Ваше благородие

XXX

В своем кабинете Бодров знакомился с ориентировкой НКВД СССР об оперативной обстановке в тылу действующей армии, делая выписки формулировок, которые следовало использовать при составлении приказа по войскам. Вышел Шикерин с расчетами по уточнению задач службы между полками. Практика показывала, что более или менее равномерное размещение застав и КПП на рубежах заграждения не соответствует реалиям дня. Прошли времена, когда наряды могли встретить людей, идущих к линии фронта или от нее на всем протяжении. Теперь — лишь по открытым участкам, дорогам. Лес пугает. Там другой люд и задачи войск НКВД иные.

— Что получается в итоге?

— Вполне приемлемо построение боевых порядков, — ответил Шикерин, — по двухполосной системе и лишь по основным направлениям. Плотность увеличивается. Сложность сейчас возникает в связи с постоянной угрозой нарядам конвоировать задержанных от капэпэ до фильтрационного пункта, особенно вблизи лесных массивов или по дорогам через них. Требуется большое количество красноармейцев.

— Откуда брать людей для этого?

— Высвободившиеся от ненужных капэпэ бойцы станут нарядами конвоирования. Поэтому служебная нагрузка в подразделениях не увеличится.

— Читаю бумагу НКВД СССР, — переключился Сергей на другую тему, — оперативная обстановка в тылу будто с наших оперативных сводок списана. Повсюду одно и то же.

— И везде так проваливают операции, как мы?

— Не должно бы. Смех и грех, не операция. В ориентировке подчеркивается, покушение на командующего 1-м Украинским фронтом генерала Ватутина боевиков УПА должно активизировать борьбу с бандитскими формированиями.

— Повсеместно изменится теперь отношение к ним. Самим себе не хочется признаться, робко мы включаемся в борьбу с УПА.

— Не научились мы еще быстро перестраиваться. 1-й Украинский для очистки тыла и коммуникаций выделяет кавалерийскую дивизию, усиленную бронетехникой, — посмотрел Бодров в лежавшую перед ним ориентировку.

— Там обстановка сложнее. Западные украинцы — закоренелые самостийцы. У нас должно быть попроще. Нет такой враждебности у населения ко всему советскому, к Красной Армии и войскам НКВД.

— Надо ожидать резкого усиления требований к результатам чекистско-войсковых операций. Николай Михайлович предупредил об этом. Чем ответим?

— Надо собрать командный состав, выработать согласованное решение.

— И опять провалим. У нас постоянно происходит утечка информации.

— А как иначе?

— Рассчитайте операцию по-другому. Во-первых, чтобы кроме нас двоих никто не догадывался о замысле.

— Но это трудно.

— Без труда не вынешь рыбку из пруда. Мы поступим так… Придвигайся поближе, обсудим идею…

Вечером командира полка посетила фельдшер Тамара. Зная силу собственных женских чар, она кокетливо повела плечами, мило улыбнулась, взмахнула пару раз ресницами.

— Пришла проведать подопечного. Как идет поправка здоровья?

— Здоровье слава богу.

— Дайте посмотрю на раны.

Тамара прикоснулась к подзажившим покрасневшим местам на губах, погладила их. Потом неожиданно приблизила свое лицо и крепко поцеловала.

— Вот это зря, — сказал Бодров.

— Проверила, больно или нет.

— Для женщины опасна такая проверка, можно разбудить в мужчине зверя.

— Весьма забавно было бы посмотреть. — Женщина вновь передернула плечами, взяла табуретку, придвинулась, села глаза в глаза.

— Тамара, мне некогда пустыми разговорами заниматься.

— Можно без разговоров.

Она вновь приблизила лицо, намереваясь поцеловать. Но Сергей отстранился.

— О чем вы думали, когда шли сюда?

— Ни о чем.

— Мы с вами чужие люди, а вы делаете грубую попытку сблизиться. Обычно так поступают нахальные парни в юном возрасте.

— С грустью вспоминаю те годы. Играли в бутылочку, целовались. Но то была просто игра без увлечения и проявления чувств.

