Варвар поколения Зет

Глава 8

На следующий день поутру я вспомнил, что давно потерял счет дням. По всему выходило, что я в этом мире больше месяца, и, вероятно, навсегда. Да что там, я как украл на Темернике лодку, так и плаваю уже добрый месяц. А никуда еще не приплыл, хотя изрядно уже измучился и задолбался. Нет нигде никакой цивилизации, хоть ты тресни! И до Трабзона включительно будут обитать такие же иберийские или хурритские племена. Но, если бы все пожелания исполнялись, то все пастухи стали бы королями, так что не будем расстраиваться. Я уже подплываю к Аджарии, на воде в разы безопасней, чем на суше, вещи опять же тащить на себе не приходится, рыбы ловится — больше, чем мне нужно. В общем, есть плюсы и есть минусы. Какие у меня варианты? Бить ноги и тащиться, пересекая всю Малую Азию до Северной Месопотамии? Что-то мне, кажется, такой поход сейчас в одиночку маловероятен.

Лучше поломаю голову над проблемой, как разжиться золотым запасом, раз Колхида меня так жестоко обломала. Что-то меня в последнее время карьера простого наемника уже не устраивает. Будут меня, как чужака, посылать в самое пекло, опять же дисциплина и сам себе не принадлежишь, а плюшек самый минимум. Казарма и паек. Гораздо лучше быть чужеземным купцом, который сидит себе спокойно на месте и торгует, сам себе хозяин. Чем мне торговать, я придумаю, но нужен первоначальный капитал. Что я знаю о золоте в это время? Наверное, львиную долю дает Египет, с его Нубийскими рудниками. Но Египет далеко и там прекрасно обходятся без меня. Всякие Испании тоже отставим, как и Америки с Южной Африкой.

Что я знаю о рудниках, которые сейчас еще не известны, на близлежащих территориях? Прежде всего вспоминается история о Лаврийских серебренных рудниках в Греции, где-то возле Афин. Были Афины большой деревней, вернее пять деревень, расположенных вокруг Акрополя, на котором стоял жидкий деревянный частокол, в качестве укрепления, а потом, перед греко-персидскими войнами, обнаружили эти рудники. И тут эта деревня на полученные деньги купила самый большой в Греции в это время флот и стала великой морской державой. Но в Греции сейчас «темные века» варварства, так что тащиться разыскивать деревню под названием Афины мне что-то не хочется. Опять же серебро не золото, придется повозиться больше, а выхлоп намного меньше. А где есть золото? Рядом, в той же Лидии, в Малой Азии. Там лет на сто раньше лидийский царь Крез стал разрабатывать залежи электра (природного сплава золота и серебра) и имя этого царя в древнем мире стало синонимом богатства. «Богат как Крез».

Но что я помню? Страна Лидия, столица Сарды — город должен быть на горе, и речка (название я позабыл) рядом в долине должна протекать. Где-то на этой речке нужно этот электр и искать. Информации маловато, да и этот электр опять же не чистое золото. Снова мимо кассы.

Последний вариант- золото Фракии. Была нищая держава Македония, пасли себе коз, а потом царь Филипп захватил фракийские золотые рудники, на полученные деньги создал огромную армию и подчинил всю Грецию. И любил повторять, что: «осел груженный золотом — возьмет любой город». Хорошо тому, у кого ослы ходят груженные золотом, сразу все вопросы легче решаются. Итак, что я знаю. Македония это у нас долина реки Вардар. В северной Греции есть приметный изрезанный полуостров, напоминающий руку с тремя длинными пальцами, так вот, первая большая река после полуострова, Вардар и есть.

А на полуострове греки устроят свои колонии, главная из которых будет Амфиполь (как-то так). Вот первые афино-македонские войны как раз за этот Амфиполь и будут. Соответственно, первая большая река до полуострова это то, что мне надо. А полуостров будет от реки уже виден. К тому же золотые рудники начали разрабатывать там еще греки после греко-персидских войн, а греки у нас от моря далеко никогда не лезут. Сами себя они сравнивают с лягушками, сидящими по краям большой лужи. Итак, река известна, кажется, называется Стримон или как-то так, и рудники недалеко от моря. И еще там горы какие-то должны быть, иначе какие же рудники? В общем, по месту буду золото в реке мыть и найду, где его там больше. Осталось только добраться. Крюк у меня по пути не сильно большой, северная часть Эгейского моря узкая и там полно островов: Лемнос, Лесбос и прочие. К тому же с фракийцами я смогу найти общий язык, он у нас похож.

В общем, еще через неделю спокойного плавания без особых приключений, я был в Трабзоне. Город Трабзон тоже был основан греками (в числе первых колоний), но и сейчас в этой бухте существовало селение, населенное какими то родственными колхидцами племенами. Логика у меня простая, свои самые старые колонии греки основывали в месте проживания миролюбивых племен, привечающих чужеземных гостей. Так что, именно в таких местах должно быть относительно безопасно. К тому же до греков в Черном море плавали финикийцы и они уже должны эпизодически (хотя и не каждый год) появляться в этих северных водах.

