Ваше благородие

XX

Сергей стоял возле своей землянки. Прямо на запад шла дорога от «Рощи». Впереди едва различимо темной полоской на горизонте виднелся лес. «Как-то он нас встретит?» От СМЕРШ поступила в оперативное отделение радиограмма, в котором говорилось, что в лесу «Темный», так он именовался в документе, отмечается передвижение небольших вооруженных групп неизвестной принадлежности. Подтверждает информацию командир полка войск по охране тыла, в полосе несения службы которого лес находится. Начальник войск НКВД по охране тыла 3-го Украинского фронта на радиограмме написал резолюцию: «Тов. Бодрову. Разобраться». В громадном лесном массиве разобраться можно лишь путем проведения специальной операции. Ее предстояло продумать и провести.

В ходе чекистско-войсковых мероприятий в Горобцах на удивление мало было собрано оружия. Всего полтора десятка ППШ, столько же немецких автоматов, не считая того, что изъято в сарае на окраине поселка и лишь благодаря документу, полученному от Фогста. Однако начальник оперативного отделения не сомневался: в схронах оно имеется, и в немалом количестве, потому следует вести с местными жителями разъяснительную работу по поводу того, где преступники прячут оружие.

Неясным оставался вопрос, как относиться к боевикам из Украинской повстанческой армии. В беседах на фильтрационном пункте они в один голос утверждали, что с оружием в руках участвовали в борьбе с оккупантами, теперь они люди самостийные, против Красной Армии бороться не намерены, но и служить в ее рядах не собираются. Сергею вспомнился разговор представителя военкомата с «самостийцем». Когда капитан сказал, что по законам советской власти служба в армии — почетный долг каждого гражданина, беловолосый чернобровый парень с симпатичным по-девичьи лицом ответил: «Сыты мы по горло советской властью с тридцать девятого по сорок первый. Еще раз повторяться не хочется».

А был он в то время еще пацаном. «С чужого голоса, значит, говорит». После беседы с будущими призывниками на фильтрационном пункте их отпустили по домам с наказом быть в готовности к мобилизации в армию. «Где теперь эти призывники?» Тут же возник образ задержанного со справкой представителя районного провода Организации украинских националистов. Прибыл он из западных областей для вербовки молодежи в УПА, да так и застрял в Горобцах у одной разбитной бабенки до прихода Красной Армии. Смотрел вербовщик на оперативника из районного отделения НКВД с нескрываемой злобой. Пышущее жизненной силой тело, как сжатая пружина, таило в себе энергию, готовую вырваться наружу в любое мгновенье.

— Нам известно, — говорил оперативник, — ОУН ведет враждебную политику по отношению к советской власти. А ведь это скала, о которую разбили свои горячие головы многие, пожелавшие ее разрушить. Национализм — идеология преступная, ведет к разжиганию национальной вражды и натравливанию одной нации на другую. Проявление национализма карается законом.

— До конца своих дней буду гордиться тем, что являюсь членом ОУН, боролся за Украинскую Самостийную Соборную Державу, — воскликнул «самостиец».

Оперативник тогда прыснул в ответ на напыщенный возглас собеседника.

— Над серьезными делами зря смеетесь.

— Помолчал бы, умник.

— Могу и помолчать.

— Имя, фамилию назовете? Иначе кличку Безымянный дадим.

— Называйте, как хотите.

— Кто с вами прибыл еще для вербовки местных жителей?

Вербовщик посмотрел нагло в глаза оперативнику, усмехнулся:

— Ищите!

«Чего надо людям? — подумал Бодров. — Вместе бы до Берлина дошли быстрее. А так — как раки в разные стороны».

Размышления Сергея прервал дежурный по лагерю.

— К вам сержант какой-то просится на прием.

— Зовите.

Сергей спустился в землянку. Он увидел отца, но не хотелось перед посторонними людьми проявлять сыновьи чувства.

Вошел Николай Дмитриевич, обнял, расцеловал Сергея.

— Дело есть, — сказал он.

