В земле чужой

Глава 25

Новгород-Восходнему далеко до Речи Посполитой с её «либерум вето», однако определенное сходство есть. Заключается оно в большом количестве центров силы, и вытекающей отсюда неразберихе. Договариваться о чем-то крайне сложно. Причем проблема даже не в том, что интересы группировок противоречат друг другу — это понятно, привычно, решаемо. Беда в том, что мнения часто меняются, причем зачастую из-за непредсказуемых личностных факторов.

Живёт, например, боярин Потап Потапыч. Важный, богатый, знатный. С ним встретились, уважили его, хотелки учли, тонкие моменты согласовали — и вдруг он резко говорит «нет». Почему? Да потому, что его лютый враг, какой-нибудь Жирослав Жирославич, по тому же самому поводу высказался точно так же. А ему, Потапу Потапычу, невместно на одной стороне с ворогом стоять. И наплевать, что сделанное ему предложение крайне выгодно, и что своим отказом он настроит против себя едва ли не всю элиту княжества. Они — такие же, они поймут.

Политика непредсказуема. Она потому и кровава, что зачастую хитросплетения интересов и противоречий невозможно распутать, их можно только разрубить. Из чего вытекает восприятие убийства оппонента в качестве нормы, ведь все так делают, не мы такие, жизнь такая. Многие разумные люди приветствуют усиление власти князей именно потому, что те придавливают боярскую и помещичью вольницы, при сильных князьях насилия становится меньше. Я в целом имею в виду, так-то князья не пацифисты и редко сдерживаются.

Каким образом Весела Желановна уламывала руководство Обителей и согласовывала их позиции, её младшие свитские не знали. Мы видели часть картины, положенную по статусу, нужную для исполнения обязанностей. Причем даже этого (относительно немногого) хватало, чтобы мозги кипели и происходила качественная переоценка ценностей. Вообще, чем дальше, тем сильнее эта поездка воспринималась в качестве своеобразной школы, или стажировки для перспективной молодежи. Я уже говорил, что случайных людей старейшина не взяла? Так оно и есть. Похоже, всех нас рассматривали в качестве кадрового резерва Обители Синеокого в целом и группировки нашей старейшины в частности.

Возвращаясь к Восходнему. Мало того, что элитная среда здесь чуток хаотична, потому что аборигены не всегда сами понимают, чего хотят. Так ведь ещё и человеческий фактор в лице криворуких исполнителей вмешивается! Кто-то что-то не то расслышал, неправильно понял, неверно передал приказ — и в результате заинтересованные лица вынуждены заново оценивать ситуацию, смутно представляя, как дошли до жизни такой и с кем теперь придется дружить.

Скорее всего, последнее покушение на Веселу Желановну как раз и было эксцессом исполнителя. Мы, и не только мы, впоследствии пытались вычислить, кто его организовал, но ответа не получили. Конечно, имелись постоянные недоброжелатели вроде черниградцев, однако они находились под наблюдением, и княжьи прознатчики твердо отвергли их участие. Найти заказчика по горячим следам тоже не вышло, потому что Азгут перестарался и взять живым исполнителя не удалось. Никому оно не было нужно, то покушение. И, тем не менее, произошло.

Наша маленькая процессия двигалась по улице, без спешки, кланяясь знакомым и временами останавливаясь для короткого разговора. Общались, разумеется, Азгут и старейшина, остальные выступали фоном. Мы со Стояном и Вонегом шли впереди, разгоняя зевак хмурыми лицами, Зван и Широк пристроились позади, высматривая возможную опасность. «Сопровождающие» от Хвостовых тоже находились поблизости. Народа вокруг не особо много, прохожие отделены от охраняемых лиц, по сути, двойным кольцом охраны. Как в таких условиях убийце удалось подобраться на расстоянии удара ножом? Хорош был, стервец.

Сам момент нападения я не заметил. Услышал шум за спиной, обернулся и увидел падающее на землю тело и стоящего над ним Азгута, странно держащего на отлете руку. Практически сразу к нему бросилась Весела Желановна, одновременно рядом с ними возник Зван, прикрывший всю троицу мощным щитом, бросивший нам:

— По сторонам смотрите!