— То же и сейчас, к тому же нас разделяют определенные служебные отношения.

— У всех командиров высокого ранга есть фронтовые подруги.

— До таких чинов мне далеко.

— Командир отдельного полка — фигура подходящая для этого.

— У меня пока нет настроя на веселый лад.

— Я понимаю, провалилась операция, перегружены нервы, окуните душу в амурные волны. Советую как медицинский работник.

— Вы готовы помочь?

— Я уже три года на войне. Жизнь идет мимо.

— Не отягощайтесь подобными думами, они мешают службе.

— Сергей Николаевич, я хочу близости с вами, любить вас.

Женщина во все глаза смотрела на Бодрова, щеки ее пылали, губы трепетно подрагивали. Она навалилась на стол командира, схватила руку Бодрова, прижала к лицу.

— Тамара, успокойтесь, погасите желания, — отодвинулся Сергей от напиравшей страсти. — Если ваших чувств не разделяют, откажитесь от них, не связывайтесь с пустотой, не унижайте свое достоинство. Оно еще принесет радость другому человеку.

— Вы меня убиваете! Я поняла, что не по сердцу вам. Но позвольте мне быть с вами рядом, по возможности смотреть на вас, дышать одним воздухом, быть поблизости при проведении операции, боюсь за вас. Когда намечается очередная?

Фельдшер как-то быстро успокоилась, деловито поправила волосы, одежду, облокотилась о стол, внимательно посмотрела на командира постным взглядом.

— Операцию проведем вскорости в населенных пунктах. Подготовьте материалы для ротных санитарных инструкторов, сами будьте начеку. Зачем спросили?

— Не люблю внезапных дел. Обязательно что-нибудь забудешь, потом переживаешь, — ответила она, поднявшись.

Сергей вздохнул с облегчением, посмотрев на захлопнувшуюся за Тамарой дверь. Вновь шел дождь, барабанил по стеклу, пузырились лужи. Всплыли в памяти слова Тамары об операции: «…когда очередная?»

«Бред какой-то, — выругал себя. — Эдак по углам скоро чертики зашевелятся».

Вспомнились ее колени, притягивающие взгляд, нахальные глаза, призывно глядевшие в упор, недвусмысленное поведение. Вроде бы женщина симпатичная, с привлекательными манерами, однако что-то настораживало. Он пытался уловить это «что-то», но доступные, слегка раздвинутые коленки гостьи сбивали с мысли.

Посыпал град. Стекла зазвенели музыкой ненастья, земля быстро начала покрываться белым налетом. На подоконнике снаружи сидела пара голубей. Нахохлившись, они прижимались к раме, из-под которой, похоже, струилось комнатное тепло.

Зазвонил телефон.

— Как погодка? — послышался голос Николая Михайловича.

— В окно смотреть не хочется.

— Зря не глядишь. На небе радуга от горизонта до горизонта, причем едва ли не по зениту. А если она высокая, быть солнечной погоде.

— Хорошо бы. Надоела кислятина. Не весна, одна распутица.

— Какие в этой связи мысли?

— Проведем операцию, как только подсушит.

— Какова вероятность успеха?

— Думаю, максимальная.

— Идите ко мне, доложите замысел. Начальник войск требует решительных действий по очистке тыла. Еще один провал исключается.

Высокая радуга действительно помогла. Уже следующее утро выдалось солнечным. Умытая дождями земля парила. На улицах Березовки появились жители, спешившие на местный базар. Мать Василя, сухопарая, с запавшими глазами женщина, сгорбившись от ветра, несла холщовую сумку с купленной картошкой. Сын поручил передать записку человеку, который скажет пароль. Она держала бумажку, обжигавшую ладонь, в зажатом кулаке. Василь предупредил, чтобы не оглядывалась по сторонам, не проявляла беспокойства.

— Иди себе и иди, будто ничего тебя не интересует, — советовал он.

Набравшись терпения, шла, сосредоточив внимание на лужах, которые попадались на каждом шагу. Остановилась возле одной из них. Обойти негде, канавы с обеих сторон, перепрыгнуть страшно. С ней поравнялся молодой парень.