Отец достал из-за борта шинели почтовый треугольник, протянул сыну. Сергей узнал почерк Лиды. Она всегда давала много информации, обстоятельно описывая события.

— Надо же! — воскликнул он, прочитав послание. — Вадим женился! Да еще работает следователем! Да еще квартирку от райисполкома получил! Самостоятельно расследует дело о хищении хлеба с тока в Горшовке! Чудеса, а?

— Надо бы отметить успехи брата.

Сергей достал из сейфа початую бутылку коньяка.

— Берегу для нас с тобою. Такие события грех не обмыть.

Выпили, закусили кусочком засохшего хлеба.

— Ты вон какой начальник, а закусить нечем, — пошутил отец.

— Па! Не ожидал. Не проблема с закуской. В следующий раз будет обязательно. Что-нибудь придумаю.

— Матери теперь поспокойнее будет без Вадима.

— С Димкой «спокойно» не получится. А Вадим молодец! Учиться ему надо. Пиши. Расцелуй за меня всех.

Второй час заседал «военный совет», отсутствовал лишь Шведов. Он организовал службу постоянного гарнизона в Горобцах, решал массу вопросов по взаимодействию с председателем поселкового совета и участковым уполномоченным милиции, назначенными накануне.

Оперативное отделение, кроме топографических карт района и сообщений СМЕРШ, не имело сведений о «Темном». Мнения разделились по вопросу, каким способом проводить в лесу чекистско-войсковую операцию. Как-никак, а массив занимал по фронту до четырех и в глубину чуть более десяти километров, а где-то посредине имелась знакомая просека, известная по событиям с задержанием группы полковника Фогса. Лес смешанный, загущенный, еще не потревоженный специальными операциями — рай для бандитов!

Два мнения доминировали в рассуждениях: провести параллельное прочесывание леса разведывательно-поисковыми группами с выставлением заслонов по дальней опушке леса или сплошной поиск, но опять-таки днем или ночью, односторонний или двухсторонний?

Бодров по обыкновению молчал, давал возможность всем желающим высказаться, взвешивал все «за» и «против».

— Товарищ Шикерин, вам слово.

— Для прочесывания разведывательно-поисковыми группами или сплошной цепью сил у нас достаточно. Одно меня тревожит, — посмотрел он на Бодрова.

— Говори, говори.

— Мы не знаем, кто в лесу. Не исключено, кроме бандитов там могут находиться уклонисты от службы в армии, в подавляющем большинстве молодежь. Увидев поисковую цепь, начнут убегать, нарвутся на заслон, их перестреляют.

— Они преступники, — подал голос Басанов, — о чем жалеть?

— Уклонение от очередного призыва на действительную военную службу или уклонение от призыва по мобилизации — безусловно, преступления против обороноспособности СССР. Но советской власти здесь не было два с половиной года. От немцев люди прятались по лесам, сомневаются еще, что оккупанты не возвратятся. Власти, какой следует, нет. Что им остается делать? Пережидать! Мы их перестреляем, а оставшихся в живых «переделаем» в красноармейцев. Очень «хорошие» получатся из них вояки! На освобожденной территории уклонисты — люди особого рода, с ними надо еще работать да работать.

— С этим нельзя не согласиться, — прокомментировал Ястребин.

— Надо бы сделать так, чтобы преступный элемент, в том числе отказники, в нужное время оказались в лесу, а не в поселке. Повторную операцию там можно уже не проводить.

— Не проблема, — ответил Мухов. — От нашего гарнизона в Горобцах произойдет утечка информации через двух уборщиц о том, что будет проведена операция в населенном пункте по поиску отказников. Весть быстро облетит поселок, нам останется лишь собирать по лесу сбежавших.

— Назревает вопрос: когда проводить мероприятия?

— Днем обнаружить людей и оружие быстрее и легче.

— Нас тоже лучше видно.

— Какие бы мы действия ни осуществляли ночью, днем надо по этому участку вновь проходить: подбирать все, что осталось необнаруженным.