Поздно. Всё, что могло случиться, уже случилось. Мы окружили место инцидента, тут же рядом встали люди Хвостовых, забегали, принялись расспрашивать свидетелей. Прохожие останавливались и глазели, переговаривались между собой, выдвигали безумные и не имеющие основания гипотезы, спустя пару минут собралась настоящая толпа. Стража появилась намного позднее.

Накрывший старейшину и Азгута купол не отсекал проходившие изнутри звуки, поэтому я слышал, о чём они говорили.

— Отпусти.

— Нельзя. Она активна, все помрем.

Весела Желановна прошипела нечто матерное и больше ничего не говорила. Сидела, склонившись, положив руки Азгуту на предплечье, пока не прибыли старцы Тишайшего, срочно вызванные из Обители.

Руку нашему викингу пришлось ампутировать почти целиком. Её, конечно, отрастят, но это потребует времени, а потом ещё подвижность восстанавливать надо, на что суммарно года два уйдёт. Отрезали руку из-за стремительного распространения яда от того предмета, который Азгут поймал, и которым собирались убить Веселу Желановну. Выглядело оружие как обычный колышек ладони в две длиной, по сути являясь обработанной костью сильного вожака чудовищ. За его использование повсеместно полагалась смертная казнь, кое-где заодно казнили всю родню до седьмого колена включительно. Сейчас, однако, обошлось без наказаний — нападавший мертв, опознать его не смогли.

Покушение по многим причинам наделало шума. Во-первых, насилие по отношению к старцам, особенно из верхушки иерархии, не одобряется. Они не то, чтобы неприкосновенны, просто обладают слишком высоким авторитетом, несут отблеск сакральной власти. Кроме того, большинство старцев уже немолоды, жизнь повидали, многого добились, поэтому в нашем патриархальном обществе пользуются нешуточным уважением. Принадлежность Веселы Желановны к неместной Обители сыграла свою роль, снизив накал негодования, но, с другой стороны, за несколько месяцев пребывания в городе наставница успела заработать добрую славу, будучи целительницей.

Во-вторых, как уже не раз говорилось, к черноте и тем, кто её использует, отношение особое. Они виновны по умолчанию, а их враги, соответственно, хорошие люди, нуждающиеся в помощи. Поэтому, едва стали известны подробности покушения, наставница в общественном мнении мигом обрела своеобразный карт-бланш, её действия априори стали считаться правильными, или что-то вроде того. Эффект продлился недолго, но она воспользовалась им по полной.

В тот же день навестив все три Обители, она договорилась об общей встрече. Ей требовалось окончательно согласовать своеобразный Устав будущего альянса, то есть финансирование, зоны ответственности, перекрестный контроль со стороны друг друга и сторонних наблюдателей. Всё то, что прежде служило главным камнем преткновения на переговорах. Намётки будущих договоренностей уже имелись, но не в окончательной редакции. Кроме того, их следовало проговорить вслух, в присутствии представителей всех сторон, услышать возражения и сформулировать новые условия, которые тоже надо озвучить.

Общая сходка произошла в гостиной нашего флигелька и едва не вылилась в скандал. Старцы не были готовы сходу отринуть старые обиды, хотя умом понимали, что примириться надо.

— Да вы нам ещё за Солянку ответите! — спустя жалкий час после начала орал Злыдень Вострович, представитель Тишайшего на сходке. А ведь поначалу казался личностью чрезвычайно сдержанной и благообразной. Коллеги, однако, его болевые точки знали великолепно, и быстро довели старца до крика.

— Бычий уд соси со своей Солянкой! — ответствовал ему Бахтиар Мстибоевич из Обители Устроителя, возвышаясь всеми своими двумя с гаком метрами над столом, разделявшим спорщиков. — Будто я не знаю, кто на Понасенковых облыжную грамоту написал! Из-за вас Мокшины откачнулись, за малым к черниградцам не перебежали!

В свару с удовольствием влезла Черева Яровидовна, женщина потрясающей красоты и феноменальной несносности характера:

— Про тебя, Бахтиар, Мокшины тоже много чего рассказывают. Отказал Шелепу Мокшину в учебе, а теперь свою вину перекладываешь! Тогда вспомни ещё, как в Коротае наш ткацкий завод сожгли!

— Он не ваш! — в один голос закричали оба старца.

