Ваше благородие

XXI

Трофеи разгромленной банды оказались незначительными: два десятка винтовок, четыре лошади, две арбы. Однако заместитель по тылу в полном смысле слова ликовал. Он тут же организовал строительство «полуконюшни», как он говорил. Это полукапонир для зенитного орудия, не оконченный немцами, с навесом из жердей. Кипела работа по изготовлению саней. С увеличением глубины снежного покрова начали возникать трудности с доставкой пищи нарядам, проводившим оперативно-войсковые мероприятия. Санитарный автобус часто буксовал.

— А лошадкам хоть бы что, — потирал Боткин руки.

Претендовал на коней и Шведов. По его мнению, конную разведку местности в зимних условиях ничем заменить нельзя. Но в спор двух заместителей командира вмешалась начальник медсанчасти Светова, и чаша весов тут же склонилась в сторону хозяйственников. Бодрову осталось лишь утвердить достигнутое соглашение.

В укрытом капонире нашел свое место танк. Пройди мимо и не заметишь, что рядом находится грозная машина Т-34. Ястребин ежедневно проверял надежность маскировки. О трофее не знал даже начальник войск. Николай Михайлович полюбовался трофеем, помолчал.

— Я ничего не видел, — сказал он Бодрову. — Отберут сразу, как только узнает об этом начальство фронта. Нам танк тоже пригодится.

Так в арсенале вооружений оперативно-боевого отряда появилась своя бронированная техника взамен ушедшей батареи САУ-100. Бодров тоже заглядывал в тайное пристанище пахнущего свежей краской танка. С помощью Натальи подобрали из выздоравливающих бойцов командира машины, старшину. Потренировав неделю сформированный экипаж, тот доложил о готовности к выполнению боевой задачи.

Сейчас Сергей в доме купца вел беседу с задержанными. Хотелось понять, почему банда смогла скрытно проникнуть в Горобцы, откуда прибыла, по чьему заданию, кто руководитель.

Как удалось оказаться в поселке, минуя засаду, долго выяснять не пришлось. Более трудным был другой вопрос: кто откуда прибыл. Задержанных из поселка оказалось всего два человека, да и те раненые. Остальные пятеро были застрелены в купеческом доме. Они последними ворвались в переполненный коридор, потому и оказались под массированным огнем автоматов.

Большинство задержанных не знали друг друга, но отвечать, каким образом оказались в лесу, отказывались.

— Нас все равно расстреляют, зачем подводить под расстрел свои семьи?

— Кто сказал, что ваших близких станут расстреливать? — спрашивал Бодров.

— Немцы так делали, от энкавэдистов другого не жди.

— Зачем нас с фашистами роднить? Это же наши общие враги. Выбросьте из головы глупости. Нам надо вместе бороться с ними, а вы вон чего надумали: воевать против своих же.

— Нам говорили, будто так надо, — поникшим голосом отвечал собеседник.

Разговорился лишь один хлопец. Невысокий, чернявый, с умными глазами на живом лице. Назвался Генкой.

— Дядя, ты меня не расстреляешь? — спросил он.

— Я похож на палача?

— Нет. У вас доброе лицо и вид хороший.

— Мы не расстреливаем, у нас другие дела — навести порядок в Горобцах и других населенных пунктах, выловить преступников.

— Отпустите меня. Мама теперь плачет. Я вам помогать буду.

На глаза пацана навернулись слезы, он шмыгнул носом, скорбно опустил голову, вздохнул.

— Как же я тебя отпущу, если ты бандит! С оружием в руках хотел напасть на красноармейцев, убить их.

— Я не хотел никого убивать. Нам сказали, что в доме много оружия, а людей нет. Мне обещали дать пистолет.

— Зачем он тебе?

— Стрелять по мишеням. Мама меня не пускала, а я убежал.

— Где отец?

— На фронте. После, как ушли немцы, он прислал письмо, пишет, жив, здоров.

— Против отца, значит, пошел?

— Не, папа у меня хороший. Он до войны комбайнером был.

— Гена, помоги мне разобраться, кто задержанные? Не хотят ничего говорить.

Мальчишка не спеша, деловито рассказал, что задержанные из разных сел, собрал их в лесу первый раз Хорек. Он вербует в УПА. В Горобцах была при немцах и теперь есть ячейка ОУН, старшим в ней был дядя Опанас.

— Хорек — это кто?

— Он не здешний. Приехал откуда-то.

— Где живет?

— В лесу.

— Опанас куда делся?