— Давайте сумку, помогу.

— Спасибо, милый.

— Привет от Устима.

— Ой! — воскликнула женщина и с испугу выронила записку в лужу.

Парень схватил бумажку двумя пальцами, но женщина тотчас вырвала ее, прижала к груди. И только тут вспомнила, что надо как-то ответить.

— Подожди, сейчас вспомню, — сказала мать Василя. — Испугалась.

— Не спешите, хотя люди начинают оборачиваться в нашу сторону.

— Сын говорил о вас. — Сунула послание в руку парня и быстро зашагала прочь, не разбирая луж.

Лисячко разложил на газетном листе намокшую записку Василя. Написанные чернилами буквы расплылись, просматривались с трудом. Переписал начисто: «К Тарасу присоединяется рой из соседнего леса. Теперь у него более двадцати человек. В ночь на воскресенье отряд собирается совершить налет на какой-то склад».

Через полчаса сообщение лежало на столе начальника оперативного отделения. Бодров вызвал Шикерина.

— Ваше мнение?

— Наш замысел менять не стоит, — ответил капитан, — но исполнение перенесем на указанный в записке день.

— Согласен. О содержании послания Василя не должен кто-либо знать.

На совещаниях по выработке замысла операции предложения обычно докладывал один из заместителей командира полка или начальник штаба. На этот раз Бодров поручил изложить свое видение операции Шикерину, что само по себе было необычным.

Вячеслав Алексеевич говорил о том, что в ходе любой операции могут возникнуть неожиданные ситуации, когда руководителю приходится кардинально менять решение, к этому надо быть готовым постоянно.

— Замысел новой операции, — говорил он, — отличается от предыдущей тем, что мы проведем поиск в населенных пунктах в ночное время. С наступлением темноты подразделения выстраивают цепи со стороны леса и по сигналу руководителя операции начинают движение.

— Каждому командиру подразделения на местах виднее, когда начать поиск. Может случиться так, что цепь будет готова к выполнению задачи, потом придется топтаться на месте в ожидании общего сигнала, — заметил командир третьей роты.

— Ждать общего сигнала! — подтвердил Бодров.

— Поиск в населенных пунктах ведется по объектам отделениями, а теперь — цепь. В чем смысл? — высказал сомнение Плешаков.

— Надо провести сплошной осмотр местности…

— При осмотре объекта не остается без внимания прилегающая местность, — поддержал коллегу майор Лютов.

— Поиск будем вести цепью, — вновь вступил в разговор командир полка.

В пятницу утром новое донесение, написанное рукой Василя, лежало перед Бодровым. В нем автор подтверждал планы четового Тараса совершить налет, но теперь уточнялся объект — армейский продовольственный склад.

Вошел полковник Волынов, прочитал послание.

— Как настроение? Никто ведь не проводил подобную операцию.

— Должно получиться.

Николай Михайлович подошел к окну, открыл форточку. С улицы повеяло свежим весенним воздухом, послышалась птичья возня, писк — Природа окончательно сбросила с себя зимний наряд. Скворцы уже гнездо начали сооружать, — сказал он. — Говорят, зимуют где-то на севере Африки, а настоящий их дом — здесь. Головка с пуговку, а соображает, по какому маршруту лететь в гости, а когда возвращаться домой. Война им нипочем. Сколько чудес на свете!

— Вновь бы не раздождилось. Идея операции рассчитана на хорошую погоду.

— Операцию возглавьте лично.

— С источником сведений не знаю, как поступить. Оставлять в лесу опасно, задержится дома — вызовет подозрение.

— Приказано банду ликвидировать. Значит, некому станет потом сомневаться, правильно ли ваш человек поступил.

До половины субботнего дня полк готовился к ночной операции. Взят сухой паек на ужин, заправлены горячим чаем трофейные термосы, проверены медицинские аптечки ротных санинструкторов фельдшерами полкового медицинского пункта, подготовлены автомашины. После обеда Бодрову позвонил Кавригин.

— Непорядок у нас, друг любезный, — сказал он.

