Вавилонская башня

ПАРК ЮРСКОГО ПЕРИОДА

— Спасибо, Юрочка, хорошая кашка, вкусненькая. — Натаха облизала ложку, вытерла руки о засаленную шевелюру и поднялась из-за стола. — Как в детском садике. Там Наташе такую же кашку давали, вкусненькую… А еще там воспитательница была, Эльвира Самуиловна, злющая вся, черная, наносу бородавка. И котик рыженький, мягонький, пушистенький…

С некоторых пор она стала говорить о себе в третьем лице, и что бы сие значило? Может, на поправку пошла?

— Не за что, расти большая.

Юркан понес кастрюлю с овсянкой в ванную. Электричества, отопления и воды давно уже не было, так что бывшая ванная служила чем-то вроде погреба. Потом Юркан сполоснул затрюханные тарелки — какое там «Фэйри»! — кончиками пальцев, в очень несвежем тазу. Фигня, в Афгане и не из такого жрали. Человек ко всему способен привыкнуть…

Да еще как. Кажется, давно ли Юркан напросился к Натахе на постой, а смотри-ка ты, освоился, будто отродясь здесь и жил. Хорошо, тихо, спокойно… И, кстати, совсем не скучно. Натаха ему такое показала — ни в одном кино не увидишь, ни в какой фантастике с компьютерными спецэффектами… А самое главное, сюда ни одна сволочь не лезет. Так что Юркан даже не то чтобы ослабил бдительность — просто перестал ночами просыпаться от малейшего шороха, выхватывая инстинктивно из-под подушки наган.

У Натахи в квартире напрочь отсутствовали зеркала. Он не спрашивал почему. Нету, и не больно-то надо, все равно ничего особо веселого нынче там не увидишь. Оттого и случилось так, что с неделю назад, выбравшись в магазин за Московским проспектом купить вот этой самой овсянки, он посмотрел в стекло витрины, увидел там совершенно незнакомого мужика, с полминуты равнодушно смотрел на него… и лишь потом с удивлением сообразил, что рассматривает собственное отражение. Обросшего, в свирепой бороде, в незнакомой одежде — таким его признала бы разве только родная мама, да и то, надо думать, не сразу.

Это забавное происшествие навело его на неожиданные мысли. Полиэтиленовый пакет с деньгами, привезенный из дому, был отнюдь не бездонным. И успел за прошедшее время изрядно-таки похудеть, не в последнюю очередь оттого, что Юркан все старался побаловать Натаху, угостить ее чем-нибудь вкусным. (Его ли вина, что всем лакомствам она предпочитала детсадовскую овсянку!) Так вот, дело шло к тому, что даже на эту овсянку скоро не будет хватать. С другой стороны, по дворам торчало немало брошенных автомобилей, с номерами и без. Если приложить руки, из них, наверное, вполне можно было собрать один боеспособный агрегат… И ездить «бомбить», причем не слишком опасаясь гаишников. Им, говорят, почти всем нынче выдали ярко-красные шлемы и перевели в особое мобильное подразделение. Занималось это подразделение тем, что оцепляло радужно мерцавшие «дыры», которые все чаще возникали то тут, то там на городских улицах. Так что ловить нарушителей, проверять документы и требовать мзду было теперь практически некому.

Оставалась, конечно, большая проблема в лице мафии, но и она… На прежней квартире Юркана вправду могли ожидать некоторые сюрпризы из числе неприятных и просто летальных, но здесь, в самой тени сгоревшего «Гипертеха», его искать явно никто не намеревался. Не февральские, всем жить охота. Да и не того калибра он был свидетель, чтобы с риском для себя облаву на него объявлять. «Негр» с кладбища! Такого либо пришибить сразу, либо плюнуть и позабыть. Таких, как он, месяцами по всему городу не выслеживают.

Натаха между тем накинула неизменный пуховик, кокетливо накрасила губы и повернулась к Юркану.

— Юрочка, пойдешь картиночки смотреть?