— Вы его убили, когда он хотел выбежать из коридора. Я видел, он Хорьку бумагу какую-то передал, когда заскочил в комнату.

— А кто убежал?

— Только Хорек.

— Ты видел его в лицо?

— Два раза в поселке днем, еще здесь в доме.

— Можешь обрисовать?

— Среднего роста, жилистый, узкие темные глаза, блестят бусинками, как у зверька. Потому и назвали его Хорьком, — сделал вывод Геннадий. — Ага, он левша.

— Ты обещал помочь. Что можешь сделать полезного?

— Не знаю. Чего скажете. Если отпустите, в долгу не останусь.

Вошел представитель СМЕРШ старший лейтенант Каден.

— Мне бы тоже хотелось поговорить с хлопчиком, — сказал он, — да и с другими побеседовать. С вашего разрешения заберу некоторых с собой.

Сергей рассказал о содержании беседы с Генкой, обещании помочь по мере надобности.

— Это хорошо, — оживился Каден, — помощник мне нужен во! — провел он ребром ладони по горлу.

— Гена, ты не возражаешь помочь старшему лейтенанту из контрразведки СМЕРШ? — спросил Бодров.

— Ой! — воскликнул парень. — СМЕРШ я боюсь.

— Я такой страшный? — улыбнулся Каден.

— Вы вроде бы ничего.

— На этом закончим! — Бодров поставил карандаш на крышку стола в качестве восклицательного знака. — Идите в соседнюю комнату, ведите конфиденциальный разговор. Выполняй распоряжения старшего лейтенанта, — обратился он к Геннадию.

Так с помощью Сергея Каден приобрел первого агента, энергичного и осторожного, умевшего сыграть роль врага и друга.

Работа с Каденом этим днем не закончилась. Он пожелал послушать разговор командира оперативно-боевого отряда с начальником гарнизона в Горобцах.

Лисячко вошел в комнату, взволнованным осипшим голосом доложил о прибытии, сел робко на предложенную табуретку, уставился в пол.

— Как вы могли пропустить банду в Горобцы? В распоряжении командира взвода имелось три десятка автоматов. Дело-то было плевое!

— Товарищ майор. Ехали две арбы, наверху по человеку. На банду не походило. К тому же подобный вариант мы с командиром роты не оговаривали. А если бы ехали действительно местные жители, а я их остановил? В поселке сразу бы узнали о засаде, никто сюда не пришел бы. Подумать, как поступить, времени не было. Бандит же возник из снега неожиданно и так же внезапно исчез. В другой раз буду умнее.

— Если он представится, — промолвил Каден.

Устим покосился на старшего лейтенанта, вновь начал внимательно вглядываться в щели между половыми досками.

— Известно вам, кого упустили при встрече в чистом поле? — спросил Каден.

— Кто его знает. Призрак какой-то. Только что был и сразу пропал. Туда-сюда, а его след простыл. Если бы не фуфайка, сам бы себе не поверил.

— Какая фуфайка? — спросил Бодров.

— Которую он бросил мне в лицо.

— Где она сейчас? — обратился Каден к Сергею.

— Я ее не взял, больно она вонючей оказалась, — упавшим голосом ответил Лисячко.

— Вот за это уже трибунал положен, — даже встал со своего места старший лейтенант. — Вы не знаете, что в ее карманах было?

— Не обыскивал.

— Дурак, — не сдержался Каден. — Штрафной батальон по тебе плачет.

— В следующий раз умнее буду.

— Прекратите вы свое «в следующий раз»! С первого не надо быть глупцом, — теперь возмутился и Бодров.

— Кто вас предупредил о нападении?

— Марина.

— Кто она такая? — насторожился Каден.

— Девочка, вернее, девушка. Мы с нею любовались снежинками.

— Чем-чем?

— Снежинками, пропадавшими в дыму.

— Пощупайте, у вас голова не горячая?

— Нет, — простодушно ответил Лисячко, приложив ладонь ко лбу.

— Смех и грех с такими кадрами, — махнул рукой Каден. — Что будем с ним делать? — обратился он к Бодрову.

— Звание ему задержу на полгода, предупрежу о неполном служебном соответствии, назначу другого начальника гарнизона.

— Командиру решать, но менять начальника гарнизона не стоит. Пусть наладит с девушкой хорошие отношений. Она нам еще пригодится.

— Девушка вам нравится?

— Даже очень. Вы не знаете, какая она хорошая!