В общем, весело было. Причем надо понимать, что оскорблениями они обменивались на глазах кучи народа, в комнате присутствовала почти вся наша делегация (младшие периодически выходили за дверь с поручениями), и сидели трое бояр Хвостовых во главе с самим Ратмиром Данятовичем. Плюс с каждым старцем пришел сопровождающий, исполнявший роль помощника и секретаря. Можно гарантировать, что подробности о переговорах завтра же разойдутся по столице, горожане станут комментировать наиболее сочные перлы и обсуждать приведенные аргументы.

К моему удивлению, Весела Желановна сидела совершенно спокойно, и, казалось, накалу страстей совершенно не удивлялась. Впрочем, что я знаю о том, как проходят боярские совещания в Березове?

Поведение наставницы полностью себя оправдало. Как следует прооравшись и спустив пар, старцы перешли к конструктиву. Почти не оскорбляя друг друга, они обсуждали спорные моменты, иногда выходя в соседние помещения, чтобы обсудить те или иные нюансы с другими старейшинами. Возвращались переговорщики без признаков усталости на лице, тем самым подтверждая немалую силу и опыт — заклятье дальней связи использовать сложно. Им ещё повезло, что Обители стоят в городской черте, иначе вовсе могли бы надорваться.

К утру они договорились.

Радея о благе земли Новгород-Восходней, наследники богов провозглашали союз, обязуясь предоставить дружины и финансирование. Формально речь шла исключительно о борьбе с тьмой, поход готовился против неё, практически же в тексте соглашения несколько раз фигурировало слово «суд», что, вообще-то, прерогатива светских властей. В обычной ситуации. Но в данном случае князь и другие не возражали, иначе Хвостовы вмешались бы — они для того и сидели, чтобы рубить слишком резкие инициативы. Таким образом, законодательная база для будущего посредничества была заложена.

Осталось публично её огласить.

От того, что наша задача приближалась к успешному завершению, работы меньше не стало. Скорее, наоборот. Весь следующий день свита Веселы Желановны носилась по городу, разнося вести влиятельным людям с просьбой уважить, прийти на центральную площадь, когда старцы народ созывать начнут. Служки из Обителей занимались тем же самым, мы сталкивались с некоторыми в гостях. Причем надо понимать, что те, кого мы приглашали, пришли бы в любом случае, но тогда затаили бы обиду и в будущем обязательно нагадили бы. Следовательно, раз свита старейшины Синеокого бегает по чужому городу и суетится, значит, наша хозяйка как минимум хочет уйти, не испортив отношений с аборигенами. Как максимум — планирует в будущем продолжить деятельность, пока неясно, какую.

Из всех визитов для меня самым интересным оказалось посещение малоприметного домика на окраине, даже не домика, а барака. Началось оно с крошечного инцидента, при другом раскладе имевшего бы неясные последствия. Впрочем, всё обошлось.

Нужного купца на месте не оказалось, поэтому прислуживавший тут отрок, окинув меня оценивающим взглядом, предложил подождать внутри. Решил, что незнакомец с воинским поясом и в приличной одежде на воришку не похож, можно пустить в помещение. Разрешением я воспользовался и, зайдя в приветливо распахнутые ворота, осмотрелся, где можно присесть. Подходящее местечко нашлось возле дальней стены, там даже стоял грубо сколоченный столик и пара чурбаков, служивших своеобразными стульями.

Внезапно поймал себя на нежелании подходить к ним. Вот почему-то не нравился мне тот угол.

Огляделся ещё раз. Большое помещение, с одной стороны штабель бочек, коробок, ящиков, с другой пустота и прислоненные к стене жерди. Подходящих мест, чтобы присесть, нет.

Идти к стульям все равно не хотелось.

Словно бы случайно я положил руку на пояс.

— Хватит-хватит, — через ворота вошел Волк, сразу принявшийся ворчать. — Ни на минуту отойти нельзя. Ты что задумал? Подумаешь, морок навели⁈ Убери руку от ножа.

Выглядел он так же, как во время нашей прошлой встречи, внешностью напоминая слегка облагороженного разбойника. Я молча поклонился ему, кося глазом в угол. Там, на одном из чурбаков, сидел ничем не примечательный человек, взгляд с которого словно соскальзывал, не позволяя рассмотреть. Хотя сейчас, вроде бы, чужое воздействие на меня прекратилось. Или нет?