Аборигены были не совсем уж дикарями, так как транзитную торговлю они уже вели, в основном между Урарту и Колхидой. Еще они ловили рыбу пеламиду и солили ее, так что соль им была нужна. Свою соль они брали откуда-то из Западной Мидии (здесь ее называли Дом Мадай), там много соленых озер Ван, Урмия и прочие. Кроме того, через них на варварский север попадали с цивилизованного юга железо и предметы роскоши.

Уплатив в гавани за право торговли и проживания, пять килограммов соли (ну и расценки, здесь у них, так никаких запасов до южных стран мне не хватит, уже осталось всего килограмм сорок) я высадился на берег с уверением, что за моей лодкой портовая стража присмотрит. Поскольку фракийские предки армян жили совсем рядом, то мой язык тут так же кое-кто понимал с пятого на десятое.

Трабзон, похоже, не очень изменился за последние несколько лет. Здесь жило больше пятисот человек (в том числе чуть более сотни взрослых мужчин); дома здесь не выглядели прочными, но глиняные кирпичи легко было заменить, и крестьянскую хижину можно было заново построить всего за пару-другую дней. Вокруг селения располагались укрепления. Было ясно видно, что главные ворота поставлены недавно; деревянный частокол был выше, чем запомнился мне подобный в Пантикапее, и, похоже, его недавно укрепили дополнительными бревнами. По всему частоколу дежурили люди — знак того, что у трабзонцев процветала хорошая дисциплина. Я увидел так же три маленькие крестьянские повозки, медленно движущиеся по дороге; каждую тащили или толкали по двое крестьян. Или у них не было упряжных животных, или они боялись, что местные воины их отберут.

Внутри, жители поселения выглядели здоровыми, довольными и упитанными, больных тут было немного. Даже рабы казались удивительно довольными своей долей. Я снял угол у местного купца, привечающего гостей. У меня скопилось немало бронзовых трофейных изделий из дрянного металла и я хотел от них быстрей избавится, чтобы не тащить их с собой дальше. В общем, торговать мне особо здесь нечего и покупать тоже. К тому же рыба уже не лезла в горло, так что уже вечером я наслаждался за ужином хорошим вином, свежим хлебом и орехами.

Переночевав, утром, перед отплытием я все же посетил местный рынок, там я застал вереница тележек, повозок и людей, несущих всевозможные товары. Поспрашивал оружие из железа, о нем многие слышали, но оно все еще оставалось мне не по карману. Ассирийцы уже перевооружают им армию и при жизни предыдущего поколения отряды этих воинов дошли в грабительском походе до окрестностей этого поселения, спалив его напрочь. Какой-то царь Ашшура Тиглатпаласар, если я правильно понял его имя. Но сейчас у ассирийцев нарисовалась огромная проблема- волна мигрантов с юга, очередных климатических беженцев захватила Междуречье и Сирию и даже разграбили у ассирийцев Нивевию. Какие-то семиты спасаются от наступающих пустынь Аравии. Возможно, какую-то часть из них составляют предки древних евреев. Ассирийцы сумели кое-как отбиться, а эти семиты получили имя арамеев (тут переводили это название как — жители земли между двумя рекам).

— Подобно воде потопа возросло число «домов» арамеян они обобрали урожаи зерна, завоевали и взяли множество укреплённых городов Ассирии. Народ бежал в горы Хабрури, чтобы спасти свои жизни. Арамеяне забрали их золото, их серебро и их имущество — поведал мне почтенный седовласый толстый старик Ари-жан (в переводе с местного языка его имя означало Бог дал Брата), торговавший на рынке овощами, в основном неказистой репой и морковкой.

Истоки великой реки древности Евфрата находились не так уж далеко от Трабзона на южном нагорье, так что слухи и новости сюда должны доходить без особой задержки. Впрочем, за судьбу ассирийцев я пока не волновался — все у них еще впереди. Еще меня несколько поразил тот факт, что над названием других племен никто особо не парился- называли их очень просто. Так лулубеи — значили просто «враги», гутии — «горцы», касситы- «имеющие олово», а нас, всех северян, скопом именовали — «умман-манда»- «северные варвары».

В отличии от железа, изделий из местной некачественной бронзы на рынке предлагали много — рядом был древний металлургический центр — долина реки Чорох. Но она мне не нужна, так же как рыба, соль и овощи- составляющие львиную долю от предлагаемых к продаже товаров. Побродив немного, я все же сделал некоторые закупки в обмен на свою соль. Во-первых, купил немного продуктов длительного хранения: лаваши-лепешки, орехи, сыр, вяленую козлятину. В давно опустевший после Колхиды кувшин мне плеснули местного вина.

