Вдовствующая маркиза

СЕСТРЫ.

Лили не хотелось мириться с отцом - обида всё ещё жила в её сердце, но Эдвин посоветовал это сделать, а он никогда не давал ей плохих советов.

Крещение было назначено на ближайшее воскресение, и, по-хорошему, Кавендиш должен был присутствовать на церемонии, поэтому оставалось не так уж много дней для визита к Вудвортам. Между тем, Лили ещё окончательно не оправилась от родов и чувствовала себя не лучшим образом.

- Все платья никуда не годятся,- удрученно перебрала она свой гардероб,- в них, в лучшем случае, можно заниматься домашними делами, но для выхода в свет они не приемлемы!

Молодая женщина критично осмотрела себя в зеркало.

- Я похожа на корову! Причем на недокормленную корову. Живот чуть ли не до колен, а ключицы выпирают!

- Вы несколько преувеличиваете,- мягко улыбнулась миссис Гвинн,- можно кое-где ушить шелковое платье фуксинового цвета, освежим воротничок, и получится очень мило!

Лили брезгливо сморщила нос.

- Как не ушивай, всё равно мои платья безнадежно устарели! Нужно полностью обновлять гардероб. Ведь теперь у меня есть деньги!

- Только десять фунтов,- осторожно заметила компаньонка,- и неизвестно, на какой срок нам придется растянуть эту сумму! Я бы посоветовала вам пока воздержаться от больших трат!

Но Лили отмахнулась от её слов.

- Какова бы ни была моя доля в состоянии покойного Тома, проценты с неё все равно гораздо больше, чем десяток фунтов! Я не собираюсь шиковать, но мне необходимо новое платье и приличная шляпка!

А уж если она приходила к выводу, что ей нужна новая шляпка, то на пути к шляпной мастерской её было не остановить. Это был предмет туалета, на котором миссис Дуглас меньше всего на свете желала экономить.

Когда через два дня она вылезала из экипажа у входа в дом Вудвортов, на её голове горделиво красовалась украшенная перьями изящно расшитая стеклярусом и тесьмой шляпка. Безжалостно же затянутую в корсет фигуру обтягивало новое, удачно приобретенное у дорогой модистки темно-синее платье (цвет был темноват, но выбирать не приходилось - его по каким-то причинам не выкупила спешно покинувшая Брайтон заказчица).

Уверенно улыбавшаяся, хотя и тайком нервничавшая из-за предстоящей встречи Лили появилась на пороге гостиной, и почти сразу же озадаченно застыла, встретившись взглядом с полными презрения глазами Иннин. Её присутствие стало само по себе полнейшей неожиданностью, но выражение лица молоденькой мачехи привело женщину в состояние угрюмого замешательства. За что она её так ненавидит?

Где уж ей было знать, какие мысли бродят в голове Иннин! Та же в доли секунды оценила наряд падчерицы и теперь бурлила негодованием. Так вот, в каком бедственном положении находится Лили?! Лицемерка! А наивный Джордж ещё поверил её лживым жалобам на нищету! И... Лили в третий раз родила сына! Хотя зачем её нищему майору наследник? Что наследовать-то, долги?

Между тем, леди Кетлин окружила прибывшую гостью подчеркнутым вниманием, усаживая её за чайный столик и болтая обо всяких пустяках. Но понятно, что основное внимание Лили было уделено не хозяйке, а стоящему чуть поодаль лорду Кавендишу.

Отец же с болью оглядывал дочь. Он не обратил внимания на её наряд, зато ему в глаза бросилась бледность и худоба, усталые тени вокруг глаз и нервный румянец на щеках. Как такое могло с ней случиться? Что он сделал не так?

- Дорогая,- лорд сделал несколько шагов по направлению к дочери, - я рад поздравить вас с благополучным разрешением от бремени. Вы вновь порадовали меня внуком!

- Благодарю вас, отец!

После пары-тройки подобных фраз Кавендиш подсел к дочери, и они заговорили о перспективе возвращения майора Дугласа. Убедившись, что собеседники больше не нуждаются в её помощи, леди Вудворт устремилась было к Иннин, но развернулась на полпути, чтобы встретить следующего гостя.

Гостиную Вудвортов почтил своим визитом ни кто иной, как сам герцог Мортландский. Глаза леди Кетлин загорелись восторгом при мысли, какой великолепный у неё получится сегодня приём - на зависть всем знакомым!