— Представляем! — улыбнулся Бодров. — Возможно, жизнь вам спасла, так что берегите ее, не обижайте. Пусть служит, — обратился он теперь к Кадену, — есть хорошая пословица по поводу битых и небитых. Она тут уместна.

Когда Сергей с Каденом остались вдвоем, разговор сам собою возник о Батурино, вспоминали общих знакомых, которых на удивление оказалось мало.

— Да! — воскликнул Сергей. — Новость забыл сообщить. Брат Вадим женился, он теперь следователь, разбирается с воровством хлеба в Горшовке. Задержал одного бандита.

— На ком женился?

Было видно, вопрос чрезвычайно заинтересовал старшего лейтенанта.

Глаза его расширились, лицо приобрело напряженное выражение.

— На Юльке. Они встречались еще до армии, потом и после ранения.

— Да-а… — коротко прокомментировал Каден.

— Вы ее знаете?

— Она была у меня секретарем.

— Я ее не видел. Что она собою представляет?

— Был бы поэтом, назвал бы ее божественной!

— Ого! Даже так? Тогда я не завидую брату.

Каден на минуту задумался, отошел к окну. Представил Юльку лежащей рядом с мужчиной, стало не по себе. Чистая, скромная девочка.

— Нет! Что вы! Она высокопорядочная девушка, то есть женщина. Будете писать, передайте мои поздравления. А брату подскажите, пусть досконально, день за днем выяснит жизненный путь задержанного. В свое время пойманный Вадимом Хлюст не успел выложить все что знал. Брат ваш тогда перестарался.

— Напишу, что с земляком изредка встречаемся.

— Меня назначили курировать ваш полк. Встречаться будем часто. Со временем количество совместных дел вряд ли уменьшится.

Попросил разрешения войти майор Шалевич:

— Есть неутешительная новость по поводу казни девочек.

Сергей рассказал Кадену о фотографии, на которой запечатлен момент перед расстрелом, добавил, что майору поручено провести работу среди военнопленных для выявления лиц, причастных к злодеянию.

— Теперь заместитель по политической части имеет на этот счет какую-то информацию.

— Вместе с Фесселем удалось выяснить: в казни принимали участие не немцы.

— Посмотрите на фотографию, — показал Бодров документ контрразведчику из СМЕРШ.

— Немцы! А кто же еще?!

— Если приглядеться, видно, что погоны у карателей другие, поясные ремни не немецкие.

— Ну и что из этого?

— Это полицаи из Украинской вспомогательной полиции.

— И такая еще есть? — удивился Каден.

— Значит, существует. Фессель говорит, на фото видны размытые контуры каких-то разрушенных кирпичных зданий. Сталинград, похоже!

— Фессель, кто это?

— Пленный немецкий капитан, кадровый разведчик. Достойный уважения человек. Вас с ним познакомлю, не пожалеете.

— Кадровый — это хорошо. К его мнению следует прислушаться.

— Нам от этого не легче. Сталинград от нас теперь далеко, там следов уже не поищешь.

— Давайте мне фотографию. У меня связей побольше, да и само дело к СМЕРШ относится. Буду вас информировать о результатах. Появится у вас что-то, сообщите. Разберемся, подлецов найдем. Наши ведь, идиоты!

Событие в Горобцах подтолкнуло командование войск НКВД к проведению чекистско-войсковой операции в лесу «Темный». За основу были приняты замысел и решение, подготовленные оперативным отделением для ночного двухстороннего поиска, с учетом поправок начальника штаба.

Хорек добрался до леса с рассветом. Предстояло пройти какой-то километр, а ноги подкашивались от усталости. Вечером в спешке некогда было поесть, теперь голод давал о себе знать, даже туманило в голове. Не давало покоя, кто мог выдать план захвата гарнизона. Вторая мысль была приятная. Он в сотый раз благодарил Опанаса за раскрытие тайны крыевки на двоих. «Что бы я сейчас делал? Медведь-шатун в заснеженном лесу, да и только».

Едва ли не на четвереньках приблизился к знакомой поляне. Сел на поваленное дерево, обозначавшее границу движения по земле, отдышался. Предстояло сделать десять прыжков с одного пня на другой, чтобы добраться до цели. Когда изучал маршрут, прыжки совершенно не представляли сложности. Сейчас он с дерева едва допрыгнул до ближайшего, но устоял, до следующего было подальше. Отдохнул, поднял валявшуюся крючковатую палку, опершись о землю, свободно преодолел расстояние. Вот наконец цель, к которой стремился из последних сил. Дерево имело полуметровый комель с двумя не спиленными ветвями. Под рядом стоявшим пнем Хорек нащупал стальной стержень, вставил в едва заметное отверстие, повернул, и в нижней части комля со скрипом открылась невысокая удлиненная дверка. Внутри обозначился овальный люк. Быстро протиснулся головой вперед, оперся о выступ и оказался в небольшом конусообразном помещении. Тут же включил полуторавольтовую лампочку с абажуром от электрического фонаря, потянул за скобу, входная дверка встала на свое место. Не раздеваясь плюхнулся на лежак, успел выключить свет и сразу же уснул, напрочь забыв о еде.