— Пошли, пошли, — сразу заторопился Юркан. — Давай, давай, веди, Сусанина дочь…

Ладно, пошли. На улице было тихо, в лунном свете кружился пушистый, точно на рождественской открытке, снежок. Впечатление портили только темные, пустые, выбитые окна облезлых «хрущоб». Зато стена, поставленная американцами, так и сверкала, металлическая сетка даже не думала ржаветь. Только знали бы штатовцы, что решетка эта — от дураков. Что же надлежит до умных людей…

— Наташа видит, вот здесь. — Натаха притормозила у явно засохшего, скрученного винтом деревца и, как-то смешно, очень по-детски взмахнув руками, оттолкнулась от земли. — Ап!

Она медленно поднялась в воздух, по немыслимой дуге перелетела решетчатую ограду, промежуток между стенами — и исчезла за бетонными плитами, седыми от инея и непогод. Со стороны это выглядело как «полеты» подхваченного проволокой Дэвида Копперфильда. Но только со стороны.

— Ха! — Юркан сиганул следом за Натахой и в который раз почувствовал себя мальчишкой на парковом аттракционе «Мертвая петля». Тот же безумный восторг, то же замирание сердца. Да кто сказал, будто чудес не бывает! Его бы, идиота, сюда!..

Наконец замедленное, словно на Луне, парение завершилось, и Юркан приземлился рядом с Натахой у парковочной площадки. До выгоревшей башни института отсюда было рукой подать, однако ничего интересного там не было. Вот опасного — да, выше крыши. И в переносном смысле, и в самом прямом. То ли дело маленький скверик у северного крыла! Там, в пруду, прямо в воде, почему-то упорно не замерзавшей, с некоторых пор стали появляться объемные цветные картины. Словно какой-то Стивен Спилберг подбирал и показывал эпизоды из фильмов о прошлом. Всегда разные и всегда интересные, но почему-то неизменно связанные с беспощадными сражениями либо людей, либо животных. То средневековые битвы, то кровавые нашествия каких-то древних завоевателей, то немецкие танки… Разок, помнится, Юркан увидел отвесную стену воды, словно бы мчавшуюся на него из тихой глубины пруда, и перепугался гораздо больше, чем танков.

Постепенно пруд начал казаться Юркану окном, выводившим в завлекательные, жуткие и безумно интересные миры. Раза два ему всерьез хотелось нырнуть в прозрачную стоялую воду, да поглубже… Натаха не давала.

— Еще не время, Юрочка, — говорила она. — Никуда, Юрочка, не попадешь, только мозги оставишь на дне. Пока ходить нельзя, смотреть можно только.

И вот Юркан с Натахой подошли к пруду, терпеливо дождались, пока легкий ветерок развеет пар над поверхностью…

Прямо на них, сверкая красными глазищами, пялился тысячезубый, явно хищный динозавр. Иллюзия присутствия была такой, что Юркан сперва шарахнулся прочь, но вовремя вспомнил про спецэффекты Стивена Спилберга и остался на месте.

Однако взгляд древней рептилии продолжал упорно сверлить его, наводя на нехорошие мысли, а потом чудовище разинуло пасть, в которую без труда поместились бы и Юркан, и Натаха, и… оглушительно заревело. Так, что в окрестных домах наверняка полопались уцелевшие стекла.

Вот это было уже что-то новенькое. До сих пор «кино» всегда было немым.

Секунду спустя до Юркана дошло, что динозавр не просто сотрясал воздух. Он ВИДЕЛ и его, и Натаху. Точно так же, как они видели его.

И ящер соображал, как бы до них добраться…

И вот к поверхности с той стороны осторожно потянулась когтистая передняя лапа, странно маленькая для такой туши, не больше человеческой руки. Юркан судорожно глотал слюну, завороженно следя, как она придвигалась все ближе и ближе…

…И, наконец, пробила поверхность. По воде побежали круги. Секунду лапа чудовища — вполне вещественная, в броневой чешуе — торчала из пруда на добрых полметра, потом вдруг стала прозрачной и рассеялась облачком пара. Юркан выдохнул и посмотрел в воду.

Там вновь не было ничего, кроме тины и водорослей.

— Вот так, Юрочка, — печально проговорила Натаха. — Оживают наши картиночки, оживают. Это, Юрочка, цветочки. А взорвут башенку, тут-то пчелки и прилетят…