Вяло перебрасывающаяся незначительными фразами с Джулией Вудворт Иннин чуть было не выдала себя при виде знакомой фигуры на пороге гостиной. Ей с трудом удалось удержаться от вскрика, и благо, что всё внимание девицы так же было уделено герцогу, иначе Джулия непременно бы заинтересовалась яркими пятнами на щеках гостьи и её неровным прерывистым дыханием.

Помрачнел и Кавендиш.

- Я пригласила его светлость,- между тем, поставила всех в известность, ни о чём не подозревающая Лили,- в крестные отцы моему младенцу! Жаль, конечно, что майор Дуглас не прибыл к крещению сына, но откладывать дальше невозможно. Восприемницей же милостиво согласилась стать леди Кетлин!

И что на это можно было возразить Кавендишу? Да ещё в присутствии такого множества народа? Сказать - беги, дочь моя, от этого человека, как от чумы?

- Его светлость - сама любезность,- процедил лорд сквозь зубы, гневно сверкнув очками на Мортланда.

Но тот сделал вид, что не замечает враждебности. Пусть Кавендиш ненавидит его, сколько душе угодно!

А Лили была прелестна в новом, отлично сшитом платье и со вкусом отделанной шляпке. Так вот куда пошли его десять фунтов!

Мортланд улыбнулся про себя. Нет, никакие обстоятельства не сделают из этой кокетки благоразумную женщину. Едва добравшись до денег, Лили немедля кинулась их транжирить. Впрочем, он не против - красивой женщине положено быть щеголихой.

В гостиной, между тем, постепенно собирался местный бомонд. Лопающаяся от гордости леди Вудворт всем и каждому представляла своего именитого гостя, поэтому Мортланд то и дело был вынужден раскланиваться с людьми абсолютно ему неинтересными и ненужными, но его глаза неотступно следили за Лили.

И, разумеется, это не осталось незамеченным для пристально наблюдающей за парочкой Иннин. Холодный гнев клокотал у неё в груди. Эти двое потеряли всякий стыд, всякое представление о приличиях, и Лили, по-видимому, мало изменилась с тех времен, когда распутничала на маскараде. Неразборчивая шлюха! Пока её муж проливает кровь за родину и короля, она затеяла шашни с очередным любовником!

Между тем, Лили мало обращала внимание на Мортланда, зато яростные взгляды мачехи ощущала всей кожей.

- Отец,- холодно обратилась дочь к Кавендишу,- вы меня очень обяжете, если поясните, чем я так досадила вашей жене? Она не сводит с меня глаз, и это не самые нежные взгляды!

Лорд натянуто улыбнулся. Он сам уже заметил эту нескрываемую ненависть, но счел нужным защитить жену.

- Иннин ревнует меня даже к пролетающему за окном ветерку!

- Сочувствую вам, отец, - натянуто улыбнулась Лили,- и всё же, мне неприятно подобное внимание!

Надо ли говорить, что когда супруги оказались дома, состоялся новый скандал.

Кавендиш гневно метался по комнате, не глядя на опасливо съежившуюся в кресле жену. Иннин же настороженно наблюдала за мужем, но сдаваться не собиралась, готовая достойно ответить на предъявленные обвинения.

- Я знаю, мадам, в отличие от моей наивной дочери, что вас так в ней раздражает! Наверное, вы ещё не забыли о тех отношениях, что связывали вас когда-то с герцогом?!

Он был прав, и это ещё больше разозлило его жену.

- Нет! - яростно огрызнулась она. - Я не забыла, поэтому мне неприятно видеть, как Мортланд вьется вокруг вашей дочери, а она, вместо того, чтобы оттолкнуть, поощряет его ухаживания! Впрочем, Лили изменяла Тому, изменит и этому Майклу Дугласу, если уже не изменила...

- Мадам, я бы попросил вас быть осторожнее в выражениях!

- И не подумаю! Она написала вам о бедственном положении, а между тем, шляпка на её голове стоит гораздо больше, чем моя! Лили беспринципная, распутная лгунья!

- Лили - моя дочь! - окончательно вышел из себя лорд. - И я не желаю слушать оскорбления в её адрес в собственном доме! Приказываю вам замолчать, сударыня!

Инн оскорблено поджала губы, а Кавендиш весьма предсказуемо покинул комнату. Его сильно огорчало, что разрыв между ним и супругой становится все глубже и глубже, но сам идти на примирение принципиально не собирался. Жена должна знать свое место.

А Иннин, между тем, устало поплелась в спальню. Плохо, конечно, что Джордж злился на неё, но ей так хотелось спать, что она едва добралась до постели. Во сне снились Мортланд и Лили, и ей хотелось плакать даже там, за гранью реальности.