Хорек спал недолго, разбудил голод. Он проглотил куски тушенки, не доеденные еще Опанасом. Сон как рукой сняло. Лежал, глядя на стены, видимые как в едва обозначившемся рассвете. День пробивался сюда через отверстие в потолке, соединенное с дуплом. У него не было еще времени оглядеться, сейчас новый хозяин крыевки, ворочая головой, осматривал свои «хоромы», нежданно-негаданно полученные в наследство.

«Почему дерево не падает? — пришла ненужная в данный момент мысль. — И почему не сохнет?»

Включил лампочку. Дерево оказалось с подгнившей сердцевиной, но еще с крепкой древесиной, корни образовывали основу для стен и пола. Особенно не разбежишься, но подземелье годилось для жизни. На улице холодно, а тут можно лежать в одной рубашке. Пестрое лоскутное одеяло обещало надежно защитить, если похолодает.

«Хорек, он и есть хорек», — подумал о себе безразлично.

Больно кольнула мысль: что дальше? Только что начала сколачиваться подпольная ячейка из людей, принимавших идеи ОУН, готовых даже вступить в ряды УПА, но нелепая авантюра ликвидировать военный гарнизон все перечеркнула. «Где просчет?» — задавал себе вопрос несостоявшийся эмиссар.

— Все надо начинать сначала, — сказал он вслух и удивился своему голосу, глухо прозвучавшему в склепе.

Оборвались связи в поселках Крынки, Борщовка, Голушки. Но стоп! Есть список людей, завербованных Опанасом, царство ему небесное. Раскрыл листок, прочитал девять фамилий с адресами. Осталось выяснить, кто участвовал в провальной операции, их можно вычеркнуть, с оставшимися начинать работу в Горобцах, а оттуда и соседних селах.

«А не от оставшихся ли произошла утечка информации? — сдавило сердце. Но тут же успокоил себя: — Не должно бы. Опанас не мог ошибиться в подборе людей. Кто же тогда?» Начал анализировать каждый свой шаг в тот злополучный день. Лес был вне подозрений. Там люди собирались из ближайших сел, оттуда потом двинулись в Горобцы. Тут тоже ничего подозрительного. Но… Всплыла в памяти картинка: они с Опанасом договаривались о нападении на гарнизон, когда увидели идущую мимо девчушку.

Заметили с опозданием. Хорек не помнил даже, о чем конкретно в этот момент говорили. Круглое личико девочки отвлекло тогда внимание. «Не могла же она кому-то сказать об услышанном, да и слышала ли что-нибудь?». Опанас назвал ее Мариной, сказал, что живет по соседству.

«И все же это она!» — подсказывала интуиция.

Тут же возникло решение направиться в Горобцы, разыскать Марину, выяснить, кому она могла сообщить услышанное, наказать. Стоило прийти к определенному мнению, наметить план действий, наступило расслабление души и тела. Хорек снова уснул мертвецким сном.

Проснулся, когда из-за облаков выглянуло солнце и едва заметной ниткой просочилось сквозь щели во входной двери. Было тихо, тепло. Хозяин подземелья в щель посмотрел наружу. На поляне ни души. Приоткрыл люк, впустил солнечные лучи, они осветили убогость жилища. Выступали темные корни, на прикрытых кое-как картоном стенах зияли разрывы, красовались мокрые пятна, рядом с лежанкой стояло зловонное ведро, между корнями в головах постели из хвои приткнулись две бутылки. Понюхал — самогон! Сверху висел мешочек с черствой краюхой хлеба.

— Да-а… — сказал он вслух. — На таком харче долго не протянешь.

Гостеприимного Опанаса нет. Как его теперь примет жена погибшего после того, что случилось?

Хорьку уже стала надоедать гробовая тишина. Собственный голос начал слушать.

Подошел к Горобцам в сумерках. Выждал на задворках до темноты. Двинулся к дому Опанаса. Женщина встретила незваного гостя настороженно.