Во-вторых, бродя по рыночной площади, я увидел у одного из торговцев характерные желтые кристаллы серы. Их привозят из страны соли. В восточной Турции возле озера Ван много действующих и потухших вулканов и сероводородных термальных источников, так что серу местные хорошо знают. Они ее смешивают со смолой, поджигают и радуются произведенному эффекту. Особого военного значения (поскольку возить далеко) она тут не имеет. Купил все- то есть килограмма два.

Еще минус четыре килограмма моей соли и пора плыть, иначе в цивилизованных местах жить становиться дороговато. К тому же до Синопского мыса мне еще плыть недели три. Подтянув и завязав потуже ремни на моей вязанной плавучей конструкции (опять все разболталось), я вышел из гавани в лазурные морские воды.

Мое роскошное плавание продолжалось. Попутное течение вдоль северного побережья Турции так же присутствовало, но было более слабым, чем на севере. Рыбы уже попадалось значительно меньше, но ее поредевшие косяки так же следовали за течением, так что с голоду мне умереть не грозило. Народец по берегу был более цивилизованный, за скальпами не охотился, но все же я старался высаживаться с большой опаской в безлюдных местах. Некоторый запас еды и воды у меня был, так что я старался не частить. К тому же в море впадало немало рек, так что воду там можно было набрать относительно безопасно. Иногда мне попадались лодки рыбаков, но поднятый на носу моего челнока зловещий флаг из скальпов, внушал им определенное уважение, и они меня не беспокоили. Единственно, напрягала необходимость пережидать непогоду на твердой земле, но летом штормы были редки, и пока мне везло, плотность населения здесь в эти благословенные времена была невелика, и в непогоду все они старались сидеть дома, а не делать пешие прогулки по побережью.

После очередной бухты, берег стал резко забирать к северу, вместо того, чтобы тянуться на запад. Приходится наматывать большие крюки. Может, действительно лучше было прямиком из Крыма на юг махнуть? Но тут меня течение несет, а тогда я бы со сломанными веслами был отдан во власть ветра, и куда бы меня занесло — непонятно. Да и рыбки в открытом море столько нет, не говоря о возможности набрать пресной воды и укрыться от непогоды. Да и природа вокруг такая красивая — нежная голубизна моря соседствует с ослепительными облаками цвета мантии из меха горностая.

На четырнадцатый день после выхода из Трабзона, я прибыл в будущий Синоп. Все почти то же, что я уже видел в Трабзоне. Большое селение в полтысячи жителей, укрепление и начатки власти, таможенная пошлина в пять килограмм соли. Основной вид деятельности такой же как и в Трабзоне, здесь ловят черноморскую рыбу и солят ее. Соль привозят из глубины страны, там, в центре Анатолийского нагорье находится огромное соленое озеро Туз. Толщина соляного слоя там размером со ступню взрослого мужчину.

Но вести соль в Синоп относительно далеко, так что каких-то денег она стоит. Еще тут почти все говорят на относительно понятном языке, переняли у хеттов и фракийцев, область распространения кавказских и хурритских языков осталась далеко позади. Местные туземцы носят смешные штаны- нечто среднее между юбкой и панталонами. Живописно, кругом отличные торсы и шикарные усы.

Люди перетаскивают на головах огромные корзины с рыбой. Но, кроме рыбы тут ничего нет, ни транзитной торговли, ни металлургии из бронзы. Кажется, только немногие тут по настоящему заняты делом, остальные слоняются по улицам с целью убить время. Но почти нет пьяных. Зато присутствует чудовищное скопление оборванцев всех национальностей и всех цветов радуги, переливающихся в массе густой рыночной толпы. Собаки тоже бродят по узким улочкам внушительными бандами, словно степные волки. Они санитары улиц. Видел, как такие вот желтые собаки собрались над трупом дохлого осла на морском берегу и терзали тушу. Белые домики громоздятся кучей, это скорее хижины выстроенные без всякого намека на план. Домишки каменные, даже плоские крыши засыпаны мелким щебнем.

Все улицы извиваются причудливыми зигзагами. Очень грязно, рассадник различных болезней. На улицах встречаются ослы, в качестве вьючных животных. Нет ни лошадей, ни повозок. Выразительное согласие красочности и ужасной бедности. Ничем не прикрытая нищета. Видел человека, вспахивающего огород куском старого корня. Блуждая по улицам, набрел на земляную яму зиндан — местную тюрьму, прямо на площади. К счастью, пустую. Тут же наблюдал за военными учениями небольшого отряда местных ополченцев — ужасно неудачная попытка дисциплинировать жителей преисподней.

В данном поселении я так же переночевал под надежной крышей, пополнил запас пресной воды, купил продуктов длительного хранения и снова отплыл. Всю ночь слышал ужасные вопли из-за собачьих драк. Мой запас стратегического товара изрядно похудел и составлял уже менее тридцати килограммов, а я ведь почти ничего себе не покупаю. А если бы пришлось покупать бронзовое оружие (доставшиеся мне даром), то, боюсь, я уже давно бы выгреб последние остатки своей соли.