В земле чужой

Глава 23

Разговор с Веселой Желановной всё же имел последствия, потому что её контакты со старцами Устроителя пошли чаще, а встречи длились дольше. Похоже, на какие-то мысли моё предложение старейшину натолкнуло. Мне, конечно, было интересно, но спрашивать я не счел нужным (потом узнаю, сейчас сведения лишние и даже вредные), тем более что других дел хватало. Хотя купцу помочь всё-таки смог. Я свел Дорожа с Избором, родич подумывал о торговле восточными товарами с северными землями, так что знакомство обещало стать выгодным для обеих сторон. Сговорились, что березовец закупает товар, братан обеспечивает помощь с доставкой и реализацией, прибыль пополам. Вкладываются в дело тоже поровну. Типы они оба ушлые, поэтому слушать, как они торговались, было забавно и познавательно.

С Избором я встречаюсь довольно часто, и не только с ним — Белых зачастили к Хвостовым. Мои скользкие родственники оказались связаны со всеми тремя городскими Обителями, они даже с Устроителем ведут какие-то дела. Кроме того, как союзники Тишайшего, Белых находятся в напряженных отношениях со слугами Сказителя, которые, в свою очередь, то ли поддерживают, то ли пользуются поддержкой Строковых. Получается, что за Строковыми (они, напомню, кровники Хвостовых) торчат уши Черниграда. Нашего как бы союзника и одного из претендентов на региональное господство, полностью довольного текущим состоянием Новгород-Восходнего.

Короче говоря, Избор прекрасно ориентировался в узле интересов и противоречий, называемом местной политикой, и не отказывался просветить двоюродного брата. Его рассказы я слушал очень внимательно, особенно в те моменты, когда он говорил о наших гостеприимных хозяевах — потому что память у меня хорошая. О том, что нападение на нас состоялось благодаря помощи кого-то из своих, я не забыл.

Не слишком ли самонадеянно со стороны человека, следователем или детективом никогда не работавшего, считать, что он достигнет успеха там, где обломались доверенные подручники Хвостовых? Не, ничуть. Во-первых, кто сказал, что чужого агента не нашли? Вполне возможно, его просто не трогают из родственных или иных соображений. Во-вторых, это только кажется, что подозреваемых много. Человек, способный организовать неразбериху со сменой постов у дружинников, должен высоко стоять во внутренней иерархии рода и хорошо разбираться в отдельных аспектах караульной службы, а также неплохо знать характеры обманываемых гридней. Изначальный перечень обладающих нужными качествами кандидатов состоял из тридцати имён, первая же легкая проверка сократила его до двух десятков. Следующая неделя отсеяла вторую треть, дальше следствие пошло тяжело. К тому же, добавилось ещё несколько недоброжелателей, при первичном отборе пропущенных.

Я не отчаивался, нет. Торопиться некуда и незачем. Последовательно, методично — крысу я вычислю. И, если удастся, отомщу.

Однажды ночью выпал снег, наступила зима. Время в основном уходило на подготовку к испытаниям и поддержание контактов с нужными людьми. Оба занятия не слишком приятные, но полезные, даже необходимые. Испытания я выдержу, там, помимо поединка с назначенным противником, ничего сложного, процедура упрощена до предела. Зато сейчас под удобным предлогом меня тренируют все, кому не лень, отчего физическая форма улучшается буквально на глазах. Заодно подтянул родовые навыки Острожских, ориентированные на ловкость, выносливость, крепость тела и скорость движений, теперь испытываю странное чувство, при ходьбе сам себе напоминая большого кота. Или, скорее, тигра. Феноменальное ощущение, никогда такой координации не было.

Словосочетание «поддержание контактов» слабо передаёт муки человека, вынужденного вдвойне тщательно следить за языком при общении с очень, очень широким кругом непростых людей. Социум невелик, многие опоясанные знакомы друг с другом лично, из верхнего эшелона — точно, у всех друг с другом счеты и обиды, тянущиеся иногда поколениями. Совсем чужаков немного, даже приходящие с севера викинги или чудские находники заранее знают, к кому нанимаются на службу. Точно так же и в словенских землях хорошо представляют, кого ждут, какая у пришедших издалека воинов слава. Что уж говорить о местных? Тех, кто живёт рядом, способен как помочь, так и всерьёз нагадить? С каждым нужно говорить так, чтобы не оскорбить, и вместе с тем не умалить достоинства, собственного и наставницы. И все чего-то хотят, просят, и надо извернуться, но ничего не пообещать, потому что обещанное следует обязательно исполнить…

Совсем весело становится, когда два ненавидящих друг друга знатных молодых мужа ссорятся в твоём присутствии и тебе поневоле приходится быть видоком. Отказ в данном случае здорово ударит по репутации, трусом ославят.