— В любой операции есть плюсы и минусы. Идеальных не бывает.

После минутного молчания Мухов обратился к начальнику оперативного отделения:

— Свое видение чекистско-войсковых мероприятий офицеры изложили. Каково ваше мнение по замыслу?

— Конечная цель — задержать людей, находящихся в лесу, отыскать схроны, подобрать оружие и военное имущество. При этом стрельбу на поражение открывать в крайних случаях. Мы не знаем реальной обстановки в лесу, что за вооруженные группы там шастают. На широком фронте поиска боестолкновений избежать вряд ли удастся. Причем поисковая цепь видна, преступники могут вести огонь из укрытий. В этом случае не исключено, что появятся потери. Желательно, чтобы их не оказалось. Вся надежда на дозоры да собак, которых мы так и не сумели найти.

Теперь идея. Как наиболее безопасный при сближении поиск вести ночью. Чтобы отходящие от цепи люди не попали под огонь заслона, поиск следует организовать двухсторонним.

— Но это же самый опасный способ ведения поиска. Ночью его никто не применял! — воскликнул Мухов. — Можно провести односторонний с юга на север.

— Верно, двухсторонний самый опасный, если плохо организовать взаимодействие и связь. Примерно посредине леса имеется широкая просека. Идущие с запада и с востока навстречу друг другу цепи имеют право дойти лишь до просеки, независимо от того, будет ли к этому времени находиться на противоположной ее стороне взаимодействующее подразделение.

В данном случае отходящие от взаимно сближающихся поисковых цепей люди окажутся на окруженной со всех сторон просеке.

— Находясь между двумя цепями, бандиты начнут стрелять в обе стороны, смогут тем самым спровоцировать огонь на взаимное поражение подразделений. Ночью тем более ничего не видно, не разберешься, кто стреляет, — высказал опасения Львов.

— Бандиты могут стрелять сколько угодно долго. Мы же открываем огонь только в случае попыток прорыва, появления боевиков в пределах видимости и лишь прицельно. Деревья вдоль просеки крупные, защита для бойцов надежная. После выхода к просеке по сигналу руководителя группы поиска командиры взводов предупреждают находящихся перед их фронтом людей не двигаться, ждать рассвета. При попытке прорыва или приблизиться к опушке по ним будет вестись огонь на поражение. Наступит утро, разберемся, кто оказался в ловушке.

— Как будут прикрыты выходы по просеке на фланги? Туда ведь могут уйти бандиты.

— С каждой стороны по взводу от резервной роты. Товарищ Шикерин, как с расчетом сил для этого варианта?

— Нормально. Четыре роты с западной, столько же с восточной стороны. Но только есть одно «но».

— Слушаю.

— Ночью прочесывание не ведется. Оно только для дневных условий. Мною же сделан расчет для группы поиска с интервалом в цепи до десяти шагов.

— Формулируя замысел, я говорил о группе поиска, — ответил Бодров. — А если все-таки организовать поиск с севера на юг?

— У нас для этого нет достаточного количества людей.

— Утверждаем ночной двухсторонний поиск.

После определения замысла начальник оперативного отделения поручил Мухову и Шикерину подобрать замысел, оформить его графически на рабочей карте и схеме местности, сформировать проект приказа на операцию.

— Рассчитайте время начала операции так, чтобы к просеке подойти перед рассветом.

— Как с утечкой информации в Горобцах? — напомнил Львов.

— Александр Анатольевич, эта задача поручается вам после принятия решения.

Ближе к обеду в «Рощу» прибыл полковник Волынов. Планировался переезд штаба войск НКВД. Подготовленными для него и подразделениями отряда новыми и отремонтированными немецкими землянками он остался доволен, отдал распоряжение о сооружении для начальника войск бункера в пять накатов.

Николай Михайлович согласился, что замысел и решение хорошие, однако сделал существенное замечание. Южная и северная опушки леса оказались без внимания.