— Что выявила разведка?

— В районе расположения командного пункта войск и полковых служб зафиксирована работа неизвестной радиостанции. Запеленговать место работы поточнее не удалось. Будем следить. Помогает нам армейская радиотехническая разведка.

— Плохо и хорошо одновременно.

— Хорошо — это с чего бы?

— Смогу пояснить не раньше завтрашнего дня.

— Вот даже как!

— Не обессудьте. Разговор не телефонный.

День выдался погожим. Светило солнце. Деревья высохли, земля окрепла, но влага была во всех низинах. Не чувствовалось тепла в воздухе. К вечеру выпала роса. Дневное светило приблизилось к горизонту, потянуло сыростью. В это время подразделения полка начали выдвижение в исходное положение для поиска в населенных пунктах. Наблюдавшееся в послеобеденный период движение в лес и обратно прекратилось. Бодров отдал распоряжение задерживать всех идущих в ту и другую стороны, невзирая на пол и возраст, выяснять причину появления на данной территории. Однако задержанных не оказалось. Построение цепей не скрывалось, жизненный ритм в селах замедлился, на улицах не было видно людей.

Начало смеркаться. В крайней хате к окну прилипла девчушка. Отец поручил глядеть в оба и предупредить, когда красноармейцы появятся вблизи их огорода. Он потом подаст сигнал другим людям. Но никого не было, во дворе тишина.

— Куда они подевались? — спрашивает отец.

— Наверное, передумали.

В тот самый момент, когда командиры подразделений доложили о готовности двинуться вперед, по радио поступила команда развернуть цепи на сто восемьдесят градусов фронтом на лес. После сообщения ротных о выполнении распоряжения открытым текстом в радиоприемниках прозвучала команда Бодрова. Перечислив позывные, он сказал: «Приказываю вести поиск банды Тараса в лесу. Обнаруженных людей задержать, при вооруженном сопротивлении уничтожить. Начало движения общей цепи по моей команде».

Перестроение в подразделениях много времени не заняло. Дозоры, ротные и взводные резервы поменялись местами, переместились командно-наблюдательные пункты и группа управления операцией. Через полчаса командир полка подал команду «Вперед!». Операция началась.

Маршрут каждому подразделению оказался знакомым по дневному поиску. Луна еще не взошла. Темно. Влажный грунт и листва заглушают звуки. Под шум ветра шаги множества людей не слышны. Когда цепи вошли в лес, ветер остался лишь где-то в верхушках деревьев.

Тарас сидел по обыкновению на пне, возвышаясь над остальными боевиками. По рангу положено смотреть сверху. Он вытянул к костру ноги в сапогах, постоянно промокавших до самых колен. Последнее время четовой не уходил из леса, жил со своим телохранителем в крыевке, восстановленной после разрушения красноармейцами. Отремонтировали ее неплохо, но наскоро набросанный на крышу грунт пропускал воду. Потому, пока шел дождь, в жилище непрерывно падали с потолка крупные капли. Отсырели телогрейки, влагой покрылось хранящееся оружие. Выйти бы на поверхность, да дождь и густая мокрая трава совсем не радовали. После дождя еще полсуток капало с деревьев, а трава сохла два дня. Телохранитель предлагал разжечь большой костер да просушиться как следует, но осторожный Тарас не разрешил.

— Дыму будет много в сыром лесу, чекисты могут нагрянуть, — говорил он, — переждем. Скоро будет жарко. Придется побегать!

Не разрешал четовой разводить костер и ночью: «Видно за километр». Согревались самогоном. Под его парами спалось, но одежда, особенно верхняя, да обувь на водку не реагировали. Раздражала роса. Шагу не ступишь, чтобы не замочиться.