Быстро проведя доступные тесты (хозяева, кажется, заметили, но никак не отреагировали), убедился, что сознание ясное, чужой энергии в организме нет, органы чувств работают нормально. То есть морок не наложен. Или воздействие невозможно привычными методами идентифицировать, как это было с феромонной атакой старицы Златовласой.

— Можешь говорить при нём свободно, — кивнул на соседа Волк. — Это Крома, он Сказителю служит. Кстати, рад тебя видеть, Тихомир! Заматерел, скоро меня обгонишь! Я ещё тогда понял — далеко пойдёшь!

Пока я сращивал треснувший шаблон, замаскированный старец непонятно откуда извлек третий чурбак и подкатил его к столу, знаком указав мне на оставшийся. Пришлось сесть. Крома, за все время не издавший не единого звука, спокойно смотрел ясными серыми глазами с тенью насмешки на дне. Странное лицо. Смотрю на него, и четко могу описать — русые волосы, прямой нос, короткая бородка, усы, высокие скулы, небольшой шрамик над левой бровью… Забываю всё, стоит отвернуться.

Присутствие условного врага — ведь Сказитель с момента нашего появления в княжестве вставлял нам палки в колеса, — удивления не вызвало. Политические союзы, как показала практика, образуются и распадаются быстро, иногда к вечеру тот, кого ты утром считал врагом, становится едва ли не другом. Это даже у простых людей происходит, что уж говорить о двух Обителях, чьи боги поощряют интриги, коварство и тайные операции? Правда, один момент следовало уточнить:

— С покушения на Веселу Желановну прошло меньше трёх дней, а ты сидишь за одним столом с главным подозреваемым.

— Вот не надо, мы здесь не причём! — сморщился Крома.

Голос у него оказался тихим и приятным, внушающим доверие.

— Им сейчас невыгодно убивать твою наставницу, — частично подтвердил его слова Волк. — Да и нападавший был не из их людей. Совершенно непонятно, чей — словно из воздуха появился, никто не видел, как он в город вошел и где жил. Или ваши прознатчики сумели выяснить?

Я покачал головой. Если и сумели, мне не докладывали.

— Ну раз так, то садись и рассказывай, что велели передать.

Особого выбора не было, пришлось рассказывать события последней пары суток. Оба тихушника слушали очень внимательно, не комментируя.

— … совместный приговор огласят в среду. Князь и Дума, насколько нам известно, возражать не собираются.

— С чего им возражать? — негромко заметил Крома. — Сами ж затеяли.

Волк ехидно улыбнулся, но спорить с неоднозначным утверждением не захотел. Заговорил о другом.

— Неделю назад Мстиславль с Черниградом на реке Мижуй схватились. Каким числом, кто из союзников там был, сколь велики потери, пока неясно, точные вести ещё не пришли. Вроде бы Мстиславль одолел, но без сильного перевеса. В любом случае — Черниград потребует подкреплений. Как бы не пришлось князю самому в чужую землю ехать, договор исполнять.

— Поход готовить — дело не быстрое.

— Так ведь и уезжают надолго! Появится соблазн важные дела до отъезда закончить.

К чему клонит Волк, было очевидно. По первоначальному замыслу, после создания коалиции Обителей Восходней земли Весела Желановна уезжает домой, на её место приходят другие люди. Тот же Сутимир Домаславович, более авторитетный и известный старейшина Синеокого, который до сих пор сидит в Белозерье, утрясая там спорные вопросы. Во внутренние дела Восходнего новая делегация не вмешивается, процесс примирения ветвей правящего рода — если в идеале, как на практике получится, неизвестно, — проходит без их участия. Зато они параллельно склоняют местных к созданию некоего Совета Обителей в нужном формате.

Совет, или Дума, или Рада, или Конклав. Названия у него пока нет, и вообще много непонятного, зато споров полно. Например, как будут распределяться голоса при голосовании. Одна Обитель — один голос? Значит, Обитель, стоящая в густонаселенной местности, с огромным числом прихожан, обладающая колоссальным влиянием на элиту, по сути сравняется с себе подобной организацией в местном Мухосранске, в сотни раз беднее и не павшей перед напором Тьмы лишь благодаря помощи соседей. Нет, формально-то они равны, но на практике некоторые ровнее.