— Это что же получается? — говорил он. — Мало-мальски сообразительный главарь банды, услышав приближающуюся цепь, выйдет из леса, пропустит ее и вновь возвратится. Чтобы этого избежать, необходимо с северной и южной сторон блокировать лес «Темный», для чего потребуются дополнительно четыре роты, которых у нас нет.

— Замысел придется менять, — удрученно сказал Бодров. — Оставили мы фланги без внимания.

— Не стоит от него отказываться. Задумано неплохо. Надо лишь одну внести поправку: операцию провести днем. В этом случае резервные отделения фланговых рот будут идти параллельно опушке и не допустят ухода из леса бандгрупп или одиночных граждан.

— Поторопились, выходит.

— Идею провести двухсторонний поиск ночью мы осуществим в следующий раз, посмотрим, что получится. Разработанные документы сохрани.

К вечеру перестроенные замысел и решение были представлены на рассмотрение начальнику штаба. Расчет производился на оперативное время «Д», то есть день начала операции, который мог назначить только начальник войск.

— Нам надо знать о нем не позже чем за сутки, чтобы своевременно провести мероприятия по дезинформации населения в Горобцах.

Гарнизон в Горобцах взвод автоматчиков от первой резервной роты — размещен в здании сельского совета. В кирпичном доме, некогда принадлежавшем местному купцу, шесть комнат с окнами на все четыре стороны. Служба патрулирования и постов наблюдения в поселке особой сложности не представляет. Командир взвода, младший лейтенант Лисячко, с черными усиками на миловидном юношеском лице, сидел на перилах невысокого крыльца, посматривая на проходивших мимо людей. Знакомых в поселке не было. Внимательнее вглядывался, естественно, в девичьи лица. Потянуло его посидеть на скамейке у калитки. Погода способствовала хорошему настроению. Большими белыми пушинками неслышно, будто в немом кино, медленно оседали снежные хлопья. Лисячко подставил ладонь, на ее поверхность оседали только маленькие капельки. Он закурил, выпустил папиросный дым навстречу опускавшимся на лицо снежинкам, они тут же исчезли, будто опасались никотиновой отравы. Увлекшись, младший лейтенант неожиданно обнаружил, что перед ним стоит совсем юная девушка и тоже наблюдает за исчезающими в дыму хлопьями. Теперь он уже для гостьи начал повторять фокус.

— Здорово! — сказала она, будто собеседники только что прервали разговор, чтобы полюбоваться зрелищем.

— Сам не ожидал. Как, по-твоему, отчего это так получается? Летит, летит снежинка и вдруг пропадает.

— Наверное, прячется. Она ведь испачкается о дым, совестно перед другими.

— Глупость ты говоришь. Дым тоже чистый. Как тебя зовут, знахарь?

— Марина, — протянула она звук «м».

— Красивое имя, а ты как-то неуважительно назвалась.

— У нас в Горобцах одни Марины да Оксаны. А тебя как?

— Устим.

— Фу, — фыркнула Марина. — Как-то не по-нашенскому. Но имя интересное. Как же тебя жена будет звать, когда надо? Устим, Устим? Знаешь, кого так кличут?

— Ничего ты не понимаешь. Устя — станет она меня называть.

— Я тоже буду Устей называть, ладно?

Лисячко глядел в круглое в мелких веснушках лицо девушки, на неугасающую улыбку, по-детски расширенные от любопытства глаза и невольно возникло чувство, будто он всегда знал, даже любил это создание. Природой так устроено, раскрываются навстречу души, когда встречаются предрасположенные друг к другу люди. Не под силу ученым выяснить, отчего так происходит. Минутой раньше они не догадывались о взаимном существовании, но будто вмиг стали близкими, даже очень.

Знала Марина, опасность грозит, и немалая, если увидят недобрые люди ее милую беседу с офицером войск НКВД. Но сердцу не прикажешь. Не хотелось уходить. Возник в памяти и погас услышанный разговор двух мужиков за плетнем: «Сегодня ночью долбанем гарнизон. Ровно в полночь. Сосунок там командует». — «Мы будем готовы».