Удручала молчавшая радиостанция. Четовой понимал, что провальной для энкавэдистов операцией дело не закончится. Разведал хорошее место для укрытия на случай ее повторения. Когда шел дождь, знал, что опасаться нечего, но не хотелось днем попадаться на глаза постам наблюдения, а ночью нарваться на засаду в населенных пунктах. Потому не покидал лес, хотя телохранитель неоднократно делал попытки увести начальника в теплую избу. Стоило выглянуть солнцу, возникла тревога о появлении поисковых цепей. Начали приходить из сел боевики. Повеселел Тарас, хотя холодок опасности из сердца не уходил. Когда ожила рация, даже вздрогнул от неожиданности. Но поступило сообщение от руководства о прибытии роя из соседнего леса и необходимости активизации боевых действий.

По предложению командира третьего роя Тарас принял решение совершить нападение на продсклад, причем основную роль отводил прибывшим «чужакам».

— Вам надо показать себя, — говорил он командиру роя. — Мы должны видеть способности прибывшего подразделения.

— Мои люди не подведут!

В субботу во второй половине дня радиостанция вновь ожила. На сей раз она выдала то сообщение, которое ожидалось: «В ночь на воскресенье в селах будет проведена операция поисковой цепью».

— Не источник у нас, а золотце, — говорил четовой роевым.

— Информация идет будто от самого командира полка энкавэдистов.

— Кто он? — спросил вновь прибывший роевой.

— Не в курсе. А если бы знал, не сказал. Осведомлен, вероятно, сотник, но и в этом не уверен.

— Склад что собою представляет? Какое продовольствие там? Мои люди двое суток без горячей пищи. В бой будут рваться. Хотелось бы знать.

— На любом продскладе всего много. Каждому повстанцу следует запастись всем необходимым, да чтобы потом не сожалеть, будто чего-то не взял. Скоро селяне начнут сажать огороды. Не хотелось бы в это время надоедать людям поборами.

— Мы рассуждаем так, будто там нет охраны, — высказался заместитель Мечтателя. — Приходи и бери что душе заблагорассудится.

— У нас вон какая сила! Любая охрана не выдержит нашей атаки. Ты тоже будь готов. Должны прибыть добровольцы из сел, сформируем ваш рой и сразу же проверим наделе. Заодно раздобудешь оружие на всех подчиненных, — обозначил радужную перспективу Тарас.

— Людей-то надо бы подучить военному делу. Охрана подготовлена, а мы?

— Бой — самый лучший урок! Дважды остался живым — ты уже специалист!

— Мои тоже не обучены. Молодежь, — сказал командир вновь прибывшего роя. — Людей погубим.

— Скулеж прекратите. До десяти вечера времени еще много. Тренируйтесь. Заместитель Мечтателя, тоже приступайте к тренировкам, как только начнут поступать люди в твое распоряжение. Кстати, а почему это до сих пор нет твоего роевого?

— Не знаю. Но предупреждал. Придет еще.

— Пока не появится — ты командир второго роя.

— Есть, пан четовой!

— На рой получишь четыре автомата, на остальных — по паре гранат.

— Есть, пан четовой!

— Прибудет Мечтатель, немедленно ко мне!

— Есть, пан четовой!

Между тем из сел начали приходить люди. Ни Тарас, ни тем более его боевики не спрашивали, кто и зачем появился в лесу. Селяне знали друг друга, держались кучкой, чужому человеку туда не проникнуть. Четового интересовал лишь один вопрос: кто из прибывших вступит в ряды УПА, в частности, в его распоряжение. Начало смеркаться. Прибывшие с опозданием сообщали, что подразделения энкавэдистов начинают выстраивать поисковые цепи фронтом на населенные пункты.

— Теперь им не до нас. Можно пока разжечь костры, обогреться. В разгар их операции мы двинемся незамеченными по запланированному маршруту.

— Сколько людей в рое? — спросил Тарас у исполняющего обязанности командира второго роя.

— Пока я один.

— А те, что сидят возле твоего костра?

— У всех есть причины. У одного — малые дети, у другого — мать одна, третий больной. Один дезертир не возражает остаться здесь, в лесу. Но ведь дезертир, он и от нас сбежит.

— Привлеки его в свой рой, а там видно будет. Если что, расстреляем. Нет твоего командира?

— Где-то задерживается.

— Отстраняю Мечтателя от командования. Назначаю тебя роевым.

— Есть, пан четовой!