— Почему ты живой, а Опанаса нет? — спросила она пришельца на пороге.

— Можно войду?

Жена Опанаса неохотно пропустила Хорька в комнату, села на лавку, скорбно сложила руки на коленях.

— Рассказывай, как подвел мужа под убийство, а сам жив и здоров!

— Хочу найти того, кто предал.

— Зачем полезли на рожон? Там ведь несколько десятков хорошо подготовленных автоматчиков, а вы, мужичье, поперлись на них. Безголовые! Неужели трудно было сообразить, чем это закончится? Стратеги проклятые!

— Если бы нас не предали, мы бы сделали большое дело.

— Если бы да кабы, как говорится. Возьмите бабу в советчики, она наставит на путь истиный. Сейчас зачем ко мне пожаловал?

— Накорми в память моего друга Опанаса, потом уйду. Но сначала помоги найти Марину, соседскую девчушку.

— Она-то зачем понадобилась. Ребенок еще, — посмотрела женщина на гостя косо.

— Ты не о том подумала. Она вроде бы слышала наш разговор с твоим мужем о нападении на гарнизон.

— Хорошо тайну сохраняли, коли слышали все кому не лень.

Ворчливая женщина тем не менее собрала ужин, налила полстакана самогона — от мужа остался, не пропадать же добру. Потом довела до дома Марины.

— Заходи, коли припрет…

Хорек постучал, вышла женщина, он отодвинул ее в сторону, вошел в комнату. Одетая по-домашнему Марина выглядела девочкой с двумя короткими косичками. Подсел, глядя в глаза без надежды услышать что-либо нужное, спросил с угрозой в голосе:

— Зачем выдала нас энкагэбистам?

— Я никого не выдавала, дядя, — заплакала девушка.

— Чего пристал к дитю! — опершись о чапельник, надвинулась на гостя мать.

— Она предала своих земляков. Их потом перестреляли. В этом ее вина.

По поведению девушки, ее глазам Хорек определил: он не ошибся.

— Что ты делала после того, как услышала наш разговор с Опанасом?

— Мы только смотрели, как снежинки исчезают в дыму, — не уловила Марина каверзности вопроса.

— С кем? — посмотрел гость шальными глазами на девушку.

— С Устимом.

— Кто он?

— Командир у солдат в купеческом доме.

— Ты ему сказала, что нас слышала?

— Н… нет, — замялась девушка и вновь расплакалась. — Я больше с ним разговаривать не буду, если это нельзя.

— Видишь! — обратился Хорек к побледневшей матери. — А ты «чего пристал»! Знаешь, что за это бывает?

Мать упала на колени перед пришельцем, запричитала:

— Прости ты, ради бога, дитя неразумное. Если что-то и сказала, то не по злобе, неумышленно. Дядя Опанас был нашим соседом, не могла она сказать против него плохого слова.

— Марину следует расстрелять, — жестко сказал Хорек плачущей матери. — Но я этого не сделаю, если она согласится помогать нам.

— Согласится, согласится, — затараторила мать.

— Чем я могу помочь? — начала успокаиваться Марина.

— Во-первых, вы с матерью обеспечьте меня едой. А главное, поддерживай знакомство с младшим лейтенантом, даже подружись. В разговорах будешь как бы невзначай узнавать о намерениях энкагэбистов, обо всем станешь рассказывать мне. Навещать вас придется каждые два-три дня. Но без шуток, — погрозил пришелец пальцем. Не попрощавшись, удалился. Когда Хорек шел вдоль забора в лесу, показался навстречу идущий человек. Прятаться было поздно. Сблизились.

— Ба! Генка! Живой?! А сказали, всех задержанных отконвоировали в трибунал. Как оказался на свободе? — подозрительно нахмурил брови Хорек.

— Сказали, что я еще несовершеннолетний, к тому же отец у меня в Красной Армии, да и не было у меня в руках оружия. Сделали вывод — по глупости я влип в дела взрослых.

— Испугался?

— Как бы не так! Дружка-то моего, Ваньку, убили. Я им отомщу.

Хорек знал, за что этого Ваньку забили прикладами и кто это сделал, но промолчал. Пусть Генка мстит за покойного товарища, да пожестче.

— Если надо будет, поможешь?

— Конечно, сам знаешь, а спрашиваешь.

— Вот тебе первое задание. Узнай, с кем Марина, соседка Опанаса, встречается, о чем говорят, сколько времени проводят вместе. Выполнишь?

— Обязательно!