Она не придала тогда значения словам. Услышала и дальше пошла. Сейчас кроме Устима ее сердце ничего не воспринимало. Но неожиданно возникло неясное беспокойство. Вечерело, вокруг ни души. Марина посмотрела по сторонам. Сразу всплыли в памяти услышанные фразы. Она даже замолкла на полуслове.

— Ты чего?

— Что такое «гарнизон»?

— Это я со своими бойцами.

— А «долбанем»?

— Уничтожим, значит. Отчего вдруг такие слова появились?

— Ой! — воскликнула девушка, прижав кулачки к губам.

— Что такое? Отшатнулась, как от прокаженного?

— Ой-ой-ой… — всхлипнула Марина.

— Как тебя понять? — Устим взял девушку за руки, заглянул в глаза.

— На вас сегодня в полночь нападут, слышала разговор за плетнем.

— Кто?

— Не знаю, — сникшим голосом ответила Марина. — Пойду. Мать теперь заждалась.

— Марина, если тебе стало известно о нападении и об этом кто-либо знает, не стоит идти домой. Останься с нами до утра.

— Что ты, бог с тобой, — заторопилась девушка, пониже прикрыв лицо пуховым платком.

— Никому ни слова о нашем разговоре. За такое не прощают.

До полуночи оставалось еще шесть часов. Лисячко в одиночестве посидел какое-то время на лавочке, закурил еще раз в темноте. Надеялся тем самым отвлечь внимание, если за гарнизоном ведется наблюдение, в чем он нисколько не сомневался. Уверен был, что говорившие за плетнем люди догадались, что Марина слышала их диалог. Если он после ухода девушки заспешит, она попадет под подозрение.

Начальник гарнизона передал по радио дежурному по отряду сигнал, означающий «Угроза нападения». Срочное сообщение немедленно доставили Бодрову.

Оперативное отделение находилось в сборе, присутствовал и Шведов. Тут же офицеры приступили к оценке обстановки, выработке решения.

Сошлись на мнении, что совершить нападение на гарнизон, а это взвод автоматчиков, способна лишь крупная банда, по меньшей мере в тридцать-сорок человек. Такого количества боевиков в Горобцах скорее всего нет. Вывод напрашивался сам собою: банда придет из леса. Не исключалась помощь пришельцам со стороны местных жителей.

Цель враждебной акции сформулировал Шикерин: показать жителям Горобцов, кто истинный хозяин в поселке, и, естественно, изъять имеющееся вооружение в гарнизоне, а это как-никак тридцать автоматов, ручной пулемет да сотня гранат.

Замысел командира оперативно-боевого отряда сформулировал Шведов.

— Наша конечная цель, — сказал он, — пресечь бандитскую вылазку. Для этого имеющимся там взводом Лисячко выставить засаду на окраине населенного пункта, которая откроет огонь на поражение, как только банда приблизится на пятьдесят-шестьдесят метров. В темноте это получится.

— У бандитов дорог много, — усомнился Мухов, — а у нас в Горобцах всего один взвод.

— Два взвода автоматчиков от первой роты немедленно направляются в поселок. Они с двух сторон подойдут к дому купца и остановятся в сотне метров от него. Если банда окажется в селе и начнет штурмовать опустевшее здание гарнизона, автоматчики с двух сторон открывают по наступающим огонь на поражение.

— В какое время взвод должен покинуть дом, чтобы организовать засаду?

— Место засады — дорога из леса в поселок. Вряд ли бандиты оставят себе время на раскачку перед наступлением. Можно полагать, предпримут атаку с ходу. Следовательно, засада должна оказаться в намеченном месте не позже половины одиннадцатого вечера. Сигнал на выход дадим в десять.

— Что собою представляет место засады?

— Дорога к Горобцам подходит по невысокому хребту, с обеих сторон которого слабо выраженные лощины. С командиром взвода это место мы осматривали, считаю удобным для засады, — ответил Шведов.