— Не подведешь?

— Буду стараться.

— Слышал, что ты не хотел возвращаться в лес после глиняной купели во время прошлой чекистской операции.

— Не хотел, но передумал. Скучно дома.

Тарас придвинул ноги поближе к костру, от сапог пошел пар. Вновь назначенный роевой протирал только что полученный немецкий автомат. В это время подбежал боевик с поста наблюдения.

— Солдаты по всему лесу! — завопил он.

— Откуда? — ошалело вскочил с пня четовой.

— От деревни. Едва не проворонили. Не идут, а крадутся, — приврал наблюдатель.

Присутствующий люд всполошился, засуетился, с надеждой взирая на Тараса. А он не знал, что делать. Такой вариант событий не предусматривался. Одно было несомненным — надо бежать от цепи как можно быстрее и дальше.

— Уходим! — крикнул Тарас. — Гаси костер! Далеко от меня не отходите, потеряетесь в ночном лесу.

Четовой определил по компасу азимут в противоположную от цепи сторону. «Почему не предупредила рация о поиске в лесу?»

— рассуждал он, переходя с быстрого шага на бег. Днем деревьев кажется меньше, теперь же они попадаются на каждом шагу, ежеминутно надо сверять направление движения, чтобы не сбиться с пути.

«Надо бы оторваться от толпы», — размышлял на ходу четовой.

Он подозвал командира прикомандированного роя, остановился с ним. Мимо пробежали люди — неизвестно, кто такие.

— Останови своих подчиненных. Организуй оборону. Задержи цепь на полчаса, затем догонишь.

Запыхавшиеся, мокрые по пояс, разгоряченные бегом одиннадцать боевиков, укрываясь за толстыми деревьями, изготовились к бою, стараясь быть поближе друг к другу.

Приотстал Тарас со своим третьим боевым роем. Когда идущие вместе с боевиками люди прошли мимо, четовой изменил направление движения подчиненных. Теперь группа шла параллельно фронту поисковой цепи.

— Обойдем фланг энкавэдистов и возвратимся на свое прежнее место, — сказал он роевому. — Знать бы, где этот фланг находится.

Прошло не более десяти минут ускоренного движения. «Любая цепь должна уже кончиться, — рассуждал он. — Можно немного отдохнуть».

— Стой! — подал четовой команду. — Перекур. Дозору усилить наблюдение.

Тактика боевиков не предусматривает оставления дозором своего места для доклада командиру об обнаружении противника, а требует открыть огонь. Это и есть сигнал о встрече.

Дозор выполнил свою задачу. Едва в промежутках между деревьями замаячили фигуры людей, боевики повели беспорядочную стрельбу. В ответ тут же по вспышкам выстрелов дозора открыла огонь залегшая цепь.

— Мать честная! — воскликнул Тарас, увидев сверкание винтовочных выстрелов впереди на широком фронте. — Сколько же их!

В ночной тиши с близкого расстояния грохот стрельбы оглушал. Ударявшиеся о стволы деревьев, проносившиеся над головой трассирующие пули вдавили тела во влажную листву. Помочь бы дозору, да не подняться. Вскоре, однако, огонь впередсмотрящих прекратился. Вскрикнул и затих один боевик, что рядом, затем другой.

— Всех перебьют! — закричал роевой. — Пули со всех сторон!

— Будем прорываться. Огня не открывать. Приготовились. За мною бегом!

Горстка боевиков, пригнувшись, ринулась в промежуток, где не видно было выстрелов. Позади кричали раненые, но живые рвались вперед. Вот уже огневая цепь позади. Рядом всего трое. Сгрудились возле большого дерева. Прорвавшиеся никак не могли отдышаться. Попить бы, да фляжки пустые. Подполз боевик, раненный в обе ноги.

— Что будем делать? — спросил роевой.

— Раненого пусть лечат те, кто подстрелил. Нам его не дотянуть.

— Други, не бросайте, — взмолился боевик, — меня же прикончат…

— «Советские» не пристреливают. Сначала подлечат, потом сдадут в трибунал, а там — как повезет. Мы не справимся с тобою.

