — только я ему не подручник. На оскорбление отвечу обязательно. И дело даже не в долго выстраиваемой репутации или чувстве собственного достоинства, просто сейчас давать слабину нельзя.

Думаю, твердое обещание неприятностей в моих глазах читалось четко, потому что, помедлив, он ответил:

— Дней десять. Смотря с какой скоростью путь держать.

— То есть до больших дождей приедем?

— Тут уж как повезет…

Мы ещё перекинулись с десятком фраз и разошлись, когда девушки снова начали фыркать. Не нужно думать, будто Радислав меня испугался, вовсе нет. Просто у него есть чуйка на неприятности — такая же, как и у меня. И реагирует на её сигналы он правильно. Молодые гридни, ощутив угрозу, часто начинают злиться, провоцируют конфликт, в результате либо получая врага, либо вынуждая старших родственников разруливать ситуацию. Не знаю уж, то ли Радислав уже имел неприятные беседы с отцом и дядей, то ли просто не дурак, но сейчас он предпочел отступить. Фигурально, конечно же, внешне мы друг другу слова грубого не сказали и остались в прежних отношениях.

Хотя оба понимали — однажды мы обязательно выясним, кто из нас сильней.