Довольный результатами посещения Горобцов, Хорек возвратился в свою нору, прикрылся одеялом и провалилс я в глубокий сон. Но вскоре разбудил сам себя громким храпом. Прислушался в темноте, но ничего не было слышно, кроме возни мышей, которых в том году по обе стороны фронта водилось видимо-невидимо. «Если ночью будут искать в лесу, по храпу найдут сразу», — пришла тревожная мысль. После этого какой уж там сон, одно название.

Когда в щелях обозначился свет, решил приоткрыть входную дверь, проверить. Однако тут же ее захлопнул. Во всю ширь поляны шла цепь красноармейцев с проволочными прутьями. Хозяин бункера затих, даже дышать стал осторожно. В щелку видно было, как цепь медленно и неотвратимо приближалась, бойцы простукивали пни, прощупывали снег и землю. Начал молиться, прощаясь с жизнью. К дереву кто-то подошел. Не дыша, боясь моргнуть, Хорек обнаружил внезапно, что из дверной щели что-то потекло и тут же распространился запах мочи.

— Паразит! — выругался эмиссар ОУН вслух, когда шаги наверху стихли. Пронесло на первый раз! Поймать бы этого ссыкуна! Сиди теперь и нюхай, пока появится возможность дверь открыть.

Дневной поиск в лесу «Темный» ощутимых результатов не дал. Найдены были два плохо замаскированных схрона с небольшим запасом немецких автоматов и патронов к ним, задержаны двое мужиков, заготавливающих дрова.

К тому времени, когда идущие навстречу друг другу поисковые цепи вышли к намеченному рубежу встречи — лесной просеке, к руководителю операции прибыл Каден.

В спешке, не здороваясь, выпалил:

— Каковы результаты?

— Здравствуй, земляк! С этого надо начинать!

— Извините, Сергей Николаевич, заторопился.

— Итоги для вас интереса не представляют. Выгнали на просеку десяток лисиц, чуть больше длинноухих зайцев, двух кабанов.

— Только что получил сообщение от… — замялся Каден.

— От Генки, — улыбнулся Бодров.

— Неважно от кого, главное, достоверно. Хорек вчера посещал Горобцы. С кем встречался, пока неизвестно, но направлялся на отдых в лес. Тут он. Надо искать.

— Плохо! Прошли и не обнаружили. Представляете, каким должно быть укрытие!

— Хорошим.

— Уже в третий раз Хорек выкручивается из безвыходного положения. Заслуживает даже уважения как профессионал.

— Мне бы он больше понравился расстрелянным, — ответил Каден.

— Всему свое время.

Поиск в обратном направлении новых результатов не дал, кроме еще одного обнаруженного схрона, замаскированного землей и запорошенного снегом. Но главный виновник мероприятия вновь не был найден.

— Как это называется? — спросил Каден.

— На сей раз противник оказался хитрее нас, если он еще в лесу, — ответил Сергей. — Возможно, уже в Горобцах. Оттуда надо вести поиск.

— Давайте еще раз пройдем. Сведения у меня достоверные.

— Поздно! До наступления темноты не успеем.

— А завтра?

— Нужен приказ начальника войск НКВД.

Вторую цепь Хорек увидел, когда просушивал свои «хоромы». Потеплело, выглянуло солнце. Он повесил на сучья одежду, полстенку с лежака положил на пень. Выглядывая из убежища, словно из норы, он внимательно наблюдал за поляной. Неожиданно позади послышались голоса людей. Выглянул из-за комля своего дерева и остолбенел: в сотне метров в его сторону шла цепь красноармейцев.

«Майн гофт!» — по-немецки вспомнил он бога и начал срывать развешенное барахло, бросать вниз.

Торопливо стукнул входной дверкой, выругал себя последними словами за ротозейство. В углу стояло небольшое зеркало, с помощью которого можно было наблюдать за противоположной от поляны стороной.

Гулко в подземелье отдавались шаги человека, прошедшего мимо в двух-трех шагах. Глянул в щель, увидел удаляющиеся спины красноармейцев.

вспомнилась вдруг молитва, выученная еще вместе с бабушкой, когда она водила за ручку дорогого внучка. Никогда не приходила в голову, а тут всплыли все слова четко и ясно.

«Смерть начала ходить за мною по пятам», — пришла мысль. Но Хорек тут же отогнал ее. Подумал: «Пришла бы сюда девочка Марина, можно было бы зимовать». Размечтавшись, он незаметно уснул. Вечерело, начинало подмораживать. Над поляной утвердились тишина и покой.