— Как у вас тут принято? — рука непроизвольно потянулась чесать затылок. — У нас старцев зовут, чинов городских, родню или побратимов уведомляют.

Вот ничего не делали, просто на улице стояли и беседовали. И внезапно оказались участниками чужой разборки.

— Старца мы звать не будем, сами к ним пойдём, — сообщил Милан. — Честны́е поединки, коли по правилам, проводятся на особых ристалищах в Обителях. Сейчас придём туда, бумаги оформим, пошлину заплатим и поединщиков будем ждать.

— Понятно. А если не по правилам?

— По-всякому бывает. Иногда иные ристалища ищут, и на свободных дерутся. Иногда где поссорились, там и схватились. Но последнее — редкость, за шалости в городской черте штраф высокий, свои же накажут, если жив останешься. У нас принято, что того, кто боевыми заклятьями в городской черте кидается, любой прохожий имеет право невозбранно убить. Князь, едва на престол воссел, указ издал.

Ситуацию, когда два ненавистника сошлись не в городе, не обсуждали. И так понятно, что кто жив остался, тот и прав.

По пути в Обитель Устроителя, основное место проведения поединков, Милан просвещал меня насчет особенностей местного законодательства в части дуэлей. В целом, примерно то же, что у нас, но значительно проще и быстрее. Например, уведомление заинтересованных лиц возложено на самих участников, а не на старцев, видоков или кого-то ещё. У нас старшим родственникам или вождю, смотря кому опоясанный служит, обязан сообщить представитель власти (тиун, староста или иной чиновник), для чего ему даётся срок в два дня. Между брошенным вызовом и самим поединком должно пройти не менее недели, чтобы стороны остыли, а более опытные родичи успели вмешаться.

Здесь на всё про всё даётся три часа, и то срок часто нарушается. И не только срок, положения закона соблюдаются лишь тогда, когда они удобны.

— Нам повезло, что ступени у Живопыра с Долгарем одинаковые, — пока сидели, просвещал Милан. — Когда разные, старцы могут и срок потянуть, и проверки назначить. У вас ведь тоже через одну разрешено?

Иными словами, третья ступень может сразиться с пятой, но не с шестой. Причем с большой вероятностью на гридня с пятой наложат ограничение: божье сплетение ослабят, оружие дадут качеством похуже или ещё что.

— Верно.

— Во-от, — посмотрев по сторонам, он понизил голос. — Ещё хорошо, что Горюновы с Веткиными не больно сильны, воев у них не много. Иногда случается, что помрет какой на поединке, а его родня к видокам приходит — почему не отговорил? Их отговоришь, как же!

Прекрасно его понимаю. Молодых гридней, что называется, закусивших удила, не остановить. Лично я сходу могу предложить всего один способ умерить их пыл:

— Замены допускаются?

— Допускаются, но сам понимаешь… — он поморщился и не закончил.

Осуждать ремесленника, выставившего вместо себя бойца, никто не станет. Он мирным трудом живёт, какие к нему претензии? Иные требования к живущим мечом, им подобный шаг (без очень-очень веской причины) репутацию разобьёт вдребезги. Восстанавливать её придется сложно и долго.

— Идут.

Первым явился Живопыр Веткин с командой поддержки из четырех опоясанных и двух отроков, пришли они в сопровождении старца. Старец повелительно указал им рукой на дальнюю сторону поля, после чего подошел к нам и принялся обсуждать с Миланом тонкости предстоящего поединка. Я внимательно слушал, изредка уточняя непонятные моменты. Здесь тоже проверяли поединщиков на наличие Тьмы в организме, но, кроме того, осматривали оружие, нет ли яда. У нас такой осмотр посчитали бы оскорблением и признаком недоверия, его проводят в исключительных случаях.