— Тогда и вы никуда не уйдете!

Раненый полоснул из автомата на голоса стоявших у соседнего дерева людей. Как подкошенные, упали двое боевиков.

Тарас выстрелил трижды из пистолета по вспышкам.

— Идиот! — оценил действия бывшего подчиненного роевой.

— Он всегда был идиотом.

— Бандиты, и поступки бандитские, — неожиданно послышался голос позади из-за громадного дуба.

Тарас с роевым бросились на землю. Но их тут же нащупал лучик электрического фонарика.

— Лежите и не дергайтесь, иначе свои грязные мозги смешаете с мокрой листвой, — вновь прозвучал голос невидимого человека.

— Ты как хочешь, — шепнул Тарас подчиненному, — а я рвану. Авось повезет.

Он рывком поднял с земли свое тело, вскочил, метнулся за ближайшее дерево, но короткий удар по лбу тяжелой палкой выключил на мгновенье сознание. Тут же ему заломили руки, связали за спиной. Скрутили и сникшего роевого, не сделавшего даже попытки прорваться в темноту.

Одновременно с дозором четового открыл огонь рой, оставленный для сдерживания идущей цепи. Ее огонь из автоматов, гранаты оказались совершенно неожиданными. Бойцы залегли. Ориентируясь на вспышки выстрелов, резервное отделение командира роты обошло противника с фланга, прикрываясь грохотом стрельбы, подошло вплотную и забросало стрелявших боевиков гранатами. Двое из них пытались отойти, но были расстреляны, роевой застрелился сам.

Заслышав стрельбу с разных направлений, прибывшие из сел люди, покинутые четовым и его боевиками, заметались. Но все натыкались на идущие поисковые цепи.

Вскоре цепи начали сходиться, фланги подразделений осветились электрическими фонариками, высветили тех, кому бежать стало некуда. Сверкали диким огнем глаза лис и волков, не сумевших прорваться. Беглецы стояли с поднятыми руками. Сошлись с разных направлений дозоры, увели с собою задержанных.

Мокрые до подбородка бойцы и офицеры сворачивались в колонны, возвращались в исходное положение.

Утром командир полка вел беседу с Тарасом.

— Кто вы? — спросил Бодров.

— Повстанец. Командир подразделения УПА.

— Против кого восстали?

— Против немцев, теперь против советских.

— У вас тоже паспорт советский. По документам мы все граждане Советского Союза.

— Оно, конечно, так, но… — не нашелся с ответом задержанный.

— По вашей милости отца моего изувечили, меня едва не лишили жизни.

— Вы меня застрелите? — испуганно покосился Тарас на руку Сергея, скользнувшую в ящик стола.

— Как бы вы поступили на моем месте? Повод есть.

— Повесил бы.

— Я не могу этого сделать, потому что являюсь офицером регулярной армии. Все мои действия не выходят за рамки существующих законов. А вот любой бандит присваивает себе право распоряжаться жизнью задержанного. Чувствуешь разницу? Ты бы повесил, а я избить тебя с удовольствием не могу. Выходит, вы не повстанец и не командир подразделения, а настоящий бандит.

— Против врага все средства хороши.

— Задержанный безоружный и беспомощный человек не враг, а просто задержанный. Убить его — преступление.

— Вы же меня расстреляете?

— Я — нет. Вас будет судить военный трибунал как бандита, предателя, изменившего своей Родине, с оружием в руках выступавшего против Красной Армии.

— Наши люди все такие.

Отдельные граждане, например, не согласны с этим.

— Кто такие? — вскочил Тарас со своего места.

— Сядь, дурак! Могу не сдержаться.

— Скажите для интереса.

— Кто с вами поддерживал связь по радио? — не стал Сергей отвечать на вопрос.

— Не знаю. Таблицу радиосигналов и рацию передал сотник. Мне оставалось лишь расшифровывать сигналы.

— Могли бы узнать по голосу радиста?

— Вряд ли. Назывались одна-две цифры низким голосом без позывного.

— Значит, ничем помочь не хотите. А зря.