— Справится взвод с бандой?

— Практически скорострельность автомата свыше сотни выстрелов в минуту. Взвод способен за это время выпустить более трех тысяч пуль в сторону противника, — ответил Шикерин, — это до сорока пуль в бандитский нос. Причем внезапно. Справится!

— Кто руководит операцией? — спросил Мухов.

— Командир первой роты.

Лисячко своевременно получил распоряжение о скрытом выходе из дома купца и сроках организации засады. Соблюдая тишину, автоматчики выбрались через окно во двор, соседними садами и огородами след в след вышли на окраину поселка, затем пригорком к месту засады. Два отделения расположились по обе стороны дороги, третье ближе к окраине на случай попыток оказать помощь банде со стороны местных жителей. Потянулись томительные минуты ожидания.

Падавшие с вечера крупные снежинки продолжали медленно и тихо ложиться на землю, маскируя бойцов. Устим смотрел вверх на невидимое небо, на едва различимое бледное пятно луны. Казалось, именно оттуда летели замерзшие капельки воды. «Маринке понравилась бы картинка». Девушка стояла перед глазами: милая, улыбчивая. Юношеские грезы! Хотелось курить, но нельзя. Засада! Впервые ему дано столь ответственное и опасное задание. Но бойцы надежные, дело не такое уж и сложное. «С Мариной бы еще встретиться!»

Неожиданно со стороны леса послышался громкий скрип, потом он усилился и на фоне белого поля показались две арбы с сеном по грядушку, запряженные парами лошадей. Они, пофыркивая, неспешно тянули по снегу груз на колесах.

«Глупость какая-то, — подумалось, — сани сейчас для лошади легче. Остановить, проверить? Но тогда раскроется засада. Не было на подобный случай указаний. Два бандита, если ездовые таковыми являлись, это не банда, — успокоил он себя. — По времени бандиты должны появиться вот-вот. Скорее бы уж проехали, попадут еще под огонь».

Вскоре скрип колес по снегу стих. Опять тишина и безмолвие. Спало напряжение, стало зябко. Когда приблизились подводы, бойцы залегли, изготовились к бою, теперь вновь могли сидеть или стоять прислушиваясь.

Две арбы между тем медленно двигались по Горобцам. Сейчас они шли одна за другой, без дистанции, как бы единым монолитом; даже лошади преступали шаг в шаг тихо, будто крадучись. Едва первая подвода поравнялась с домом бывшего купца, одновременно сено с обеих взлетело вверх и на землю соскочило до двух десятков вооруженных винтовками людей. Не мешкая они бросились к приоткрытой двери в коридор, тут же все комнаты наполнились топотом людей, сновавших туда-сюда в поиске гарнизона. Из соседнего сада до десятка человек устремились вслед за прибывшими. Вскоре неразбериха внутри дома прекратилась, ворвавшиеся отхлынули назад, однако выбегавших встретил плотный огонь автоматчиков во главе с командиром роты. Коридор за какое-то мгновение наполнился телами убитых и раненых. С закрытыми для светомаскировки крепкими ставнями, блокированным выходом купеческий дом превратился для напавших бандитов в захлопнувшуюся ловушку без какой-либо перспективы изменить ситуацию. Таковая в шахматах матом называется. Мат в комнатах стоял, да еще какой! Как при любых провалах, бросились искать виновных. При свете спичек забили прикладами до смерти разведчиков Петра и Ванька. Охладил пыл разгоряченных громкий стук в ставню. Бандиты в темноте разом стихли. Луч единственного в группе электрического фонарика уперся в окно, откуда с улицы послышался голос:

— Всё, вояки! Ваша песенка спета. Нагружайте на одного по шесть винтовок, пусть выходят, жизнь каждому из них гарантирую.

В доме вновь тишина.

— Чтобы ускорить решение, можем через окна подбросить с десяток гранат. Есть желание познакомиться с ними?

После минутного затишья внутри здания один за другим раздались два пистолетных выстрела.