Итак, пока Устав не согласован и не принят, а борьба вокруг документа уже началась. Вполне естественно, что у каждого старейшины своё мнение по поводу того, что в Устав вносить и в каких формулировках. Весела Желановна, будучи сторонницей бо́льшей интеграции и объединения, по ряду принципиальных вопросов не согласна со своими коллегами. Этакий радикал в рядах наследников Синеокого. Её позиция хорошо известна и Короткому Шагу, и Исцеляющей, и остальным переговорщикам, кто-то с ней соглашается, кто-то резко против. Волк, похоже, принадлежит к той партии своей Обители, которая готова поступиться автономией ради общего дела. Поэтому ему выгодно, чтобы наставница в Восходнем задержалась и, пользуясь накопленным моральным капиталом, склонила местных к варианту с большей централизацией власти.

Я, кстати, не уверен, какой вариант в нашей ситуации лучше. Просто не хватает знаний для оценки.

— Когда вести придут? Точные и с подробностями?

— Со дня на день. Птички быстро летают, особенно если напрямую!

Да, но ты почему-то новости узнал раньше. Интересно, какой способ обмена информацией есть у Короткого Шага? Или им Сказитель помог? В любом случае:

— Значит, сейчас говорить не о чем. Твоё слово я наставнице передам, дальше она решит.

— Давай! Заодно скажешь, что наши весной опять на Берестье пойдут.

Полчаса спустя, возвращаясь на подворье Хвостовых, я думал, как сильно изменился за последние три года. Или сколько мне было во время бунта в Березове, знакомства с Волком, учебы у Короткого Шага? Тринадцать? Да, точно, тринадцать. Получается, шесть лет прошло. Охренеть, я и не заметил! Во, время летит…

Тогда я был отроком из малоизвестного рода, без каких-либо достижений, даже не опоясанный, а Волк уже являлся старцем столичной Обители. Огромная разница в статусе. Сейчас он по-прежнему на социальной лестнице стоит выше меня, но разрыв ощутимо сократился, что и показала сегодняшняя беседа. Впрочем, надо учитывать, что и обстановка отличалась от стандартной, и Волк не выходил из образа купца.

На подворье, отчитавшись о выполненном поручении, спросил, в каких мы отношениях с Обителью Сказителя. Как так вышло, что они нам чуть ли не в дружбе клянутся? Ну, отдельные личности.

— Ничего не изменилось, — засмеялась Весела Желановна. — Держи с ними ухо востро. У них — свои интересы, у нас свои.

— Просто я немного удивлен. Они постоянно мешали нам, и вдруг их представитель мимоходом бросает фразу, дескать, Сказителю угодно более плотное общение Обителей. Причем по тону чувствовалось, что это — официальное заявление.

— Так и сказал? Надо же, — хмыкнула старейшина. — Небось, планировал, что мне передашь. А насчет Сказителя — приведи мне пример, когда они мешали. Не их союзники, а конкретно подручники или посланцы?

Память с готовностью предоставила воспоминания об инцидентах, произошедших с момента прибытия в княжество, несколько крупных вроде нападения на усадьбу Хвостовых, чудом миновавшую нас, и множество мелких. Странно. Сказитель, по сути, нигде не засветился, везде действовали простые люди. Или непростые, но не старцы или их подопечные.

Так и сказал. Наставница кивнула:

— Подумай вот о чем. Сейчас Сказитель не пользуется особым уважением, о нём идет худая слава, к нему неохотно идут в ученичество. Самостоятельность он не потерял только благодаря помощи Черниграда, иначе давно бы подчинили. Но всем ли она хороша, эта помощь? Ведь если даже Черниград поглотит Восходний, Обитель Сказителя всё равно останется на последнем месте, даже ниже Тишайшего или Короткого Шага. На вершине, понятно, черниградские сядут.

Иное дело, если Совет Обителей, не важно в какой форме, будет создан. Вот тогда появится поле для маневра! Сказителю интриги милы, его старейшины обоснованно думают, что сумеют добиться условий получше, продать голос подороже.

— Княжеский род мирить их не зовут.

— Конечно. Они и не рвутся. Зачем им лишняя головная боль?

В общем, под самый конец мне преподали очередной урок политического мышления.