Зато стимуляторы можно употреблять любые, лишь бы к темным не относились. Чем и воспользовались оба участника, без стеснения закинувшиеся составами за пару минут до поединка. Долгарь Горюнов тоже пришел вместе с роднёй, они расположились на другой стороне ристалища и мрачно сверлили взглядами команду поддержки оппонента, те отвечали им не менее свирепо. Поссорились молодые воины, конечно, из-за бабы. Живопырь попытался подкатить к нынешней пассии Долгаря, тому подкат не понравился, он высказался, Живопырь ответил… Они, насколько я понял, и прежде сталкивались, сегодняшние оскорбления просто легли на старые счеты.

Наблюдателей набралось порядочно. Поединщики сотоварищи, старец с двумя послушниками, пяток дружинников Обители, причем один, судя по ощущениям, принадлежит к старшей дружине, то есть гарантированно опытен и силен, ещё десяток зевак подтянулось, увидев, что происходит нечто интересное. Это хорошо, большое количество свидетелей обеспечивает законность. Конечно, в случае судебного разбирательства в первую очередь позовут нас с Миланом, но в случае расхождения наших показаний обратятся к остальным присутствующим.

Перед началом соблюли формальности. Старец громко вопросил, не возражает ли кто против предстоящего боя, и если да, то по какой причине. Таковых не нашлось, поэтому участники и главные видоки подписались в бумаге, что закон соблюден, схватка проводится по правилам. Затем Живопыр и Долгарь встали на отметках, а мы с Миланом и помощники судьи разместились в четырёх углах, положив руки на каменные столбики.

По указанию старца я принялся вливать энергию в артефактную систему, предназначенную для ограждения поля боя от влияния извне. Пару мгновений спустя вокруг нас семерых возник прозрачный щит, вздрогнул, налился белизной. Всё, теперь никто посторонний в схватку не вмешается. Щит, конечно, можно проломить, он не выдержит заклятий седьмого круга или выше, но тогда поединок мгновенно прекратится. В то же время, смотреть барьер не мешает, так что, если вдруг кто-то из участников применит нечто запрещенное, его действия сразу заметят.

Старец, оставшийся на краю поля, на равном расстоянии от поединщиков, наложил на себя личную защиту и скомандовал:

— С божьей волей — начинайте!

Оба придурка… Так, стоп. По местным меркам, у обоих имелись веские причины для драки, да и сам я неизвестно, как бы действовал на месте каждого. Поэтому с моей стороны лицемерно обвинять их в глупости. Короче, Живопырь и Долгарь стояли на второй ступени, и были пусть молодыми воями, но не новичками. Драться умели и, не исключено, в поединках чести уже участвовали.

Первым делом они набросили личные защиты, благо, расстояние позволяло. Пятьдесят шагов, стандартная дистанция. Теоретически поединщики, находясь на второй ступени, могли бы приласкать противника чем-то объёмным, на практике же шансы навредить врагу минимальны. И создавать заклятья долго, и урон слабый. Площадные заклинания с хорошим уроном осваиваются начиная с четвертой ступени, на более низких ничего опасного нет.

Да и дальнобойного, в общем, тоже нет. Могу припомнить только Огненную и Воздушную стрелы, но они довольно долго создаются. Рабочая дистанция для первых трёх ступеней не превышает двадцати пяти, ладно, тридцати шагов. Даже не особо опытные гридни эти тонкости прекрасно знают, поэтому нет ничего удивительного, что Живопырь и Долгарь пошли на сближение. У них других вариантов действий, по сути, не имелось.

Поступили они примерно одинаково. Один, едва вышел на приемлемую дистанцию, бросил Огненную Сферу, другой почти сразу метнул во врага Огненную Цепь из трёх звеньев. Обучались они по схожим методикам, и даже внешне чем-то напоминали друг друга. Оба русоволосые, бородатые, одетые в похожую одежду из грубой зеленой ткани, вооруженные мечами одной длины и ковки. Только Живопырь слегка повыше и амулетов у него побольше, а Долгарь более коренастый. Если бы меня спросили, на кого ставить, я бы затруднился с ответом — видимых преимуществ ни у того, ни у того нет.