В ставню вновь постучали.

— Долго думаете! Терпенье у нас может лопнуть.

Из глубины дома послышался срывающийся от волнения голос:

— Мы пришлем для переговоров парламентера…

— У мышей в мышеловке мнений не спрашивают.

— Мы же люди…

— Сдайте оружие, потом с поднятыми вверх руками выходите. Кто это сделает, останется в живых.

Вскоре в лучах фонариков в дверях коридора показался человек с навешенными на него десятью винтовками, потом появился другой.

— Винтовок больше нет, — сказал второй оруженосец.

— А другое оружие есть?

— Не знаю.

— Выходи по одному по разрешению. Первый, вперед!

Выходивших обыскивали и тут же препровождали в каменный подвал дома. Задержанных оказалось шестнадцать человек, в том числе двое оставшихся на арбах в качестве извозчиков. В коридоре лежали пятеро убитых, в углу жались четверо раненых. В комнате находились двое застрелившихся. Осмотрели другие помещения дома. Когда, казалось, дело было уже закончено, на пороге коридора возникла фигура невысокого худощавого человека с гранатой в руке. Ф-1 тут же полетела под ноги бойцам. Люди сыпанули в разные стороны. Кто-то крикнул «Ложись!» Воспользовавшись замешательством, бандит прыжком оказался возле внутренней ограды, через мгновенье перемахнул в соседний сад и, петляя между деревьями, начал уходить через подворья в направлении леса. После взрыва два автоматчика бросились вдогонку, ведя на ходу огонь из автоматов в ночь. Но вскоре беглец пропал из виду, следов на снегу было слишком много, и преследователи возвратились.

Взрывом гранаты двое красноармейцев были убиты, четверо ранены, в том числе командир роты. Он упал головой в противоположную от взрыва сторону, осколок гранаты снизу вверх распорол ему икроножную мышцу. Беглец между тем задворками вышел на окраину Горобцов. «Невдалеке слева должна быть дорога», — мелькнула мысль. Но искать нет времени, надо уходить. Решил напрямую идти в лес, до рассвета оставалось еще не менее трех часов.

Разгоряченный бегом, он снял телогрейку, перекинул ее на руку и, не задерживаясь, двинулся на запад. Когда населенный пункт пропал из виду в крутящихся снежинках, на его пути внезапно возник человек. Не раздумывая, бросил тому в лицо фуфайку, отпрыгнул назад, пригнувшись, едва ли не касаясь земли руками, метнулся в сторону, провалился в неглубокую канаву, сверху посыпался снег, и беглец пропал из виду.

Лисячко, а это был он, отбросив с лица провонявшую потом телогрейку, выхватил пистолет, вглядывался в окружающее пространство до боли в глазах, но вокруг кроме усилившегося снегопада да мрака не было ничего. Послал в сторону леса двух автоматчиков из группы прикрытия, но они вскоре возвратились, доложили, что никого не обнаружили, даже следов. Все случилось так быстро, что младший лейтенант начал сомневаться, было ли это наяву. Лишь валявшаяся под ногами фуфайка напоминала о реальности происшествия. Устим отпихнул ее ногой в сторону.

По радио поступила команда службу засады прекратить, гарнизону приступить к выполнению прежних обязанностей.

Из-под своего снежного укрытия беглец слышал говор людей. Спустя минуту-другую после ухода засады, не попадая зуб на зуб от холода и едва сумев разогнуться, он, пошатываясь, пошел в сторону леса. Тут же наткнулся на оставшуюся на земле заиндевевшую фуфайку, мысленно поблагодарил того, кто не обратил на нее внимания. Надел. Показалось, что она сохранила даже тепло. Теперь сам черт не страшен!

Сунул руку в потайной карман. На удивление, переданный Опанасом клочок бумаги с фамилиями членов ОУН в Горобцах, готовых сотрудничать с УПА, оказался на прежнем месте. «Дурачье, — удовлетворенно улыбнулся беглец, — без вас жизнь была бы сложнее».