Первые заклятья, как и ожидалось, вреда не причинили. Следом в дело снова пошел огонь, и тоже без особого эффекта — оба оказались достаточно ловкими, чтобы от большинства заклинаний уклониться, а оставшуюся часть успешно остановили личные щиты. Другими стихиями или мороками они, похоже, не владели. Про модификации тела пока сложно сказать что-то определенное, но, если таковые и имелись, далеко они не зашли, иначе бойцы скакали бы намного шустрее.

Наконец, в ход пошли родовые ухватки, и поединок сразу стал интереснее. Улучив удобный момент, Живопырь создал необычный, тускло-багровый Лепесток, который с некоторой натугой метнул во врага. Лепесток нельзя накачать силой сверх определенного предела, но, похоже, Веткины нашли способ обойти ограничение.

Создавалось заклятье относительно долго, у Долгаря было время подготовиться. Метод противодействия он избрал, на мой взгляд, странный. Вместо того, чтобы просто увернуться (и время, и дистанция позволяли это проделать), он зачем-то остался на месте, до предела укрепив личный щит. Лепесток самонаводящийся? Бред, быть того не может. Тогда зачем?

Единственное логичное объяснение, пришедшее мне в голову, заключалось в привитых во время учебы рефлексах. Или в понтах. Но понтоваться во время схватки насмерть будет только полный дурак, а эти двое на дураков не походили. Значит, скорее всего сейчас на поле боя сошлись бойцы, которых условно можно назвать моими антиподами. Мы, Острожские, строим стиль на ловкости, гибкости, скорости, быстрых точечных ударах. Веткины и особенно Горюновы, судя по их представителям, делали ставку на силу и выносливость. Тогда регенерация у них должна быть бешеная.

В любом случае — удар Долгарь выдержал, пусть и сделал пару шагов назад, восстанавливая равновесие. В ответ он выдал огненную струю по подошедшему слишком близко Живопырю, тот не слишком удачно уклонился, тоже пульнул огоньком, а затем они оба решили, что потратили достаточно сил и пора бы переходить к оружию.

Реальные схватки на мечах долгими не бывают. Короткий обмен ударами закончился тем, что клинок Живопыря врубился в левую ключицу врага, пробил кольчугу и вонзился в тело. В качестве слабого утешения Долгарь успел самым кончиком ткнуть в удобно подставленный живот, но было очевидно, что рана незначительная, а вот выживет ли он сам — вопрос большой.

— Кровь пролилась! — громко сообщил старец.

Я снял руку с подставки. Сдерживающий барьер исчез, родственники бросились помогать пострадавшим, к ним же торопливо направились и мы. Поединок закончился. Сейчас наша задача — не позволить передраться зрителям, отделить их, охладить буйные головы.

Присутствие дружинников Обители пришлось очень кстати. Хлопотавшая над растащенными в стороны ранеными родня обменивалась нехорошими взглядами, но помалкивала, понимая, что за попытку развить конфликт прилетит сразу и больно. Долгаря быстро положили на носилки и потащили вглубь Обители, к тамошним целителям; Живопырь, поблагодарив слабым голосом старца и нас с Миланом, пошел к выходу сам. Мы тоже не задержались, и, подписав свидетельство с результатами поединка, направились на подворье Хвостовых.

— Не выживет Долгарь, — прикинул Милан. — Удар был хорош!

Я кивнул. Живопырь, похоже, как-то усилил мышцы руки, потому что клинок вошел глубоко, разрубив кости и дойдя едва ли не до верхней части легкого. С такими ранами не живут. Наставница взялась бы вылечить, только до неё не донесут, а у Устроителя равных ей целителей нет. Хотя, если род старый и специализируется на укреплении тела, шанс есть.

— Часто у вас дерутся?

— Раз-другой в седьмицу, наверное, — с сомнением прикинул Милан. — Но обычно поединки такие же, смотреть нечего. Редко когда бояре или дружинники сходятся.

Мысленно с ним согласился — впечатление сражавшиеся произвели слабенькое. Конечно, надо делать скидку, что за последнее время я привык видеть куда более опытных бойцов, сходился в тренировочных поединках со стоящими на четвертой и более высоких ступенях. Азгут и Бран Брячиславович вовсе на седьмую взобрались.

И всё равно. Слабенько.